Автор: Моисеенко Валерий. В Тени Эвереста

В первый день мы явно хватили лишку, нужно становиться на отдых. Долгожданный ужин и ночлег - в селении Монжо. Столовые в шерпских лоджиях устроены по одному образу: в центре железная печка, которая топится кизяком. Вдоль стен - лавки, покрытые узкими коврами из ячей шерсти. Перед ними - столики на двоих. На стенах фотографии далай - ламы, королевской семьи, знаменитых альпинистов и вершин. Как правило, это единственное отапливаемое помещение в лоджии.

Ужинаем при тусклом свете аккумуляторов, заряженных солнечными батареями. Уставшие шерпы-носильщики, плотно обступив печурку, подставляют ей натруженные спины и ноги. Засыпаем, только выпив все запасы и приняв по таблетке профилактического аспирина

В столице шерпов

После Монжо резкий спуск к реке. Тропа скачет с берега на берег по навесным мостикам. Затем – утомительный двух часовой подъём. На смотровой площадке, с которой виден Эверест, - фотокамеры, видео, реплики, комментарии – как на пресс-конференции. В просвете между соснами на склоне горы показались дома. Намче- Базар (3500 метров)-столица шерпов. Автоматически учтиво попросили расстегнуть чехол с треногой; не «стингер» ли? Будто мы похожи на маоистев...

Король Непала правил около 30 лет и был почитаем всеми группами населения. Семь лет назад его сын (по официальной версии) расстрелял за обедом всю семью, после чего застрелился сам. Престол достался единственному родственнику- дяде короля. В беднейших районах Непала возникала вооружённая позиция, не признавшая такого перехода власти. Её сторонники называют себя маоистами...

Намче- Базар – амфитеатр из малоэтажных домиков на узких террасах. На главной улице – Интернет – кафе, банк, обменный пункт. Бесчисленные лавки с альпинистским снаряжением, свитерами и шапками из ячей шерсти, украшениями из камней. Множество бродячего люда со всего мира.

Ночью не спится. Виноваты сытный ужин и высота. Стоит закрыть глаза, как под стук собственного сердца бесконечно тянется вверх жёлтая каменистая тропа с отпечатками бесчисленных подошв, копыт и ячьим помётом. Акклиматизация протекает медленно и болезненно. Особенно страдают от головной боли и бессонницы две девушки – Тамара и Надя. Помогаю им, чем могу, но организм таблетками не обманешь.

Около шести – резкое звуковое начало дня. Заревели животные, послышались голоса, зазвенели молоточки каменотёсов. Самый характерный в этом городе звук обрабатываемого камня. С утра до вечера строятся новые лоджии. При этом каменные кирпичи делаются в ручную. Нас поразило, с какой точностью и аккуратностью подгоняются камни. Складывается ли ограда или возводится дом – без бетона и штукатурки.

У нас дневка. После завтрака - музей культуры народности шерпа. Этнография и участие шерпов в альпинистских экспедициях. Перед музеем ступа и молельные барабаны – средство общения с небом. Покрутил правой (!) рукой, и молитвы уходят к богам. Чуть в стороне - военная точка за колючей проволокой. На плато – летное поле, куда время от времени доставляют богатых японцев. Краткость отпуска не позволяет им адаптироваться чтобы подойти ближе, но и из далека они рады увидеть Эверест своими глазами.

Цветастый и нарядный внутри монастырь Гомпа известен тем, что там хранится череп йети - гималайского снежного человека. Для показа он извлекается из сейфа. Ни чем не примечателен, слегка смахивает на обезьяний.

Йети – гималайский снежный человек, сородич «бикфута», «алмасты» и т. п. Шерпы уверены его существовании и не понимают сомневающихся. О нём не принято упоминать всуе. Известны случаи, когда йети сам приходил к высокогорным монастырям и его приходилось отпугивать. Следы йети видели и фотографировали известные восходители Э. Шиптон, Д. Хант, Э. Хиллари.

Рядом расположена одна из лучших в королевстве школ, основанная сэром Эдмондам Хиллари. Прославившимся вместе с шерпой Норгеем Тенцингом первым взятием Эвереста, австралиец в благодарность Непалу построил здесь больницу, дороги. А непальцы чтят Хиллари. В чём убеждает его памятник расположенный у школы.

На утро выходим в Тхъянбоче. Красота вокруг не передаваема. Невозможно насмотреться на окружающие пики Ама - Даблам, Тхамсергу, Кентегу. Подумать только; этой тропой шли все великие восходители на великие вершины – Джомолунгму, Лхатцзе, Чо-Ойю. Также как мы любовались красивейшей в мире горной панорамой легендарные Тенцинг, Месснер, Кукучка. Присаживались отдохнуть на те же камни и также, по местным канонам, справа от себя пропускали встречных людей и яков.

Идём мимо цветущих рододендронов. В Гималаях эти деревья до пяти метров высотой, с розово – малиновыми цветами. За каждым новым поворотом расчехляю треногу, а Артём по долгу колдует с видеокамерой.

Перед монастырём Тхъянбоче крутой подъём, как очищение духом. Его расписанная, с молельными барабанами арка Кани призвана очистить от грехов; сомнения, страха, зла. Под монастырём долина распадается на три глубоких ущелья. Два из них ведут к трём восьмитысячным вершинам. В лоджии нас быстро и вкусно кормят. Особенно запомнился стейек из языка и чанг.

Монастырь Тхъянбоче(3800)

Основан в месте, куда, по легенде, 200 лет назад во время медитации прилетел из Тибета один из лам Ронгбукского монастыря. След на камне от его падения можно видеть и сейчас. Монастырь несколько раз горел и восстанавливался. Последний раз - в 80-е годы, от подведенного к нему электричества.

Рано утром, не смотря на дикий холод, мы стоически сидим в монастыре всю службу без обуви, в позе лотоса. Низко звучащую молитву монахи перемежают горячим чаем с ячьем молоком. Огромная статуи Будды отблескивает золотом. Мелящиеся в бордовых тогах сидят с ногами на лавочках , дружно гундосят. То по одиночке, то перекликаясь, то все разом. Дивный спектакль, жаль, видеосъёмка запрещена. Служба заканчивается, храм пустеет. Только с волейбольной площадки доносятся, уже в другой тональности, кличи грающих слуг Будды.

«Горняшка» - не подружка

Следующий этап – в Дингбоче, 4340 метров. Головные боли и слабость напоминают о нехватке кислорода. У Тамары и Надежды это состояние, вопреки терапии, прогрессирует. А ведь и для них планировалось трековое восхождение. Позади остались гималайские сосны с длиннющими иголками и цветущие рододендроны. Теперь под ногами только карликовые березы и ягель. Развилка уводит нас от дороги на Эверест направо в ущелье Чукхунг.

Ночевка в холодной лоджии, где комнаты на два-три человека, стены обиты фанерными листами и топчаны с постелями из личных спальников. Горная болезнь вырывает Тамару и Надю из наших рядов. Её симптомы угрожают сердечным кризисом. Решаем спускать их в Луклу с шерпами, оттуда – в Катманду. Утро балует солнцем на свежем снегу. Быстро дотопали в селение Чукхунг, остановились в дальней лоджии Санрайз. Она известна тем, что принимала пионеров Нупцзе – Балабанова и Кошеленко.

Нупцзе Восточная (7804 м) оставалась самой высокой из не пройденных гималайских вершин до 2 ноября 2003 года. Неудачи на ней терпели американские, итальянские, французские альпинисты. Для Валерия Балабанова это была третья попытка. Вместе Юрием Кошеленко они чудом избежали лавины. Трое почти бессонных суток ушли на последний штурм. Одиннадцать часов – на пути от последней ночевки до вершины. Восхождение было оценено «Золотым ледорубом» как лучшее достижение года.

Знакомимся со вторым проводником. Пикей, худощавый симпатичный непалец 24 лет, посетовал, что после обвала карнизов вершинный гребень стал в два раза тоньше, а крутизна увеличилась до 60-70 градусов… Гром среди ясного неба. Мы собирались в треккинг, а нас поджидает участок с 250 метрами почти вертикальных перил! Пришлось докупить нужное снаряжение: «восьмерки», жумары, с тем чтобы завтра дойти в базовый лагерь и ночью штурмовать вершину. Оборудовать штурмовой лагерь некогда, а шерпы отказались от этой работы из-за отсутствия нужной обуви и одежды.

Наш базовый лагерь – две палатки «Команды Приключений» на площадке морены. Вдалеке – лагерь японской экспедиции на Лходзе Шар. Шерпы забились в палатку-кухню, сушатся и готовят любимое блюдо из риса – долбат. На солнце снег не тает, а испаряется – высота 4970 метров. За обедом удивляемся, что в такой красивый и доступный район заходит мало альпинистов и туристов. Великие Эверест затеняет меньших собратьев - шети – и семитысячники с не меньшими достоинствами: отвесными стенами, мощными ледниками, заостренными гребнями и пиками. А жаль, здесь настоящий высотно-технический альпинизм.

После обеда – в постель. Надо хоть как-то поспать до часа ночи. В два – выход на штурм. Небо заволокло тучами, пошел снег. В палатке душно, высотная одышка, бессонница. Жаль, что не взял снотворное. Надеваю штурмовую одежду, ботинки - под спальник и окунаюсь в полузабытье. Сквозь сон - голос: «Валера, Артем, Дима, подъем!» Люда с фонарем во лбу и термосом в руках уже копошится за расчищенным от снега столом-валуном. Тишина, звезды, скрипящий снег в леденящем сухом холоде: - 20

Если друг оказался…непальцем

По очереди одеваемся в палатке. Артем вылез разогреть кожаный ботинок. У Димы пластик – без проблем. У меня тоже пластик, но 15-летнего возраста. Поднатужившись, натягиваю главный на высоте атрибут. Вдруг – треск! Затаив дыхание, осматриваю обувь. Невероятно: трещина в носке правого ботинка. Что делать? Ремонтировать бесполезно. Надеюсь, это только от нагрузки от обувания и на ходу не последует продолжения.

Моя одежонка греет, как рыбья чешуя. Сразу стал ощущать ноги и руки. Ведь собирался на трек, без «пуха». Движемся медленно, при свете фонариков, с двумя проводниами. Короткие остановки, чтобы отдышаться и помахать конечностями для разогрева – без ощутимого эффекта. Надо дотерпеть до восхода солнца, там потеплеет. Но ждет ещё испытание обувки. Как поведет себя трещина, когда одену кошки?

Выходим на гребень. С солнечным светом силы прибавляются. Осматриваю ботинок и ужасаюсь. На месте трещины – дыра забитая снегом. Вот почему мерзла правая нога! Что делать? Подъем в такой обуви исключен. Назад? Как нелепо и обидно! Подходит Бизе. Что то лопочет на непало-английском, примеряет свою ногу к моей. Понимаю. Мы разулись и обменялись ботинками. Сразу стало теплее. Засветилась робкая надежда. А дальше? Бизе, показывая на себя, говорит «Вниз», а потом на меня: «Вверх!» Неужели мне будет разрешено восхождение, а проводник вернется? Справится ли Пикей один на ледовом препятствии? Короткое совещание между ними. Ведь дело касается оплаты, у проводника это единственный заработок. Согласительные кивки: мне позволено закончить восхождение. Обнимаемся с Бизе – он настоящий проводник и мужчина.

Конец скальной части маршрута. Гребень узкий и крутой. Небольшой участок лазания по заснеженным скалам, и мы на маленькой площадке перед мощным ледово-фирновым плечом гребня и нагромождением сераков и трещин. Надеваем кошки, объвязки, берем ледорубы вместо палок. У меня теплые ноги, руки и надежда в сердце. Впереди девственный мир льда и снега. Веером расположены красивейшие вершины Гималаев, скромно занявшие места в тени Джомолунгмы, как малые дети вокруг подола матери.

Настроение – класс! Крепнет надежда на преодоление технического участка. Есть веревка, инструмент, остались силы и навыки былой техники. И друзья рядом. А впереди перила на 60-70-градусном склоне с широким бергшрундом под ним. Пристегиваемся жумарами к перилам – и за работу. Высота почти шесть тысяч. Поочередно работают руки и ноги. Восстановил дыхание – и всё сначала. Вот тебе и треккинг!

Гребень – полоска фирна с обрубленными карнизами. Пологие перила резко переходят в вершинный взлет. Опять жумары, самостраховка, перестежки. Когда же просто ногами? Вот и вершина. На пятачке вокруг страховочной станции из фирновых крючьев, плотно прижавшись друг к другу, сидят восходители. Пытаемся вместить в объективы хотя бы лица и флаги. Горы уже не вмещаются. И всё равно – ура! Мы сделали это, более сложное, чем ожидалось, восхождение в межсезонье, в тени матери гор. Спасибо им за снисхождение к восходителям, приехавшим на свидание с Гималаями.

Пошел снег, потеплело. Нужно вниз – снег становится лавиноопасным. Завизжали «восьмерки». Главное не попасть в берг, трещину под склоном. Нужно ориентироваться на снежный мостик. А там в связках – по леднику и скалам – в лагерь с палатками и чаем. Темнеет, валит снег. Как Деды Морозы, с рюкзаками вваливаемся в занесенное снегом жилье. 6 часов вечера – 16 часов работы. Хочется только пить и спать. Радость от удачи осознание своей силы и чувства к горе придут позже и останутся на долгие годы в образе величайшей молитвы мира: «Ом мани падме хум – совершенство, подобное цветку лотоса». А пока – занесенная мягким гималайским снегом палатка, затерянная в необозримой тени матери всех гор – Джомолунгмы.

2006 год

Записал: Владимир АФАНАСЕНКО

Перепечатал: Славик ИВОНИН