Потрясающая Килиманджаро

Изначальной движущей силой всякого похода – будь то в горы или в лес, сплав по реке или на яхте вокруг света, даже полёт на космическом корабле на орбиту, не говоря уже о полёте на воздушном шаре в Подмосковье, служит естественная тяга глубинной человеческой природы к впитыванию новых, неведомых доселе, необыкновенных впечатлений. Поэтому восхождение на вершину горы – это не более как простое объяснение вдруг проснувшихся в душе каких-то непонятных сил, которые настолько сильны, что сдвигают с места всю эту монолитную, неподвижную глыбу городского обывательского сохранения человеческого эго, ломают устоявшиеся миллионы нитей-связей, словно распутывают канат на отдельные пряди – всё рвётся и ты оказываешься на подступах к горной вершине, где только и очухаешься: «Что это я делаю-то?»

Так вот – возле Килиманджаро (Ухуру, Химнчджавгво и пр. – по-местному) такого вопроса почему-то не возникает никогда. Едва самолёт касается полосы и ты понимаешь, что это – Африка!, как запускается гигантский калейдоскоп невообразимых цветных стёклышек и закрутилось, закрутилось. Очухаться успеваешь только уже на маршруте на вершину, где природные силы стихии высоты притормаживают твой не готовый ещё к высоте организм, ты опираешься на палки, чтобы вздохнуть, и постепенно просыпаешься: «Да, это же Африка! А вот это передо мной – верхотура её!» Тогда одна Килиманджаро соперничает со всей Африкой, и ты измеряешь, на своих внутренних весах, что больше притягивает – вершина или экзотика «Чёрного континента»?

Но экспедиция ещё не кончилась, и пик Ухуру – кульминация спектакля. И как в хорошем спектакле – развязка не менее интересна, чем замысел, чем развитие событий, чем постановка проблемы, чем сама кульминация даже. Спектакль под названием – высочайшая точка Африки – сотворён Высшим художником и для человека представляется идеальной постановкой, не повторимой силами простой театральной труппы, и как из единого творческого творения не вытащишь какой-то кусок без всего остального, так и в твоём пути на Килиманджаро удивительное окружение, которого ты уже успел впитать, оказывается живой частью единого представления.

Сам того не замечая, но даже тот, кто в театры не ходит, участник команды на главный африканский пик захватывается канвой природного спектакля и реально имеет шанс вспомнить себя только дома, когда вдруг обнаружит, что у него и слов не хватает, чтобы обо всём рассказать своим домочадцам, и только глаза у него светятся от счастья, светятся – это свечение вдруг замечают домочадцы и понимают – зря мы с ним вместе не сходили туда! И тогда в ответ слышат единственное, что всякий побывавший в экспедиции на Килиманджаро только и способен выдавить из себя на пороге дома: «В следующий раз – едем туда все вместе!» А через паузу – мужское: «Дорогая, начинаем экономить деньги, новой шубы – тебе не надо!» И дорогая не отвечает обычное: «Как бы не так!», а заглядывается в светящиеся глаза своего Альпиниста и понимает: «Я тоже хочу такое свечение в глазах! И шут с ней – с новой шубой!»

Удивительно – но факт: высшая точка Африки захватывала этим своим дивным калейдоскопом окружающих впечатлений даже грандов мирового альпинизма, которые, казалось бы, видели и не такие фантастические редкости природы под облаками куда более высокими! Знаменитый высотник, один из лучших в мире, кузбасский мастер Александр Фойгт, побывал на Килиманджаро как раз перед той гибельной для него К-2 (2006 год). И вернувшись, всегда неразговорчивый, поразил всех: «Думал, что схожу в виде некой акклиматизации на этот пяти-, почти шеститысячник, а оказалось – так интересно, так красиво. Природа, животные, люди. Оказывается, сафари – это не пустые слова, это запоминается на всю жизнь. Раньше я почему-то не стремился сюда попасть, а теперь жалею – приехал бы и два, и три раза сюда – здорово!» В глубине души альпиниста – одно: неизбывный романтизм, даже если внешне он неразговорчив, углублён, кажется, в себя... Но нет – настоящий альпинист всегда устремлён в ту даль, беспокоящую с детства, с романов Жюля Верна и Джека Лондона, устремлён в бесконечность горизонта, где ниточкой тают синие горы!

Продолжать или начинать?

После Мак-Кинли, не знаю почему, но возник чёткий настрой, что теперь пора освоить «чёрную»Африку. Однако даже насквозь пропитанный идеей «Семи вершин» я никогда не забывал, что есть на свете и другие горы – так получился у нашей команды Эль-Капитан после Мак-Кинли, а теперь, мечтая о высочайшей африканской точке, захотелось побывать, в качестве акклиматизации и тренировки, на Монблане.

Однако зимняя «Белая гора» (Monte Bianko) не далась, на самый верх нас не пустила, начались такие снегопады, что даже местные гиды заудивлялись. Но по ходу дела взошли мы на гору Монблан дю Такюль – это где-то половина пути до главной вершины, но в таких жутких погодных условиях – тоже успех. Ради пиара надо было что-то рассказывать, вот об этой «дю Такюль» я и рассказывал журналистам. Конечно же, именно слова «дю Такюль» почти все и выбросили из своих статей и передач – в итоге на меня обрушилась Федерация альпинизма, что я соврал. Начинаю объяснять про «дю Такюль», а мне указывают на статьи. При чём здесь ошибки журналистов?! Кое-как отбился!

Так в этот новый «семивершинный» проект мы вступили уже как монстры «пиара»: рассказы про предстоящий Монблан и тем более – Килиманджаро, просто загипнотизировали телевизионщиков и Первого, и Второго каналов телевидения, и НТВ, само собой, и все дециметровые каналы с нами работали. Нам было чем подкрепить рассказ о предстоящей поездке: мы много и хорошо снимали, с нами постоянно был оператор – покойный ныне Саша Белоусов. А в передаче «Пилигрим», кроме Стаса Покровского, нас всегда поддерживал Лёня Круглов, тогда он работал редактором, а ныне он уже большой, самостоятельный путешественник.

Наступил 1995 год, тогда всё моё внимание захватила идея «Семи вершин». Но вспомните, какие это были времена. Один пример!

Когда мы собрались на Килиманджаро, то выяснилось, что у нас нет никакой информации об этой горе. Где её достать? Знакомый американец прислал мне книжку, она называется «500 вершин», там по каждой горе какая-то информация была, всего по одной-две странички. И то хорошо! Потом мне удалось найти телефон одного работника российского посольства в Дар-эс-Саламе, который как-то на выходные съездил и взошёл на Килиманджаро. Звоню – он мне тоже дал консультации.

А третий, кто мне помог, – это Владас Виткаускас, первый литовец, кто выполнил программу «Семь вершин», а заодно достиг невероятных успехов в воздухоплавании. С ним я познакомился на Эвересте в 1993 году, а тут созвонился – он дал мне адрес туристической компании в Танзании и всё, что мог, рассказал.

Так, кроме повести Хэмингуэя, у нас в стране появились самые полные на тот момент данные о высшей точке Африки. Конечно, сейчас это выглядит смешно и странно, потому как по самым скромным прикидкам ныне уже не менее 10 тысяч русских съездили на Килиманджаро. Подсчёт такой: по нашей собственной динамике за два года с «Командой Приключений» побывали в поездке 200 человек. Сколько таких фирм, как наша, в стране? Умножайте, берите пополам – вот и будут 10 тысяч. А участники той нашей экспедиции, 1995 года, были в первой десятке россиян на заветном пике!

В этой поездке у нас в огромной теперь команде, полтора десятка желающих, появился мой тёзка Сергей Абрамов, который много лет прожил в Терсколе, поэтому был дико влюблён в горы, а работал в «Газпроме» – в «Газпром-авиа». И как раз в то время у меня родился ребёнок. Он в качестве подарка привёз мне коляску – отлично! А когда познакомились, то в разговоре он заметил, что у него нет альпинистских ботинок. Тогда я подарил ему такие ботинки – мы как раз до этого закупили партию для будущих восхождений.

Готовя свою поездку на высшую точку Африки, мне захотелось почему-то сделать что-то эдакое, нестандартное. Все ходят по маршруту «Марангу рут», где всё налажено, – домики, носильщики, цивилизация, а тут хотелось показать свой класс. Незадолго перед отъездом один друг из Сиэтла прислал мне книгу «Килиманджаро», в которой удалось высмотреть рядом с классическим некий новый, весьма непростой, маршрут с приличной ледяной стенищей на нём. Оказался это «маршрут Месснера» 1974 года. Родился сумасшедший план: вначале сделать классику, чтобы был общий успех, а потом сильная часть команды уходит на сосульку Месснера, пока остальные осваивают сафари в саваннах.

Удивительно, но факт, как и на всякой горе, так и на спокойной, снаружи, Килиманджаро оказались приличные стенные маршруты, отвесы по 600-700 метров высотой – куда больше! Даже и сейчас, в ХХI веке, не все знают о таких удивительных склонах этой горы, а в 1994 году и вовсе информации о них не было. И более того, сама стена, на месснеровском пути, по центру так и не пройдена, и кто её первым пройдёт – неизвестно. Сам «монстр альпинизма» прошёл правее, по гигантской 100-метровой сосульке. Короче, мы вознамерились стать первопроходцами.

По центру стены, где мы хотели лезть, висела 700-метровая сосулька. Команда была очень сильная, так что на сосульку мы глядели вполне профессионально. У нас были Егор Тимме, Володя Розов, Лёва Дорфман, Валера Розов – настоящие мастера. Приготовившись, мы начали идти этот маршрут.

Прошли пять невертикальных верёвок, упёрлись в отвесный лёд и спустились вниз отдохнуть. Но на следующий день полсосульки рухнуло, а потом ещё пять дней валило так, что образовался гигантский страшный чёрный конус – лёд с камнями. Нам просто повезло! Но стать первопроходцами не получалось. Тогда мы двинулись на «маршрут Месснера». Но и там 100-метровая сосулька не просто капала от африканского солнца, но сыпала днём огромными глыбами. Невезуха!

В итоге мы обошли весь этот массив и поднялись на вершину по «Хейм Глетчеру». Жаль, но ничего не сделаешь. Конечно, ключевой участок не пройден, но зато всё равно новый маршрут. Когда же мы подали документы на Чемпионат России на него, то получили последнее место: все «пятёрки» на Кавказе обошли нас. Ребята просто обиделись – как же так? Но на судей бесполезно обижаться. Только вот почему-то именно нам всё время с этими судьями не везёт! Расскажу, что через три месяца мы побывали на Эль-Капитане, в Йосемитах, и сходили известный маршрут «Нос». Начали делать шикарное описание, потому что к нашим собственным наблюдениям и опыту прибавилась большая книга, которую мы там купили и в которой, ну-у, всё нашли! Книгу хотели приложить к описанию. Но Федерация альпинизма вдруг ответила: «Вы не подали предварительную заявку и потому ваш отчёт мы не примем!» Вот тебе и желание судей способствовать развитию альпинизма у нас в стране. А объяснение простое – мы ездили сами по себе по миру, никого не спрашивали, совершали классные восхождения, на которые в то время никто и не решался, – вот «судьи» и были «чрезмерно» строги.

И вот ещё что. Мало нам было самих восхождений на вершины, но наша «Команда Приключений» всё время искала подтверждений своего названия: так, с первых больших проектов появились у нас, среди грузов, которые надо было тащить на себе наверх, ещё и парапланы. Откуда-то Валера и Володя Розовы «заболели» идеей, чтобы после восхождений слетать на крыле вниз, а не спускаться, как все «нормальные» альпинисты. Кстати и в парашют они пришли именно для того, чтобы увереннее управлять парапланами.

Эта сумасшедшая мысль стала нами обсуждаться перед Монбланом, и даже вырисовался такой мировой проект – «спускаться со всех семи вершин на парапланах». Красиво, конечно, но только, кроме Розовых, никто из остальных ребят в нашей команде этой идеей не заболел. Так мы пошили себе крыло и, глядя на него, естественно, воскликнули: «Это же шестиметровый баннер! Ребята! Это ж реклама!» И на первых фотографиях «Команды Приключений» отлично видно, что на белом параплане пришит флаг того самого «Мост-банка», что давал нам первые деньги на экспедиции.

Со склонов Монблана на этом гигантском баннере стартовал Лёва Дорфман. У нас всех – наблюдателей – ёкнуло сердце. И когда он садился на стадионе в Шамони, то пытаясь увернуться от снегоуборочной машины, которая там работала, неверно оценил расстояние до поверхности, чуть раньше зажал клеванты и грохнулся так, что получил винтовой перелом руки. Мы его успокаиваем, помогаем, а он больше всего беспокоился, что теперь мы его не возьмём с собой на Килиманджаро. Пришлось для скорейшего заживления перелома пообещать Лёве, что в Африку он обязательно едет: так наш доблестный высотный фотограф Дорфман совершил два восхождения на Ухуру с гипсом на руке, только подтвердив этим, что «Команда Приключений» состоит из настоящих героев.

Естественно, что параплан «взошёл» на вершину вместе с нами, но вот сам полёт с Килиманджаро не состоялся. Нам мягко стали объяснять, что «полёты здесь запрещены законом!», но что такое запрещение для отчаянных русских!? Но едва ребята начали доставать аппарат из рюкзака со словами «Да ладно, старик! Мы тихонько, никто и не узнает!», как побелевший от ужаса гид кинулся умолять меня: «Не делайте этого! Не делайте этого! Меня сразу уволят, параплан не спрячешь в воздухе и, тем более, на посадке!»

Удалось узнать и причину запрета: года за два до нас двое летунов стартовали с вершины, всё шло, вроде бы, нормально, но вместо того, чтобы сесть на площадке у подножия горы, сумасшедшие экстремалы решили перелететь полосу джунглей шириной километров тридцать до ближайших троп, которые протоптаны в густых зарослях. С тех пор о них ни слуху ни духу. Куда они сели, как – это останется вечной тайной, ушедшей вместе с погибшими. Если нет площадки, то в джунглях даже и сесть негде, нижний слой кустарников такой густой, что реально на нём можно даже стоять, а вот садиться на него после полёта – это что-то. А выбраться оттуда без посторонней помощи, и даже с ней, нереально! Так «перволетатели» обрубили кайф всем остальным, кто хотел бы также сигануть с Килиманджаро. Кстати, если вспомнить, то во многих национальных парках, заповедниках и заказниках полёты на парапланах запрещены. В Йосемитах – это известно, а вот про остальные надо конкретно узнавать.

Но не зря же мы таскали с собой это крыло. После восхождения, внизу, во время сафари, нам надоело спрашивать у местных «Где тут можно полетать? Где-э-э?», и рано утром, часов эдак в пять, когда почти вся Африка ещё спала, мы на машине добрались до одного из больших дальних холмов, и Валера и Володя Розовы полетали всё-таки, удовлетворив свои стремления. К тому же нам во-о-о! как было нужно сфотографировать параплан с рекламой в воздухе. Людей не видать, недалеко какая-то деревушка, огородики, лесок, состоящий из колючих кустарников «держи-дерева», у которого колючки как гвоздь «сотка» - почему бы не полетать и мне самому. Хотя до этого я летал только в Крылатском на высоте два-три метра над землёй. Но ребята предложили – не отказался. Валера и Володя были уже опытными планеристами, а у меня с парапланами как-то хуже получалось, чем с парашютами. Там, за мои 30 прыжков, удалось научиться определять примерную точку посадки – куда тебя несёт, а вот у крыла, видимо, какие-то свои законы, что точку посадки я никак не чувствовал. Но Валера мне всё объяснил: «Вначале летишь налево, до во-о-он тех пальм, потом поворачиваешь и идёшь на посадку на во-о-он тот огород!» С этой инструкцией я и взлетел.

Вначале полёт шёл по плану, и мне удалось достичь банановых пальм, но меня всё время смущала высота - метров под 100. Удалось и развернуться над пальмами, только при поиске места посадки – того самого огорода с какими-то засохшими прутиками, торчащими из выжженной земли, мне стало ясно, что высота слишком велика и я перелетаю огород! Разворачиваться – поздно! Низко уже! Курс – в заросли, в те самые, с шипами – «гвоздями-сотками»! Чувствую: «Щас будет больно!» Как в «Золотом телёнке» с Паниковским – «щас будут бить!» – но деваться некуда. Лечу ногами вперёд и уже вижу картину, как я припечатанный сотней шипов-гвоздей вишу на «держи-дереве». И тут краем глаза, боковым зрением вдруг замечаю – какой-то прогал среди этих страшных зарослей. Туда, влево, перед самым касанием земли я и завалил параплан. Удар! Серия кульбитов, головой об землю – каска цела! – ещё разок! – всё ещё цела! Стропы перепутались и обвили меня всего вместе с травой и ветками кустарников – стоп. Встаю и сквозь клубы пыли вижу десятка два восхищённых негритят, которые разинув рты взирают на «чудо, упавшее с неба!». Всё как в мультфильме про циркового льва Бонифация. И точно такой же гордый, как тот лев, я деловито отряхиваюсь от пыли, терплю дикую боль в коленке, медленно сворачиваю параплан в огромный ком и хромая, но с выражением лица – «Вот так надо летать и приземляться!» – шествую на холм, откуда стартовал. Негритята, ещё более счастливые, чем я сам, сопровождают меня. Всё завершилось, в общем-то, благополучно, но после этого случая мы в Африке больше не стали летать.

Вообще, с Килиманджаро связано начало российской эры коммерческих экспедиций по проекту «Семь вершин» нашей «Команды Приключений». Первым стал, конечно, Эльбрус, когда мы тот новогодний праздник 1 января отметили на вершине, а вот уже в «рабочем», так сказать, порядке, вторая коммерческая поездка была на Килиманджаро. Но так как сам я там уже был, то гидом в экспедицию поехала моя жена Люда Коробешко. Всё равно лучше гида в мире не найти!

Во-первых, она была опытным альпинистом, во-вторых, специалистом по языкам, в-третьих, отлично владела психологией групп, и шесть человек тогдашнего состава были просто счастливы, что им достался такой приятный гид. Можно себе представить, с какими глазами сама Люда потом рассказывала о той поездке, – ведь это был её первый выезд за границу.

Женский и мужской взгляд на Килиманджаро! Для сравнения

Что тут скажешь – Люда просто опасалась: «вдруг что-то сделает «не так!» Как это «не так!» – не знала, но боялась. Солидные «дяди», которыми надо было руководить, которые «солидно» занимались своим активным отдыхом, естественно, спрашивали своего гида: «Ну, вы-то уж во всех странах побывали. Как там дела в Непале, мы в следующий раз хотим на Эверест?» На что девушка честно отвечала, что «первый раз за границей!» Они хохочут: «Хорошая шутка! Отличный юмор!»

Всё тогда закончилось удачно, эти люди до сих пор все с нами ездят, теперь они – просто наши хорошие друзья. Они естественно «заразились» вирусом «номер семь» и спят и видят себя на всех искомых вершинах. Например, Юра Лукьянов из той когорты «первых», который всё время ездил на восхождения со своими дочками, недавно заявил, что «следующая его поездка – это Антарктида, Массив Винсона, и конечно же, у него и мысли нет с кем-то ещё туда ехать, кроме как не с нашим боевым «Клубом Семь вершин!»

А наш друг, участник команды Илья Гаврилов назвал построенную им в Приэльбрусье гостиницу не иначе как ... «7 Вершин»! Естественно.

Это, кстати, наш непреложный принцип: все, кто хоть раз с нами на какую-то вершину ездил, становятся нашими друзьями! Принцип сам собой родился в самых первых поездках, после Килиманджаро третьим в нашей истории был Арарат. Он появился как-то неожиданно, случайно, он вовсе не из списка «Семи вершин», но был единодушно выбран людьми, когда 18 человек согласились с этой идеей, словно сговорились заранее. С тех пор, тем составом, мы вместе.

Две из «Семи вершин» стоят очень близко к экватору – Килиманджаро и Пирамида Карстенс. Это экватор планеты даёт какие-то невообразимые, неестественные эффекты света, тени и красок. Почему существует эта тайна рассветов и закатов на нашей планете? Где бы ты ни был, в каком бы краю, но рассветы и закаты – это та естественная красота, которая потрясает и запоминается, и остаётся в душе, одухотворяя рассказ путешественника какой-то непонятной силой. Но рассветы и закаты на высшей точке Африки особые: в эти минуты вместе с ярчайшими переливами цвета вдруг открываются далёкие-далёкие дали и кажется, что горизонт здесь удаляется дальше, чем в иных местах Земли, кажется, что на закате вот-вот увидишь оба океана с этой вершины. Или это женский взгляд на Килиманджаро, ведь о прелести рассветов и закатов рассказала только гид Люда Коробешко!?

Как для неё, так и для Сергея Кофанова эта вершина стала первой в карьере горного гида. Но мужчине мир видится иначе: кто-то как-то, у костра, когда всё по душам, заговорил о нелёгкой участи горного гида. Он и не спит нормально, и не ест как все, а ещё таскает за «чайников» вещи, поправляет им снаряжение, всем надо помочь, и всё следит, как бы что-то не то! – а ещё ведь и командовать надо. Пропустил, наверное, гид все прелести Килиманджаро – у тех «чайников» глаза горят от счастья, а гид только и думает: «Ещё и до аэропорта добраться надо в целости и сохранности!» Какой уж тут фотоаппарат!

Вот за всех гидов, пропускающих прелести красок на закатном Килиманджаро, заступился Сергей Кофанов, – как же, ему сам Бог велел, ведь он теперь один из опытнейших гидов «Команды Приключений Альпиндустрии»:

– Перед поездкой я сильно волновался: это был мой первый выезд в качестве гида нашей команды: что нужно будет делать, чтобы люди не заметили, прежде всего, меня, как гида; как вести себя в тех или иных ситуациях? А вообще-то какие ситуации могут возникнуть там, в стране детских мечтаний, в Африке! В группе разные люди: есть новички, есть спортсмены, ну, кажется, со спортсменами буду чётко, по-военному! Но в основном поехали люди самодостаточные, состоятельные, которые уже выработали ко всему какое-то своё мнение и куда там гиду в горах, на маршруте, каким-то образом это мнение изменить. Да-а-а, задачка! Но, оказывается, и у них, самодостаточных людей, не умерла романтика в душе – в забытом детстве они тоже убегали за окраину своего городка посмотреть – что там, хотя страшно боялись быть выпоротыми отцом! – а сейчас убегают от суеты городов, от офисных сетей и туда же – за окраину горизонта, и естественно, в Африку! Вы были ребёнком? Были же. Куда хотели отправиться путешествовать? Тогда, в детстве, это не обсуждалось – только в Африку. Сегодняшняя поездка на африканскую Килиманджаро и есть та реализовавшаяся, наконец-то, мечта – убежал, в Африку, и отец не выпорет, хотя вот этого жаль – не помешало бы и сейчас... Э-э-эх!

Но не забывайте – и гиду тоже надо точно так же убежать, он же тоже оттуда – из детской мечты после чтения романов Жюля Верна. Да-а, компания собралась: беглецы и беглянки одни. С такими только на Килиманджаро и идти.

– Конечно, в какие-то моменты, особенно экстремальные, гид может приказать, но в нормальной обстановке ты для них скорее папа-мама, но не руководитель. А может – это так и должно быть? – и гид должен под клиентов подстраиваться, себя пересиливать? Волновался очень!

Кто-то путает гида и тренера – это две весьма разные вещи, даже абсолютно. Если тренер «лепит» из своих подопечных подобие себе, то гид, наоборот, «перелепляет» себя. Вот здесь и нужно то самое высокое мастерство-чутьё, чтобы, переделавшись «под клиента», всё равно осталось бы главное – уметь найти варианты обеспечения безопасности, и добиться при этом вершины!

В той первой поездке в качестве гида на Килиманджаро мне очень повезло: в тот год было сильное наводнение, был страшный ураган, всё просто смыло с лица африканской земли. Когда мы встали нашей группой на вершине, то оказались выше урагана, а он трепал всех внизу как хотел. Спускаемся в его недра: Боже мой, неужели такое можно восстановить, эти дороги, ставшие хуже российских, а где теперь жить несчастным африканцам – наверное, правительство и не вспомнит о них? Неужели эти обтрёпанные, как трава, деревья когда-то возобновятся и встанут, это же теперь пустыня! Скорее в аэропорт, где наши билеты? Какие билеты – дорогу размыло! Ну, всё, теперь мы тут останемся жить, – девочкам проще, у них всегда есть вариант: «выйду замуж за африканца и у нас родятся курчавые негритята!» Скорее, скорее, гоним, у нас отличный водитель, хоть он и негр, но наш автобус просто чудом объехал эти размывы – и как это мотор не заглох в полутораметровой засасывающей жиже? Самолёт взлетал, разбивая брызгами гигантские лужи на взлётной полосе – неужели теперь, после нас, никто больше не увидит эту сказку Килиманджаро, не полюбуется в этот калейдоскоп гор, саванн, диких животных, непохожих на нас людей, невообразимой еды (и как мы не померли от неё?), непростого маршрута, когда ты уже готов был отказаться от мечты, потому что припёрло куда-то вот сюда, к горлу, крепко!? Мы убежали, счастливые, от урагана и теперь ещё более счастливые лелеяли мыслишки, что были последними кто всё это чудо видел – пора начинать писать мемуары...

Но только вернувшаяся с вершины Ухуру (или Килиманджаро, или Химнчджавгво и пр. – по-местному) следующая экспедиция почему-то утверждала, все в один голос! – что ничего такого подобного, никаких-таких наводнений, не было и быть там не может! Что всё просто чудесно, великолепно и вновь прибывшие повторяют наши же слова, которые мы уже в интернете выложили! А-а-а, это их африканская турфирма куда-то в другие места возила, куда-то подняла и сказала, что это Килиманджаро – они и поверили, вот, лопухи-хи-хи! Там же всё смыло ураганом – сама видала!

– После той поездки вся наша команда передружилась, мы стали друзьями, и твёрдо решили, что только вместе едем на следующую вершину. В переписке решим – на какую, хотя уже в самолёте было ясно – большинство склонилось в пользу Мак-Кинли. Боже мой, куда меня несёт!

– Позвольте, но куда столько гидов: там же на Килиманджаро местная фирма даёт своих гидов?

– Не знаю о чём это вы: какие-такие местные гиды – моя роль в поездке была главенствующей! Да-а, вроде бы появился уже на горе местный парень, вроде бы он уже 150 раз был на вершине – молодец, конечно, покажет, расскажет (только мы того языка не знаем), но главное – мой опыт вполне достаточен, чтобы в каких-то реальных ситуациях поправлять и местного гида. Это только в структуру их местной организации вмешиваться нельзя, а в остальном – свой гид нужнее, чем местный!

Если вам интересно, что по этому поводу бывает – расскажу. Было это на вулкане Илиница-Кортекс – это 5100 метров – на Новый Год. Помню, мы уже сходили на вершину, и вот на спуске в одном проблемном месте я попросил местного гида провесить верёвку. Он это сделал, но, перед тем как идти, я проверил как он завязал узлы на верёвке? Причём гид-то был вроде бы опытный, он был и на Мак-Кинли, и на Аконкагуа. И тут вижу: узел булинь он вяжет неправильно, узел-то известный, но видимо так его научили, с самого начала неправильно. Слава Богу, что я подошёл и проверил, а то были бы спасательные работы вместо радости от вершины. Так что в любом случае местного гида надо контролировать обязательно!

Хотя – мы же встречаемся в следующем походе на «Семь вершин», выберем, например, Мак-Кинли, там местных не будет, пойдём одни, вот когда каждый, кто ещё не был в команде, почувствует себя настоящим спортсменом-альпинистом.

А если о красоте гор, то мужика вообще крайне трудно разговорить – это потаённое, сердечное, в этом вопросе душа русская так просто не раскрывается. Разве что когда у костра разговорился Сергей Кофанов: «В высоких горах красота другая: скалы, снега, она более суровая, но не становится из-за этого хуже, нет! – она просто другая! На самом деле редко встретишь запоминающийся рассказ о горной природе, наверное, только художник может её передать, а вот фотограф?.. Был у меня свой опыт фотографии, но где-то на уровне третьего-второго разрядов: когда я выполнял их, то возил с собой аппарат, старался снимать – тогда у меня было свободное время это делать. А вот когда начался серьёзный спорт – там уже не до фотоаппарата: во-первых, лишний килограмм возить, это лишняя нагрузка, а потом – ты просто не успеваешь снимать, на маршруте время экономишь, его и так не хватает, поэтому от фотографии я отошёл.

Но для восприятия красоты фотоаппарат вовсе не нужен: красота впитывается в человека какими-то иными, чем зрение, непонятными каналами, ты просто чувствуешь её – вот она. И когда возвращаешься на равнину, домой, то в своих рассказах опираешься именно на необъяснимое ощущение красоты, ты стараешься передать её, и фотоснимок тут лишь чуть-чуть помогает, но не заменяет чувства красоты – его можно получить, только если самому побывать там, наверху, на маршруте.

И вообще получается, если следовать привычным знаниям, что на огромной высоте, на том же Эвересте, люди «ничего» не видят, слишком тяжела там нагрузка на организм, люди просто не могут отдавать силы ещё и на эмоции, но, однако же, красота как-то впитывается в них. Очевидно, происходит это на подсознании, и «ничего не видевший» там восходитель на главный пик Земли, спустившись вниз, вдруг начинает о тех дивах природы рассказывать так, словно он не «умирал» на той высоте, когда едва передвигал ноги, словно автомат с «сажающимися» уже батарейками, а только и делал, что любовался стратосферными видами, красками, красотой поднебесья. Но ведь прямого обращения к эмоциям на маршруте не было, не было, – занимаются ли учёные этой загадкой, которую вновь и вновь подтверждают восходители на высочайщий пик планеты, превращая загадку в факт?»

Так было и у Сергея Кофанова – но ведь отлично всё помнит! – тогда в первый раз он взошёл на Эверест, и на вершине к нему подбежал шерпа Мингма, кричит «Поздравляю! Давай я тебя сфотографирую на память?!» А в голове у гида почему-то другие заботы крутятся: «Надо дождаться клиентов, потом мы будем спускаться вместе с ними». Сергей и отвечает: «Нет, давай потом, в следующий раз!» Мингма и опустил фотоаппарат. Это сейчас смешно, когда сидишь внизу, в городе, голова привычно работает, а там было, как говорят, на полном серьёзе. Так у Кофанова и нет снимка, что он стоит на вершине Эвереста.

«Наверное, можно утверждать, что те люди, кто лучше других переносит тяжесть высоты, могут больше времени и сил уделить обращению к своим эмоциям на горных маршрутах, – вот эти восходители стараются обязательно взять фотоаппарат и поснимать на высоте или, как художники, рисуют. Хотя в 100-летней истории отечественного альпинизма есть всего один пример о человеке, который и высоту хорошо переносил, и впитывал окружающие фантастические виды, чтобы перенести их на живописные холсты – это великий Евгений Михайлович Абалаков. Но он редкий феномен, уникум, вообще. А вот упорных фотографов, которые дополнительно нагружают себя на большой высоте, достаточно много – у нас самые успешные это, наверное, Глеб Соколов, да вот был, да ушёл, Саша Фойгт. Глядя на их фотографии, представляешь, как они затаивали дыхание там, где и без того кислорода в организме нет, чтобы ещё лишать себя его малой доли в очередном вдохе.

Уверен, все, абсолютно все альпинисты нет-нет, а, или вслух или в душе, это уж обязательно, подумывают: «Вот уйду на пенсию, когда не смогу уже ходить в горы, то сяду и напишу книжку воспоминаний, про все свои походы расскажу! И фотографий у меня много!» Кто бывал в горах, общался с этой дикой природой, тот знает, что где-то рядом ходит тут вдохновение, и вот: «Если бы умел рисовать – нарисовал бы, или если бы умел симфонию сочинить – сочинил бы!» Жаль, что такие желания редко у кого потом выливаются всё же в книгу, или в картины, или в музыку, а то бы полки в книжных магазинах были бы сплошь заполнены рассказами о горах. Но если кто возьмётся – то уж действительно всегда будет о чём рассказать! А если ещё к тому же выполнил список «Семь вершин» – сам Бог велел! – автоматически просится эта твоя исполнившаяся большая мечта, длинная жизненная дорога в рассказ, в роман, в книгу, в серию фотографий, в выставку или статьи в журнале».