Восхождение на Эверест. Как это было
Автор: Андрей Дульский. Оригинал здес angara.net >>>>>>>
Ну вот и настала осень. Летняя суета постепенно стихает, и появляется время, чтобы оформить в литературной форме весенний проект "Эверест 2012".
Предвосхищая нетерпение читателей, сразу отвечаю на главный вопрос: "Как можно попасть на Эверест?". Очень просто. Надо, чтобы в определенной временно-пространственной точке сошлись несколько факторов: горячее желание, наличие определенной суммы денег, два месяца свободного времени, отсутствие проблем со здоровьем и хорошая физическая форма. Заметим, что физическое состояние стоит далеко не на первом месте. Ведь как обычно бывает: когда ты молодой спортсмен, горишь желанием своротить горы – нет денег. Появляются какие-то деньги, и вроде еще не слаб – нет времени (работа, семья и т.д.). В определенный момент появляется и время и деньги – пропало желание воротить горы, да и здоровье начинает шалить...
Мне повезло. Все факторы сошлись и вот 4 апреля я лечу: Иркутск-Пекин-Гуаньчжоу-Катманду. Перед этим дома был жесткий отбор снаряжения, дабы уложиться в лимитированные 20 кг. багажа, иначе на каждой пересадке мне будут парить мозг. Последним из баула, с большим сожалением, был выкинут ледоруб. Тяжело, конечно, расставаться с символом альпинизма, опять же это необходимый девайс для фотосессии, но... Я мучительно вспоминал где может понадобиться этот, остро заточенный предмет, на горе, полностью провешенной перилами. А то что она будет провешена сомневаться не приходилось: в стоимость пермита теперь входит и стоимость провешивания горы.
Надо сказать, что 9 лет назад у меня уже была попытка штурма Эвереста, мы дошли до второй ступени, и для меня белым пятном были только последние 300 метров высоты. Поэтому, когда в телефонном разговоре с руководителем экспедиции мне все-таки настоятельно рекомендовали взять ледоруб, мотивируя это неординарными ситуациями, как например: "есть места, где перила могут вмерзнуть в лед!", я вспомнил какой контингент клиентов бывает на Эвересте, и решил что, по крайней мере, половина из них должна погибнуть, если на высоте выше 8000 придется всерьез использовать ледовый инструмент. А судя по сводкам последних лет, такой массовой гибели восходителей не наблюдалось.
Но вот все сомненья позади, самолет успешно приземляется в Катманду, и я могу временно расслабиться; я клиент фирмы "7 вершин", на выходе из аэропорта меня берут под белы ручки их представители. Теперь я два месяца буду окружен их заботой, она закончится только когда меня втолкнут опять в здание аэропорта. Нельзя не остановиться здесь на вопросе выбора встречающей стороны.
Если вы зададите в Интернете вопрос: "Хочу сходить на Эверест!", то вам с радостью предложат свои услуги несколько десятков контор из нашей страны, а уж зарубежных будет и вовсе не сосчитать. Причем диапазон цен будет так же огромен. Условно это можно разделить на VIP, эконом и бюджет. В силу определенных причин обсуждать категорию VIP нам смысла нет, это интересно только узкому кругу читателей, остается только эконом и бюджетный вариант. Причем сразу отвечая на животрепещущий вопрос: "За какую минимальную сумму можно сходить на Эверест?", можно сказать только то, что как нет предела верхней планки цен, то, как ни странно, нижнюю планку обнаружить так же проблематично.
Стоимость экспедиции складывается из многих составляющих: снаряжение, питание, транспорт, и, наконец, пермит. Можно экономить на всех этих категориях до бесконечности, исключение составляет только пермит, стоимость которого не варьируется, но и тут можно плюнуть на эти условности и идти на гору без разрешения. В этом случае вы совершаете серьезное правонарушение по законам этой страны, но может вам и повезет. В конечном итоге самым дешевым мне казался вариант, когда ты со своими продуктами и снарягой добираешься до базового лагеря автостопом, тихонько заходишь на гору, и точно так же следуешь в обратном порядке. Беседуя же по ходу экспедиции с бывалыми людьми, я узнал, что и эту схему можно оптимизировать, например пробовать идти на гору без своих продуктов и снаряжения! И такие преценденты были. Конечно при при успешном реализации такого проекта можно войти в книгу рекордов Гинесса, но для этого надо быть уже не просто гражданином мира, а истинным титаном духа. Но если ты не являешься таковым, тебе придется воспользоваться услугами турфирмы, следовательно настроиться на какой-то средний вариант.
Конечно, если бы в наличии было несколько участников (хотя бы 3-4), тогда был бы смысл замутить собственную экспедицию, и, например, воспользоваться только базовым сервисом (как это сделали украинские хлопцы из нашей экспедиции), что сразу снижает стоимость в два раза. Тут мне возразят, что Месснер, например, ходил на гору вообще один, а из базового сервиса у него была только подруга. Все это так. Но если вас зовут не Райхнольд, Ежи или, на худой конец, Уэли (или Улли по разным источникам), то лучше воспользоваться как можно большим перечнем услуг, предостовляемых современным сервисом, дабы максимально повысить шансы на успешное восхождение. И выбор компании, которая обеспечит это сервис – очень ответственное решение. Тебе предстоит прожить два месяца в тяжелых условия высокогорья, при этом сохранить силы и оптимизм на штурмовой рывок. За это время накапливается не только физическая, но и, главное, психологическая усталость, и любые бытовые вопросы могут это усугубить.
В первую очередь питание. Как правило местные повара, при всем желании, не могут готовить привычную нам пищу. Есть ее конечно можно, но через некоторое время организм начинает тосковать. Далее идет все остальное: палатка в которой ты спишь, кают-компания, в которой проводишь большую часть времени и даже туалет, все имеет значение. Еще раз повторю, что все это можно перетерпеть и для сильных духом товарищей все это мелочи, но, по опыту прошлых экспедиций я знал, что лучше все это облагородить максимально.
Для меня проблемы выбора не стояло. Компания "7 вершин" с руководителем Сашей Абрамовым уже десять лет подряд проводит успешные экспедиции на Эверест. За это время накопился огромный опыт и сформировался практически неизменный, специально обученный персонал. Хотя в Интернете периодически появляются наезды знатоков турбизнеса, где они с точностью до рупии подсчитывают сколько на самом деле должна стоить экспедиция в Непал, пока конкурентов Абрамову не предвидится. Подтверждением этого может быть хотя бы тот факт, что Сергей Ковалев, на сегодня ведущий украинский альпинист-высотник, имеющий опыт проведения несколькольких самостоятельных гималайских экспедиций, в последнее время неизменно пользуется услугами этой компании, признавая адекватность цены и сервиса. Причем, как положено в приличной конторе, для экспедиции на Эверест у него предусмотрены три ценовые категории. Чтобы не утомлять читателей цифрами, я сразу отсылаю интересующихся на сайт фирмы "7 вершин", где все расписано максимально подробно.
Но вот все участники собираются в Катманду, где мы два дня гуляем по городу, осматриваем достопримечательности и докупаем в местных лавках необходимое снаряжение. Здесь я, наконец, знакомлюсь с товарищами по экспедиции.
Выясняется, что у нас будет две практически автономные экспедиции: категория VIP, в которой больше 20-ти человек и категория эконом, в которой, как ни странно, вместе со мной всего 6 человек (Саид из ОАЭ, Джон, естественно из Америки, и Сергей, Олег, Виталий из Донецка). Мне повезло, что парни из Донецка оказались очень приятными людьми, и наше общение в течении всей экспедиции нисколько не напрягало.
Ранним утром наша команда выезжает из Катманду на автобусе в сторону границы с Тибетом. Мы будем ехать до базового лагеря 6 дней, плавно набирая высоту и делая дневные остановки в промежуточных населенных пунктах.
В первый день мы пересекаем границу и ночуем в приграничном городке Занг Му. Высота 2800. Население, в основном китайцы, так как на границе всегда идет бурная торговля, и китайцы не упускают свой шанс. Далее мы продвигаемся внутрь Тибета. Высота повышается, лес остается позади. В следующий раз мы увидим его только при возвращении из экспедиции.
Для большинства людей Тибет до сих пор остается малоизвестной таинственной страной. Страна долгое время находилась в полной изоляции от внешнего мира, что обусловило духовное развитие общества без влияния извне. Именно это, в большей степени и породило массу слухов о мифических тибетских знаниях. После открытия страны для иностранцев, в Тибет устремилась масса людей, желавших убедиться в легендах и хоть немного прикоснуться к таинственному. Но, большинство из них ждало разочарование. Страна, по большей части своей представляет собой высокогорную полупустыню, а население, за исключением городов, которых совсем немного – неграмотные крестьяне.
Все знания Тибета всегда были сосредоточены в монастырях, но после оккупации Китаем, большая часть религиозных заведений была разгромлена, остались считанные единицы. Но и в оставшихся монастырях с иностранцами не спешат делиться какими-то сакральными знаниями, поэтому большинство посетителей остается слегка разочарованными. Хотя для иностранцев здесь все равно полно экзотики.
Городок Ниалам. Высота 3700. Здесь мы проводим 2 ночи и день. Нам надо плавно пройти акклиматизацию, ходим на ближайшие холмы в прогулочном темпе, гуляем по городу. Здесь уже чувствуется тибетская экзотика, хотя для жителей района это центр цивилизации. Мы живем в новой, вполне современной гостинице, у которой, правда, не предусмотрено отопление, но зато в номерах стоят кондиционеры. Хохлы проявили житейскую хватку и, запустив кондер на отопление, подняли температуру в номере с 8 до 18 градусов, а мы своим международным коллективом как не бились с хитроумным китайским пультом, так и не смогли его одолеть.
Следующая остановка – райцентр Тингри. Высота 4200. Это уже конкретное тибетское селение, вытянутое вдоль федеральной трассы на безжизненном плоскогорье. Единственная улица представляет собой ряд лавок, торгующих примерно одинаковым ассортиментом. Крестьяне из окрестных селений приезжают сюда затариваться промышленными товарами на всех возможных видах транспорта. Но если в прошлый раз преобладали повозки с живой тягловой силой, то сейчас доминирует мотоблок с тележкой – прогресс налицо! Хотя, конечно, отношение к прогрессу здесь неоднозначно. С одной стороны несомненный плюс, что появляются новые дороги, строятся школы и больницы, китайцы вкладывают сюда огромные деньги, буквально из каменного века вытягивают тибетцев в современный мир. С другой стороны, Тибет по факту остается оккупированной страной, и хотя прошло уже более полувека, напряжение остается. Число контрольно-пропускных пунктов с прошлого раза выросло вдвое. Это явилось следствием вспышки антикитайских настроений в Тибете в 2008 года во время проведения Олимпиады в Пекине. Даже в базовом лагере Эвереста какие-то ребята вывесили транспорант: "Свободу Тибету!", чем немало изумили тамошнюю публику. Ребят, конечно, тут же повязали, но прецендент был, что заставило китайских чиновников ужесточить порядок посещения Тибета иностранцами. Мы не занимались опросом местного населения на предмет чего им больше хочется: экономического прогресса или политической независимости, у нас здесь совсем другие цели.
И вот, сделав по территории Тибета почти правильную дугу, мы опять приближаемся к Непалу, так как Эверест расположен как раз на границе. Долина, по которой мы едем, почти прямая, и мы можем видеть вершину уже издалека. В отличии от южной стороны, где Эверест закрыт другими горами, здесь он встает во всей своей красе от подножия до вершины. Причем издалека он поражает даже больше, чем вблизи. Своей грандиозностью. Весь мир лежит у его подножия.
Традиционная остановка у монастыря Ронбук. Высота 5000. Монахи живут здесь круглый год, не задумываясь о том, что это вредно для организма. Именно удаленность от селений, а еще больше высота, спасли монастырь от разгрома китайской армией. Китайцы плохо переносят высоту и, видимо, просто сдулись на подходах к монастырю. Находясь внутри на молебне, чувствуешь себя как в обычном бурятском (или монгольском) дацане. Все одинаково: внутреннее оформление, молитвы, одежда и даже лица монахов. Но выходя наружу, ощущаешь разницу: полнеба закрывает собой Эверест! Наверное, неплохо было бы прожить здесь годик-два, занимаясь созерцанием и духовным совершенствованием, подпитываясь энергией великой горы.
Но у нас совсем другая, более приземленная, задача. Тупо зайти на вершину. Можно говорить, думать, мечтать о чем угодно, о высоком или о низменном. Можно практиковать ведическое питание с трансцендентальной медитацией. А можно пить, курить, есть все и сколько ты хочешь. Никто тебя не осудит. Одно только НО... Если только ты зайдешь на вершину. Ну и еще вернешься с нее живой. Именно поэтому на ближайшие недели человек должен превратиться в робота, работающего по определенной программе. Есть, пить, спать не столько, сколько ты хочешь (или можешь), а сколько нужно. С утроенным вниманием прислушиваться к организму. При этом желательно оставаться веселым и жизнерадостным.
Ну вот мы и в базовом лагере. Именно отсюда начинаются все экспедиции восходителей. Здесь заканчивается автомобильная дорога, специально построенная по указанию китайского правительства, для первого восхождения с северной стороны. Здесь мы встречаемся с участниками категории VIP. Они сначала летели до Лхасы, жили там 3 дня, глазели на Поталу, а уж затем ехали сюда. В их составе выделяется колоритная фигура Федора Конюхова. Первым делом он установил в лагере большой православный крест. И хотя мы находимся на исторически буддистской территории, Федор успокоил нас, что крест все равно поможет нам в наших заботах, так как он сам активно пропагандирует максимальную толерантность.
Высота уже 5200. Неакклиматизированный человек через час начнет чувствовать себя плохо, и если не принять необходимых мер, в течении суток может просто умереть. Все участники восхождения, прежде чем попасть сюда, проходят ступенчатую акклиматизацию. Но даже после этого все ощущают определенный дискомфорт: плохой сон, аппетит, общая угнетенность организма. Со временем станет легче, но окончательно это пройдет только после спуска на равнину. А сейчас нужно думать о том как подняться еще на три с половиной километра выше. И хотя достижения цивилизации позволяют создать здесь достаточно комфортные условия для жизни, каждый понимает, что ничто не может гарантировать успешного восхождения. Ни современное снаряжение, ни помощь проводников, ни даже хорошая спортивная подготовка, в определенный момент могут не помочь. Гора может не пустить к себе... А может и не отпустить... Мемориальные таблички, на которых есть имена и известных спортсменов, говорят об этом лучше всего. И никого не удивляет обилие буддистских ступ и молитвенных флажков, натянутых во всевозможных местах. А вдруг поможет?! Многие команды приглашают монахов провести молитву для успеха экспедиции. И вот, в клубах благовоний, под вращение ритуального барабана, участники слушают молитву, в которой монах просит местных богов быть добрыми к этим людям и помочь в их устремлениях. И хотя в обычной жизни эти люди исповедуют другую религию, или вообще неверующие, здесь все понимают, что они попали в совершенно другой мир, и никто не отказывается от участия в ритуале.
Дальше груз экспедиции понесут на себе яки. Ведомые своими погонщиками они пойдут по леднику Ронбук в передовой базовый лагерь (Advanced Base Camp – АВС) до высоты 6400. Яки – уникальные животные. Они способны неделями работать на леднике, почти без еды и питья. Оставаясь практически полудикими (як подпускает к себе только своего хозяина) он исправно выполняет свою работу, спокойно двигаясь и по льду и по скалам.
На десятый день от начала экспедиции мы выходим в свой первый выход. Нужно за два дня, неспешным темпом, дойти до АВС, переночевать, и спуститься обратно. Ледник Ронбук, в среднем течении, предлагает для обозрения уникальные картины ледовых разломов: ледовые иглы и складки огромных размеров. Непрерывно слышится звон колокольчиков, параллельно с нами идут караваны яков. Правда, плохая акклиматизация мешает мемберам в полной мере наслаждаться жизнью, тем не менее все полны оптимизма, как никак начинается спортивная часть экспедиции.
Передовой базовый лагерь – АВС. Высота 6400. Здесь уже не так комфортно, так как лагерь расположен на боковой морене ледника. Все места под палатки здесь созданы кропотливым трудом по выравниванию поверхности. Наиболее удобные места заселены чрезвычайно плотно. Но, несмотря на это, здесь еще есть возможность разместить большую кают-компанию. Дальше такого не будет, начнется царство вечной мерзлоты. Пока все идет по плану. Самочувствие для первого выхода вполне удовлетворительное. Хотя темп движения у нас низкий, голова не болит, аппетит и сон нормальные. С чувством честно отработанной смены, спускаемся на отдых в ВС.
Отдых между выходами целых три дня. В эти дни надо побольше есть. Здесь пища хоть худо бедно усваивается, в отличии от верхних лагерей. Хотя по самочувствию кажется, что на второй день уже можно снова вверх. Но это впечатление обманчиво. Сейчас идет период активной адаптации организма, и чтоб ты не делал: идешь, стоишь, лежишь, твой организм работает с большим напряжением: идет активная выработка эритроцитов, сосуды пытаются привыкнуть к высокому кровяному давлению, большая нагрузка на сердце: даже в состоянии покоя пульс не снижается ниже ста. Со временем частота снизится, но незначительно. Несмотря на активное поглощение пищи, идет неуклонное снижение веса. Все внутренние органы приспосабливаются к работе в тяжелых условиях, и если среди них есть слабое звено, оно обязательно себя проявит. Любое хроническое заболевание, на которое в обычной жизни человек не обращает внимание, здесь может оказаться критическим для продолжения экспедиции. В лучшем случае. А то может привести и к более печальным последствиям. Вот только некоторые термины, которые стали для участников приговорами: сердце, печень, желудок, почки, простуда, тоска по родине и совершенно необъяснимые явления, когда диагноз которых так и не был поставлен. Участники отсеивались как в первые недели экспедиции, так и, что самое обидное, в конце, пройдя всю акклиматизацию. Отсев составил почти ровно 50%. Я останавливаюсь на медицинском аспекте экспедиции так подробно, потому что сам не остался в стороне, а внес в список заболеваний довольно интересную позицию – защемление нерва. Но всё по порядку.
Во время отдыха, как-то неловко повернувшись, чуть ли не во сне, я почувствовал легкую боль в ноге. Ничего особенного, при ходьбе почти не чувствуется. Надо сказать, что за длинную походную жизнь, мои ноги непосредственно на практике ознакомились с многими медицинскими терминами: переломы, растяжение, воспаление суставов и надкостницы, различные ушибы и ссадины. Так что прислушавшись к себе, я решил, что у меня легкое растяжение, хотя было и непонятно, как я получил его, сидя в лагере. Прикинув все возможные варианты развития событий, даже самые неблагоприятные, я не нашел повода для беспокойства. Все-таки это не перелом и не воспаление, ухудшения быть не должно. Ну да, возникает определенное ограничение в подвижности, но у нас на такие случаи есть эластичные бинты и суппорты, а в случае надобности широкий спектр стимуляторов и обезболивающих.
В таком оптимистичном настроении начался второй акклиматизационный выход. Второй выход по плану должен быть более длинным. По практике последних лет, чтобы не ходить лишний раз очень длинный переход ВС-АВС, сложилась следующая схема – объединить два выхода в один. Подъем в АВС. Подъем с ночевкой на северное седло. Спуск в АВС. Отдых в АВС 1-2 дня без спуска в ВС. Второй подъем на северное седло, две ночевки на седле с выходом туда-обратно до 7800 (или кто до куда дойдет). Спуск до АВС и далее до ВС. Второй выход для всех участников стал переломным. В нашей группе (6 человек, эконом-вариант, впоследствии на вершину взошло 3 человека) полностью программу не выполнил никто. В категории VIP тоже не все было гладко. Абрамов заявил, что изюминкой восхождения этого года будет траверс Changste (Сев. Эверест) – северное седло – Эверест, до этого никем не ходимый. В случае успеха, это добавило бы дополнительного шуму в пиар-компанию вокруг проекта Альпари "7 вершин за 300 дней". Но сильный ветер не позволил никому взойти на Changste, что в общем не особенно повлияло на ход экспедиции. Тем не менее все участники походили, кто больше, кто меньше, несколько раз переночевав на северном седле.
У меня же все шло совсем не по плану. Хотя я нормально дошел до АВС. Во время движения боль в ноге притупилась и особо не мешала. Но дальше все пошло не по плану. Полностью пропал аппетит, а ночью практически не спал. Утром, хотя на ногу уже трудно наступать, по инерции собрался и пошел на северное седло. Но пройти смог не больше ста метров. Совершенно необычное состояние – абсолютный упадок сил! Вот это да! Сижу на камне и пытаюсь осмыслить происходящее. Как такое может быть! Как растяжение ноги может дать эффект, сравнимый с сильным воспалительным процессом? Закрадывается мысль – а может у меня не растяжение? Кое-как ковыляю до врачебной палатки. Надо отметить что нашей команде не положен спортивный руководитель и врач по штатному расписанию. Они есть только в VIP-категории, где Абрамов спорт-лидер, а Сергей Ларин уже много лет неизменный доктор в его гималайских экспедициях. Но он не отказывает бедным родственникам в помощи. У него скудный багаж обычной врачебной практики, но зато огромный опыт общения с пациентами в высокогорье. Неважно на что жалуется участник: рука, нога, голова или задница, вердикт один: "Срочно вниз! Если не хочешь вернуться на родину с биркой на ноге." И, главное, не поспоришь. Абсолютно прав. Любой из опытных участников может привести массу примеров, когда легкое недомогание на высоте кончалось печальными последствиями. Правда, у доктора имеется аптечка, общим весом более 50 кг, и как ни странно, большая ее часть оказывается задействованной. Но мой случай довольно необычен. Я тычу в ногу пальцем и задаю риторический вопрос: "Что это?". Как правило, в подобных консилиумах принимает участие все свободное население лагеря, и вот уже со стороны бывалых товарищей, среди массы гипотез, звучит слово "тромбофлебит". Тут же приводится пара-тройка примеров, похожих на мой, самым забавным из которых выглядит случай, когда иностранный товарищ, у которого так же отказала нога, был эвакуирован на родину, и совсем уж было расслабился, но тут тромб оторвался и дошел до сердца, чем вызвал скоропостижную смерть. Естественно такие примеры не добавляют мне оптимизма, но тут на сцену выходит наш доктор. Хотя ему значительно проще и спокойнее отправить меня в Катманду, или еще дальше, он не зря толкается много лет в высотных экспедициях. "По ряду причин у тебя вряд ли может быть тромбофлебит. Скорее всего, у тебя защемление нерва. Эта штука непонятная, и может давать серьезные проблемы для организма. Но точный диагноз может поставить только узкий специалист, оснащенный необходимым оборудованием, да в данный момент это и не важно, так как лечить такое в походных условиях невозможно. Сейчас топай в базовый лагерь, а там видно будет". Забегая вперед, скажу, что даже по приезду в Иркутск, ни невропатолог, ни опытный мануал не смогли сказать ничего вразумительного, и только сосудистый хирург, просканировав ногу, снял напряжение, выдав вердикт: "Признаков тромбофлибита не обнаружено". Но до этого было еще далеко. Наутро выясняется, что и дотопать в базовый лагерь – проблема. На ногу просто невозможно наступать. Но это было уже делом техники. Доктор предложил мне на выбор несколько видов колес, и я выбрал красенькие: "Легкий веселящий эффект, не образуют наркотической зависимости". Также он выдал мне три вида мазей: "Попробуй все. Какая-нибудь да поможет. Может быть".
Колеса помогли, а вот эффекта от мазей не наблюдалось. Три дня я пролежал в лагере один, с трудом ковыляя только до столовой и туалета. Тем временем вниз постепенно спускались остальные участники. Успехи у всех были разные. Хохлы должны были сделать грузовую ходку до 7800, но дошли только до 7500. Причем хорошо шел только Виталя, хотя это только его первый восьмитысячник. Но он реальный шахтер: "25 лет в забое!", на него смотрит вся страна, и у него нет права на слабину. Ковалев – ни то ни се, а у Олега конкретно прихватило желудок, причем явно не бытовое отравление, кое-как спустился вниз. А ведь это не новички в горах: у Олега несколько успешных гималайских экспедиций, среди которых Эверест с юга. Доктор делает предположение: "Открылась язва желудка". Олег косвенно подтверждает: "Да, был хронический гастрит". Вердикт доктора: "Если язва откроется на высоте выше 8000, спустить вниз не успеет никто, смерть наступит в течении нескольких часов. Ну а может и не откроется. Решать тебе." И вот тут опять встает вопрос мучительного выбора. Как можно объективно оценить весомость аргументов? С одной стороны – реальный риск для жизни. Вроде бы все ясно – никакая гора не стоит твоей жизни. Ну а как же потраченные время, силы, деньги, мечты наконец? Все коту под хвост? А вдруг доктор ошибается? Он и сам говорит, что не может утверждать наверняка! Может после отдыха в баз. лаге все придет в норму и удастся проскочить? И никто, кроме самого участника, не может принять решение. Аргументов и примеров за и против целый вагон.
Проще всех, как показалось, было Саиду. Он спокойно переночевал две ночи на седле, и никуда дальше не пошел, заявив, что ему для акклиматизации этого хватит. На чем базируется его уверенность мы допытываться не стали, так как Саид был парнем мутным. Сначала, когда мы узнали, что он из хорошей эмиратской семьи и проблем с деньгами у него нет по определению, зато есть три жены и девять детей, мы понимающе улыбнулись – все понятно: шейх решил разнообразить свой досуг. Но когда он вскольз упомянул, что принимал участие во всех последних заварушках в районе Персидского залива, в составе подразделения спецназа, мы затупились, и дальше не удивлялись никаким действиям с его стороны.
Последним пришел Джон, но его возвращение лучше всего олицетворяет строчка песни: "Лагерь, выходи встречай обломки!". В 4 часа ночи (или утра?) под сильным снегопадом, шерпы просто занесли и уложили его в палатку. Как выяснилось позже, Джон выполнил первую часть выхода (поднялся на седло, переночевал, спустился) и как дисциплинированный участник собрался выполнять вторую. Но у него ушли все силы на это. Он еле двигался, и вместо того, чтобы быстрее спускаться вниз, он остался в АВС ждать когда силы вернутся обратно. Но высота 6400 мало способствует накапливанию сил. Через два дня Сергей Ковалев, проходя через лагерь, немало удивился, случайно заметив еле шевелящегося Джона. На вопрос, что он здесь делает, Джон отвечал уже малоадекватно. Поезло, что в лагере были два шерпа и повар. Ковалев поднял их всех и заставил вести участника вниз. Джон шел медленно, а потом началась метель, а потом наступила ночь, а переход ВС-АВС очень длинный – больше 20-и километров, а в некоторых местах тропа виляет по моренным завалам так, что ее и днем потерять легко. Так что когда под утро они подходили к лагерю, Джон был хорошо ободран при падениях в морене, и уже не соображал где он и кто он. Только отлежавшись в лагере два дня он начал более-менее внятно отвечать на вопросы.
Тем временем спустились вниз и участники Абрамовского подразделения. У них тоже не обошлось без потерь. Но такие рабочие моменты уже отработаны, и всех дефектованых в этот же день отправляют в Катманду. У остальных начинается большой отдых перед штурмом. Традиции проведения этого отдыха так же отработаны – толпа уезжает из базового лагеря, сбрасывая более километра высоты, и в зеленом кишлаке, под шум ручья, участники расслабляются, поедая свежайшую баранинку.
Но нам это не грозит. Мы сидим в базовом лагере со своим обычным меню и со своими проблемами. У меня они самые большие. Даже у Джона, который сейчас ведет вегетативный образ жизни, перспективы более радужные: ведь у него есть ночевка на 7000, а у меня нет! Одна ночевка на 7000 – это конечно очень мало для выхода на штурм, но это хоть кое-что. Каждое утро я просыпался с тайной надеждой, а вдруг защемление отпустило, я встану и побегу! Но нет. Только на четвертый день прозвучал тихий звоночек, но для меня он прозвучал как колокольный набат: по моим ощущениям, налицо положительный сдвиг! Правда, очень маленький, но процесс пошел! Боюсь спугнуть удачу, не делаю резких движений, весь день прислушиваюсь к себе, но особого прогресса не наблюдаю. Да, стало лучше, но лишь чуть-чуть. На следующий день еще чуть-чуть полегчало. Да, процесс пошел, но очень медленно. Вечером беседуем с доктором. Он согласен со мной, что если полежать в лагере еще недельку, нога, скорее всего, полностью пройдет. Но смысла находиться к тому времени в ВС уже не будет никакого. Участники пойдут на штурм, и мне останется только помахать им ручкой. Дело в том, что сроки экспедиции строго рассчитаны. При кажущейся длительности, лишних дней нет. Акклиматизационные выходы, отдых, штурм. Если ты выпадаешь из графика, догнать его просто нереально. Ты не сможешь за день делать двухдневные переходы, а за один день восстановиться, когда все делают это за три. Тем более, что все эти дни ты не просто отдыхал – ты болел. А это две большие разницы. Во время болезни организм ослабевает, требуется время на восстановление, и ты по графику готовности к восхождению откатываешься еще дальше. Можно, конечно, пойти на гору и после всех, но делать это придется как Райнхольд, в героическом стиле, потому как на горе уже никого не будет и высотные лагеря будут сняты. Так что недельный пропуск по болезни можно на 100 процентов считать досрочным окончанием экспедиции. Но у меня есть призрачный шанс. Стоит плохая погода, и хорошее окно на 2-3 дня в ближайшую неделю не предвидится. Значит предштурмовой отдых затягивается. К тому же участники пойдут на штурм двумя колоннами. И если я успею за это время хотя бы сбегать переночевать на 7000, вернуться и отдохнуть, появится возможность запрыгнуть в последний вагон. Надо отдать должное Сергею Ларину – какой нормальный доктор разрешит недолеченому пациенту идти вверх, в зону смерти? А он говорит: "Давай куда-нибудь топай. Не хочешь вниз – иди наверх. Если окончательно поплохеет, как-нибудь доковыляешь вниз, колеса помогут, помереть не успеешь". Снабжает меня медикаментами и я решаю завтра выходить.
Этот выход занял 4 дня, и можно сказать, я прожил его в своем собственном мире, практически ни с кем не общаясь, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Главной целью было не перегрузить ногу и не сорвать положительную динамику. Я все делал медленно и вдумчиво. Можно сказать, все удалось, и моя надежда присоедениться к штурмовой колонне, приобрела более реальные контуры. Правда прогноз на успешное восхождение очень сомнителен: у меня, все-таки, недостаточная акклиматизация и дефектованая нога. Будь это нормальная спортивная экспедиция, не было бы и речи о возможности пойти на штурм. Но, слава богу, я в коммерческой экспедиции, и в полной мере пользуюсь предоставленным сервисом. Шерпы расставили высотные лагеря и будут сопровождать на восхождении, а большое количество кислорода серьезно повышает шансы на выживание. Решаю идти пока идется: дойду до 7800 – хорошо! Дойду до 8300 – еще лучше! А там можно и о штурме подумать... Но до этого еще далеко. Главное не асатанеть и трезво оценивать свое состояние. А то ни кислород, ни шерпы не помогут спуститься.
За это время окончательно сформировался состав штурмовых групп. Джон так и не смог восстановиться и его отправили вниз. На восхождение Абрамов решил перемешать две наши группы, чтоб повысить шансы сильному контингенту и тем, кому обязательно нужно взойти. Хохлам обязательно нужно было затолкать на вершину Виталика, поэтому они впихнули его в первую группу, сами решив идти после всех. Впоследствии они дошли только до АВС и Ковалев это объяснил так: "Мой организм сам решил, что дальше он уже не пойдет!". Формирование команд было делом непростым, и закончилось только в АВС. Там случился очередной казус со здоровьем участников. В первой группе, уже в АВС плохо почувствовали себя два участника, до этого прекрасно прошедшие акклиматизацию. И если у одного было все понятно – почки, то у другого была непонятка – двое суток температура и пульс не снижается ниже 150 даже в покое. Доктор даже и не пытался поставить ему диагноз, а с кислородным баллоном и шерпом отправил его вниз. Другому (Игорю) предложил отлежаться денек, а потом самому решать идти или не идти. Через день боль утихла, и Игорь решил рискнуть, как впоследствии оказалось не зря.
Команда "Альпари" – Людмила, Иван, Макс. Федор Конюхов, опять же шахтер Виталий, Саид, Азнор из ингушской команды и Абрамов с Лариным. Они выходят первыми в гарантированно хорошую погоду. Все остальные – дефектованные и плохоходящие идут второй волной на следующий день. По прогнозу, погодное окно еще стоит, но может уже и ухудшиться.
И вот, как говорится: "Исчезла дрожь в руках...". Выходим. Подъем на Северное седло представляет собой крутой снежно-ледовый склон, который требует от участников набор определенных технических средств и некоторых навыков. Высота 7000 и резкие движения даются уже с трудом. Но с этим нужно бороться, так как на крутом склоне не стоит сильно тормозить. Само седло представляет собой просторное, по альпинистским меркам, поле, которое может предложить достаточное количество ночевочных мест. Здесь стоят самые современные и дорогие палатки, созданные специально для тяжелых горных условий. Эти палатки дополнительно укрепляются всеми возможными средствами и приспособлениями. И все равно, часть из них периодически рвется очередным штормом. Хотя нет кают-компании как внизу, и вся жизнь проходит под тесным куполом палатки – это еще не суровость.
Можно погулять по настоящим улицам между палатками, не опасаясь улететь в пропасть, от ветра защищает ледовый козырек, и главное, высота не давит так сильно, можно еще сносно поесть и поспать. Открываются прекрасные виды на обе стороны, просматривается вся северная стена Эвереста. Тут еще больше ощущаешь громадность горы. Ты стоишь на 7000. В наших привычных "высоких" горах ты был бы уже почти на вершине. А тут еще только до штурмового лагеря идти два дня!
Подъем на 7800. Здесь уже не погуляешь между палатками. Крутой продуваемый склон с маленькими площадками. Повторяется сценарий вчерашнего дня. Иду тяжело. Сил хватает только дойти до палатки и заползти в нее. Кажется всё, предел. Дальше идти невозможно, но отдых делает свое дело и на следующее утро я снова готов идти вверх. Главное, что нога пока не строит козью морду, а позволяет потихоньку идти.
На середине подъема встречаем нашу первую колонну. Они уже спускаются с вершины. Зашли все! Чистосердечные поздравления, хотя и с чувством зависти: ребята уже были на вершине, а ты черт знает где!
Поднимаюсь на 8300. День сурка повторяется. Кажется, что последние шаги до палатки не смогу сделать. Но опыт последних дней говорит, что силы должны восстановиться. Тут палатка стоит на крохотном пятачке. Часть ее свисает вниз, а часть упирается в крутой склон. Вытянуться невозможно, лежать можно только скрючившись, даже горелку разместить проблематично. Ночевка носит здесь уже условный характер. Почти все уже дышат кислородом, и не прекращают это ни днем ни ночью. Но даже с кислородом многие не могут есть, ограничиваясь только питьем, а сон представляет собой тяжелое забытье, которое не приносит отдыха. Считается, что на такой высоте организм не восстанавливается даже во сне, и многие команды не производят здесь ночевку, а отдохнув несколько часов идут дальше вверх.
Наступает самый тяжелый этап восхождения. Все трудности и лишения, которые человек терпел внизу, здесь кажутся смешными. Не могут помочь ни снаряжение, ни помощь шерпов. И самое главное, слабеет мотивация, которая двигала человеком все это время. Предыдущие недели невероятного напряжения организма свели её на нет. Из всех желаний у человека остается только одно – скорее вниз! Прекратить эти мучения! Не нужна ни слава покорителя, ни личные амбиции. У опытных альпинистов уже есть опыт преодоления таких состояний, они знают, что нужно перетерпеть это состояние. Что внизу ты будешь жалеть о допущенной слабости. Но не все имеют опыт преодоления таких ситуаций. И кто-то поворачивает назад. Но многие остаются. Некоторые из них действуют по инерции. Человек уже не понимает, зачем ему идти наверх, все его амбиции поглотила неимоверная усталость. Но он помнит, что это ему зачем-то было нужно и он продолжает двигаться вперед. Некоторых тащат вперед гиды, непрерывно тормоша клиента, не давая ему задуматься о повороте назад.
Мне было проще. До этого я шел, не задумываясь о вершине: дойти бы до очередного лагеря, а там посмотрим! Да я иду медленно, но за три дня никаких тревожных изменений в организме не наблюдается, а значит нужно пробовать идти до вершины! Выход назначен на 12 ночи, поэтому мы даже не раздеваемся, сняв только ботинки, пытаемся дремать. На восхождение я иду со своим личным шерпом. Его мне представили как опытного альпиниста, бывшего на Эвересте уже 6 раз. Он прекрасно чувствует себя на высоте, но абсолютно немногословен. Все эти дни он всё делал правильно, и я доверился его компетенции. И тут случился первый косяк – мы проспали! Я спокойно дремал себе, уверенный, что в нужный час меня разбудят. И вдруг, в определенный момент я слышу рядом с палаткой звон кошек о камни – люди пошли наверх! Оказывается время уже 12!
Мы боимся отстать от нашей колонны. Начинаются лихорадочные сборы: одеть обвязку, кошки, все это занимает много времени. А еще обязательно нужно что-то съесть-выпить, иначе неизбежен упадок сил.
Наконец выходим. Идёт снег, поэтому относительно тепло, легкий ветер не обжигает лицо. Цепочка фонариков впереди вверху кажется очень далекой. Начинается легкий мандраж; непроизвольно хочется догнать колонну. Но я помню, что первая часть пути – это крутой подъем до гребня, и если начать здесь ускоряться, можно очень быстро загнать себя. Дальше будет проще – длинный пологий гребень, на котором можно двигаться быстрее. А сейчас главное – найти свой ритм движения, чтобы хватило сил на многочасовую работу. Казалось бы никаких сложностей нет: перила натянуты, отрицательных участков нет, иди себе да иди. Но не всё так просто. Кислородная маска, закрывающая пол-лица, серьезно снижают видимость. Темнота, снегопад, блеск фонарей где-то наверху нарушают пространственную ориентацию. А если учесть, что и мозг при этом работает с трудом, то всё это создает совершенно непередаваемые ощущения. Возникает картина нереальности происходящего. Кажется, что ты видишь себя со стороны, а вокруг тебя какой-то театр сюрреализма.
Постепенно втягиваюсь в работу. Движения становятся более осмысленными. Начинаем догонять последних участников. К моему удивлению, это не на наши товарищи, а какие-то левые буржуи. Оказывается, не мы одни такие умные, что вышли на штурм в полночь. Но проблема не в том, что есть другие умники. Их темп движения реально ниже нашего. Тут надо заметить, что тактика восхождения, а точнее использования кислорода различна. Как правило, на штурм идут с тремя баллонами – два на подъем, один на спуск. На подъеме включается средняя подача – 1,5-2 литра в минуту, на спуске подача минимальная. При таком расходе кислорода хватает очень надолго, но участник при этом идет очень медленным темпом. Абрамов, в последние годы, практикует другую тактику – высокую подачу на подъеме; 2,5-3 литра в минуту. Это позволяет держать более высокий темп, тем самым сократить по времени пребывание в "зоне смерти", что безусловно повышает безопасность при неустойчивой погоде и прочих казусах. Но это вносит и ряд условий. Ты не можешь уже позволить себе роскошь медленно ползти, уткнувшись в спину товарища, который идет темпом "один шаг, три вдоха", хотя это кажется так приятно. Его нужно обгонять. Где-нибудь внизу на тропе никто этого даже не замечает. А здесь это иногда превращается в серьезную задачу. Клиент ползет, уткнувшись носом в перила, ничего не видя и не слыша, он вообще, как правило, плохо соображает. Обойти параллельным путем, как правило, не позволяет рельеф. А сзади его прикрывает шерп. Ему главное, чтоб у клиента не снижался темп движения, а любое беспокойство, остановка, сбивают его с ритма. Шерп грамотно оберегает клиента, а на все твои просьбы пропустить тебя никак не реагирует. Приходится дожидаться подходящего участка, и напрягая все силы, оббегать их обоих. Это тяжелый надрыв для организма, после которого приходится приходить в себя минут десять. Точно так происходило три раза. Может быть это стандартная тактика восхождения, а может нам не повезло и мы нарвались на каких-то козлов.
Выходим на гребень. Тут уже легче, хотя расслабляться нельзя. Даже наоборот. При движении вверх перила являются дополнительной точкой опоры, а при движении по плоскотине, часть из которых – наклонный траверс, они практически не помогают держать равновесие. Так что запнуться и пролететь при этом пару метров, пока тебя поймают эти самые перила – абсолютно не вопрос. Подтверждением этого служит товарищ сидящий прямо на тропе. Как выяснилось позже, накануне, он здесь запнулся, сломал ногу, да так и остался сидеть, пристегнутый к перилам. Почему ему никто не оказал помощь, остается открытым вопросом. Аккуратно перешагиваю через его самостраховку и иду дальше. Вообще, как было впоследствии сказано бывалыми товарищами, в этом году очень мало снега на гребне, и там, где всегда шли по утоптанной снежной тропе, сейчас приходиться корячиться по гладким наклонным плитам. Равномерный ход движения нарушают скальные стенки, самая большая из них Вторая ступень (а всего их три). Здесь стоит лестница, обновленная и более основательная, и видимо, из уважения к историческому месту, висит настоящая основная веревка в качестве перил, а не 9-мм шнурок, как на всём маршруте. Преодоление этих стенок так же занимает много сил, но здесь уж ничего не поделаешь.
Выходим на ледовый купол, хотя обычно он снежный. Крутой твердый лед. Светает. Прямо за куполом проглядывают очертания крутой скальной стены. Что за хрень!? По рассказам бывалых товарищей, после третьей ступени уже нет никаких стен. Нет, всё нормально. После купола маршрут элегантно уходит вправо, и по широкой дуге обходит последний скальный участок.
Крутые перила кончились. Идем по плоскому пологому гребню. Чувствуется, что вершина где-то рядом. Читая "Хрустальный горизонт", где Месснер описывает это место: "Давно должна быть вершина, но ее все нет и нет", я никак не мог понять, как такой опытный восходитель не помнит азбучных истин: нельзя верить, что ты видишь вершину до тех пор пока дорога не пошла вниз. Но здесь действительно так: я на сто процентов уверен, что взлёт гребня, который я вижу перед собой – это вершина! Дальше только небо. Ан нет. После перегиба плоскотина и очередной взлёт, который уж точно является вершиной! И так два раза. Но всё равно. Уже близок, близок миг победы, уже ничто не может помешать дойти до вершины. Последние метры проходятся в восторженной эйфории. Я сделал это! Правда, еще неизвестно, как я спущусь, но сейчас это неважно. На вершине стоят несколько ребят, одновременно вылазят какие-то товарищи с южной стороны, все обнимаются, поздравляют друг друга. Победа!
Сама вершина Эвереста представляет собой довольно маленькую площадку, на которой одновременно могут стоять не более 4-5 человек. Она уже занята, приходится фотаться приспустившись на несколько метров, для меня это непринципиально. Фотоаппарат, который старательно грелся все это время внутри пуховки, делает буквально три кадра и выключается. Эх, сюда бы мою "Смену 8м", попробовала бы она отказаться работать!
Буквально через 10 минут начинаем спуск. Иду тяжело. На некоторых участках, вместо того чтобы пробежать стенку на скользящем, я вщелкиваю спусковину, уже тяжело держать равновесие без дополнительной опоры. Снег закончился, яркое солнце, панорама Гималаев при идеальной видимости. Кроме Лхотцзе, которая вообще рядом, хорошо видно еще несколько восьмитысячников. Но мне сейчас надо сосредоточиться на другом: без эксцессов и желательно быстрее спуститься вниз. Но быстрее не получается. Проходим вторую ступень, остается метров сто до "гриба", где мы меняли баллоны на подъеме, и тут я чувствую, как силы начинают покидать меня. Сажусь на камень отдохнуть. Встаю, но пройти могу не более пяти метров. Полное бессилие. Прошу шерпа посмотреть кислород, так как баллон у меня в рюкзаке, и я не могу видеть манометр. Он смотрит и говорит что все нормально. Тогда что это? Неужели случилось то, чего я так долго ждал – последствия болезни и плохая акклиматизация дали о себе знать, и я дошел до предела физического истощения? Неужели мой случай пополнит длинную галерею примеров, когда на спуск не хватило сил? Но обычно такие случаи сопровождаются какими-то дополнительными симптомами: раскоординацией движения, помутнением сознания. У меня же этого нет. Объясняю шерпу, что не могу дальше идти, что надо что-то делать. Он твердит одно и тоже: "Дойдем до гриба, там отдохнем, и будет всё нормально." Поперепиравшись немного он начинает менять у меня кислородный баллон. Я не вижу в этом смысла, ведь он только что сказал, что у меня с кислородом все хорошо, я обдумываю, какие сильные медикаменты могут мне помочь. Буквально через несколько минут я почувствовал, что жизнь ко мне возвращается, я спокойно встал и пошел. Оказывается мой шерп, вот гад! просто не хотел менять баллон в неудобном месте, а хотел дойти до "гриба" где все традиционно отдыхают и меняют баллоны.
После этого места начинается плоскотина, которая при свете дня выглядит более живописно. Однообразный пейзаж оживляют трупы, видные издалека из-за яркой одежды. Мы насчитали их более десятка. При подъеме, в темноте, их не было видно, а сейчас на них непроизвольно останавливается взгляд. Это зрелище мобилизует последние силы организма. Перспектива остаться сидеть на гребне в этой компании все еще достаточно реальна.
Но вот доходим до штурмового лагеря. Кажется, что самое тяжелое уже позади. Не тут то было. Надо спускаться дальше, желательно до Северного седла, а сил почему-то не прибавляется. Теоретически, при спуске вниз, кислорода в воздухе становится больше, и участник должен чувствовать себя лучше. Но сейчас этого не происходит: слишком много отдано сил. Потихоньку ковыляю вниз. Понимаю, что в общем-то спасся, но могу буквально умереть от физического истощения. Переход до седла превращается в бесконечный кошмар, с последними лучами солнца я буквально вползаю в лагерь. Высота 7000. Конечно, можно умереть и здесь, но уже труднее. Точно спасся! Трудовой день длился 20 часов. Кажется, после такого ты будешь спать мертвым сном, но сильная усталость делает свое дело, и ночью почти не спится.
Утром делимся впечатлением о самочувствии. Примерно похожие ощущения: качает как после сильной пьянки, но в общем ничего. Не спеша спускаемся в АВС. И вот здесь подходя к лагерю ощущаем, что мы внизу: теплый ветер снизу буквально несет волны кислорода!
Дальше все было делом техники – спуск в базовый лагерь и через день отъезд в Катманду. Два дня после восхождения не хотелось есть. Организм так перенапрягся, что даже еду считал работой. Все эти дни аптечка доктора продолжала пользоваться спросом: большинство участников получили легкие ожоги глаз и мелкие обморожения. В целом, экспедиция получилась очень успешной. На вершину зашло 16 человек, при этом не только без человеческих потерь, но даже без серьезных травм и обморожений.
В Катманду нас пригласили в российское посольство на встречу посвященную первому советскому восхождению на Эверест. Здесь большим успехом пользовался Федор Конюхов, всё-таки знаменитая личность! А еще мое внимание привлекла выставка "Буддизм в России". Было интересно рассматривать фотографии наших Иволгинского и Курумканского дацанов здесь, в центре Непала.
В Катманду провели два дня, затем душевно распрощались с товарищами по восхождению и разлетелись в разные стороны.
И что мы имеем в сухом остатке? Стоит ли мифическое слово "Эверест" огромного напряжения физических и моральных сил, траты времени, денег, покоя всей семьи, наконец? Можно было ответить на этот вопрос риторической отговоркой в духе Мэллори: "Я иду на Эверест потому что он есть!" или чуть более витиевато. Но я хотел бы ответить честно. И подробно. Поэтому моим ответом на этот вопрос является этот рассказ. Мне кажется, что испытать такое больше невозможно нигде. И если захотите испытать что-то подобное – идите на Эверест!
Автор после спуска с вершины
