Из записок Ольги Румянцевой: Килиманджаро. Новый год к нам мчится, скоро все случится...

Вот наконец настал тот день, которого мы так долго ждали и к которому шли столько дней через леса, через поля.
Вернее это была ночь. Потому что восхождения на Килиманджаро начинается ночью.

Для меня это был четвертый раз хождения на вершину. Мне кажется ни на одну гору я не ходила столько раз.
Что сказать? Вершина стоит и не меняется. А вот льды тают. Как-то меньше их стало.



Так что вы хотите успеть увидеть легендарные снега Килиманджаро, то надо поспешить.

Дабы не поддерживать интригу и излишнее нервное напряжение среди тех, кто внимательно следит за нашими похождениями, скажу сразу. На вершину мы взошли.

Такой вершины Килиманджаро я еще не видела.

( Свернуть )

Такой пустой грустной и одинокой.
Так получилось, что когда мы туда пришли, на вершине уже никого не было. Впрочем, это неважно, главное, что мы туда вообще пришли.

А начиналось все как всегда...
Ночь, попытка сделать вид, что я сплю, в одиннадцать вечера подъем, бесконечное ворочанье в спальнике с не менее бесконечным прокручиванием в голове возможных вариантов развития событий и поиска, как бы их развить в лучшую для нас сторону...

И вот как только я пригрелась, и наконец погрузилась в глубокий сон почти сразу раздался голос Маши:
- Оля, можно тебя на минуточку.

Когда будет в десять вечера при подъеме назначенном на одиннадцать, можно не сомневаться, что что-то случилось. Остается только понять всю глубину и трагизм этого чего-то.

Нет, конечно я оптимист по жизни и натягивая теплые одежки до последнего момента верила, что Маша, накануне решившая не идти на гору, тут вдруг захотела посоветоваться со мной, не пойти ли ей туда.
Но увы... Стоило вылезти на улицу, как мои оптимистические фантазии разбились вдребезги.

- Маме плохо, у нее лицо онемело. Ее нужно срочно спускать вниз.

На стуле между палаток сидела Марина и пыталась улыбаться онемевшим лицом.

Вот мне все в моей работе нравится. Но ровно до того момента, когда начинают случаться такие вот трындецы. Тогда сразу как-то моментально неудержимо начинает хотеться домой, на любимый диванчик и ходить в офис бумажки перебирать.

К счастью, уже с первых же минут общения стало понятно, что не все так плохо. Вернее, все совсем неплохо.

Немного суеты. Разбудить местных гидов - вдруг и правда вниз спускать придется. Разбудить повара - чтобы раздобыть горячего чаю.

В общем к тому моменту, когда Марина сидела в столовой закутанная в спальники и отпивалась чаем с сахаром в нашем лагере уже никто не спал. Вот и хорошо. А то пока они в одиннадцать поднялись, пока собрались...
Все получилось очень оперативненько: проснулись, оделись, позавтракали. И к двенадцати уже были готовы к подвигам.
Все. Включая Марину. Она подошла ко мне и сказала, что чувствует себя гораздо лучше и хотела бы попробовать подняться на вершину.

Одна лишь Маша неодобрительно смотрела на маму всем своим видом показывала: идите вы на фиг со своими подвигами...

И мы пошли.












Первые несколько часов восхождения не отличались разнообразием. Идешь в темноте по достаточно простой тропе. Можно даже спать на ходу, пристроившись за равномерно покачивающимися впереди спинами.

Куда ни глянь, хоть вперед, хоть назад, на сколько глаз хватает - бесконечная вереница фонариков.



Каждый час - полтора привал. Тут нужно просыпаться и внимательно смотреть на участников. Кому поесть дать, кому попить, с кем в туалет сходить, кого за плохое поведение пожурить...

В темноте ничего не видно, поэтому вокруг час за часом ничего не меняется. Меняются лишь лица участников. Из невыспавшихся - растерянных они становятся грустно - усталыми.






При чем чем выше, тем грустнее. Все шли до вершины и грустили в едином порыве.
Каждый о своем.

С набором высоты и наступлением предрассветного дубака легкая грусть сменила эмоциональную окраску.

Все проснулись и стали как-то ярче выражать свои ощущения.

Таня сначала тихо ругалась, потом отчаянно материлась. Главным посылом ее тирад было:
- Самая умная из нас Маша. Надо было с ней остаться.
Ну и конечно про то, что в гробу она все это видала: и Килиманджаро, и нас с дурацкими идеями.

Женя бегал, тоже ругался:
- Таким темпом мы все на вершине будем не раньше одиннадцати?

Мы? Будем на вершине?
Да ты оптимист...

Тем временем на горизонте, словно луч надежды на лучшее будущее в беспросветной тьме, показалась тонюсенькая рыжая полоска.



- Мы идем, нас ведут, нам не хоооочется, - бодро напевала я, вглядываясь в лица попутчиков.

Рассвет, между тем, вступал в свои права.



Навстречу нам начали спускаться люди. Учитывая, что делали они это до рассвета, было понятно, что до вершины они не дошли.
Кто-то спускался сам. Кого-то волокли под руки.

Мы же неторопливой и неуверенной поступью по-прежнему все дружно продвигались к вершине.






Обычно со всеми группами мы восход солнца встречаем уже на краю кратера. Это красиво.
Но увы. Это не наш случай. От слова вообще.

В этот раз восход застает нас где-то посередине склона.





С восходом солнца склоны ненадолго окрашиваются в красивый, не знаю как его назвать, цвет.



Конечно красивее это все смотрится наверху со льдом. Вот так например.






Но напоминаю себе, что я на работе и выбирать вид на рассвет как-то не приходится.

Через какое-то время после восхода солнца навстречу нам повалили люди. Судя по их усталым, измученным но довольным лицам на вершине они побывали.

Ну а наша поле-поле тим все так же упорно ползла к краю кратера. Хотя на свету стало видно, что до этого кратера нам еще как до луны...

Со стороны мы являли собой невеселое и нединамичное зрелище.
Группа людей который час подряд медленно ползущая по тропе. Иногда присаживающаяся отдохнуть.

На самом деле жизнь нашей группы была динамична, драматична, а события развивались как в дурном блокбастере.

Таня уже не материлась. Потому что даже на это у нее не было сил.
Вова никуда не шел, стоял, упираясь в землю всеми своими монументальными ста тридцатью килограммами - фиг сдвинешь.
Сестренка сидела грустная, приплюснутая горняшкой.
Марину мы планомерно теряли. Ей уже даже волшебный белый порошок не помогал.
Петрович держался из последних сил, понимая, что кто-то из них двоих с Мариной должен оставаться в сознании.
Женя бежал навстречу горняшке, увлекая за собой Широнг.

А я... Я опять вспоминала о любимом диванчике, об офисной работе с 9 до 18...
Делала ставки, что раньше случится: край кратера или горняшка у Жени. И весело кричала:
- Гей-гоп веселей! До вершины совсем немного!









И свершилось чудо. Мы все-таки выползли на край кратера. Кто сам.



Кто с помощью крепких рук наших африканских друзей.



Наша группа была похожа не на славных восходителей. А скорее на сильно помятую армию Наполеона. Не очень героическое зрелище.



Но! Не надо смотреть на выражение лиц. Давайте заглянем им в душу...
Хотя... В душе в тот момент у них творилось некое смятение.

До вершины нужно было еще где-то час пройти по кратеру.



Марина однозначно сказала, что пойдет вниз. Вернее, она даже сказать не смогла. Озвучил Петрович, который чтобы не бросать Марину тоже решил пойти вниз.
Я было хотела начать уговаривать... Но вспомнила выражение лица Марины двенадцать часов назад, когда обнаружила ее сидящей в ночи на улице на стуле...

Бывают ситуации, когда лучше не настаивать.

Таня сказала, что они отдохнут попьют чаю и потом может быть пойдут дальше.
Может быть?!!!

Но чудотворящий чай постепенно возвращал людей к жизни.
Петровичи ушли вниз.
Остальные пошли наверх.
И лишь лежащая на камушке сестренка весело помахала мне рукой и сказала, что она всё.



Что? Всё? Ну уж нет.

- Идем-идем. Тут идти чуть-чуть совсем.

Я кивнула проходящему мимо Эрику. Он со своей как всегда неотразимой улыбкой подхватил сестренку под руки, и придал ей нужный вектор движения.

Увидев легендарные ледники Килиманджаро все даже как-то временно ожили. Стали фотографироваться и фотографировать. А Таня начала их есть.






Но местные гиды ее наругали. Сказали, что льдов и так мало осталось и не надо их есть. И мы пошли дальше.






Ну как пошли? Поползли.

Таня по-прежнему ела снег, думая что никто не видит.
Широнг падала со словами: я задыхаюсь.
У сестренки онемели обе руки по плечи, и мы их периодически пытались вернуть к жизни.
Женю все-таки накрыла горняшка. Чуть позже чем я думала, но увы. И он продолжал идти, но уже в каком-то своем мире.
И лишь Вова уверенной стотридцатикилограммовой поступью шел к вершине.















Когда начинаешь идти по кратеру кажется, что вершина - вот она. Всего-то пройти. А потом идешь-идешь... И понимаешь, что путь этот бесконечен. Что вершины не будет никогда. Что ее видимо украли или передвинули на десяток километров.

Но шаг за шагом, вдох за выдохом - и мы на вершине.
А кто говорит, что это легкая туристическая прогулка, пусть идет на фиг.

Обычно показывают фотографию счастливой группы на вершине.
Я же покажу фотографии счастливых гидов.






На Земле наступило 31 декабря. В Москве люди старательно строгали салатики и лили них майонез.
А нам до нашего праздничного стола было еще ого-го сколько идти вниз.












И это только считается, что вниз идти легче чем вверх. Теоретически конечно легче.
На практике - как бы это донести до изможденных ног и измученного в целом организма?






К тому времени, когда я с последними измученными путниками дошла до палаток, основная часть моих героических восходителей отсыпалась в палатках.

И лишь вороны купались в тазиках для умывания.



Пока я раздумывала чем бы заняться - то ли спать завалиться, то ли просто полежать - оказалось, что в лагерь пришла еще одна группа нашего Клуба. Они шли с местными гидами. Надо было поздороваться, познакомиться, поддержать добрым словом и полезным советом.
Заодно вручили им переходящую новогоднюю елочку. Благо у нас две штуки было.

Так за разговорами прошло время отведенное для сна.
Мы с друзьями моими воронами окинули взглядом лагерь и пошли будить всех на обед.



Думаете на этом наши подвиги в предновогодний день закончились?
Как бы не так.
По правилам национального парка оставаться на вторую ночь в верхнем лагере запрещено.

Там на самом деле много что запрещено. Например, идти к вершине после определенного времени (чтобы был запас на возвращение) - поэтому внизу гиды просили нас в журнале восхождений указывать не настоящее, а правильное время восхождения.

Так вот. Нам еще нужно было дойти до лагеря с романтическим новогодним названием Миллениум.

И мы пошли.



Еще вначале спуска меня катастрофически начала накрывать усталость.
Да, гиды они ж тоже не железные.
Аварийный подъем в десять вечера, весь день - сплошные нервы и переживания, отсутствие отдыха после восхождения...

Увидев тележку, я даже хотела предложить покатать меня на ней...



Но пришлось скремниться и топать самой.



К вечеру из облаков показалась верхушка Кили



Ух ты. Мы ж только что там были...



А потом был новый год. Вернее новогодний вечер.

Мы с Машей нарядились в почти новогодние костюмы.





Повара приготовили праздничный обед.



И в нарядно украшенной палатке мы встречали Новый год.



Увы, до московского нового года, равно как и до танзанийского, никто не дожил.
Все как-то стремительно ушли спать.
Пришлось мне одной сидеть, смотреть на праздничные звезды и загадывать желания.