Конкурс на лучший рассказ о поездке с Клубом 7 Вершин. 2016 год

До сих пор не верится, что эта сказка случилась в моей жизни. Имя ей – Непал. Мысль об этой стране давно бередила душу, но все как-то не складывалось. И вот в этом году… сложилось. Правду говорят, что есть только одна болезнь – от которой невозможно вылечится в горах – это болезнь горами)). Это путешествие с дочкой (18 лет) я запланировала  за несколько месяцев, и это было похоже на подготовку  к полету в космос. В течение 5 месяцев - дрейф по просторам интернета в поисках оптимальных билетов, исследование всех аптечек и списка необходимых вещей, которые кто-нибудь когда-нибудь брал с собой, и, конечно, выбор фирмы, которой доверить наш «полет в космос». Я только по окончании путешествия поняла, насколько правильным был мой выбор, когда я решила – «7 Вершин» и точка. Настолько грамотный маршрут, настолько приветлива и отзывчива встречающая сторона, заботливый гид  Крис и наш IronMаn- портер Рам, просто нет слов.

Маршрут был выбран – вокруг Аннапурны. Во многом решающим оказалось то, что его могли осилить новички, можно было уложиться в отпуск 2 недели и, конечно, отзывы уже прошедших этот путь. И, действительно, каждый день – это была новая жизнь, совершенно разные пейзажи, разная природа, даже разное время года.

В день прилета нас, конечно, встретили, довезли до отеля. Поскольку организующая фирма была – «7 Вершин», а нашим куратором – Александр Тишков  - то мне не надо было беспокоиться о документах (пермиты,…), все уже было готово. Представитель  встречающей стороны, Дипак, помог нам с покупкой недостающих вещей, обменом денег, рано утром передал нас из рук в руки гиду Крису. Крис – молодой такой непальский человек, с высшим образованием,  бодрый, всегда улыбающийся, заботливый, терпеливый, никогда не устающий, как кажется. Хотя позже выяснилось, что причин для грусти у него достаточно. В год, когда было страшное землетрясение в Непале, у него был разрушен дом. У него есть семья – жена и двое маленьких деток, которых он видит редко и сильно по ним скучает, потому что уходит в треки по две-три недели. Потом приезжает на день-два и снова в путь. Сейчас он строит новый дом.

В этот день мы успели не только прилететь и купить недостающее, но и посетить одну достопримечательность – Сваямбунатх, где нас поразило количество свободно разгуливающих обезьян.  Пока мы осматривали комплекс, наступали постепенно сумерки и все становилось еще более загадочным вокруг нас.

Первый день маршрута мы провели в машинах. Сначала на легковой, но потом пересели на джип. Нас поразили изумительной красоты водопады, их оказалось так много, и они были бесконечными.

Нас, конечно, поразил быт непальцев. Мы частенько встречали вот такие вот «постирушки».

После двух недель такого же вот быта невольно начинаешь ценить все те блага цивилизации, которые нам доступны.

Но, несмотря на всю тяжесть быта, непальцы, особенно непалки, стараются выглядеть нарядно и носят национальную одежду.

Всю первую неделю трека была облачная погода, иногда только выглядывало солнце, но это добавляло загадочности всему происходящему. Осознание того, что я - то иду в облаке, то выхожу из него – непередаваемо. 

Мы топали по невероятной красоты лесу и все вокруг было такое огромное – камни, деревья, видневшиеся вдалеке снежные вершины…

А самое главное – голова начинала потихонечку пустеть, и отодвигались куда-то далеко все проблемы, с которыми мы живем каждый день (работа, деньги, метро, квартира, всякая суета). Один мой знакомый, который каждый год ходит в горы высоко-высоко, так и сказал мне: «Мы идем туда в том числе и за этой «пустотой»))»…

И этот сосновый воздух….эх…так хочется снова его вдохнуть!!!

Вершины становились все ближе и вот, в Верхнем Писанге, мы увидели ее. Одну из вершин.

А вот и сам Верхний Писанг.

Пока мы шли в Верхний Писанг – познакомились с двумя русскими туристами из Йошкар-Олы - Владислав и Женя. Так приятно было снова услышать родную речь, что невозможно было пройти мимо!

В Верхнем Писанге нам посчастливилось попасть на службу в буддистском храме. Имейте ввиду – кто там будет, обязательно сходите – не пожалеете! Службы проходят в шесть утра и в пять вечера. После службы присутствовавшие туристы обступили главного монаха и стали его расспрашивать. Монах изумительно хорошо и свободно говорил на английском языке, и лицо его излучало добро. Казалось, даже глаза его мягко улыбались. Туристы не могли оторваться от беседы.

Дальше наш путь лежал в Мананг. Весь день моросил дождик, а мы проходили через средневековые деревни, миновали многочисленные ступы, священные камни, ворота,…

Для лучшей акклиматизации мы провели пару дней в Мананге и посетили в это время пещеру Миларепы.

Идти было нелегко, если честно. Взяли минимум вещей, но складывалось такое ощущение, что каждый грамм на высоте становится тяжелее раз в сто. Если бы не Крис, который взял мой рюкзак с необходимыми вещами (лекарства, вода и прочая мелочь), я бы шла, наверное, очень долго. Наверху нас ждали потрясающие виды.

Где-то в интернете я прочитала, что та пещера, в которой за стеклом сидит Будда – ненастоящая пещера. А настоящая – немного выше.

Я, конечно, спросила об этом Криса, он удивился и сказал, что можно проверить и пройти немного выше.  Мы так и не обнаружили явную пещеру, было несколько скальных углублений с молитвенными флажками. Кто знает, может быть, в одном из них и сидел когда-то это загадочный Миларепа.

Но, когда мы оказались выше – боже мой, это не передать словами, так явно чувствовалась близость к настоящим вершинам, где-то грохотали лавины, был виден ледник у подножия гор. Жутковато было. Я все пыталась себе представить, что есть же люди, которые ходят  туда, наверх. Мне казалось это просто невероятным.

Следующим нашим пунктом был базовый лагерь Тиличо и, конечно, целью – само озеро. Наша дорога – это что-то необыкновенное. Смотрите сами.

Путь наш из базового лагеря к самому озеру Тиличо был очень непростым. Многие туристы даже повернули с полпути назад в лагерь. Была очень плохая видимость, и снег усиливался.

Но мы же не просто туристы, мы  – из России! Что нам снег, что нам зной, что нам дождик проливной…) Дочка настояла на том, чтобы дойти. И мы были вознаграждены за свою настойчивость. Мы увидели нечто…

Оно было живое… Облака то сходились, то расходились, и необыкновенное чудесное озеро постоянно меняло  цвет, глубину цвета – от небесно голубого до стального.

Невозможно было прерваться от созерцания, но вниз все же надо было возвращаться, ветер усиливался и становился жестким и очень колючим. Так мы побывали в зиме.

Дальше нас ждал базовый лагерь Торонг Педи.

Надо сказать, что чайная комната в Торонг Педи – самая уютная из всех, в которых мы побывали. Хоть это и не единственный лодж перед самим перевалом, но практически все туристы собираются именно здесь. Хозяин – с дредами и необыкновенно светлой улыбкой, постоянно звучит музыка, в основном, регги.  И здесь пахнет выпечкой….свежими булочками с корицей, яблоками,…  А еще облепиховый чай, ммм….

А близость перевала вызывает тревожное чувство. Все время мысли – справлюсь я или нет. А вдруг что. Многие даже не снимают комнату для ночлега, а ночуют прямо здесь, в общей обеденной комнате для туристов, потому что выходить надо очень-преочень рано, в темноте.

Вот и мы тоже вышли вслед за другими, пока еще горели звезды. Надо сказать, что звезды на этой высоте – чумовые,,, Жаль, сфотографировать не получилось.

Сам выход достоин отдельного упоминания. Поскольку вокруг полнейшая темнота, все идут с фонариками. И вот эти движущиеся огоньки – такое ощущение, что звезды с неба осыпались и сами двигаются. Не видно ничего, кроме звезд и вот этих огоньков. Только какими-то остатками сознания чувствуешь, где верх, где низ, дыхания хватает на пять шагов, остановка, потом потихонечку рассветает и становится видно людской караван…

 Достигнув перевала, даже не верится, что это произошло. Здесь нельзя долго находиться, потому что очень высоко. Мы, радуясь происходящему остатками сил, начинаем спуск. Нас ждет Муктинатх. Он вроде бы вот рядом, там внизу, но оказалось, что вниз путь тоже очень не прост. Иду вниз и думаю о тех людях, которые совсем недавно тут погибли из-за сошедших лавин и кажется невозможным происшедшая трагедия. Ведь так ярко светит солнце, снега мало, тропа так хорошо протоптана и все вокруг такое …, я даже не знаю, как сказать, вечное, что ли. Кажется, что по-другому здесь и быть не может, что здесь всегда так, как сейчас. Но факты…

Вокруг много туристов, все, в основном, иностранцы (в смысле не из России) и среди них немало пожилых людей. Честно говоря, меня это очень удивило – ведь берут же силы откуда то. Я очень надеюсь, что тоже не растеряю с возрастом способность удивляться и восхищаться.

Там, внизу – Муктинатх...

Муктинатх – место, где ощущаешь гармонию внутри себя. Самое тяжелое позади, можно уже не переживать и наполняет чувство успокоения, наслаждение просто разливается по всему телу. В Муктинатхе есть что посмотреть – над всеми сверху на одном из холмов восседает золотой Будда. Рядом монастыри, дворцы, известный мемориальный сад с водопадом-фонтаном в виде 108 голов священной коровы.

Дальше нас ждал Джомсом и вот тут-то я оценила всю грамотность организации маршрута, потому что мы туда … поехали. Если честно, то сил не то, что идти, а вообще ходить, уже было мало. Может быть, кто-то скажет – ну что тут такого, 10-15 км в день спокойным шагом. Но, если учесть, что дорога практически не бывает просто прямой тропой, а все время то вниз, то вверх, то по камням, учитывая высоту, а особенно то, что не было какой-то особенной подготовки, да и вообще первый раз в горах…ноги уже не желали подниматься. Да и спускаться было нелегко – одна коленка просто вопила уже – дай полежааать! И вот мы с утра, осмотрев два дворца, сели в джип и поехали в Джомсом. По дороге нам встречались уже знакомые примелькавшиеся лица других туристов. В обеденное время мы прибыли уже в Джомсом. После размещения в гостинице, обеда и душа мы пошли прогуляться по городку, а навстречу нам только начинали идти те самые туристы, которые шли пешком из Муктинатха.  На следующее утро у нас было запланировано два перелета – до Покхары и до Катмандиновки. Полет  до Покхары – это что-то непередаваемое. Мы загрузились в маленький самолетик – человек на 16.

До того, как сесть в самолет, мы наблюдали с крыши нашего отеля несколько полетов. Самолетики взлетали один за другим и исчезали между гор, как неутомимые птицы. Когда мы взлетали сами – очень быстро остались позади все наши тропки, лоджи, все то невероятное количество барабанов, которые мы крутили, желая, в основном, одного – хорошей погоды…

Мы проносились между Аннапурной и Дхаулагири, вниз текли реки, блестели водопады, а горные исполины стояли невозмутимо. И осознание скорого окончания путешествия невыразимо печалило душу. Ведь билеты в Москву были уже на завтра.

В Покхаре мы расстались с нашим гидом – Крисом. Честно говоря, его долгое время потом не хватало. Когда каждый день бок о бок проводишь с человеком, а потом его раз – и нету…Грустно. Так не хавтает его белозубой улыбки и того, как он постоянно приговаривал – слОули-слОули….

Но, прежде чем расстаться, он провел для нас еще экскурсии в Покхаре – на озеро Фева, водопад  Дэвис и пещеру (название не помню). Мне было жаль, что я не заложила еще пару дней в путешествие – я бы с удовольствием провела их в Покхаре.

Мне очень понравились необычные качели, которые я увидела именно там.

Этот день у нас был очень насыщенным – два перелета, Покхара, возвращение в Катманду.

Тем не менее, на следующее утро мы не могли себе позволить проспать и поэтому, встав пораньше, отправились посмотреть напоследок Буднатх. Так как самолет до Шарджи был примерно в час дня. К сожалению, ступа была на реконструкции, в лесах. Но в эти дни был какой-то праздник, и мы совершили пару кругов вместе с молящимися жителями и монахами.

Рано утром Тамель – совсем другая улица, нежели вечером, все закрыто, пусто, почти никого нет.

После небольшой прогулки по утреннему Тамелю нас ждал обратный путь домой.

Это путешествие было незабываемо. Во многом благодаря тщательно продуманной «7 Вершинами» организации маршрута. Ведь с нами не случилось ничего, что могло бы испортить это путешествие. Я не имею ввиду, конечно, погодные условия и благополучные полеты. На это невозможно повлиять и это невозможно предугадать. Я имею ввиду все то, что нас окружало – терпение и забота гида, сильные плечи портера, ответственность Дипака. Как бы ни ужасен был мой инглиш – Крис терпеливо повторял  сказанное или говорил медленнее, помогал с рюкзаком, если мне становилось тяжело, приносил нам поскорей  чай и ужин, хотя мы могли бы дождаться очереди. Дипак настолько ответственно отнесся к покупке мной недостающих вещей, как будто покупала не я, а он.

Я теперь очень надеюсь, что эта сказка когда-нибудь повторится и я снова услышу шум реки, звон колокольчиков яков, почувствую запах специй и чеснока, услышу шум многочисленных мотоциклов и мое любимое  – «Намастэээ»…. 

После провальной попытки взойти на Аконкагуа,  обескураженная и подавленная я вернулась домой. Я уже сто раз писала, как сломалась морально, и свернула в ночь восхождения, без каких-либо физический показаний.  Если грубо по-пацански, то я просто зассала!!!

Ходила я с компанией Inka, до того у меня за плечами было лишь  успешное восхождение на Килиманджаро тоже с местной компанией. Следствием первого  восхождения стало головокружение от  успеха, в связи с чем  я позарилась на Аконкагуа.

2011 году на Килиманджаро завела знакомство с удивительным мужчиной, ему в экспедиции исполнилось 60 лет. Деннис - абсолютный американец, республиканец до мозга костей(естественно на этих выборах голосовал за Трампа), житель Беверли Хиллс, на тот момент год как развёлся с женой, и начал новую жизнь с 25 летней полу кореянкой, полу индианкой .

Господи, за эти 5 лет так все поменялось, но тогда мне и в голову не приходило рвать на себе рубашку, доказывая, что не мы ось зла!

В общем, мы нашли общий язык, подружились и после восхождения на Кили, решили вместе сделать 7 вершин (тогда-то и зародилась шальная мысль об Эвересте).

Через полгода мы встретились в Мендосе. Он взошёл на высшую точку Южной Америки, я - нет.

У нас был замечательный гид на Аконкагуа - перуанец Хульвер.

В общем, мы с Денисом  сделали подарок Хульверу и пригласили его на Эльбрус. Все организационные вопросы по этой экспедиции легли на меня. Я переехала к маме, оставив мужикам свою квартиру в центре Москвы. Уточняю дислокацию, так как, американец постоянно исчезал, потом оказалось, что он сидел в открытых кафе на Белой площади, изумляясь красоте русских женщин. Я так и не смогла их заманить  в музей, оба не хотели пропустить обсервацию раздетых дам в жаркое время суток.

Забив в гугле "экспедиция на Эльбрус", первые 10 ссылок были на "клуб 7 вершин", я набрала, со мной мило поговорили, ну и сообщили, на какие даты есть места для троих.

Я очень суетилась и боялась, как бы  не произошла осечка. Не хотелось, чтобы экспедиция в моей стране оказалась  плохо организованной, дабы не дать  повода к осуждению  американцу. За перуанца я не беспокоилась, их трудно удивить неорганизованностью.

В общем, после 50 звонков в офис "7вершин" меня заверили, что все будет идеально и мне не будет стыдно.

Настал день Х, мы прилетели в Минеральные Воды. Нас встречала Люда и какой-то мужик в очках.

Повели нас в Армянское кафе палаточного типа, где мы должны были ждать остальных участников экспедиции.

Оказалось, что этот мужик, с блуждающими глазами и неплохим чувством юмора - Абрамов Александр. Я  так была занята перуанцем и штудированием испанского, что это знакомство прошло мимо меня. До сих пор  Абрамов припоминает (я не помню это), что когда через полгода он ко мне подошёл в аэропорту, а я улыбнулась и вежливо поздоровалась, не вспомнив, кто передо мной.

Саша в тот день улетел, а нашу группу вела Люда.

У нас была интернациональная команда: полька (в итоге закадрила нашего перуанца), американец, перуанец, бразильцы, и 4 россиян, включая девушку Катю, которая выиграла поездку, купив шмотку RedFox, что стало ее первым опытом восхождения.

Мы все взошли на вершину.  Погода была хорошая. Организация тоже. Идеально выбрано окно. Еда была знатная!!!

Гора очень впечатляющая, это был мой первый опыт пользования кошками. Когда мы спускались вниз, я попросила Хульвера связаться со мной веревкой, испугавшись крутого склона. Хульвер ответил, что это лютое западло, и если мы свяжемся - это обесценить все лавры  восхождения.

Ну, и естественно, будучи рабой общественного мнения, дабы не показаться трусом, предпочла умереть от страха, но держать фасон!

Дальше были фееричные двухдневные алкогольные празднования,  чествования восходителей, лезгинка  и т.д.

Завершить свой рассказ хотела  самым запоминающимся случаем на Эльбрусе: сделав привал на каком-то акклиматизационном выходе, достав свой паёк и раскрутив термос, вдруг слышу страшный хрип. Поворачиваюсь и вижу зрелище не для слабонервных: задыхающегося моего американца с темно-бордовым лицом,  местами покрытого белыми пятнами, издающего глубокий гортанный рык. Сперва никто не понял, что произошло. Потом когда уже окрас его лица приобрёл болезненный желтый цвет, мы все рванули к нему. С выпученными глазами, забыв о планах покорения 7 вершин, о молодой зазнобе, которая стоила ему потери всего нажитого непосильным путём, о четверых детях, мой друг уже одной ногой сидел в  лодке идущей на встречу к Аиду, как вдруг бразильский хирург ловким движением руки раскрыл перочинный нож и поднёс к его трахее.

Завидев сие в руках мясника, магическим образом кусочек  "Бабаевского" шоколада, только что, так подло душивший заморского друга прошмыгнул по направлению к желудку.

Во избежание лишних телодвижений со стороны хирурга, Деннис сразу  выпалил глядя на нож: Can I have another opinion?!!!!

Фееричной была реакция помощника гида - спасателя МЧС, он подошёл к американцу, заливаясь от хохота, хлопнул по плечу и сказал по-русски: "А знаешь друг, нам за покойников больше платят" и продолжил смеяться. На вопрошающие взгляды иностранцев мы  ответили, что  это "non translatable". Никто не смеялся.

Это была моя первая экспедиция с русскими гидами и россиянами в группе. С тех пор, как только я осознала разницу между походом с "нашими" и "не нашими" я больше ни разу не ходила с иностранцами. Да и вообще, все последующие горы за исключением одной были пройдены с клубом "7 вершин".

Передо мной не стоит задача, рекламировать «Клуб 7 вершин", все равно больше скидки, чем 5% я в жизни не получила, и то они накопительные от потраченных ранее мной денег. Но я должна отдать должное, что абсолютно все мои экспедиции с командой Абрамова были успешные -100% восхождений, что для меня самое важное.

 Так что, команда «Клуба 7 вершин" ждите и терпите меня далее:)

Если Вы, уважаемый читатель, ожидаете, что я расскажу Вам, как тропил путь по склонам Килиманджаро и забивал в скалы титановые крючья, то, очевидно, мне не удалось оправдать Ваши ожидания. Гора не та, и маршрут не тот. А тот, что под стать - обошёл нас стороной. Мне хочется рассказать Вам о своих впечатлениях, которые я, с моим напарником, получил в ходе третьей экспедиции на чёрный континент в рамках программы «Семь вершин» («Seven summits») и при восхождении на её жемчужину – массив Килиманджаро с высшей точкой – Ухуру. Но не познаешь Африку без сафари, как нет Килиманджаро без того, что её окружает.

 Статья в формате Word 

   Салон самолёта уже заполнился. Пассажиры потихонечку успокаивались, занимая свои места, а суета сходила на нет. Ведь что главное для улетающего – найти свой угол, определившись с местом. Сесть в удобное кресло, пристегнуться и, глубоко вздохнув,  ощутить себя в безопасности. Двери уже давно задраены, как люки в подводной лодке. Лайнер  разогрел моторы и готов был выйти на взлётную полосу, чтобы набирая обороты ещё несколько секунд подёргаться и, сорвавшись в спринтерский разбег, оторваться от шереметьевской полосы. Готов то готов, но, видимо, диспетчер придерживал самолёт на запасной полосе. Молоденькая стюардесса «Аэрофлота», в красно-синей пилотке с цветастым платочком и в белоснежной блузке, рассказывала пассажирам правила внутреннего поведения в самолёте, а её помощница - демонстрировала использование спасательных жилетов в экстренном случае.

 - Игорь, хорош дёргаться. Расслабься, - сказал я своему соседу по креслу и партнёру по связке – Коренюгину, подталкивая его локтем. - Мы же в салоне самолёта и теперь уже точно попадём в Африку. Давай лучше по грамульке…

А грамулька та, осталась в его рюкзаке. Тот в багаже. Мы посмеялись, что, мол, и тут прошляпили и, перебросившись парой фраз, примкнули к иллюминатору. Самолёт шёл на взлёт. Замелькали вездесущие огоньки. Ну, слава Богу, оторвались. Позже их бег остановился. Городские кварталы обрели черты подсвеченных жёлтых пятен. Они становились всё меньше и реже, пока не затянулись темнотой и серыми облаками. Немного поглазев на синеву неба и облака, подсвечиваемые восходящим солнцем, мы успокоились, даже в сон потянуло. Сон в самолёте прерывистый, не то, что дома. Скорее это не сон, а дремота. В кресле всегда что-то и где-то мешает, но,  периодически открывая глаза, поморгав, снова уходишь в полусон, и в воспоминания…

 …Последний месяц мы постоянно дёргались от неопределённости. Оказалось, что мы не были включены не только в команду, но и в состав экспедиции на Килиманджаро, хотя изначально в Проекте Российской программы организации международных экспедиций всё было расписано помесячно на два года вперёд, а в контракте – уточнено и конкретизировано. Восхождение на африканскую красавицу планировалось на сентябрь-октябрь 1994 года. Это план. А есть ещё факт – то есть та жизнь, которая вносит свои коррективы в надувные планы. Вот и на сей раз, экспедиция сдвинулась по срокам на февраль 1995 года.

 Приоткрыл глаза. Мне показалось, что лайнер куда-то провалился. Вижу, что Игорь тоже заворочался и смотрит своими заспанными очами.

 - Что-то болтает нас? Уже подлетаем? - сморозил спросонья он.

- Да, ты что? Ещё лететь и лететь. Похоже, в воздушную яму попали. Ну, да, ладно:   одной больше, одной меньше, - отреагировал я.

- Сколько уже в полёте?

- Мало, Игорь. Мало. Всего-то, около двух часов, - последовал ответ.

- Вот, те нате. А я, напрочь, вырубился, - буркнул он и, потянувшись, продолжил, - Пойду к ребятам схожу. Считай, целый год не виделись. Поговорить не мешало бы.

 Игорь ушёл, а я повернулся к иллюминатору. Картина за стеклом, что психологическая  заставка в телевизоре для тех, кому ночью в одиночестве бывает непросто:  далеко внизу в синем бесконечном пространстве зависли облака. Самолёт вроде движется, хотя картинка почти неизменна и лишь лёгкий шумок от двигателей напоминал о том, что мы, всё же, летим. Красота убаюкивает, ну да ладно, можно ещё вздремнуть. Поправил плед и отдался снова воспоминаниям. 

 Так, вот, болтало нас, как этот самолёт, попавший в яму. Я пытался понять, что же произошло? Всё шло сикось-накось и в стране, и в альпинизме. Только занавес приоткрыли, так зарубежные вершины замаячили. Грех не попробовать себя на гималайских или каракорумских и иных высях? Наша система альплагерей катилась в тартарары и рушилась на глазах. Понятно, что подъёмом на Эльбрусе, хоть ты тресни, но мало кого удивишь даже крестом. А, а вот, с Мак-Кинли – картина иная. По-сути, скоростное восхождение на столь серьёзную гору с непредсказуемой арктической погодой привлекло внимание тех, кто понимал в этом толк и имел деньги. Все альпинисты под спонсоров ложились. А как иначе? Душу то не исправишь и в аренду не сдашь, скулит она по горам и всё. Банки множились, словно грибы после дождя. Денег у них куры не успевали склёвывать, а тут им проекты неординарные предлагают и публичные люди рекомендацию дают. Как не поддержать и себе очки не заработать? У финансовых магнатом болезнь есть такая: хлебом не корми, а дай выпенд… точнее выделиться.

 Всё бы ничего, но почему воронежцы остались за бортом? Квалификация смущала? Быть не может. Один – снежный барс и второй ему под стать. Оба КМСы не бумажные, ходячие. Инструкторов ни пасти, ни опекать не надо. В составе той пятёрки на Мак-Кинли залезли в рьяную непогоду и не скулили. Автономны, и мнение своё на всё имеют, особенно… Вот, в этом, кажется, и есть суть. 

На Эльбрусе оператором был Александр Белоусов, позже погибший в Норвегии. (Светлая ему память!). Тут же его сменил Марат Галинов. Обратившись к нему в базовом лагере по поводу передачи будущего видеофильма, с тем, чтобы вовремя показать своим спонсорам и прокрутить на местном ТV в рекламных целях, вдруг получил неожиданный ответ, что удар ниже пояса:

 - На все видеоматериалы эксклюзивные права принадлежат экспедиции.

- Во, как, - тут же отреагировал я, - И что же ты вкладываешь в понятие «экспедиция»?

 Марат что-то попытался объяснить, но ноты сбоили и, вообще, не из той оперы были. Не понимал такое право и я, хотя в силу своих должностных обязанностей подписывал много, а точнее - ну очень много договоров, решений, приказов и прочих документов. Ставить же свой автограф автоматом, полагаясь на подчинённых, не разбираясь на месте, и, прежде всего, в юридической части – не в моих принципах работы. Подписывая «лабуду» при  расстрельной должности, можно было легко загреметь… Не буду о плохом, ведь слова, зачастую, материализуются. И, как бы, напоминая, мне пришлось задать ещё один вопрос:

 - Марат, а как быть с тем, что прописано в контракте о фильме?

В ответ -  молчание. О контракте, скорее всего, он ничего не знал. Мы разошлись, словесно пофехтовавшись, зато мирно и без уколов. Тот короткий разговор надолго засел в голове, тем, паче, что часть фотоматериалов наша экспедиция получила из московского офиса известной на весь мир фирмы Kodak EXPRESS, через мои договорённости и моего товарища Игоря Даниеляна - директора структурного подразделения той фирмы в Воронеже. Вы, уважаемый читатель, должно быть, помните те смутные годы: множилась нищета и на всём приходилось экономить, не гнушаясь «попрошайничества» во имя благородных целей.

 Минул день. Вторая группа удачно поднялась на вершину и спустилась в лагерь. Мы были рады за ребят и за всю команду. 100%-ый успех дорогого стоит и просто так не даётся. К полудню подходит ко мне Марат и предлагает пойти поучаствовать в постановочных кадрах для фильма. Сейчас, я понимаю, что мой ответ, возможно, был бы иной, но тогда он оставался столь же дерзким, как тот ответ, что заполучил я ранее. Потому запалил:

 - В эксклюзивных фильмах снимаются эксклюзивные шуты, а я не из их числа.

 Видеокадры снимались без меня, но фильм, всё же, попал к нам, хотя пришлось ждать с излишними напоминаниями. Он был дополнен рекламой фирмы «Криста» - нашего спонсора и показан на местном телевидении. В продолжение фильма, главный редактор пообщался и с директором фирмы, и с нами о спорте, и о восхождении на самый северный в мире шеститысячник, достойный внимания, исконное имя которому - «Денали» вернулось лишь в августе 2016 года. И, конечно же, говорили о будущих планах команды. Прошло время, планы остались, а реалии начали размываться.

 Озвученная версия случившегося не являлась единственной. Можно было ещё долго рассуждать и выяснять что-то по телефону, но даже в наше, сверх мобильное время с iT – технологиями и вездесущим Интернетом, остаётся незыблемым старое правило: если хочешь загубить дело – позвони по телефону. Времени оставалось в обрез, и надо было определяться. Созвонившись с Александром Абрамовым о встрече, я субботним вечером сел в поезд, а утром уже шагал по проспекту Андропова к его дому мимо белоснежной шатровой Церкви Вознесенья Господня.

 Разговор складывался не просто. Вопрос, на который хотелось получить ответ, оставался всё тем же: почему мы оказались за бортом экспедиции. Александр объяснял, что поездку спонсирует «МОСТ-банк». В ней собралось много народа. От себя добавлю, в их числе были: заместитель редактора программы «Утро» А. Кузин (канал «Останкино») и оператор студии «Пилигрим»  А. Белоусов (канал «Россия»), корреспонденты газет «Комсомольская правда» Д. Филипченко и «Московский комсомолец» А. Касьяникова, а также профессиональный фотограф Д. Лифанов и радист А. Вялкин. Касательно спортивной части сначала состоится  акклиматизационный подъём на Кили всей многочисленной когортой. Потом команда из шести человек со спасательным отрядом перейдут на иную сторону массива с целью - пройти сложный маршрут по стене Брич Уолл (Breach Wall), где всемирно известный альпинист Рейнхольд Месснер (Reinhold Messner) совершал восхождения. Запланирован спуск с вершины Килиманджаро на параплане. Но главное, что всё уже закручено и с билетами, и с визами и с прочими делами. То была констатация планов, а ответ так и завис. Тогда мне пришлось достать Контракт и зачитать два пункта, которые были добавлены мной к «типовому» Контракту и подписаны сторонами. Первый касался обязательств по видеофильму. Тут всё ясно, как Божий день. Суть второго заключалась в том, что мы (то есть Алфёров и Коренюгин) имели преимущественное право перед всеми новыми претендентами на последующие экспедиции в рамках Проекта «Семь вершин» («Seven summits»), поскольку изначально являлись участниками Проекта и его популяризаторами в воронежском регионе. Почему появился этот пункт? Всё, как мне кажется, логично и понятно. Кто из нормальных людей, имеющих достаточно большой альпинистский опыт, захочет участвовать лишь в одном из обозначенных восхождений, если Проектом предусмотрены серия восхождений на все семь высших вершин континентов? Нельзя же быть беременными наполовину. Не хочешь на все – не участвуй совсем. Я понимаю, что обстоятельства могут сложиться по-разному, но чтобы строить планы на два года, предстоит решиться и многое собрать в единую цепочку. С кондачка такое не проходит. Предстоит скоординировать отпуска, аккумулировать финансы, в том числе за счёт спонсоров (для них же, отдачей может быть реклама). Понятно, что если не установишь надёжные связи с TV и СМИ, то будущее туманно или пиши – пропало. Без поддержки технической и физической формы тоже не обойтись, а значит и тут нужны коррективы. И прочее, и прочее, и прочее... Словом дел – воз и маленькая тележка.

   Без компромисса вряд договорные отношения могут быть путными. Мы пришли к некому согласию. Нам было предложено участие лишь в 2-х недельной африканской программе. Алекс брал на себя проблему с билетами, но не гарантировал их. В ближайшие пару дней надо передать загранпаспорта, фотографии и первый взнос, а также не позднее 10 дней до вылета сделать прививку от жёлтой лихорадки, иначе на границе не выпустят без справки. Далее – мелочи, но которые, порою, обретают значимость, как-то: до отъезда следовало пришить на всё снаряжение в установленных местах нашивки «МОСТ-банка», ибо другие нашивки пришивать нельзя, что шло в разрез с интересами региональных спонсоров Проекта и уже - нашими обязательствами. Мне надо было и здесь как-то выкручиваться и, договариваясь, что-то им обещать.

   А до отъезда осталось всего-то 20 дней. Или целых 20 дней! Вот тут всё и закрутилось.

 Вряд ли стоит рассказывать обо всех перипетиях. Скучно это и буднично. Тем, кто не москвич, но собирается сходить на Килиманджаро, позволю себе поведать о маленькой проблемке, которая могла иметь пагубные последствия. Что может быть легче, чем сделать прививку? Пришёл к врачу, снял рубашку, чиркнули по плечу или, подобно комарику - укололи под лопатку, отметили сей факт в каких-то толстых тетрадях и гуляй Вася. Так мне думалось ещё со школьных времён. Нет же. Из этого сделали проблему российского масштаба. Нам пришлось оббегать ни одно и ни два медицинских учреждения. Не остались в стороне и ведомственные КГБвские и МВДвские клиники. Упыхались за эти дни. Наконец, решил выяснить ситуацию в комитете здравоохранения области. Здесь мне приоткрыли глаза. Оказывается, что три года назад, какие-то умники из Министерства здравоохранения, подготовили и протолкнули Приказ, суть которого в том, что все, кто выезжает в страны Африки и Латинской Америки, напичканные носителями этой заразы – тропическими комарами, должны сделать прививку от жёлтой лихорадки в поликлинике №13 города Москвы. Только там, видимо, работали сертифицированные знатоки по прививке «Ку». Маразм, да и только: и вся необъятная Россия съезжалась и съезжается до сих пор до сих пор к ним на поклон. Так и мы, потеряв неделю на беготню, приехали в златоглавую в рабочий день, чтобы отстояв очередь, и заплатив

деньги, нам проделали эту процеДУРУ и вручили международное свидетельство о вакцинации или ревакцинации против жёлтой лихорадки. Ладно бы, если эти самые комары стали не страшны нам в дальнейшем, но… об этом позже.

Всё бы позабылось, однако при посадке в самолёт нас, действительно, попросили предъявить  сертификаты и оказалось, что ровно за эти самые 10 дней до отлёта мы успели привиться, иначе – кранты. Стоя перед трапом самолёта, милые и улыбчивые дамочки дважды на своих пальчиках с лакированными ноготками сосредоточено пересчитывали дни. Не посади проверяющие нас в лайнер, то помахал бы он нам на прощание своими белыми крылышками. Тогда, однозначно, всё бы накрылось большим медным тазом, а ведь то была третья экспедиция в рамках Программы «Семь вершин» в исполнении первой российской команды. Она началась с подъёма на западную вершину родного Эльбруса 2 апреля 1994 года. Затем, 26 и 27 мая состоялись более сложное восхождение на вершину Мак-Кинли (6194). Вы спросите: почему обозначены две даты? Всё просто. Команда из девяти человек при переходе через перевал с плохой погодной репутацией разделилась надвое. Одна группа в метель перешла на другую сторону контрфорса «West Buttress» и основалась в цирке ледника на отметке 4200. А днём позже подошли остальные ребята. Со сдвижкой на сутки так и работали группы в автономном режиме. В день штурма вершины первой пятёрке опять «повезло». Она стала единственной, кто в негожий для восхождения день, вопреки всему, вышла и поднялась на вершину. Метель и отсутствие видимости не позволили мне даже сделать фотоснимки на подходе к вершине. Для второй половины команды погода на следующий день была благосклонной. Ребята стояли на вершине, вдыхая морозный воздух и поражаясь величию и красоте окружающих гор с мощнейшими ледниками.

НАЙРОБИ И ПУТЬ В МОШИ.

    Мы были в восточной Африке примерно в трёхстах километрах от побережья Индийского океана. И чтобы попасть по ту сторону экватора, нам предстоял сначала перелёт в одиннадцать часов, а затем восьмичасовой переезд, что и по протяжённости, и по времени сопоставимо с нашим туром на Аляске. Отличие в том, что временной пояс Танзании остался прежним. Это благо. Нам не надо было перестраивать свой биоритм, как ранее, а потому ощущали ту же бодрость, что и у себя дома. Но картины оказались совсем иными. Если по

пути в Русскую Америку доминировали суровые снежные пейзажи, то, пролетая над северной частью африканского континента – пустыней Сахара, просматривались не менее суровые и выжженные солнцем пески. Местами, пустыня выглядела не жёлтой, как обычно, а белой. Кое-где высвечивались скальные массивы. Оставшиеся безводными русла рек тоже видны с высоты. Не пригодные для жизни просторы не вдохновляли. В противоположность им, видно, что вдоль рек жизнь кипит, тянутся леса и города, тут и там разбросаны цветастые прямоугольники полей. И вдруг, перед Вашим взором во всей красе появляется современный город с явно европейскими атрибутами. Это Найроби (Nairobi) – столица Кении.

   Приземление встретили аплодисментами, хоть и жидкими. Самолёт развернулся, постоял чуток, и вскоре все пассажиры двинулись на выход. Таможенные формальности заняли минуты, и были легче пареной репы. На авиабилет прилепили марку со слоном, тут же продырявили её и мы покинули пределы кенийского аэропорта. Первое что поразило – яркое горячее солнце и много зелёни.

 Нас встретил гид, а вскоре подкатил автобус. Забегая вперёд, скажу, что это был первый и последний микроавтобус, который не окружали на стоянках толпы чёрных детей. Мы поехали…

 Кругом ляпота – прекрасные современные архитектурные сооружения, много деревьев с необычными формами и цветами, такими же необычными, как и чёрные люди. И жарко. Очень жарко. Дома остался зимний февраль. Какой-никакой, но мороз и даже в дублёночке не всегда комфортно. Здесь же в столице Кении, большинство людей ходят в тёмных костюмах (очевидно, это «офисный планктон») и лишь некоторые в светлых рубашках. Не по-нашему как-то. Столичный город с хорошей планировкой, прекрасными дорогами, необычными и неповторяющимися формами стройных небоскрёбов мелькал за стёклами автобуса. Очаровала меня белая мечеть с белоснежными минаретами необычной формы, удачно вписавшаяся в картину современного города. На фоне столь же белых облаков с небольшой синевой казалось, что  мечеть парит в небе. Нечто подобное мне довелось увидеть лишь однажды и давно: при подходе на военном катере к Соловецкому монастырю с южной стороны Белого моря. Утром море парило, и величественные стены монастыря зависли в таких же белоснежных облаках. Мне кажется, что подобные ведения – знаковые, в них есть нечто величественное и загадочное в том, что храмы, монастыри и мечети  даже своим видом взывают к небесам.

 Всё дальше удалялся автобус к городской окраине и всё ближе видели мы иные картины: с поблёкшими низкими домишками, часто напоминающими полу сараи, обшитые помятым железным профилем и всем, что попадало жильцам под руки, с вездесущей грязью и картонной нищетой. Как-то быстро исчезла городская суета, а все эти разношёрстные постройки уступили место просторам с преимущественно жёлтой травой, весьма редкими деревьями и обильным жарким солнцем.

 Дорога стала однообразной и если бы не интерес к первому посещению Африки, будораживший засыпающую душу, то можно было бы и вздремнуть. Остановились где-то посреди огромного пустырного места, чтобы поразмяться. В стороне маячили невзрачные постройки. Вышли. Чуть погодя, к нам ринулись дети. Перегоняя друг друга,  приближалась босоногая ребятня. Окружив приезжих, часть из них тянули руки и просили деньги. Вторая половина предлагала купить какие-то безделушки, типа бус или дешёвых женских браслетов, чёрных деревянных поделок и прочей всячины. Стоял гул, напоминающий толи постановочную сцену в детском театре, толи яростное жужжание роя пчёл. Махом «разлетелись» по рукам с десяток маленьких персонажей русской народной сказки «Колобок», выполненных из пластизоли. Отдавая их, я надеялся, что ребятишки отстанут от меня, но не тут-то было. Наоборот. Они взяли меня в плотное кольцо, видимо, понимая, что у этого парня можно ещё кое-что выцыганить. Наконец удалось покинуть окружение, переключив внимание детворы на моих соседей.

 Неподалёку увидел стадо животных, не сразу разобрав, что это коровы. Рога у них не те, что у наших родненьких, ростом поменьше  и спина по - верблюжьи горбатая. Только горб один. Рядом опёршись на палку, как-то легко, стоял длинный и худощавый человек в яркой накидке, перекинутой через плечо. Достав фотоаппарат и подсоединив к нему длиннофокусный объектив, сделал несколько снимков. Вдруг вижу, как тот самый незнакомец, стремительно приближается ко мне и рьяно размахивает палкой с набалдашником, словно бравый кавалерист шашкой наголо. Бог, ты мой, да это же масай. Их фотографии до поездки я рассматривал в географическом справочнике. Масай наступал. Ну, думаю, дело – труба, а в Африке – моя погибель. Струхнув, сам я попятился назад, замахав руками и скрещивая их:

 - No фото. No camera. No… No, - буробил я. И, очухавшись, когда он уже подошёл ближе, произнёс, - I don't take pictures. Sorry. 

 Он становился на почтительном расстоянии и неизвестными словами «поблагодарил» меня.

Толи понял он меня, толи прикинул, что за моей спиной было много таких же, как и я – не слабых ребят. А тут ещё мелькнул на солнце кончик копья, что зажимал он в другой руке. Вот это встреча! Парень-то серьёзный. Ещё какие-то секунды жестикуляция, а вместе с ней и говор потухли. Повернувшись, масай лёгкой походкой с гордо поднятой головой и прямой осанкой победителя в накидке терракотового цвета, пошёл вприпрыжку, к своим коровам. Флаг белый мной не выбрасывался, извинения принесены, и конфликт был исчерпан. И тут я вспомнил одну из версий, что «консервативная» часть масаев, то есть та, что придерживается традиционных жизненных устоев своих предков, не фотографируется, считая, что вместе с фотографией улетает часть их души. Поэтому решительно и с достоинством масаи защищают свою душу. Одни – хранят её, другая часть – успешно торгует ею. Насчёт души они, конечно, правы. А мы, того не понимая, всё пытаемся поймать в прицел окуляра именно душу, чтобы потом вынести экзотический снимок вместе с оторванным её кусочком на всеобщее обозрение и беспардонно лезем, зная, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Конфликт, можно сказать, обошёл стороной, но когда-нибудь, точно, доиграемся мы, ведь  терпению их тоже есть предел.

 Так, впервые, воочию, состоялось моё первое знакомство с масаем, с его строптивым характером и готовностью защищать себя, свои жизненные устои и своё главное богатство - горбатых коров от нецивилизованных пришельцев типа меня. Да, как в песне: «… не забывается такое никогда».

  Далее мы перебрались в Танзанию через город Аруши (Arusha) в город Моши (Moshi). Здесь было наше временное пристанище в одной из гостиниц. Назвать её отелем, язык  не поворачивается. Подъехали к ней в темноте. Микроавтобус с нашими баулами и рюкзаками разгружали местные ребята. Вокруг темно, крутятся незнакомые нигеры, и каюсь, мне казалось, что кто-то из нас не досчитается своей поклажи после этой ночи. Нет же. Ничего не пропало и более того, когда после утреней прогулки в фойе я забыл фотоаппарат, то через полчаса, спохватившись, на том же месте его и взял. Как же так, не укладывалось у меня в голове? В моих представлениях цепочка - нищая страна – безработица – кругом темнота, хоть выколи глаз - чёрные субъекты крутятся – должна была непременно вылиться в воровство. Позже пришёл к выводу, что два фактора сыграли в том главную роль. Первый – религия и её влияние на воспитание людей. Примерно по 35% населения составляют христиане и мусульмане, остальные придерживаются традиционных местных верований, а на Занзибаре практически всё население исповедует ислам. Приверженцы этих религий пастыри, понимая, что нищета – социальный порок, не дающий право на хулиганские выходки, привила это понимание своим верующим. Второй – заинтересованность всех (и властей, и органов правопорядка, и населения) в стабильном потоке туристов и в хорошем к ним отношении, ибо туризм – основа жизнедеятельности всей нации.

     Позволю себе ещё небольшое отступление. Так, вот, приехала команда ночью. Оформились, получили ключи, и с ребятами пошли в душ помыться. Только включили свет, как какие-то громадные твари засуетились и разбежались по своим шхерам. Этими тварями оказались тараканы, ни те, что у нас вымерли, а громадные, будто мутированные динозавры - ТАРАКАНИЩИ. Заскочив в номер, прихватил русское секретное оружие ото всех ползающих и летающих тварей, которое на все жизненные африканские ситуации рекомендовали мне взять с собой бывалые туристы. Это дихлофос в аэрозольном баллончике. Вернувшись, побрызгал на бегающих страшил, а утром с большой гордостью за наш национальный продукт, убедился в его убойной силе: все они лежали на африканском смертельном одре, подняв корявые лапы к верху. И слёза капнула с моих очей за самый лучший в мире, дихлофос.

 В переводе с языка местных народов Килиманджаро означает «Снежная вершина» (в племени масаи гору ещё называют «Домом Бога»). Она была ещё далеко и не выделялась так чётко, чтобы разглядеть детали, но отсюда уже было видно, что Кили не выглядит  той картинкой столовой горы с плоской бесформенной вершиной, что представлялась зачастую на фотографиях. Глядя на гору с крыши, я впервые ощутил её магическое влияние и понял, что всё ближе и ближе подбираюсь к своей заветной детской мечте.

БИЗНЕС – ТРЕНИНГ АФРИКАНСКОГО ПАРЕНЬКА -

ЭТО ПО-НАШЕМУ.

 Тем же утром, желая увидеть хоть что-то из того, чем живёт небольшой городок Моши, я отправился побродить по его улочкам. Первое, что бросилось в глаза – суета прохожих. Казалось, что они схожи толи с пчёлами, толи с чёрными муравьями. Но ведь и те, и другие, просто так не суетятся, а движутся лишь целенаправленно, исключительно по делу в извечном жизненном кругообороте. У каждого из них своя роль в громадном семействе. И не запутаются ведь. А здешние людские потоки изначально не укладывались ни в одну их логических схем. Преимущественно полные женщины в цветастой одежде дефилировали и туда, и сюда с тюками, корзинами, огромными блюдами с фруктами на голове, или с вёдрами. Будто голова предназначена исключительно для этих целей. Мужчин с подобной ношей я не встречал, доколь не попал на горную тропу. Они всё больше с тачками или старыми и ржавыми, побитыми жизнью, но ещё пригодными для движения машинами.

Неподалёку от гостиницы наткнулся на самостийный мини рынок, разместившийся на разбитых ящиках и непосредственно на земле. Поделки местных мастеров не отличались разнообразием. На замызганных подкладках лежали сувениры из дерева и камня: женские бусы, серёжки и кулоны, иные дешёвые побрякушки. Среди камней заметно выделялись поделки из малахита. По рисунку и по особому окрасу сочной, шелковисто-нежной зелени было видно, что камень – танзанийский. Да, это не экспонаты Алмазного фонда Московского Кремля, где шик да блеск россыпями. Там понимаешь, что хоть всё и рядом - на расстоянии полу вытянутой руки, но бронированное стекло определяло недостижимость тобой того состояния. Здесь же всё рядом, и мы почти на равных. В кармане у меня деньжат, что кот наплакал. У них - и того меньше. Все зазывают, предлагая хоть что-то купить. Остановился у фигурок животных. Приглянулся один из слонов. Взяв в руки, осмотрел его. Структура малахита хороша, хотя работа грубовата, особенно в брюшине. Спрашиваю у паренька:

• How much is this elephant?
• It's only ten thousand shillings (Всего-то, десять тысяч шиллингов), - бойко ответил он.

 Скажу прямо, цена сразу ошарашила меня (по тогдашнему курсу где-то $18). То был мой первый выход в «свет» на улочки африканского города и я не ставил себе цель что-либо приобрести. Хотел приглядеться к тамошней жизни и прицениться к товару, если попадётся на своём пути. Вот и попался.

 This is a very big price, - отвечаю я и разворачиваюсь с намерением уйти.

 Паренёк поднимается с сидушки в виде ящика, берёт меня за руку и тянет к себе, смотря  мне в глаза.

 Come with me. It's a business. Let's bargain. It's business, you know? Come on... please. (Пойдёмте со мной. Это бизнес. Давайте торговаться. Это же бизнес, понимаете? Пойдёмте, пожалуйста).

   Конечно же, я понимал, что цена с качеством шли вразнобой. Изначально мне хотелось уйти, но паренёк всё удерживал меня и главное - не отрывал свои чёрные глаза от моих глаз. Тот взгляд подкупили меня и я остался. Мы торговались не долго, но от детской наивности вперемешку с эмоциональностью и цирковыми жестикуляциями маленьких рук исходил некий шарм. Эмоции его порой зашкаливали, а с английского он смачно перескакивал на свой, не понятный для меня, говор (видимо, то был суахили  - второй государственный язык Танзании).

 - Ему бы на арене цирка выступать, - мелькнула у меня мысль, - Никулину под стать.

 Он, то брал слона в руку и изгибал вторую, изображая хобот, и тут же, прикладывая его к губе, видимо, изображая бивни, издавал томный рык и покачивал головой. А то, показывая на его ноги, сам топтался на месте, пошатывая из стороны в сторону своей худощавой попой. Паренёк вновь и вновь объяснял мне все прелести малахитового слона, а я не усматривал их в этом небольшом зелёном комочке. И не смотря на то, что обработан камень с очевидными огрехами, я уже вошёл в раж. Наконец, когда мой маленький партнёр по бизнесу, как заправский торговец ярмарки драгоценных камней с улицы Си Чан, что проходит в тайландском городе Чантабури, без восторга назвал цену в две с половиной тысячи танзанийских шиллингов, я согласился и, отсчитав, протянул ему… пять тысяч со словами: это твоё. Ты заработал. Он растеряно смотрел на меня, не понимая, что происходит.

 Thank you for the lesson you gave me. I hope that you'll make a good businessman. Good luck to you! (Спасибо за урок, который ты мне преподнёс. Надеюсь, что ты будешь хорошим бизнесменом. Удачи тебе!).

 Он поднял чёрную кучерявую голову и широко улыбнулся, оголив белоснежные зубы. Выглядел он великолепно. Мальчуган по-взрослому протянул свою ручонку с красноватой  ладонью и пожал мою. Я ответил взаимностью, похлопав его по плечу, и ещё раз повторил, но уже по-русски и искренне – удачи тебе циркач.

 Кто выиграл в этих торгах сказать не просто, но судя по тому, за какие крохи отдавали нам иные поделки, он, сбрасывая цену, не проиграл. Не проиграл и я. Во-первых, бесплатно на цирковом представлении побывал. Во-вторых, с того невзрачного, на первый взгляд, слона, подаренного моей супруге, началась коллекция этих удивительных животных, которая за два десятка лет разрослась и радует не только нас, но теперь уже и наших внуков. В такое, вот, жизненно неожиданное приложение обернулась неспортивная часть африканская программы «Seven summits». Так, что – торгуйтесь девчата и ребята. Удачи и Вам!

Спустя пару часов мне довелось побывать у иных прилавков иного магазина. Он тоже не аналог Алмазного фонда, но также с блеском драгоценных камней и высококачественными изделиями из малахита, граната, оникса и других камней. За прилавками иные продавцы – индусы, которые в полной мере овладели не только ювелирным мастерством, но и признаны искусными резчиками по камню. Впрочем, они, одновременно, являются специалистами по созданию искусственных камней. Как используют индусы свои знания и навыки – дело другое. Уверен, что поделки из камня – дело не их рук, а лучшие из отобранных изделий, выполненных местными умельцами. Удел чёрного населения – преимущественно мелкий бизнес. Естественно, и стоимость их иная. Индусы же держатся иначе, с почтением. Спокойны, не дёргаются и не суетятся, всем своим видом подчёркивают уверенность в себе, все в белых рубашках и, как правило, с броскими золотыми перстнями на руках. Боковым зрением я уловил, что продавец присматривался ко мне с того момента, как я вошёл в магазин. А когда попросил показать огранённый танзанит, он всё же достал его и предложил лупу. Теперь уже я выглядел на его фоне нищим, как тот парёнёк – партнёр по бизнесу.

Однако, это не помешало мне осуществить ещё одну мечту - увидеть редчайший драгоценный камень, который является визитной карточкой страны и ценится во всём мире (фото с сайта...).

 Кстати, его нашёл и принёс, один… не буду пока называть кто. Потерпие чуток. Если кратко, то найти его помог случай. Пожар спалил на поляне и деревья, и траву, местами оголив неизвестные синеватые камни. Их решили показать специалисту, который занимался поиском рубинов и сапфиров. Сначала камень приняли за копеечное стекло, которое под воздействием огня обрело синеватый оттенок. Потом – за почитаемый и дорогой сапфир редкого окраса. И только, досконально разобравшись, увидели в нём новую и необычайную разновидность циозита. На английском языке это наименование схоже со словом «суицид», что сочли неприемлемым с маркетинговой точки зрения. В честь страны, где был найден камень, его назвали танзанитом.  Так, вот, вернёмся к многоточию: его нашёл и принёс один из воинов племени масаи. И тут они засветились, только стал ли он богат? – пытался, но так я и не смог выяснить. История об этом умалчивает. Возможно, пока умалчивает.

 Позже выяснилось, что индусы подмяли под себя рынок камней. И это неспроста. Известно, что около 95% добываемого цоизита (zoisite) имеет коричневатый цвет, остальное - танзанит. Единственная в мире добыча ведётся в районе города Аруша в глубинах западного подножья Килиманджаро. Отжигом цоизита (в результате чего камень меняет окраску на фиолетово-сине-малиновый с разными  оттенками и становится танзанитом) занимаются в основном индийские компании. Они же являются покупателями этой продукции и, как я убедился, одновременно продавцами. Танзанит - далеко не единственный камень, что добывают в Танзании. Алмазы, аквамарины, изумруды, рубины, гранаты, сапфиры, ониксы и ещё около сотни разных камней поставляется ею на мировой рынок.

 От города Моши до начала выбранного маршрута Марангу (Marangu Rout), что ведёт на Килиманджаро – рукой подать. Так вот, в статье о восхождении на Мак-Кинли, мной было использовано достаточно известное выражение: «Все дороги ведут в Рим» или «All roads lead to Rome». Казалось, что на краю высотного полюса собрался весь Белый Свет со всех уголков Земли. Здесь же, у подножья великой африканской горы мы встретили столь много сильных и, порою, далёких от альпинистских устремлений подняться на вершину чёрных людей, в обшарпанной и разношёрстной одежонке, но желающих час за часом шагать с твоим грузом на своей голове. Их называют портерами (от английского Porter, то есть носильщик). Словом этим именуются  сорта тёмного пива, не только известного – английского, но менее раскрученного - российского, а также танзанийского. (Фото с сайта...) . Будете в Танзании - непременно попробуйте. Уверен, что захочется ещё разок повторить.

  Но и это не всё! Прибавьте сюда ещё армию туристов, альпинистов и просто желающих поглазеть на чудеса и экзотику местной флоры и фауны и ухватить с собой массу ощущений, которые обязаны, повторюсь – обязаны, нанять себе портера. Не гида, а именно носильщика. Мы же почти круглогодично и ежегодно 15-ти тысячным полчищем жаждущих зрелищ и острых ощущений, обложили гору со всех сторон, наступаем на её вершину. Сейчас я понимаю, что тогда ошибался: именно здесь знаменитый Рим, коль столько людей со всего мира собирает вокруг себя гора. Да и сам-то Рим, географически, почти рядом.

   Да, как и все громадины разных континентов, Килиманджаро не только объединяет, но и кормит людей. Вокруг гор организована мощная туриндустрия. Но то, что тогда мы увидели – лишь элемент индустрии - это биржа, натуральная трудовая биржа, где для чёрного безработного человека стремление хоть что-то заработать и тем самым накормить семью, может обрести шуршащую денежную форму. Тогда ещё не было многочисленных сертифицированных компаний и гидов, готовых вести людей на Кили. Зачастую портеров тут же, у подножья горы, и набирали. Стоимость их услуг за сутки составляла примерно три доллара. Сейчас она значительно выросла.

   Представьте, что Вы со стандартным грузом 18-20 кг на голове (или даже за плечами) в течение недели, по 5-6 часов ежедневно, шагаете вверх, а потом – вниз, нагружая и без того уставшие коленки. Но, ведь, добравшись до очередной хижины или палаточного лагеря, Вам захочется присесть, вытянуть уставшие ноги, а иногда - понежиться на солнышке, вдыхая чистый горный воздух. Размечтались. Правильно говорят - мечтать не вредно. Не удастся ни то, ни другое, ни третье. Тут Вас снова ожидают не столь великие, но не менее значимые бытовые дела. По ходу я задавал себе вопрос: а выдержал бы я такой напряжённый походный и не особо творческий ритм? И себе отвечал: «возможно, но с трудом». А Вы? И всё это примерно за три тысячи рублей по современным меркам. Не шибко много по нашим представлениям, но за недельный тур их мечта обретала реальную и приличную для африканской жизни сумму.

ДЕТСКИЕ ПОЗНАНИЯ.

ЛИМПОПО И ФЕРНАНДО-ПО.

 С детства я мечтал, но мечтая, не думал, что попаду в Африку и увижу белые снега, многочисленных животных и людей иного мира. Для меня, надеюсь, и для многих из Вас, первое знакомство с этим  континентом и его обитателями состоялось благодаря строкам Корнея Чуковского из сказки «Айболит». Помните, как читали нам наши мамы её начало: «Вдруг откуда-то шакал на кобыле прискакал: «Вот вам телеграмма от Гиппопотама!». Приезжайте, доктор, в Африку скорей и спасите, доктор, наших малышей!». Кто из нас не помнит про реку Лимпопо или гору Фернандо-По? Но в детские годы мы не задумывались над сутью этих названий. Многие годы я полагал, что столь артистичные названия, не иначе, как авторский вымысел.  И только после поездки в Танзанию, полазив по интернету, узнал, что река Лимпопо, действительно, существует. Более того, Limpopo River или Крокодиловая река является одной из самых крупных рек на континенте, а  расположена она в Южной Африке.    

   С горой сложнее. Это остров, вот он-то, находится в Центральной Африке на территории Экваториальной Гвинеи. Несколько столетий назад капитан португальской каравеллы Фернандо-По открыл удивительный по красоте остров и именовал его «Формозой» (что означает «Прекрасный»), но имя это не прижилось. Сейчас его называют Биоко. А вот, гора с кратером потухшего вулкана, ставшая главной достопримечательностью острова, там существует.

    Тогда же впервые узнал о горе Килиманджаро. А позже, слыша про эту громадину, невольно вспоминал словосочетание, ставшее названием повести Эрнеста Хемингуэя «Снега Килиманджаро», что само по себе не укладывалось в здравое понимание. Снег и Африка… Согласитесь, что Африка ассоциируется с жарой, тропиками. Причём здесь белый снег, что является продуктом холода? Казалось, что снег здесь анахронизм. Но оказалось, так оно и

есть, что белые массивы удачно вписываются в здешние пейзажи. Не будь снега, поблекли бы и скалы. Забегая вперёд, отмечу, что поднявшись в поднебесье, мы не испытывали жары. Наоборот, как и тысячи наших предшественников мы вылезли туда до солнца и основательно продрогли в
ожидании его красочного восхода. Как видите на фотографии, на нас надеты не только шерстяные шапочки и перчатки, но более тёплые вещи, такие как пуховки и стёганые брюки на синтепоне. Сейчас всё устаканилось и Африка ассоциируется и с жарой, и с тропическим климатом, и с белым снегом, и даже с огромными массами синеватого льда. 

  Следующий шаг моих незамысловатых африканских познаний был связан с весёлой и шуточной песней Владимира Высоцкого. Напомню Вам слова из его песни: «…в жёлтой жаркой Африке, в центральной её части…». Она пришлась по душе не только мне, но значительно позже и моему сыну. Будучи маленьким, он, порою, в семейном кругу выдавал свои сольные концерты. В репертуар Кирюши входила и эта песня. Его ставили на табурет и, жестикулируя ручонками, он исполнял её задорно, громко и с огоньком: «…Слон сказал не разобрав: Видно быть потопу! - Здесь он делал паузу, как бы подводя итог, и с чувством, тактом, расстановкой продолжал: - В общем, так, один жираф влюбился в антилопу». При этом в нашу сторону посылал детские воздушные поцелуи.

    Надеюсь, читателю понятно, что изложенное выше весьма условная, но не совсем далёкая от истины схема моих ранних представлений об этом континенте. Увлекательных книг об Африке, безусловно, больше. Однако, признаемся и в том, что наши родители, читая перед сном о приключениях доброго доктора Айболита, возможно сами того не понимая, закладывали в нас голубую мечту. Воистину, не только занятие альпинизмом и стремление подняться на Килиманджаро, но и та самая детская мечта, годы кряду, двигали моими устремлениями попасть на этот удивительный и загадочный чёрный континент с её белоснежной жемчужиной - Килиманджаро. Уверен, что и кто-то из Вас, посетивших эти края, вспоминал о своём детстве, о книгах, которые и сегодня читаются Вами своим малышам и теребят их души.

ЛЁД ТРОНУЛСЯ ГОСПОДА ХОРОШИЕ.

   Первый этап экспедиции был построен таким образом, что практически вся группа из 18-ти человек пошла на вершину по классическому - простому пути, чтобы поднявшись на Килиманджаро, основной команде получить акклиматизацию для восхождения по более сложному маршруту. Организацией экспедиции занималась компания ZARA international travel agency (Moshi). Феликс (Feliex Olotu) – её подданный и наш гид, личность для портеров непререкаемая (на фото он справа в красной куртке и синих джинсах). Демократия у этой разношёрстной гвардии

условно осуждаемая: либо делай как велено, либо шагай вниз и отбывай там наказание. И вряд ли провинившийся портер попадёт обратно в команду.

   У подножия массива я почувствовал себя белым человеком (I felt the white man). Дело в том, что для альпиниста нести свой рюкзак – привычная обязанность. Здесь же основной груз возлагался на африканцев. Не стоит говорить негры, потому как сами они это слово воспринимают с обидой. Скажу правдивей – как оскорбление. Лучше, если их называть чёрные или нигеры. Вернёмся к портерам. Это их профессия. Изначально я чувствовал себя не в своей тарелке. Рюкзак для восходителя, что для пирата сундук с сокровищами, который должен быть рядом с мушкетами. Место же мушкетов за поясом. Он и защитит при надобности, и согреет в

непогоду, и в качестве холодильника предстанет, а в экстремальных случаях сослужит роль носилок для пострадавшего. А тут, за твоими плечами, лёгонький рюкзачок с самой нужной поклажей. Позже, я понял, что нести свой рюкзак самому – значит оставить их без единственного для этих мест заработка. Вот, тут и укрепилось понимание, что стал я белым человеком. И надо отдать им должное, медленно, грациозно, но с настырностью танков, прут они вверх с грузом на голове: будь-то рюкзак с лямками для плеч, баул с грузом, хворост для костра или канистры с бензином. Они шли автономно. Мы - тоже. Уже на спуске я решил потягаться с одним из портеров и увязался за ним. Он понял и ускорил шаг. И мне пришлось ответить. Так и шли, нога в ногу, но он-то с грузом на голове, а я, считай, пустой. В какой-то момент мне показалось, что наше соперничество обретает некую бессмыслицу и комизм. Вполне вероятно, что я сдался и искал повод выйти из игры, сохранив лицо неплохого ходока? Помахав ему, я сбавил темп. Он улыбнулся, вытащил руку из кармана и поднял вверх большой палец. Мы остались довольны друг другом.

  Странно: мы носим рюкзак за плечами, портеры несут груз на голове не спеша, а шерпы, что в Непале, перемещаются быстрым шагом, чуть ли, не бегом - на короткие дистанции с лямкой на лбу и корзиной или негабаритным грузом за спиной.      

 Вот бы устроить забег с грузом на ту же Килиманджаро. Интересно, чья техника переноса груза предпочтительней и кто из них победит?

 В течение трёх дней мы поднимались по тропе, набитой тысячами ног. Сначала в тени высоченных баобабов, переплетённых лианами, гигантских папоротников и ещё, одному Богу  известно, каких-то деревьев. Идёшь себе спокойно, прислушиваешься к звонкому щебету и напевам горластых птиц. Ритм выбираешь сам, и никто тебя не подгоняет. Но иногда свист и цоканье каких-то существ заставляли задуматься: кто же это? И от звуков неизвестных мурашки проскакивали. Однажды я увидел несколько обезьян. Они отличалась от обычных сородичей синеватым оттенком шерсти. Хотел их сфоткать, но не тут-то было. Они шустро переметнулись на соседнее дерево. Я за ними. Они дальше и выше. Так метров на 25-30 вглубь зарослей пришлось зайти. Осознав, что тут не родная берёзовая роща, а полудикий тропический лес, остановился и попятился назад. Переплетённые лианами деревья, с потерявшимися зазывалами, больше не вдохновляли меня на творческие «подвиги». Выйдя на тропу, точнее на дорогу, подумал, а как же  первопроходцы пробирались через этих дебри? Тогда, поди, и зверья в джунглях хозяйничало больше, а стало быть, и различных звуков не счесть, и страх, очевидно, сопровождал путников. Хотя не пронизывает джунгли истошный звук ужасного тасманийского дьявола, что обитает близ Австралии, но и от местных кричал - дух захватывает. 

Прорубать с помощью мачете тропу в густых зарослях – дело не лёгкое. Даже представить себе трудно, как они продвигались? Недаром же их заслуженно называют первопроходцами.

Мы шли вверх, когда нам на пути встретилась пара пожилых людей с портером. Они шли медленно, похоже, что устали, в аккуратной одежде и со счастливыми лицами. На трапе там принято приветствовать друг друга. Поравнявшись, мы не могли не остановиться, не обмолвившись добрыми словами, увидев очень пожилых людей. Пара оказалось из Австралии. Ей – 76, он на четыре года старше. Высокий, ещё бодрый и весёлый. Удивительная встреча с почтительным людьми, от которых веет позитивом и вдохновляет нас на горные подвиги.

Поднявшись выше джунглей, попадаешь в страну вечнозелёных кустарников и рододендронов, с необычными для нашего глаза  рощами. Кустарник сменился болотом со специфическим запахом гнили и северной клюквы. Не часто в горах встретишь под ногами  хлюпкое болото, но местами идём по хорошей тропинке через открытую пустошь, покрытую травянистым вереском. На этом участке встретилась роща из необычных деревьев. Первое впечатление о ней такое, будто стоят деревья, верхушка которых из огромных листьев и очень толстый ствол. Овальной формой они, почему-то, напомнили мне стильную и

сексуальную женскую стрижку под горшок, что стала популярной после ошеломляющего успеха известной британской рок-группы из Ливерпуля The Beatles.  Так, вот, на поверку оказалось, что это не ствол, а отсохшая листва и само дерево – не дерево, а род сорной травы, называемый гигантским крестовником. Вот вам нате в томате. Больше бы такой сорной травы нам в Россию завезти, чтобы  брошенные поля расцвели и людей радовали. Жаль, что семян не прихватил. Такие, вот, чудеса выбрасывает Африка, и как бы не именовали этот каприз природы, редко кто из восходителей не сфотографируется около него. Мы тоже не стали отступать от хорошей традиции.

Через систему промежуточных лагерей с сугубо африканским созвучием Мандара (2743 м),

Хоромбо (3720 м)  мы поднялись к последнему цивилизованному пристанищу – хижинам лагеря Кибо. Высота 4750 м. Здесь не побегаешь. И резкие движения отдаются стуком в голове. Не зря же весь мир знает, что высота – она и в Африке высота. Конечно, впечатлил длинный переход по «лунной» поверхности. Удивительное по красоте безжизненное пространство, усеянное разновеликими камнями и, скорее всего, засыпанное когда-то пеплом бушевавшего вулкана. Шикарный обзор позволяет видеть, как многочисленный поток людей одновременно поднимается вверх.

 Весь переход – сплошные раздумья и сравнения, за которыми время пролетает быстро. Сравнения с Аляской, с нашими горами. Шеститысячной вершины севернее, чем Денали (Мак-Кинли) нет. Килиманджаро – её противоположность во всех отношениях. Мощнейшее

на земле оледенение характерно для Аляски, а экзотика джунглей и саванны – для Танзании. Там за плечами увесистые рюкзак сани, пуховая одежда, здесь – воздушный рюкзак с мелкой оказией. На Аляске нас преследовали мороз, ветер и снег, в Африке, у подножья жара, а на подъёме в джунглях –  дожди. В здешних местах хорошая погода, похоже, исключение, чем правило. Всё больше кратковременные дожди и туманы. Прелесть гор во многом определяется подобными контрастами.

Представить себе не  мог, что в этой африканской стране с масштабной безработицей и нищетой в промежуточных лагерях установлены уютные для горных условий хижины с солнечными батареями.

Внутри приличные мягкие матрацы. Тут же необычный водопровод, одетый в бетон. Какой шок может испытать россиянин, увидев их здесь два десятка лет назад, и не видя подобного на родине первого космонавта? Из-за вулканического происхождения Килиманджаро хижины  базируются на мощных столбах – сваях. Было чему поучиться у танзанийцев. Хотя бы тому, как устроен туристский бизнес. Взять ту же без мусора и окурков тропу или лагеря, места которых расположены таким образом, чтобы даже неподготовленному человеку можно было за три – шесть часов подняться с одной ночёвки до другой, особо не напрягаясь. Причём между нижними лагерями расстояние минимальное, чтобы не акклиматизировавшийся человек не проклинал на подъёме всех и вся. Такой ритм позволяет Вам и отдохнуть, и собраться с силами, и снова отправиться в путь. Наверное, потому район Килиманджаро столь популярен. И природа платит им сторицей: идёт валюта, сотни местных жителей обеспечены работой, строятся дороги, прекрасные отели, растут города.   

Тут портеры скромны и терпеливы. Они знают своё место, но их не стоит баловать. Однажды, уже в верхнем лагере, я отдал своему носильщику лёгкий костюм (из материала типа балони), который защищает от ветра, ибо смотреть на то, как он мёрзнет было

невозможно. Так подошли другие с такой же просьбой, но гид Феликс тут же «поставил их на место». Для них небольшие домишки: тесные с минимумом удобств. Но сказать, что это сараи я не могу. Больше бы таких сараев в наших горах. Конечно, они топятся по-чёрному и с дымом из-под крыш, здесь же спят и готовят, но на то не стоит смотреть: аппетит лучше у Вас точно не будет.

 Что касается носильщиков, то с ними мы быстро нашли взаимопонимание. Иначе и быть не могло, ибо горы объединяют людей. На Аляске после быстрого восхождения американцы, похлопывая по плечу, называли нас «crazy», то есть сумасшедшие. Портеры ещё больше «зауважали» всех нас, прослышав о желании группы взойти на вершину по западной крутой не пройденной стене. Хотя ни все туда должны были идти. Признаюсь, я не ожидал, что подняться на вершину будет так непросто. Сказались и бессонная ночь, не совсем грамотная (в тактическом плане) постановка самого восхождения и, как оказалось – элементарное пищевое отравление. Как и все мы вышли ночью, наспех перекусив в ночной темноте. Всё шло как обычно. Идёшь на автопилоте и постоянно ведёшь борьбу со сном. И всё бы ничего, но часа через два-два с половиной подкатила апатия. Ноги заплетаются, насилуя самого себя, еле переставляешь их.

 Был в разных ситуациях и на высотах значительно выше нынешней, но подобной реакции на высоту за собой не наблюдал. Подумал, что горняшка донимает. Как ни как высота под шесть тысяч метров, но голова кристальная и не болит. Крутит живот, и силы тают. Бреду по камням, проклиная себя, и даже мощный сине-серый свет большого лунного шара не радует, а мой постоянный напарник и оппонент – внутренний голос посмеивается, подсказывая мне:

 - Тюфяк ты драный, что же ты чая то полу кипячёного напился, да от яйца, не сваренного как положено, не отрёкся. Ох, ты, дожил. Позабыл даже, что делать надо?

 И впрямь, из головы выскочило. Наконец остановился, сунул два пальца в рот и … сделал то, что делаю в этом случае. Спустя какое-то время разошёлся. И жизнь наладилась.

Так, не спеша и пошагал. Вся группа поднялась ночью. При луне. Пришлось ждать восхода солнца, чтобы сделать необходимые кадры для будущего фильма. Это особо приятные моменты: когда на твоих глазах природа оживает, наливаясь сначала сине-серым, томно - лунным, потом ослепляющим - ярко жёлтым цветом с размытыми красными прожилинами на тёмном профиле горы Мавензи, то сердце замирает и кажется, что картинка эта будет продолжаться вечно. Казалось бы, всё должно замереть, но ветер не сдавался, приводя нас в чувство. Возможно, это и есть состояние блаженства для одних людей, сравнимое с нирваной для других народов. Увы, время беспощадно. Постепенно оно размывает краски, свет заполняет всё пространство и вот, мы уже в мире иных картин и иных цветов. Мы вновь возвращаемся в привычный глазу высотный мир. Красивы вершины. Прекрасен сам воронкообразный кратер. Он притягателен и манит спуститься вниз. Миллион лет назад из его жерла выбрасывались раскалённые камни, и извергались всё поглощающие потоки лавы.

  Сколько же столетий потребовалось природе, чтобы создать самую высокую гору с основанием в сотню километров? Когда-то было так, а сейчас противоположная сторона кратера окаймлена мощным ледовым барьером. Гора с барьером покрылась белым снегом, тем  самым, которых прославил Хемингуэй. Здесь холод. Мечта свершилась, а там внизу африканская знойная жара, и душа просится к теплу.

 После спуска с вершины мы разошлись, пожелав команде удачи. Им предстоял двухдневный переход под западную стену и работа на ней, а нам - спуск и утешительный трёхдневный тур по саванне. Видимо, не судьба.

ОХ, УЖ, ЭТО САФАРИ.

 О сафари можно рассказывать долго. Оно заслуживает того.

 Прошли годы. Как-то нагрянули к нам в гости внуки. Их трое: двойняшки Ваня и Паша, и ещё не достигший трёх лет Александр. На моём столе был открыт альбом с фотографиями, что снимал в Африке.  Казалось, что иное их не очень-то интересовало. Мне посыпались вопросы: где, как и кто это такой, а вон тот?  Я начал рассказывать и обмолвился словом «сафари». Ванька, тот что по старше Пашки на две минуты и пошустрее, спросил меня:

 -  Дед, а что значит сафари?

- Сафари, - ответил я, - это путешествии по саванне на машине, с тем, чтобы познакомится с животным миром и природой Африки.

 И уже Паша спрашивает, про саванну. Пришлось мне вспоминать и рассказывать им то, что

было много лет назад. Сейчас я вспоминаю тот рассказ. И так… всё я мог представить, но только не то, что предстало перед глазами и объективами фотоаппаратов. Почти семисоткилометровый тур на джипах – «Land Rover» с люком, это, действительно, сон из того самого - далёкого детства, когда за чтением зарождался интерес к Африке. Казалось, что я увидел всех зверей на Земле, кроме крокодилов. Не нашли мы их в засушливый сезон 1995 года. А быть может, испугались они нас? Ни десятки. Ни сотни и ни тысячи. Как в исторических романах В. Яна о монголо-татарском иго: их было тьма. Тут - та же картина. До горизонта. Всё живое. Всё

движется. Бородатые антилопы гну и полосатые зебры, шарообразные страусы с маленькими головами на длинных шеях и округлые бородавочник, с выстроившимся по росту выводком, не по форме шустрые, а при виде смерти, закладывающие умопомрачительные виражи на такой же скорости и издающие пронзительный визг. Кого тут только нет! Все жуют. Кто пощипывает траву, а кто-то закусывает другим. Гиены и гиеновые собаки, слоны и носороги, шакалы

и марабу, стервятники всех мастей, высоченные жирафы и низкозадые гиены, вездесущие обезьяны… Птиц тьма: в полёте, розовых фламинго - на зеркальной поверхности озера в кратере Нгоронгоро, сидящих на спинах страшенных толстяках - бегемотах и чистящих шкуры носорогов. Ползающих и летающих, плавающих и прыгающих – тьма. Видели страшных и удивительно красивых, с хохолками и гривами, с рогами и без. Всех не перечислишь, не говоря уже о вездесущих их мини братьев – комарах, жуках и пауках, от которых: бр-р-р-р, запереться хочется. И мухи, мухи, мухи всюду, и чаще всего - на лицах масаев в их деревнях со специфическим запахом навоза.

 Но африканское сафари – не только ох, да ах и сверху бантик. У каждого предмета есть, по крайней мере, две стороны, а жизнь – она вообще многогранна. Так и сафари показало, что Африка - это не только красивые экзотические картинки, но ещё и грандиозная фабрика смерти. Практически каждое млекопитающее, рептилия или птица, будь-то маленькое и  неказистое, или огромный стервятник, я уже не говорю о царе зверей - льве или о водных властелинах - крокодилах и бегемотах, словом, каждая тварь хочет засунуть себе в пасть, в клюв или в рот другую тварь. Кто уж совсем мал, так, тот научился присасываться к великанам, чтобы не только попить их кровушки на халяву, но и получать защиту, наподобиитой, что даёт на бумаге премудрый вексель, якобы гарантирующий возврат вложенных средств.

В жизни получается всё по - иному. Примеров тому масса.

      В национальном заповеднике Серенгети (Serengeti) нам довелось видеть звериный пир – львы завалили буйвола – буффало (Вы знаете, что охота в львиной стае, прежде всего, обязанность и право самок). Сначала тушу пожирали сами добытчицы, а самцы в это время лежали неподалёку и изошли соплями от исходящего парного запаха мяса. В это время на  ветвях дерева, под которым насыщались львы, терпеливо ожидали скопившиеся грифы. Чуть дальше – стая марабу, тоже готовая на халяву  ухватить кусок. Когда львицы наелись, они уступили место львам. Некоторые грифы осмелев, снизошли наземь и, постояв, покачивающейся походкой и вжав свои головы в крылья, двинулись к мясу мелкими шажками. Они не рвались к жертве сломя голову, а шли воровской поступью с остановками и оглядкой.

 Подойдя – клювом оттягивали на себя куски мяса, отрывая от них по чуть-чуть. А что же те, кого мы нарекли царями саван? Те, тоже приглядывали за наглостью соседей по трапезе и показным броском с рыком пытались продемонстрировать им свою мощь и власть. В жизни

всё имеет аналоги: те наглецы схожи с нашими барыгами. Отлетев на пару метров и выждав момент, они вновь шли и тянули на себя «заработанную горьким потом» живую ткань. Цирк, да и только. Интересно, когда один самец попытался сунуться за добавкой, львица так рыкнула на него, что тот нехотя отошёл в сторону. Матриархат, однако. Когда львы уходят, за стол садятся стаи грифов и марабу. Сюда же вклиниваются гиены, гиеновые собакам и прочая нечисть, тут же ожидавшим пиршества. Свора пирует. Мертвятина исчезает. Одним словом, в жесткой борьбе за добычу действует закон строгой иерархии. Кое-чему и мы у них научились, недаром же говорят: в кругу друзей не щёлкай клювом. 

Ещё один пример. Несколько раз мы видели львов и львиц в живой природе. Однажды, мы подъехали к одинокому аккуратному отелю, стоящему посреди саваны, чтобы размять кости свои, попить воды и поглазеть на воздушные шары, невесть откуда взявшиеся над выжжённой солнцем саванной. Картина сюрреалистическая: над саванной в медленном

потоке плывут два воздушных шара. Пока то, да сё подъехали, вышли из машины, а шары уже оказались на  приколе. Желающие насмотрелись сегодня с высоты птичьего полёта на мир земной и ушли ужинать. Остались резвиться лишь мартышки. Пришлось заняться фотосъёмкой.

 Съев всё, что у меня было мартышки убежали к соседям. Тут нагрянули павианы, естественно с целью поживиться. С этими громилами надо быть осторожным. На себе уже познал. Вдруг что-то им не понравилось, и они шмыгнули за невысокий кустарник. Меня тоже потянуло туда. Оказалось, что неподалёку около дерева была свалка пищевых отходов отеля. Там уже копались их сородичи и известные падальщики – марабу, схожие чем-то с пеликанами, но крупнее. Поснимав их, обошёл дерево и сделал снимки грифов. Вдруг слышу чей-то окрик. Промелькнуло даже несуразная мысль, никак секретный объект где-то рядом. Оглянулся. Навстречу идёт нигер, и машет мне рукой, говоря на повышенном тоне:

 - Come here. See there …(Иди сюда. Смотри там …).

 Я не понял кто там?

- Look, where is a lion and lioness. Vaughn, see. (Смотри, там лев и львица. Вон, смотри). И показал мне рукой.

Обернувшись, я обомлел. В траве, метрах в пятнадцати от меня, стояла львица, а рядом лежал лев. У меня всё опустилось. И потихоньку, оглядываясь, я пошёл восвояси. До сих пор не знаю, почему я не рванул, но понимаю, что это мог быть неудачный и необдуманный вариант. Что-то подспудно сработало в голове. Сейчас тот фортель вспоминается с улыбкой. Тогда было не до смеха. Два – три, может четыре прыжка и ты на крючке, точнее - на когтях. Видимо, не приглянулся внешностью, а быть может, худоба не прельщала диких кошек:

 - Не царское это дело на худых зубы свои портить,– подумал, видимо, лев и тормознул свою спутницу. Спасибо ему и тому прохожему нигеру. Своевременно он появился.

 Меня часто тянет не туда. Фотоаппарат всегда при себе, а за удачный снимок, как за коня,

можно полцарства отдать и рискнуть где-то. Но рискуешь тогда, когда знаешь, что тебя ждёт. А тут иной случай. Мы уже встали на ночёвку в приготовленной ранее палатке. О чём-то вели разговор, когда мимо проходила стая павиан. Ничего особенного. Столько их видели. А тут идут две мамашки, у одной детёныш сверху сидит, будто управляет ею, у другой – снизу за шерсть держится. Бегу с фотоаппаратом, вдруг из высокой травы выскакивает со свирепым оскалом и поднятыми лапами бросается наперерез. Пресёк он мои благие порывы и замер в этой позе.

Вожак, наверное. Оскал его был знатный. Как говорила Анастасия - единственная в нашей среде дама - корреспондентка в критических ситуациях: «О, мама – роди меня обратно». Бедное сердце чуть не разорвалось. Я мигом назад. Взял банан и бросил вожаку. Тот поднял его, взял в руку, простите, в лапу и, как человек, раскрыл его «лепестки». Смачный получился тюльпан. Сел и съел не спеша сердцевину. Павиан толи охладел ко мне, толи стали мы закадычными друзьями. Тем временем, я успел воспользоваться моментом и сделать пару снимков. Одним словом, променял вожак за бросовый банан и свой гарем, а вместе с дамами и детёнышей. Обидно мне за него стало.

Мужик всё же, по снимку видно. Хорошо, что мы не от них произошли, а от тех, что мордой получше и извилин побольше. Ведь пагубные гены изгнать из себя весьма и весьма трудно. Иначе, представьте, что было бы, коль в Россию бананы поступают кораблями и даже из Беларуси везут.

 На фотографии что - слева весёлая компания: А. Кузин, В. Алфёров, И. Коренюгин. Мы остановились около беседки, чтобы попить водички и размять застывшие от сидения тела. Разговор был не о чём. Делились впечатлениями от увиденного за эти дни. Вдруг Дима  Филипченко вскакивает из-за стола с криком и мечется из стороны в сторону, стряхивая что-то со своей светлой рубашки. Он задавал себе и нам вопрос:

- Почему, почему ко мне, именно ко мне привязалась эта

тварь?- вторил он ещё и ещё. 

 Действительно, почему к нему? Кстати, от разных тварей мы делали прививки, глотали таблетки, лечились джином. Джин, как оказалось, в умеренных дозах перед едой - самая лучшая профилактика от всех зараз. Ни все его потребляли, брезгливо морщились. И всё равно чисто психологически синдром  довлел над некоторыми из нас: каждый комар казался малярийным, а каждая муха – цеце. К тварям потом привыкли. Этот случай показал, что только корреспондент «Комсомолки» до конца экспедиции так и не избавился от неприязни. Поэтому, видимо, напоследок зелёная саранча повисла именно у него на груди, чем ввела его в ступор. По возвращении домой двоих москвичей всё же достала малярия. И прививки не помогли. Не демократично  отрываться от коллектива, хоть и небольшого, но знающего толк в некоторых напитках.

КТО ОНИ, ЭТИ МАСАИ?

 Самой многочисленной из племён, населяющих Танзанию и соседнюю Кению, являются масаи. О них должен быть особый разговор. Существует несколько версий на предмет прихода масаев на африканский континент. Скорее всего, корни их в восточном Египте, но некоторые из знатоков относят их племя к потомкам войска Александра Македонского. Скажу, что эта версия популярна и в Таджикистане, где встречаются якобы раненые когда-то и оставленные воины с голубыми глазами и рыжими волосами. Кочевые племёна живут в высотном поясе Фанских гор, отчасти изолировавшись от общества. Если судить по их антуражу, демонстрации воинственности и воинских доспехах (в руках – копьё и палка, сбоку – меч, кинжал или топорик), то не исключается и такой вариант развития истории их жизни. Приходилось мне слышать, что родина масаев северная Италия. Что из этого правда,

а что нет - кто знает? Но то, что они не схожи с африканцами – точно. Вглядитесь в лица, что на серии фотографий и, возможно, Вам покажется так же, как и мне, что одна из них – почерневшая монголка, второй – скорее схож с бразильскими футболистами. Старый дед,

 из-под накидки которого выглядывает пиджак, возможно, наш соотечественник - бомж – театрал, что по политическим мотивам переметнулся к свободе и до сих пор косит под притеснённого. Словом, чудачеств у них хватает.

 Гордый и воинственный дух они сохранили поныне. Помимо военной атрибутики масса яркой бижутерии, как у мужчин, так и у женщин. Овал лица европейский, цвет тёмный, но не такой, как у нигеров. У меня сложилось впечатление, что африканцы «недолюбливают»  масаев из-за излишнего внимания к их экзотической внешности со стороны туристов. Ну, а

внешность их трудно описуема. Тут смотреть надо. У масаев огромные дырки в ушах. В детстве ребятишкам делают надрез в мочках, вставляют деревянный цилиндр, диаметр которого со временем увеличивают. Больше отверстие – больший почёт. Женщины, как правило, с бритой головой, мужчины чаще с длинными волосами. Масаи одеваются в яркую клетчатую накидку. За экзотическим видом нельзя сокрыть их сложную жизнь: убогое жильё, представляющее из себя мазанки с использованием глинозёма и навоза, извечные проблемы с пресной водой, болезни. Лишь некоторые знают письменность, но современный бизнес – масай хорошо считает и доллары, и шиллинги. На въезде в кратер Нгоронгоро нас встречала  большая деревенская местная группа. Видя нас с фотоаппаратурой, подходит ко мне один из них и предлагает снять за двенадцать долларов группу. Я ему объясняю, что мне хочется снять лишь одного. Коль их двенадцать, то предлагаю сделать это за одного американца. Он не хочет. И я отказываюсь. Так, махнул он, что – то сказал тому, что с копьём, и мы сошлись на двух единицах. Так на  фото появился воин с копьём, что стоит на краю кратера. Скинувшись, мы заплатили положенную квоту сборщику дани, лишь после предоплаты нас повели в деревню. Их ансамбль уже ждал белых толстосумов. Территория бона, то есть деревни, обнесена высокими деревянными палками, с одной стороны – колючими ветками деревьев. Понятно, что от зверья. Начались пляски да хороводы. У каждого из мужчин, а прыгают только они, ноги растут от ушей и длиннее, чем у лучших мировых супер-пупер моделей.

Весёло танцуют, хоть и на трезвую голову и живут бедно. Пошли танцы «до упада». Шик показали те двое, что подпрыгивали в такт каким-то сигнальным завываниям своих соплеменников. Мы попробовал. Понял, что куда мне до них, я ретировался. Однако желание хоть в чём-то походить на героических масаев подвинуло нас приобрести копья.

   По итогам общения с масаями, мне показалось, что они заслуживают одновременно и уважения, и сострадания. Верность укладу жизни своих предков представляет собой нечто вроде блестящего фасада, прикрывающего во многом унылый внутренний вид людского здания «чёрного» континента, хотя их с некоторой долей цинизма можно назвать яркой экзотической игрушкой. Судите сами: масайские селения – своего рода потёмкинские деревни, куда приезжают иностранцы с кино-, фото- и видеоаппаратурой, чтобы увести с собой кусочек первозданной жизни африканских народов. И мы не были исключением.

ВОЗВРАЩЕНИЕ.

 На подъезде к границе Танзании и Кении остановились. Водитель несколько минут улаживал приграничные формальности, а пассажиры покинули салон автобуса. Как всегда их окружила не только детвора, но и взрослые женщины. Меня уморило, сувениры уже все розданы, и я чуть прикрыл глаза. Очнулся от какого-то стука. Приоткрыл глаза и не пойму, сон ли то, толи явь. От подобных снов ночью вздрагивают. Не хотелось бы того, и я открыл

глаза. Стук по раме прекратился. Мне улыбалось что-то несусветное: страшное и яркое с тёмным лицом. О, Боже ты мой… Убереги меня от повторного видения! Положив на окно автобуса челюсть без передних зубов, на меня смотрело лицо, сплошь испещрённое морщинами повидавшей жизнь женщины. Остатки коротких чёрных волос с обильной проседью, тёмное лицо с худым овалом и обвисшими дырявыми ушами. Сверху полный набор разноцветной броской бижутерии дополняли её вид. Признаюсь, не хотел бы я увидеть вновь этот шаманский лик и не пожелал бы такое сновидение своим близким. Убереги их Господь от инфаркта. И вышел я тогда на солнышко какой-то заторможенный, а образ её всё передо мной маячил. Повернувшись, вдруг поймал взгляд женщины, из-за плеча которой выглядывал мальчуган, укутанный в цветную материю той же расцветки, что у мамы. Мальчишка – шоколадный кучеряжка. Прелесть, да и только. Подошёл к его маме и спросил разрешения сфотографировать его, отдав какие-то деньжата и последнюю белую футболку, уложенную в целлофановый пакет. Она прижала футболку к груди и, улыбнувшись, разрешила. Сделав несколько снимков, поблагодарил её и хотел было уйти, но она попросила фото, видимо думая о том, что мой аппарат, как игрушечный палароид для фотодебилов тех лет, тут же выдаст ей чудо картинку. Чудо не вылезло, и улыбка на её лице сменилась  печалью.

 - Maybe, will you give to me the address and I will send to you a photo? (Может быть, Вы дадите мне свой адрес, и я отправлю Вам фото?).

 Чуть замешкавшись, побежала к двум мужчинам, которые, сидя на корточках, вели разговор между собой. Видимо, она объяснила ситуацию. Один из них вытащил кусочек бумаги, и что-то написал. «Документ» был готов, как вдруг наш автобус тронулся и я заскочил в него. Поняв, что надежда исчезает, женщина стояла в растерянности, не зная, что же делать. Нет, не неприятное, а что-то чрезвычайное и страшное происходило, по видимому, в её душе. Ещё немного и то мимолётное, но ценное для неё исчезнет навсегда. Проехав с чуток, автобус остановился у шлагбаума, символизирующего границу с Кенией. Она вновь подскочила к автобусу в растерянности, я приоткрыл окошко и  получил клочок бумаги.  То был адрес. Я был также рад, как и она. Мне до сих пор ценна эта шоколадная фотография тем, что портрет мальчугана в моих глазах олицетворял будущее Африки. В нём есть приоткрытый губастый ротик, удивление и искры в круглых по-африкански чёрно-белых глазах, кусочек плеча тёплой мамы и даже шрам, что уже успела оставить на его симпатичном личике нелёгкая тамошняя жизнь. Глядя на фото, я много раз представил себе, как будучи ПОРТЕРОМ, он лёгким неторопливым шагом с тяжёлой ношей на голове поднимается по склонам всё выше и выше. А позже, став ГИДОМ, уже с рюкзаком ведёт за собой тех, кто, благодаря ему, влюбился в Килиманджаро, влюбился в эту незабываемую Африку.

 *  *  *

      Уже в аэропорту Найроби мы увидели тех наших, кто сафари предпочёл цивильную жизнь кенийской столицы. Вглядываясь в девушку, прошедшую мимо и присевшую неподалёку, мне казалось, что где-то мы её уже видели. Загорелая, но явно не африканка. Причёска, что копна соломы вперемежку с волосами и какими-то цветными нитями. Да, это Анастасия! Она. Точно она. Вместе с Игорем подсели к нашей корреспондентке из «Московского комсомольца». Ахов и шуток по её причёске были много. Надо же такое на голове соорудить. Она реагировала на всё с пониманием, весёло и играючи. Тут же  разобрались, что это традиционная и ритуальная причёска называется дредлоки, дредлокс, дреды (от англ. Dreadlocks – устрашающие локоны). В Африке есть свой шарм, неповторимость, экзотика, свои культура, образ жизни и традиции. Порылся в интернете, чтобы не слыть профаном в части современной моды. Комментарий достаточно, но больше крайних, типа:  хрень на башке в виде косичек, похожих на советскую мочалку. Нет, не наше это. Не наше.

      Вскоре примкнули другие ребята. Разговор получался грустноватый. Ну, погуляли, попили, покружились.  Словом – отожглись по полной и дали толи наши, толи нашим, как в том анекдоте. Главное, чтобы здоровью не пошло во вред и вспомнить будет что, а потери – так как же в Африке без потерь?

ДОМОЙ…

 Вдвоём с Игорем мы возвращались поездом в свой город. Загар выделял нас из пассажирской среды. Сидя в плацкартном вагоне (на лучшее не было денег), мы что-то рассказывали любознательным соседям. Вопросов задавали много: где, что, как там, неужели? Ах, жирафы! Да тоже гиены. А это кто?  Кто это, мы и сами хотели бы знать.

 Заметив на прикладном столике местную газетёнку, я взял её полистать. Интересно, чем тут жил без нас город. Привлекло обширное интервью отрока одного из чиновников большого уровня по местным меркам. Хотя, бери выше, не только по местным. Бахвальное, на двойном развороте листа, не иначе, как оплаченное. Если коротко, то он величал о своих потугах по развитию бизнеса. Было смешно и немного грустно, ведь мне доподлинно известны некоторые из этих самых «героических» потуг. И что-то мне напоминали строки из истории с его бизнесом, возникали какие-то аналоги… Вспомнил о том самом павиане с раскрытой пастью и поднятыми лапами, который чуть погодя, забыл о своих подданных и с удовольствием пожирал дармовой банан. И тот лев – царь зверей с грязной гривой, что сытый от объедок жертвы, оставленных загнавшими её львицами, нежился во благе под тенью неказистого дерева. Вспомнился и тот паренёк, что зарабатывал на жизнь, торгуя своими поделками под безжалостным африканским солнцем. И громадные ледники на вершинах вулкана. И то, что за день тебя несколько раз окатывал проливной, но тёплый дождь, и столько же раз ты высыхал под солнцем. И представали поочерёдно лица тех людей, которые были в те дни рядом.

За окном мелькали деревья, плешины освободившихся от снега холмиков, ни птички тебе, ни косули, ни какого-нибудь местного бегемота не увидел я проезжая по   Воронежскому государственному заповеднику. И только выйдя на железнодорожный перрон увидел, как несколько чёрных галок с криком и боем крыльями дербанили брошенный кем-то кусок чебурека.

 Мы вернулись домой из африканской сказки в реальную жизнь 90-х годов неокрепшей ещё России. Для нас закончилась третья российская экспедиция в рамках проекта «Семь вершин». Мы вернулись домой, чтобы вскоре вновь отправиться в горы, но уже на другой континент.

 Вадим Алфёров. Воронеж.

Впервые меня «занесло» в горы в далёком 2004-ом и это был Тянь-Шань, хребет Заилийский Алатау, в предгорьях которого раскинулась величественная Алма-Ата, ставшая моим вторым по значимости городом (первый – подмосковные пенаты ближнего замкадья, третий – Питер). Южная столица Казахстана стала моим домом в общей сложности на два года благодаря ряду внедренческих проектов автоматизированной банковской системы Colvir. Тогда, при десятке треккинговых горных походов без восхождений (по лугам, озёрам и перевалам), я, благодаря своему коллеге и товарищу Филу, неожиданно оказался на своей первой и на долгие 10 лет единственной вершине – пик Амангельды, высота 4 010 м.

Прошло много лет и однажды, прогуливаясь в силу жизненно устоявшейся привычки по книжному магазину, я подцепил с полки книгу «Семь вершин мира» и проглотил её в тот же день. С двумя из трёх авторов (А. Абрамов, А. Ельков, Е. Штиль) мне посчастливилось познакомиться в скором времени. Александр Абрамов – жёсткий улыбчивый президент и гид клуба «Семь вершин», что базируется на Каланчёвской в Москве, восемь раз стоял на Эвересте и ещё трижды уходил с него не солоно хлебавши.

Прозапрягав пару лет, тяжело страдая от прокрастинации, в августе 2014 года, с помощью клуба «7 вершин» я наконец разродился поездкой в Атласские горы с восхождением на его самую высокую точку Джебель Тубкаль, высота 4 167 м (Марокко). С этого момента тяга к горным походам обрела чёткий вектор.

С тех пор случились Арагац (4 090 м, Армения), чуть не убивший меня Чимган (3 309 м, Узбекистан), Фанские горы (3 500 м, Таджикистан), Саяны (гора Мунку-Сардык, 3 491 м). Дважды я проехал на автомобиле через Альпы, побывал под Монбланом, забрался по высочайшей в Европе железной дороге (3 454 м) к знаменитому трио Бернских альп – Мёнху (4 107 м), Юнгфрау (4 158 м) и Эйгеру (3 970 м), с безумно-красивыми видами на ледник Алеч и долину Гриндельвальда.

Август 2016 г. принёс с собой поездку в Приэльбрусье и восхождение на крышу Европы – двухглавый Эльбрус, западная вершина которого достигает высоты 5 642 м.

Разношёрстная команда из двенадцати человек собралась в посёлке Терскол 6-ого августа: два товарища дайвера (Тюмень и Пермь), бригада иркутян в составе трёх мэнов, молодая семейная пара и три одиночные девушки из Москвы, шведка из-под Стокгольма и ваш покорный слуга. Половина ребят побывали в Непале, на высотах более 6 000 метров. Шведка этой весной стояла на Эвересте (8 848 м). Две девчонки бегают полумарафоны.

7-ое августа – проба сил, первый акклиматизационный выход до обсерватории, высота 3 100 м. Дошли все, прогулка по отличной погоде выдалась несложная и приятная. Купание в водопаде Девичьи косы освежило и придало сил.

Возвращение в Терскол. Вечером проверка снаряжения, аренда недостающего, плотный ужин, непринуждённое общение, отдых.

К утру нас осталось одиннадцать, одна из москвичек не справилась со своими микробами, а соваться на высоту с намёком на ангину чревато очень быстрым отёком лёгких с летальным исходом (часто на то, чтобы спасти человека с момента появления первых симптомов есть лишь несколько часов). 1-ого июня 2016 года 54-летний одесский альпинист Владимир Могила, мастер спорта международного класса, погиб при восхождении на Эльбрус на высоте всего лишь 3 900 метров именно от этой напасти.

8-ое августа, второй акклиматизационный выход. С высоты 2 350 м поднимаемся на канатке в три очереди до 3 800 м и это самый спорный момент нашего похода – это слишком много, и последующая ночёвка на 3 900 представляет собой непрекращающуюся головную боль с эпизодами сна в каждом часе минут по 15. Это называется жёсткая акклиматизация.

День проводим активно, поднимаемся до 4 130 к Приюту одиннадцати, работаем с ледорубами, тренируемся ходить в кошках, подгоняем снарягу.

Приют LeapRus, ставший нам домом на несколько следующих дней, представляет собой систему жилых и хозяйственных модулей, похожих на большие вытянутые бочки, лежащие на боку, и может вмещать до 40 человек.

9-ое августа, третий акклиматизационный выход. Идём на 4 700, до скал Пастухова. Для многих это момент истины. У меня всё получилось легко, и я принимаю решение «выпендриться» и в день восхождения обойтись без ратрака (специальное транспортное средство на гусеничном ходу) – т.е. зайти на вершину ногами с 3 900 до 5 642 – вариант для спортсменов и мазохистов, ибо перепад высоты для ночного восхождения очень серьёзный. Со мной пермяк Олег и шведка Мария-Ханна. Остальные планируют от приюта подняться до 5 100 на ратраке.

10-ое августа, тотальный релакс, еда, сон, лёгкая прогулка до кафе у канатки. В этот день нас остаётся десять, ещё одной москвичке становится плохо, и она спускается вниз.

11-ое августа, 12 часов ночи стоим втроём на выходе (остальная группа стартует двумя часами позже).

Наш гид на штурм вершины – легендарная личность по имени Брэд, он же Хвостатый Бродяга, человек участвовавший во второй чеченской в качестве бойца военной разведки, человек в маске из фильма «V – значит вендетта», человек, спустивший в прошлом году с вершины Эльбруса штангу весом 75 кг (втащил её туда мурманский пауэрлифтер, впоследствии подавший на Брэда в суд). Меня больше всего позабавила история Брэда о том, как он поехал в Крым и оказался в Непале. Парню 37 лет, он живёт и дышит лишь горами.

Вышли очень легко и в быстром темпе рванули вверх. Спустя полтора часа нас начал настигать грозовой фронт, выскочивший на нас как чёртик из табакерки. Немногословный Брэд мрачнеет, произносит фразу «Всё плохо» и постоянно считает время между молнией и громом… «восемь»…. спустя какую-то минуту «один». Брэд даёт команду бегом бежать к нагромождению «сухих» камней справа, радуется, что мы не ушли выше, где таких камней уже нет, и сокрушается по поводу того что метров на 200 выше нас французская команда из трёх человек с неопытным гидом и им прятаться некуда. Мы пока не очень понимаем, что происходит и как роботы исполняем команды Брэда: добегаем до камней, вжимаемся в них, снимаем рюкзаки. Тем временем ветер становится шквалистым, несёт горизонтально крупный снег, приходит могильный холод. Вдруг острый конец моего ледоруба, приаттаченного к рюкзаку, что я держу в руках, начинает светиться синим свечным пламенем. Отбрасываю рюкзак метра на четыре, остальные рюкзаки летят следом. Брэд даёт команду отключить все приёмо-передающие устройства. Мы плотно сгрудились у камней. Дикий холод (мой пуховик остался в рюкзаке). Над нами грозовой фронт, весь горизонт разбит молниями, от громыхания начинает болеть голова. Шведка от меня слева, мы плотно прижались друг к другу, у неё на колене маленькая камера, она снимает на видео светопредставление. И тут нас с ней долбануло, разряд молнии ударил где-то рядом и нас с ног до макушки передёрнуло током, камера погасла, шведка разразилась информацией о своих чувствах (на шведском, английский в этот момент у неё видимо позабылся), я тоже уточнил коротенько… непечатно. Было терпимо, но напрягла мысль, что это только начало. Мы слились с камнями. Брэд по рации связался с гидом французов и дал ему команду бежать к нам – они появились минут через пять с вытаращенными от страха глазами, вжались в нас, в камни. Ещё минут 15 небесной вакханалии и напряжение стало спадать. Полуобмороженный я дополз до рюкзака, вытащил и нацепил пуховик. Олег отважился сделать единственный кадр

Ещё через час мы быстро двинулись вниз, к ближайшему сарайчику чуть выше Приюта одиннадцати. Треккинговые палки и ледорубы Брэд обвязал верёвкой и тащил волоком метрах в пяти позади себя. В сарайчике были люди, нас напоили чаем и мы стали ждать – шансы дойти до вершины ещё оставались, но облачная муть затянула сверху снежные шапки и одновременно заходила снизу. Около 6 утра мы двинули вниз, в лагерь.

Минут через 30 туман начал сгущаться и пошёл мелкий дождь, налобные фонарики начали гудеть как высоковольтная линия электропередач. Брэд крикнул «Статика», сбросил в сторону рюкзак, фонарь и распластался где стоял, на льду (вокруг были стоячие лужи) одновременно пытаясь отключить рацию. Мы последовали ему примеру без колебаний. Минут 15 пролежали в позе морских звёзд выжимаясь в лёд. Брэд нравоучал нас о том, как статическое электричество взрывается изнутри. Хотелось уже только одного – добраться до наших безопасных заземлённых домиков, что нам и удалось таки сделать к 7 утра. Вымотанные мы завалились спать, предварительно развесив мокрую одежду. В ближайшую ночь у нас оставалась последняя попытка зайти на вершину.

12-ое августа, восхождение. 12 часов ночи стоим вдвоём на выходе (шведка так перенервничала в грозовую ночь, что решила присоединиться к основной группе). Гидом на этот раз молодой парень Саша. В этот раз погода не подвела, чего не могу сказать о своих мышцах ног – шёл тяжело, не успел восстановиться. Снежная пурга совсем не мешала, а скорее даже помогала идти – в эту ночь будто все страждущие двинули вверх, чертя своими налобными фонариками рисунки в ночи. Группы и одиночки, идущие напрямую вверх и галсами, ревущие ратраки – всё смешалось в эту ночь на горе.

На 5 100, на площадке где разгружаются ратраки немного передохнули, выпили чая. Пурга отступила, забрезжил рассвет. На меня начал находить сон.

Нам предстояло преодолеть затяжной подъём под названием «косая полка» – восходители выстраиваются в цепочку и следуют друг за другом пару километров. Где-то через километр я понял, что если сейчас не посплю, просто свалюсь на дороге, глаза закрывались – никогда в жизни так не хотел спать. Я сделал три шага вправо, в гору, упал в снег и уснул, проспал где-то минут 10 (время не смотрел, но оно ощущалось), проснувшись от ощущения отмороженного бока. Вскочил и пошёл догонять своих.

Догнал я их уже на седле, перемычке между западной и восточной вершинами. Олег спал. Я упал рядом и снова уснул. Через какое-то время Саша растормошил нас и сказал перебраться метров на 50 в сторону, там снег уже был залит Солнцем. Мы замёрзшие в дребадан, но всё ещё не избавившиеся от непреодолимого желания спать, перебрались на Солнце и снова отрубились. И снова вскоре Саша растормошил нас, сказав, что надо идти. В седле мы проспали где-то полчаса.

Двинули резко вверх, на Западную вершину. Голова уже соображала не очень хорошо, но о том, чтобы повернуть назад не было и мысли. После часа ходьбы меня начало мутить и я, сделав шаг в сторону, избавился от того немного, что было в моём желудке. Полегчало, сон отступил, и я будто с новыми силами пошёл вперёд. Более ничего мне не мешало идти к цели. Олег же наоборот начал сдавать. По дороге нам встретилась наша спускающаяся основная группа – зашли все 8 человек, они насовали нам конфеток и мандаринов, переживая за нас и поддерживая словами о том, что мы крутые парни и до вершины час ходу. Выбравшись наверх, перед нами предстало относительно пологое плато метров 300 в длину, и шапка вершины венчала его. Почему-то именно этот кусок даётся многим с трудом. Пофотографировав я в быстром темпе забежал на вершину. На площадке было столпотворение – радость и щелки фотокамер заполняли хрустальный воздух. Мы присоединились к общему ликованию и провели наверху минут 30. На этой высоте кислорода ровно вдвое меньше, чем на высоте в 1000 метров, но как же красиво, в радиусе 360 градусов ничто не мешает взору и прозрачный воздух открывает дальние дали.

Снова пересеклись с Хвостатым Бродягой, он привёл другую группу. Было весело и в фоне все в унисон чувствовали важность момента и проделанного пути.

Спуск вниз на включённом автопилоте особого интереса не представлял. Вечером мы уже сидели в Терсколе, поедая шашлыки и огромный арбуз, попивая пиво и обсуждая то, как мы сделали это.

Больше фоток на https://vk.com/album84634937_235057628

 Захотелось поделиться заметками об особенно ярких моментах нашей поездки. Очень благодарна Марокко за такое количество новых впечатлений (по 10 фотографий в инстаграме ежедневно!), за то, что познакомило нас со своей культурой и людьми, и благодарна нашей живой общительной группе! Здесь будут, в основном, личные, субъективные впечатления.

 Как мы встречали рассвет в пустыне

Встали мы часов в 5 утра. Небо чёрное, только звёзды светятся.  Родители сказали, что часто просыпались ночью от всяких звуков, издаваемых верблюдами (фырканья, чавканья). Я же ночью крепко спала и ничего не слышала. В 6 утра без завтрака мы вышли к подножию бархана. Наша группка разделилась на три части: я шла сама по себе посередине, далеко вперёд ушли две семейные пары, наш англо-говорящий гид Рашид, а далеко сзади – родители, наш гид Саша и туристка Галя. Хотелось спать, но нужно было делать усилия, чтобы подниматься по тягучему песку. Гребень довольно узкий. И вот: вокруг тебя одни пески и барханы, скрытые в темноте, наверху – огромное тёмно-синее небо, усеянное звёздами. Яркая полная луна, и повсюду вселенская тишина… Мир ещё не проснулся. Чувствуешь трепет, тихонько вслушиваешься.

Я сняла ботинки и пошла босиком по прохладному песку.

Решила подождать родителей, Сашу и Галю, присела на мягкий песок и задремала. Вскоре подошёл Саша, и мы все вместе пошли к остальным наверх.

    Рашид на вершине бархана

Наверху оказалось холодно, дул ветер. Я в нетерпении ожидала рассвет – небо уже совсем светлое, а заветной полоски солнца над горизонтом не видать. Стояла практически над обрывом, и вдруг выронила телефон – он быстренько покатился по гладкому песку вниз, как с горки на саночках. Я просто смотрела на него и думала: я совсем с ним прощаюсь, или можно отыскать его внизу, когда мы спустимся? Но папа за меня сообразил, быстро побежал вниз и в два счёта поймал телефон. Ура! Камера спасена.

Холодный ветер так сильно дует на верху бархана, что можно взять с собой шапку.

К сожалению, не смогу теперь описать, какие точно краски стали появляться на небе – малиновые, или, может, никаких, потому что в путешествии у нас было ещё много рассветов. Но помню этот восторг: показалась полоска золотого слитка, как бы золотой блинчик, и он быстро-быстро рос, поднимаясь над горизонтом. Кстати именно в такие моменты – когда ты видишь, как быстро движется солнце – думаешь: неужели так же быстро проходит наш день? Но об этом думаешь лишь долю секунды, а потом наслаждаешься видом.

Солнце разгорелось вовсю, и Галя в красном костюмчике устроила с Сашей большую фотосессию во всех ракурсах. Вышли очень сочные краски. И потом мы потихоньку пошли вниз, более короткой дорогой, не той, которой поднимались на бархан. Прикольно идти по отвесной песочной горке: ноги в этот момент по гипотенузе едут вниз.

В итоге я стала баловаться: почти села на шпагат (никогда этого не умела), разбрасывала песок, а потом обнаружила, что под уклон по песку можно бежать семимильными шагами! Песок-то тебя сдерживает, и ты не упадёшь, а если упадёшь, то только в мягкое. И он помогает тебе приземлиться чуть-чуть дальше. Так, в восторге мы добежали (а кто аккуратно дошёл) вниз, где мягкий песок заменили камушки и маленькие  отходы верблюдов.

За столом нас ожидала награда – завтрак. Кофе, мятный чай, лепёшки с мёдом и вареньем, яйца, и ещё что-то вкусное.

После завтрака, сложив вещи, поехали на верблюдах обратно. Оттого, что утро у нас получилось такое насыщенное, и от мерного покачивания на верблюде я неизбежно засыпала. А мой верблюд (его зовут Ба) это чувствовал, по-моему. И иногда пытался меня свалить, как мне казалось. Пару раз он так сильно качнулся в сторону, что я чуть не вылетела – это заставило быть бдительней.

На самом деле я очень благодарна верблюдам. Нравятся мне эти животные – кажутся умными и добрыми. Так спокойно сидеть на их мягкой шерстяной спине.

 Имлиль и выход на трекинг

4 дня мы путешествовали по Марокко на автобусе. И к вечеру четвёртого дня автобус привёз нас в горный городок-деревню Имлиль.

Здесь такой уютный холл! Камин, сочные, тёплого цвета стены, окошки с занавесками, подушки на диванах. В Африке всё кажется роскошью. В холл мы спускались погреться и посидеть в бесплатном Wi-Fi.

Здесь к нам присоединилась замечательная семья: Евгений, его жена Лиля и их дочь Маша. Наша группа полностью в сборе, и завтра начнётся трекинг.

На завтрак нас покормили так вкусно! В глубокой тарелочке простой йогурт, в который порезан банан (это самое вкусное блюдо!); в трёх маленьких таджинчиках – три вида варенья: клубничное, абрикосовое и инжирное, в других трёх таджинчиках – то, что можно намазать на хлеб: мёд, сливочное масло и шоколадная паста. А также яйца вкрутую, свежевыжатый апельсиновый сок и кофе с молоком. Настоящий шведский стол! После завтрака нас отвезли в то место, откуда началась наша трекинговая тропа. Мы познакомились тут с улыбчивыми поварами – Мухаммедом, Ахмадом, Хамидом, Хасаном; и с мулами, которые повезут вещи.

Вскоре мы уже довольно высоко поднялись, и я испытала настоящий экстрим. Шла по песчаной дорожке, рядом с крутым обрывом, и когда она перестала быть слишком узкой, я стала на ходу оборачиваться назад: такие красивые виды сзади! Вдруг нога поехала вниз и я – с рюкзаком и палками. Я удержалась за обрыв, но не могла себя вытащить. И почему-то, когда так страшно, даже не можешь кричать.

Мама шла сразу за мной, она быстро нашлась и вытащила меня, так что мы даже никого не напугали. Папа шёл впереди нас, он это видел, остановился. И когда мы подошли, сказал: «Теперь ты тёртый калач». Такое у меня было впервые. Зато теперь буду осторожнее.

Дальше мы шли под приятным горячим солнцем, высоко, среди камней и зелени.

 Вскоре нас по дороге угостили кактусом!!!

Не листьями, конечно, не стволом, а его плодами.

На самом деле, прежде чем снять фрукты, их очищали можжевеловой веточкой от иголок (у кого-то плод не до конца очистился, и из-за этого чесался язык). Потом срезали кожуру, как с картошки… И эти плоды оказались такие сладкие! Внутри – со множеством зёрнышек, которые можно спокойно съесть, а на вкус они как водянисто-сладкое яблоко! В жару самое то.

Вот такие мы экстремалы.

Впервые у нас был пикник-обед прямо на открытым воздухе, когда все уже порядком устали: нам положили специальные матрасики, коврик для блюд, и повара щедро приготовили блюдище макарон, лук, кукурузу, помидорки, огурцы и оливки. Была ещё кифта – маленькие мясные шарики с соусом – очень вкусная вещь. И мятный чай – один  из символов Марокко.

Когда его наливают в стакан, чайник при этом поднимают так высоко, что струя получается очень длинная и в стакане образуется нежная пенка.

Я чай в принципе перестала пить, только кофе. А тут выпила пять стаканов мятного марроканского чая подряд! При этом на воздухе в горах чувствовался голод, и я съела три порции обеда вместо одной.

После ланча мы ещё какое-то время отдыхали, лежали на матрасах, пока в овражке рядом «мякали», как дети, барашки и козы. А конечный пункт вечером – деревня Глиз на высоте 2200 м.

Именно в этой деревне мы больше всего пытали за ужином гида Рашида, почему он не женат в свои 29. И мы узнали, что Рашид – первый берберский романтик. Местную девушку он не хочет в жёны. Он мечтает, чтобы его невеста была образованной, из Европы, и чтобы она обязательно согласилась жить в Марокко, в деревне с его мамой, была учителем для их детей и ждала его дома, пока он будет водить туристов по горам.

Внезапно атаковали

 Ещё одним экстремальным приключением оказались горные козы.

В тот день мы пол-дня поднимались наверх, к вершине Ойкумеден (3280), набрали 1000 м, а потом столько же СПУСКАЛИСЬ, чтобы пообедать на лужайке. После ланча снова пошли наверх. Это был не резкий подъём, и мы шли довольно расслабленно. Выше нас по склону раздались «мяканья» коз (звук похож на пищание маленького ребёнка), две или три козы стояли на отвесных камнях. Потом они куда-то побежали, и над идущими передо мной Евгением и Лилей начался камнепад. Большие и мелкие камни посыпались дождём, и как в этот момент переживал за нас гид Саша! Женя и Лиля спрятались под огромным булыжником и переждали камнепад. Потом мы все тихонько, по одному перебежали в безопасное место. Главное, от коз уйти подальше, потому что они как будто специально сбрасывают камни на туристов. Это одна из основных опасностей в марроканских горах. 

 Самый эпичный день перед восхождением

В тот день мы отправились в приют Муфлон (3167), лежащий под нашей главной точкой, вершиной Тубкаль. В начале пути было тепло, дорога ровная, можно даже понежиться на солнышке. Потом стали набирать высоту, и начался ветер. Для меня это было конкретным препятствием в ходьбе: ветер сильнее меня, причём с пылью, сбивает, я, как могу, сопротивляюсь, а в это время мимо вальяжно проезжают местные на мулах и улыбаются, здороваются.

Ветер становился ещё сильнее, приходилось смотреть вниз, чтобы пыль не попадала в глаза, потом надели толстые солнечные очки от неё. Мы с родителями, Галей и Сашей отстали от остальных. А тут ещё пить немного хочется. У дороги мы увидели закуточек, где местный продавец делал свежевыжатый мандариновый сок, и решили тут остановиться. Он показал нам на своё укрытие из жестяных стен, внутри стояли стол, стулья: можно было переждать разбушевавшийся ветер.

Пока он выжимал сок, широкая струя летела мимо стакана – так её сдувало. Но всё равно он каким-то образом быстро наполнил наши стаканчики.

Потягивали холодный сок, сидя в укрытии, но ветер не стихал. А наши ушли уже далеко вперёд, и – делать нечего, надо вставать и идти догонять их.

В точке ланча мы нагнали группу, и немножко передохнули от ветра. Нам предстояло ещё подняться наверх, а прошли мы около половины всего пути. Крышу над нами сносило, стулья падали, и обеденный стол перенесли в пещерку, где нас не сдует. Несмотря на стихию, солнце светило вовсю.

После обеда самые быстрые (большая часть группы) снова ушли вперёд, а мы с Галей, родителями и Сашей потихоньку шли сзади.

Вот такую опасную тучку мы увидели, когда поднимались. Она не меняла своей формы всё время, пока мы её видели (часа полтора). Только удлинялась.  

Ветрило с песком стал ещё беспощаднее, и мне казалось, что мы идём в четыре раза медленнее, чем могли бы, и коротенькое расстояние в 70 метров преодолеваем минут пятнадцать. Возможно, только казалось. Саша сказал, что всё-таки мы двигаемся быстро, и скоро придём. Погода между тем ухудшалась. Сзади виден был кусок голубого неба, а впереди – только тёмно-серые тучи. Казалось, что там выпадет снег. Причём мы с родителями не запаслись тёплыми шапками, куртками, тёплыми перчатками – мы шли в лёгких продуваемых штанишках, летних маечках и тонких флисках. На лице только высокогорные солнечные очки, защищающие от песка, и бафы. Мне было холодно, и я ворчала про себя: вот ради чего мы попёрлись туда, как сумасшедшие? Сзади тепло и светит солнце, зачем мы идём в эти тяжёлые снежные тучи? Нам холодно, и неизвестно, сколько ещё идти до приюта, может, его вообще нет?

Но впереди, наконец, показались домики. После долгой борьбы со стихией, не верилось, что мы всё-таки дойдём туда, и я немножко завидовала  нашим ребятам, которые сидят в тепле, пьют чай, а я тут насквозь промерзаю (родители говорили, что им не холодно).

И вот – свершилось, наконец, мы вошли внутрь! Очки сразу запотели и ещё долго потом не оттаивали. Я вошла в большую столовую комнату, там полыхала печка и сидели все наши. И даже не поняла как, но мне тут же дали в руки стакан горячего чаю и орешки! Большое спасибо! После стольких часов издевательства бури…

Присела на скамеечку и грелась у печки. Вскоре стало совсем тепло и приятно, а приют напомнил немного Намче-Базар в Непале, потому что здесь так же собрались восходители из разных стран: французы, немцы, голландцы; и стар и млад.  

За ужином нам сказали, что, скорее всего, завтра пойдёт снег. И у нас есть два варианта: либо мы переждём завтрашний день в приюте (ничего не делая) и послезавтра совершим восхождение, и при этом не факт, что послезавтра снег не пойдёт снова. Либо мы завтра, как и планировали, начнём подниматься, и если снег выпадет, то не станем идти на самый верх, а спустимся и пойдём обратно в Имлиль. Конечно, нам нравился больше второй вариант.

Разместились спать как на плацкарте. В большой комнате стояло порядка двадцати двухъярусных нар. Лично я очень обрадовалась – иногда мне страшновато спать одной, а тут в комнате – вся наша хорошая компания, во главе с гидом Сашей. Довольно быстро наши семейные пары завернулись в спальные мешки и заснули, а кто-то ещё завершал свои дела, шуршал пакетиками.

Мне, честно говоря, почти всю ночь не спалось. А вставать мы должны в два часа утра, на плотный завтрак перед восхождением. Один раз кто-то включил ночью свет, и мне показалось, что уже утро и надо вставать, опаздываем… Но вскоре свет погас, и до подъёма было ещё далеко.

  Покорение вершины Тубкаль (4167)

Утром нас разбудил чудесный Сашин будильник. Музыка с арфой, как будто в царском дворце. Часа за два мы плотно позавтракали, собрали вещи, обговорили обстановку. И ВСЕЙ группой (никого не оставили) вышли в темноту, как слепые кротики. Без рюкзаков, только с палками и фонариками; одетые в несколько слоёв, так как наверху – страшный «минус» и ветер. 

Часа два мы шли в полной темноте, среди каких-то камней, и постоянно дул ветер, как накануне. Он очень мешал идти, пытался опрокинуть, поэтому берберы, сопровождавшие нас – Ибрагим, Хасан – придерживали нас, страховали.

 Мне казалось в темноте, что время шло так медленно, как будто мы идём несколько часов и никогда не дойдём до вершины. Пару раз зловеще мелькнула луна и скрылась за каменными глыбами.

По пути к гребню стало светать, и видно было, как немного уже осталось. Тут началась красота: камни все были покрыты снежными, замороженными кристаллами.  

Гребень, как перевал, соединял две горы. И вот, когда мы пошли по этому перевальчику, я впервые вытащила телефон – можно было, наконец, снимать: стало совсем светло. Ледяной ветер раздувал штаны и куртки, как паруса. А справа от гребня был как бы котлован, в котором клубились тучи, совсем рядом с нами…

И вдруг, когда эти тучи немного рассеялись… Открылась нереальная, неземная красота! Над горизонтом легли слоями жёлтые, малиновые, оранжевые полоски с фиолетовой пенкой… Облака рядом с нами сразу окрашивались в оранжево-розовые цвета и плыли дальше…

Я пыталась сфотографировать это, когда немного отпускало оцепенение от красоты, но телефон замерзал и выключался. Так что от встречи неземного рассвета осталось только три фотографии.

На небе разгорелся оранжево-фиолетово-золотой пожар! А сбоку от нас образовывались новые тучи, окрашиваясь во все эти краски. Ощущение, будто ты присутствуешь при сотворении мира…

Вершина сверкает снегом и кристаллами.

Какая была радость, когда мы дошли. Мы это сделали, покорили высоту Тубкаль 4167 метров! Красные от мороза лица и счастливые улыбки, «обнимашки» с Рашидом, Ибрагимом, общая фотосессия.

                        Марракеш

Так непривычно возвращаться в город, после кедровых лесов, «пикников у обочины» и уж после самой вершины Тубкаль, в цивилизацию. Пять дней трекинга в горах – действительно мало.

Простой трекинг в горах затягивает, а уж этот экстрим при восхождении на вершину, радость от достижения и чувство единства со всеми!

Осень взяла своё – дорога из Имлиля в Марракеш провожала дождём.

В Марракеше было два особенно приятных для меня момента: на экскурсии привели в аптеку, с натуральными средствами. В комнате было множество ярких банок, несколько сотен. Аптекарь демонстрировал нам разные средства, пускал по кругу понюхать: чёрный жгучий тмин – от головной боли и гайморита, апельсиновое масло от стресса, масло ши и алоэ – от морщин, жасминовый крем, амбра. В итоге мы с родителями купили несколько баночек.

А вечером Саша сводил нас в рыбный ресторан. Попробовали нежный шашлык из тунца, креветки (ими я тайком подкармливала кошек, которые сидели под столом, и которых в принципе много в Марокко), и много других рыбных блюд. Мы остались очень довольны.

 О том, как мы заблудились ночью на рынке

Есть две разновидности рынка: базар и сук. Сук – такой рынок, где продавцы прямо на месте готовят изделие (из кожи, дерева, металла и т.д.) и тут же его продают. Именно такой рынок мы посетили в Марракеше. Стоит только войти туда, и попадаешь в пёстрый мир людей, изделий, запахов, звуков, специй.

Мы с родителями пошли на рынок вечером самостоятельно, потому что на экскурсии, мимоходом увидели красивые деревянные ножницы, и хотели купить их до закрытия.

Что из этого получилось: вошли мы на рынок, сделали какой-то быстрый кружок и через пять минут вышли в том месте, где входили. Вошли ещё раз, пошли более длинным путём, и снова вышли в том же месте – как в предыдущий раз.

Секции там пронумерованы, и отделы обозначены: изделия из дерева, металла, кожи… Но внутри рынка такая паутина, ответвления и повороты, что невозможно было вспомнить, куда мы поворачивали днём. Мы вошли снова уже с другой стороны рынка. И стали куда-то углубляться, углубляться…

Некоторые лавки уже закрывались – наступили сумерки. Вокруг были знакомые места, но постепенно улочки пустели, и мы забрели в какие-то трущобы.

Проплутали, не знаю, сколько времени, никаких ножниц уже не нужно было, хотелось только вернуться к главной площади. И вскоре встретили местных парней. Один из них вызвался показать нам дорогу. Повёл, и если честно, в тот момент было страшно, что он заведёт нас в какое-то тёмное место и сдаст тёмной компании, которая ограбит нас. Ничего подобного не случилось, он довёл нас до какой-то улочки, где висел указатель на выход к площади и потребовал денег. Вот такой местный бизнес. Так делают со всеми заблудившимися туристами.

Мы пошли по указателю, но всё вокруг было незнакомое – опять узкие улочки, и тихо, пусто, безлюдно. Вскоре перед нами показалась иностранная молодая пара, которая также искала выход и её также вели двое парней. Мы решили не ускорять шаг, но идти за ними. Паренёк помладше подбежал ко мне, пошёл рядом, обещал показать дорогу. Но мы сами с усами – говорим, что знаем дорогу.

Вскоре мы действительно выбрались… На воздух, стены узких улочек не давят. Но площади по-прежнему не видно. К счастью, нам навстречу шла новая молодая французская пара, они шли как раз с площади. Они сказали нам, чтобы мы шли прямо, не сворачивая, и через двадцать минут будем на площади.

Так мы, наконец, и вышли, уставшие, перенервничавшие, но довольные. Я сказала, что никогда больше не пойду на этот рынок.

А понравившиеся ножницы мы так и не купили.

                                             Эссуэйра

Морской городок Эссуэйра… Рыбацкие лодки, снасти, крепостные стены, чайки и кошки, многочисленные лавочки художников, где полки доверху забиты картинами, кафешки и ресторанчики, большая площадь и уходящий вглубь от неё базар, где играет музыка, тусуется своеобычная молодёжь. У марроканцев здесь самая разнообразная внешность – коричневые «сухие» старички, почти чёрные афроамериканцы с пухлыми губами и дредами, в ярких солнечных очках и шапках Боба Марли, женщины-мусульманки в хиджабах (и кстати, с сияющими лицами). Кошки здесь ведут себя свободно: валяются в корзинах с товаром, сидят на незанятых стульях в кафе или залезают к детям на коленки. А один мальчик наоборот лег к кошке на пол.

Атмосфера у этого города совсем другая, по сравнению с Марракешем. В воздухе разлито спокойствие, расслабленность, запах моря. А все три дня, которые мы там провели, небо было молочно-белое.  

В Эссуэйре есть ресторан, где готовят блюда из только что наловленной рыбы, которая лежит на прилавке. Её варят или жарят на гриле. Приготовленный на гриле кальмар был прекрасен.

Не по себе только было видеть больших живых крабов…

Напоследок хочу просто поделиться красотой Эссуэйры, которая меня вдохновила.

Баночки со специями

Эссуэйра – город ярких красок. Шапочки, тарелочки, таджины, ткани, украшения, цветные магниты, пирамидальные горки специй на рынке!

А ещё Эссуэйра – это город, где с любовью украшают дома, интерьер. Опять же, тут всё, каждая мелочь кажется роскошью. Думаешь, что здесь люди должны заботиться только о насущном, но они делают что-то и просто для души. Окна и двери резные, также резная мебель, на лестнице могут поставить ажурный фонарик, на настольных лампах всякие рисунки.

Мне и самой захотелось сделаться дизайнером, чтобы создавать такой домашний уют.

            В нашем отеле        Фонарики на лестницах – это так уютно

Мастерская художника

  Ольга Горбачёва

                                        Мы -- пилигримы

26 мая наша группа российских пилигриммов из шести человек возвратились в Катманду из Кайласа. Нас устроили в том же отеле в районе Тамела. Вторая группа, посетившая Гугэ должна была вернуться сегодня-завтра. После 10-дневного пребывания на бескрайних просторах Тибета, узкие улицы многолюдного Катманду казались нам горной рекой, зажатой в ущелье. Гудели моторы такси «Suzuki», мотоциклов, джипов, грузовых машин, сновали рикши, по краям четырехметровых улиц двигался нескончаемый человеческий поток.  Как лианы в джунглях Килиманджаро, над улицами висели пучки электрокабелей, закрывая кусочек непальского небосвода от взора людей. В этой неразберихе чувствовалась какая-то своеобразная гармония, которая привлекает  путешественников со всего мира. Это не потому ли, что человек любит хаотичное расположение вещей. Мы с Марианной уже в пятый раз, если взять по счету, приезжаем, прилетаем в Катманду то с Арабских Эмиратов, то с Тибета. Слово «Катманду» с молодости ассоциируется в моем мозгу словом «хиппи». В начале 70-х годов прошлого века, когда я ничуточки не интересовался заграницей,  где-то вычитал, что длинноволосая «новая» молодежь собирается в Катманду. «А почему не в Лондоне или в Париже?» невольно возникал тогда вопрос. Ответ я получил только через 40 лет, пока  не увидел своими глазами, не прошагал своими ногами по улицам этого загадочного города моей памяти юности.   

  В этом году мы не смогли найти, как и в российской экспедиции Эверест-2012, состоятельных спонсоров и решили хоть краешком глаз увидеть загадочный Кайлас. И увидели Кайлас, и совершили Внешнюю Кору. Совершеннейшую правду писал российский ученый, врач Александр Редько, совершивший около двадцати обходов   Внешних и Внутренних Кор вокруг этой загадочной горы,  что человек, совершивший паломническую Кору вокруг Кайласа, не возвращается оттуда прежним. В этом я, закоренелый атеист, воспитанный с пионерского возраста одной только истине в этом подлунном мире – правде ленинизма, и носивший за пазухой многие годы красный партбилет, а потому начисто отвергавщий любую мистику, лично сам убедился.

Я, можно сказать, был подключен к Единому Информационному Пространству,  что ли?  Но точно известно, что человек, совершивший Внешнюю Кору,  оставляет на той стороне перевала Долма-Ла свою прежнюю карму и приобретает новую.  Я понял, что смотрю  сейчас на мир новым, как бы скрытым, третьим глазом. В этом есть влияние, по всей видимости, вот какой  ситуации.

В прошлом году, перед участием в экспедиции Эверест-2012 под руководством Александра Абрамова, члены моей команды из трех человек открыли для себя загадочные вехи в своей биографии. На одной из встреч с нашими спонсорами один из известных буддистов Тувы изрек слова, что «…возможно, их предки когда-то учились в монастырях Тибета. И дух предков позвал их». Это про нас. До того дня я заглядывал в генеалогическое дерево по линии отца не дальше двух поколений – знал своего деда. А кто был отцом моего деда, этим даже не интересовался. Понятно, что он был скотоводом кочевником, предполагал я. Кем же еще? И мы втроем после встречи стали рыться в Древе Жизни, ища ответы на загадочные слова лама-башкы (Учителя).  Оказалось, удивительная вещь: мой прадед по линии отца Ховалыг Шыырап в конце 19 века учился буддизму в монастырях Лхасы 25 лет! И Марианна пришла изумленная, что отец ее матери Кыргыс Узун-Хелин в начале 20-го века также учился в Лхасе, на протяжении 15 лет. У Мачука по линии матери тоже нашелся лама-буддист, обучавшийся в Тибете.

 Они владели не менее 5-6 языками: монгольским, казахским, уйгурским, тибетским, китайским, также хинди, непали, английским .  Наши предки  привезли и распространили Ганджур -- 108 томное Учение Будды, которое стало основой тувинских обычаев и народной мудростью в настоящее время. Путь пролегал через горы, степи, пустыни: Монгольский Алтай, Синьцзян-Уйгурию,  отроги Тянь-Шаня,  Памира, Каракорум, плато Тибета и проходил мимо Кайласа. Наши предки, акклимитизированные и тренированные в таком пути более года, обязательно совершали Внешнюю Кору Кайласа. Надо полагать, они преодолевали 53 км Коры за один день. Оба наших предка – мой и Марианны с разницей в 30-40 лет защитились на звания докторов буддийской философии – геше-лхарамба и геше-кабчу в Тибете. Как сейчас не поверишь словам лама-башкы, говорившего о зове духов наших предков? Это ведь не случайность, что я с Марианной обошел по следам наших предков через 100-150 лет гору Сумбер-Уула – Кайлас, которой нет в Туве, но легенда о ней распространена в наших эпосах.  Сейчас мы воочию убедились о существовании тонкого мира, на котором крепко держится  буддизм, которому отдали свою сознательную жизнь репрессированные большевиками-коммунистами наши предки.  

Мы еще в прошлом году, во время экспедиции Эверест-2012 увидели и поняли, что восхождений на восьмитысячники Гималаев без прикосновения к буддизму просто не существует. Они начинаются с Катманду, со ступ Боднатх, Сваямбунатх, продолжаются в Лхасе: дворец Далай-лам Потала, самый главный монастырь Джоканд, далее продолжается на просторах Тибета: Ташилунпо в Шигадзе, монастырь в Шегаре и самый высокогорный монастырь Ронгбук перед Эверестом. Оказывается,  альпинисты-восходители Гималаев потихоньку втягиваются в буддизм для приобретения духовной силы и заканчивают его обязательной Пуджей -- буддийским обрядом  поклонения  самому Эвересту-Джомолунгме-Сагарматхе, или к другим высочайшим вершинам и получают от ламы благословение. Попробуй пренебречь Пуджей, считая себя цивилизованным человеком, этаким пупом земли, будешь потом мучиться на восхождении мыслями   примет ли тебя Гора или нет. А такая душевная дисгармония отнимает у человека моральный настрой, часть силы, энергии, такой необходимой на высотах.

                                     Встреча со славной горянкой

И вот мы упитанные энергетикой Кайласа, возвратившись в прекрасный Катманду сразу же решили узнать о результатах экспедиции Эверест-2013: звоним Елене Тришанковой, гиду 7 Summits-adventure. Она-то дальше Базовых лагерей не уедет, как мы знаем. Ого! Она ответила. Уже больше года, как мы не виделись, и нам приятно было слышать знакомый голос в другой стране. Лена очень обрадовалась и сообщила, что сейчас находится с восходителями Эвереста-2013 в Покхаре, приедет в Катманду только завтра. И еще сообщила, что Лейла Албогачиева взошла на Эверест со стороны Непала и сегодня должна прилететь из Луклы.  Вот это новость, так новость!

    Катманду – это город вечной ярмарки, вечной выставки товаров, особенно для горовосходителей. Сюда можно прийти совсем голым, как дите в люльке,  и приодеться для штурма любой вершины  Гималаев, да притом можно купить какие угодно альпснаряжения. Заодно здесь можно совершенствовать практику английского, как делаем мы.

        Вечером отправились в 5-звездный отель  «Yak and Yeti» -- «Як и Снежный Человек». Мы там останавливались в прошлом году. Отель находится недалеко от нас, через два квартала. Встречать гостей непали умеют: «Намасте!», «Намасте!» ответили мы, поднося обе ладони к груди, как и они.  Расспросили вежливых портеров отеля, сверяем по списку фамилию Лейлы. Ну нет ее в списках проживающих. Как это так? Такого не должно быть! Чтобы собраться с мыслями, сели мы на мягкие лавки по левую сторону просторного холла. Может мы со своим ломаным английским не сумели объяснить суть вопроса? Смотрим, с улицы появляется Лейла!  Мы ее окликнули. Видно, что она не верит своим глазам, неужели это мы? Обнимаемся, поздравляем ее со вторым восхождением. Я ищу в ней следы труднейшего восхождения, но не замечаю: лицо Лейлы не обгорело, ни грамма усталости, ни признаков истощения. Глаза ее светятся, голос крепкий. Она рассказывает, по моему уразумению, неправдоподобные вещи о своем восхождении: что не ела почти пять дней, шерпы варили только rise – рис и чуть было не совершила второе восхождение! Спустившись в лагерь на Южном Седле (7980 м),  стала уговаривать Шерпу Майлу взойти второй раз, но тот наотрез отказался, сказав, что нужно заплатить еще  раз за восхождение.

       У нее, по всей видимости, горело желание повторить поступок молодой девушки Чурим Шерпа, за неделю совершившей два восхождения на Эверест.

       Лейла и в Базовом лагере (5200 м) настаивала на второе восхождение, но руководитель восхождения развел руками: без оплаты пермита восхождение «ноу!», а за самовольство Ассоциация высотных носильщиков -- шерпов может лишить их лицензии на обслуживание альпинистов. Так сколько сил у нее еще оставалось-то! Вот Лейла так Лейла. Она же первой из российских женщин-альпинисток взошла с обеих сторон: с Тибета и Непала. Этим храбрым поступком Лейла во второй раз доказала, что  она действительно  славная горянка ингушского народа.

Лейла говорит, что надо срочно сообщить о себе на родину, в Олимпийский комитет в Москве. Какой разговор, мы ей в этом поможем, у меня с собой нетбук. Когда мы зашли в ее номер на первом этаже,  выражение ее лица изменилось, и Лейла со скорбью в голосе   говорит: «Как жаль Алексея а? Вы, наверное, про трагедию с Алексеем Болотовым слышали? Я же с ним в Катманду встречалась. Верно говорят, что горы забирают лучших». Она вопросительно посмотрела на нас. Конечно, знаем. С марта пошла информация о том, что один из лучших российских высотников, екатеринбуржец Алексей Болотов в связке с казахстанским альпинистом Денисом Урубко идут на новый маршрут по центру юго-западной стены Эвереста без кислорода. Алексей Болотов  по программе «Покорители всех 14 восьмитысячников планеты» шел вторым российским альпинистом, за нашим другом Сергеем Богомоловым по Эвересту-2012, у которого на счету было 11 восьмитысячников. Болотов дважды обладатель высшей международной альпинистской награды «Золотой ледоруб»  15 мая на высоте 5600 м шел в связке с Денисом Урубко и сорвался в ущелье из-за обрыва веревки. В знак соболезнования мы просто промолчали. Почему-то у меня в памяти запечатлелись ее слова: «Горы забирают лучших».

Есть тувинская поговорка, что лучшему другу не жалко даже часть своего тела отдать. Мы с Марианной сейчас в таком состоянии, что не знаем даже что ей подарить за такой мужественный поступок. Но женский ум сверхбыстрый в таких ситуациях, Марианна прихватила фото «Золотое лицо Кайласа» с тибетской надписью размером А3. Пусть это будет памятью о первой встрече после второго восхождения.  Сегодня же по приезду Лейлы с ней связались представители посольства России в Непале и сообщили, что назавтра наметили пресс-конференцию с представителями СМИ. Да, к ней приходили сотрудники Элизабеты Хоулли – летописца Эвереста, чтобы занести ее имя в список восходителей.

Крепкие руки русского и итальянского аксакалов

На второй день мы не стали ее тревожить. У Лейлы пресс-конференция в российском посольстве, и ей надо хорошенько отдохнуть после нечеловеческих нагрузок на восхождении.                 

Через день, 28 мая утром прогремел гром и пошел ливень,  мы снова пошли в отель «Як и Снежный человек» навестить Лейлу. А в холле самого лучшего отеля Катманду сидит… даже глазам не верится, сам Владимир Николаевич! Вот воистину, мир тесен! С живой легендой советского альпинизма Шатаевым мы встречались на Мак-Кинли, в лагере 4300 в 2010 году. Вот какой народ альпинисты! В Европе, в России не могут пересечься, но зато запросто могут встретиться в других горах и странах мира, как было с Сергеем Ковалевым в Тибете. И сейчас в одном из азиатских государств,  с Владимиром Шатаевым. Я пожал жилистые, крепкие руки советского, российского аксакала альпинизма. Он сообщил нам, что приглашен на большой юбилей – 60-летие восхождения первого человека на Эверест. Только сейчас мы вспомнили, что оно было осуществлено в  мае 1953 года Эдмундом Хиллари и Тенцингом Норгеем. А дату мы забыли, двадцать какого-то числа. Шатаев нам напомнил, что первовосхождение совершено 29 мая. Да, да. Праздник называется «Алмазный юбилей», и он состоится завтра, 29 мая. Мы от чистого сердца похвалили гостеприимную страну Непал, а заслуженный тренер Советского Союза Владимир Шатаев, оказывается, бывал в Непале более 20 раз!  Он восходил на Эверест в 1995 году, на Шиша-Пангму в 1992 году, на Аннапурну-Южную -- в 1994. С его слов мы поняли, что Непал – можно сказать, его вторая родина после России. 

Мы поинтересовались итогами  их экспедиции на Мак-Кинли в 2010 году, когда встречались с ним в Базовом лагере 4300. Лично я тогда при встрече в Лагере Рейнджеров на Аляске себе сказал, что 73-летний Шатаев возьмет Мак-Кинли во второй раз. От него даже на расстоянии искрилось столько энергии.  Но из-за одного участника команды ему не довелось взойти на Мак-Кинли во второй раз. В штурмовом лагере 5300 стало плохо русскому канадцу, и его пришлось спускать вниз по кулуару на 1000-метровой веревке. А потом с товарищами спускали его в нижний лагерь, где тот и пришел в себя. Но все-таки два члена его команды взошли на вершину.

Ветеран российского альпинизма показал нам программу юбилея на русском языке. Пока мы интересовались программой, слышим голос Шатаева: «Вон, кажется, Месснер». Слово «Месснер» мы услыхали вполуха: «Где? Где?» Напротив входной двери стоит, действительно, Райнхольд Месснер и с кем-то разговаривает. Мы его узнали бы в толпе из тысячи лиц, так как знали заочно, зачитывались его «Хрустальным горизонтом».

 Летом 2006 года поездом ехали на свою первую высокую гору – пик Ленина на Памире. Дорога была неблизкой, 3-4 суток до Бишкека от Абакана. Смотрим, Мерген Кончук на верхней полке не расстается с какой-то книгой. Поинтересовался – «Хрустальный горизонт», автор – Райнхольд Месснер. Как обычно, в плацкартных вагонах люди всегда что-то читают, лишь бы на белой бумаге значились буквы. «Дай-ка, Мерген, поинтересуюсь твоей книгой», -- и окунулся в мир Эвереста. Читал ночью при свете налобного фонаря. Мы тогда даже не заикались об Эвересте, он казался нам таким далеким, как например, созвездия Плеяды во Вселенной. «Хрустальный горизонт» передавался из рук в руки команды. Читали его и в Базовом лагере Ачык-Таш (3600 м), и в первом лагере на 4200 м. Вот таким образом итальянец Райнхольд Месснер  стал незримо присутствовать среди нас при штурме пика Ленина (7134 м).

Я незамедлительно пожал его жилистую руку, а в это время Марианна моментально щелкнула нашим миниатюрным фотоаппаратом «Nikon». Сейчас Марианна встала на мое место, и я щелкнул ее с величайшим альпинистом мира. Мне казалось, что вся мощь, дух Месснера невидимым потоком влились в жилы. Мне хотелось сейчас же ринуться на любые вершины, хоть на К-2 соло!  Все наши действия произошли в течение  от силы одной минуты. Смотрим -- Месснера уже нет. Подошла Лейла, но она не успела с ним сфотографироваться. Лейла говорит, что видела его еще вчера вечером, но толпа людей от него не отходила. Вот каково быть мировой знаменитостью, а!

Мы пожали руку на непальской земле, подумать только, альпинисту всех времен  самого Райнхольда Месснера. Итальянец Месснер первым из людей взошел на все 14 «восьмитысячников» планеты, первым поднялся на Эверест в одиночку – соло  во время муссонов без кислорода. Он и путешественник: пересек Антарктиду, Гренландию, пустыню Такла-Макан, писатель – написал много книг о своих восхождениях, путешествиях. Месснер по популярности превосходит известнейших спортсменов и артистов. По тувинскому обычаю, эта знаменательная встреча не останется просто фактом, эта встреча предполагает в дальнейшем нечто большее, события высшего уровня для нас.

Лейла рассказала, что в Ингушетии и в Москве получили вчерашние сообщения, ее поздравляют, вкратце рассказала о своей пресс-конференции в посольстве России и пригласила нас на вечер в ресторане этого отеля. Там будет и Абрамов, сообщила она. Мы поблагодарили и оставили Лейлу с Шатаевым.

Группа Абрамова успешно взошла на Эверест со стороны Тибета, а Лейла со стороны Непала. Я с Марианной только пригубляю рюмку шампанского, по нашему обычаю это означает, что употребляем напитки не крепче кумыса. Саша со своим неизменным  тонким юмором в четырехдневной щетине раскрыл наши души настежь. Вечно задорная Елена тоже не отстает от него, в темпе подливает масла в огонь: каждому хочется сказать сокровенное, созвучное тому, что произошло и тому, что будет завтра. Мы не говорили об Эвересте, вообще об экспедициях. Если официантки непали знали бы русский, то они бы удивились теме разговоров раше. Альпинисты и, -- ни слова о горах. Мы встречаемся в таких нормальных человеческих условиях крайне редко,  и нам  будет очень болезненно тратить зазря время разговорами о нашей ежедневной черновой работе  на стыке двух больших событий: удачного восхождения на Гору и «Алмазного юбилея» этой Горы. Наш немногословный аксакал Шатаев, темпераментом сангвиники Лейла и Марианна с первых же минут уловили амплитуду витающей атмосферы, и  их лица, глаза с речами выплескивали волны благородства и дружелюбия.

  К друзьям с пустыми руками не ходят,  и я достаю из своей сумки маленькую бутылку кока-колы с прозрачной жидкостью.

    - Уважаемые друзья, а сейчас попробуете нашу араку. Сделана она из коровьего молока, – поясняю я.

    - Из молока? Да не может быть! – слышу голоса.

   -  Это слабоалкогольный напиток земляков Шойгу. Не слышали об этом? – смеется Шатаев.

   - Да, да, она получена из белейшего молока тувинских коров древним способом, -- поясняю я.

Какие в этом деле хиляки --  альпинисты. Все мы из 300 граммов араки еле осилили граммов 100. Громкий смех, голоса. Мы слегка пьяны не от глотка алкоголя, а от того, что двое среди нас доказали себе свою несгибаемую волю при штурме Эвереста; от того, что мы,  как дети одной семьи, сплетенные общим взглядом на мир гор, опять встретились в гостеприимном Непале, как у себя дома. Под конец встречи Абрамов распорядился всем завтра рано-рано выйти на парад-шествие  «Алмазного юбилея».

                                        Шествие по улицам Катманду

Каких только новшеств не увидишь, путешествуя по материкам планеты. Парад-шествие «Алмазного юбилея» началось в 07.00 утра 29 мая. Такого мы еще не видели и не встречали. Но у нас говорят: кто рано встает, тот коня с седлом найдет. В смысле – день будет длинным и придет удача, а что конь с седлом -- это игра слов. Мы приехали к месту начала парада-шествия на микроавтобусе. Стояли конные брички: кареты с открытым верхом на больших колесах, запряженные пары лошадей. Животные были высокого роста, а кареты разукрашенные. Я подумал, непальские вельможи до недавнего времени, когда на троне восседал король, по праздникам чинно разъезжали в них.

Каждого нашего участника можно было приравнять к батальону, а их было шесть. Мы развернули свои флаги. У Тришанковой флаг России, в руках Марианны флаг Тувы, у Лейлы – флаг Ингушетии, а флаг Олимпийского комитета Сочи -2014 она вручила мне. Нашему полку прибыло – кроме Шатаева с нами теперь еще и один известный российский альпинист, высокий парень с пшеничными усами Вячеслав Скрипко, у которого за спиной несколько Эверестов.  Саша Абрамов весело беседовал  с молодыми девушками-непали в белых рубашках, как оказалось, непали-«семивершинницами».

С ними, с прошлогодними друзьями, хозяевами непальской земли мы крепко обнялись. И колонна двинулась. Непальское время показывало 07.15 ч.

Размышляю дальше, что альпинисты – спортсмены особого склада ума. Если во всех других видах спорта спортсмен одной страны является явным противником спортсмена другой страны, то в альпинизме все не так. Если боксеры, каратисты, единоборцы стараются нанести чуть ли не увечья такому же спортсмену из другой страны, если игроки футбола, баскетбола, хоккея стараются запрещенными приемами выбить из строя игрока другой страны, то альпинисты на восхождениях стараются всеми силами помочь спортсмену любой страны. Даже собственное восхождение на вершину откладывают на потом, чтобы спасти незнакомого альпиниста из чужой страны. Мы видели это, испытали на своей коже на Андах, на Аляске, в Гималаях.

 По восточной философии, они сами того не зная -- выходцы из Небесного Рода. Уровень  физических возможностей человека в экстремальных условиях выявляют они. Опыт альпинистов в первую очередь перенимает армия, силовые структуры  разных стран. Нас ведь никто не заставляет идти на немыслимые вершины: ни правители по своему служебному положению, ни группа людей, жаждущих власти и называющие себя такой-то партией. Мы сами, не за деньги и за бахвальство, а по зову наших сердец торим тропы в неизведанное. Эта страна Непал – мировая кузница альпинистов вселенского уровня. Вот какие высокие  мысли пришли в мою голову, когда мы шествовали по улицам сегодняшнего алмазного Катманду. Сами Шива и Будда подарили этой стране восемь высочайших гор с мелодичными названиями: «Сагарматха – Канченджанга, Чо-Ойю --Макалу, Дхаулагири - Манаслу, Аннапурна – Лхотце», -- сдвоив названия восьмитысячников бубню я про себя как тибетскую мантру.  И ойкнув про себя продолжил в том же духе: «Чогори – Шиша Пангма, Броуд-Пик – Хидден-Пик, Нангапарбат – Гашербрум».             

       На какой-то из улиц мы остановились. Смотрю, впереди монастырь Дурбар-Сквер. Нас встречали музыканты под мелодичные звуки национальных инструментов: флейта,  барабан, смычковые инструменты. Во время шествия женщины-непали успевали  мазать указательным пальцем на наших лбах красные метки из сока какого-то фрукта. Попробуй различи сейчас, непали мы или кто?  

Восходителей Эвереста будут чествовать на площади Ханумана-Дхока-Басантапур. Сотни стульев для гостей были расставлены рядами, а над ними растянут шатер из легкой ткани. Впереди – сцена с трибуной, много микрофонов.  Российская команда садится в одном из рядов. На трибуне выступают официальные лица: министр туризма и авиации, руководитель Ассоциации шерпов и другие. Все выступающие ни разу не произнесли слово «Эверест», это их гора. Они называют ее «Сагарматха». На сцене награждают наиболее отличившихся шерпов, среди них шерпа Лейлы -- Майла. Все непальцы-шерпа носят фамилию «Шерпа».  Услышав такую фамилию, не надо и гадать. Понятно, что этот непалец из породы восходителей, родом из восточного Тибета. Мы часа полтора слушали выступления  официальных лиц, награждения и решили готовиться к праздничнему вечеру в Королевском дворце Непала.

                                     В Королевском дворце Непала

По программе торжественный «Алмазный» вечер начинается в 17.00 ч. Мы стоим у ворот Королевского дворца, который после схода с трона короля в 2007 году сейчас стал музеем. Вскоре появляется наш близкий друг Мингма Шерпа с конвертами. Его, оказывается, отправляли на разведку с боем, он справился с заданием главнокомандующего Саши Абрамова и вручает нам конверты, а в них  из грубой бумаги пригласительные билеты с печатями. Мы проходим через металлоискатель и несколько рядов охраны, которые увидев пригласительные потеряли интерес к нашим особам. В боковом стекле остановившегося рядом с нами минивэна мы узнали летописца Сагарматхи Элизабет Хоулли.  Это была тоненькая старушка аристократической внешности. Говорили, что ей сейчас около 90 лет. Значит, когда впервые человек взошел на Сагарматху,  ей было уже 30 лет. Мы подошли к длинному навесу, где расставлены тысячи стульев. Нашли свободные места. Впереди нас зеленая лужайка, какие-то доски с плакатами и большая сцена. Звучала мелодичная музыка. Приглашенный народ рассаживался. Кого только здесь не было: испанцев, немцев, швейцарцев, американцев, индийцев, китайцев,  корейцев, поляков, французов  – всех не перечесть.  Я прикинул, что гостей «Алмазного юбилея» собралось не менее 5000 человек, сравнив с количеством мест нашего главного стадиона в Кызыле.

точь как нынешняя шестилетняя Кумари, которую мы видели  на Дурбар-Сквере.

 Необъяснимое чувство гордости и  восхищения наполнило наши души. Мы присутствуем на Алмазной вершине Сагарматхи - Эвереста! Цифра 60 – это Большой круг в восточном летоисчислении, это священная цифра. После нас никогда эта цифра больше не повторится уже на других подобных юбилеях празднования первовосхождения. Мы - представители совсем не альпинистской республики, в котором высотников-то 0, 0001 %   от числа всех жителей,  участвуем на таком неповторимом празднике. Это неслыханно!

Окинув взглядом на светящиеся жизнерадостные лица восходителей Эвереста без привычных пуховиков и темных очков, мне в голову пришло вот что. В прошлом году я сделал для себя одно небольшое открытие. И сейчас убеждаюсь, что это действительно так и есть. Как в  жизни, так и в литературе выведен общий типаж сильного, волевого человека. Если это мужчина, то у него квадратные челюсти, крутой лоб, тонкие губы, в глазах твердый взгляд, плечи в сажень, мышцы его перекатываются под одеждой как мячи.  А сейчас я понял, что в мире гор существует совсем другой типаж сильных людей. И они намного сильнее тех, которых мы описали выше. Тип выведенных мною людей  наотрез отличается от них: атлетической фигурой не обладают, их  лица и взгляды мягкие, сердца у них добрые. Они выносливее любых живых существ на Земле. Они способны выдержать любые нечеловеческие нагрузки. Их сила заключена не в физическом теле, как мы привыкли определять сильного мужчину, их сила сконцентрирована внутри них, самих. В них сосредоточена колоссальная внутренняя энергия, называемая кундалини. Такие люди с виду простые,  незаметные  – альпинисты-высотники и шерпы. Если мои мысли не верны, то почему в горы не ходят литературные типажи сильных людей? А в кинематографии типаж супермена вообще далек от человеческих ценностей. У него развиты только  швайценегеровские мыщцы, впридачу с мизерными мозгами, которые предназначены делать только зло роду человеческому. У них мораль  хищников джунглей Экваториальной Африки и Новой Гвинеи. Вокруг нас дружелюбно общались между собой особые люди, по-тувински говоря, у которых нет сердца для страха.

Я пошел на разведку, оставив охранять свой стул Лейле и Марианне, и обнаружил такие интересные и полезные вещи. По левую сторону природного зала, под отдельным навесом на лужайке давали прохладительные напитки: соки, чай, кофе, минеральную воду. Сотни гостей безо всякого шума, толкучки,  утоляли жажду бесплатно. Этот объект нам пригодится! Пошел еще левее. Под кронами деревьев толпился народ. Здесь бесплатно предлагали дегустировать вина, ром, виски. Не, это не по нам!

«альпинизм». Оказывается, один из первых восходителей Эвереста – Норгей,  был неграмотным, письменность у народностей шерпа отсутствовала. Его рассказы о первовосхождении записал Джеймс Рамзай Ульман, и вышел «Тигр снегов» под авторством самого Тенцинга, который затем перевели на русский язык.  Помню, там были слова вроде, «…он пошел на вершину простым человеком, а вернулся героем». Не тем героем, которые по указу правителей получают это звание, а простым героем от имени всего человечества. Кажется, он говорил, что «… годовщину взятия Эвереста я готов праздновать до конца жизни…» Вот и я, мы все празднуем 60-летнюю годовщину его восхождения с Хиллари на высочайшую вершину планеты. В какой-то миг в мое сознание проникло какое-то чувство, что здесь есть что-то связанное между тем временем и настоящим.

Мелодии  радости

В 28-ом градусе южной широты темнеет рано и быстро. Началась официальная часть торжественного вечера при светлых сумерках. На сцене выступали  министр туризма, культуры и авиации, премьер-министр Непала. Сказали, что президент выступал на площади Дурбар-Сквера  днем. Выступила внучка Эдмунда Хиллари Амелия Роуз Хиллари. Потом перешли на награждения. Награждали орденами и медалями отличившихся альпинистов и шерпов Непала, среди них и наших знакомых непали-семивершинниц. Затем пошла культурная часть вечера. Со сцены лились непальские песни, чуточку похожие на индийские. Лихо танцевали. Выступали и тибетцы со своим традиционным национальным танцем. Души наши «пели и плясали», хотелось излить душу каждому. В одном месте собралось несколько тысяч альпинистов со всего мира – это было бесподобно!  

он останется живым и невредимым, а вечером придет в свою семью. А на восхождениях малейшее послабление воли не даст пути к возвращению на родину, тем более в родной очаг.  Возможно, сидящие здесь альпинисты, шерпы, Ice Doctor – Ледовые Доктора печального известного ледника Кхумбу, не все ступали на вершину Сагарматхи – Эвереста – Джомолунгмы. Но не было среди них ни одного, полагаю, кто не был бы на вершинах ниже 6000 метров. Каждый из сидящих  – редчайшая порода людей, получающая жизненную энергию не от тепла и блага, а от  холода, глубоких снегов, которые в любой момент могут сорваться лавиной, от голубых ледников с бездонными трещинами, от ураганных ветров, дующих со скоростью экспресса и от мизерной доли  кислорода в «зоне смерти». И потому, они составляют всего лишь 0, 00004% всего человечества. А сейчас они ярко разодетые улыбаются, разговаривают вполголоса, жестикулируя руками, выражаются мимикой.

 себе своего немногочисленного народа.

Мы и не заметили, как наступила южная ночь. Смотрим, почему-то все встают и выстраиваются в очередь. Пошел по привычке на разведку и выведал, что раздают «алмазный ужин» по «шведскому столу». Очередей было две, но тысячи гостей, долго не ожидая, приступали к трапезе. Пока очередь продвигалась, я пошел в толпу и нашел непали-семиверешинниц и на английском поздравил их с взятыми вершинами, с наградами. Двух непалок звали Аса и Лина. А имя третьей из-за музыки, шума и гама я плохо расслышал. Аса мне подарила визитку, сфотографировались на память. Узнав об этом, из очереди исчезла Марианна и вскоре с сияющим лицом появилась среди нас. Она тоже не промах: поздравила их, перекинулась несколькими фразами и тоже сфотографировалась. «Удивительные девушки! Взяли Эверест, а переживают – возьмут ли Мак-Кинли и Массив Винсона? Там ведь холодно говорят,» -- передала их слова Марианна. «Таким девушкам-непали, у которых алмазный дух, оставшиеся вершины не повод для огорчения. Они возьмут! Вот увидим», -- подытожил я.

1992 года Далай-ламы XIV-го я – тогда ненавистник религии, буддизма случайно (случайно ли?) имел встречу с ним, даже коснулся его локтя, когда Его Святейшество дарил мне длинный-предлинный белый кадак. Абсолютно не понимающий ничего в обрядах буддизма, через неделю  я со своей командой интуитивно водрузил священный атрибут  на домашней высокой Горе, которая не достает до четырехтысячника всего лишь 23 метра. Как сейчас рассказывают, на вершине Эвереста-Сагарматхи молитвенных флажков – ногу негде поставить.

  из верховьев Великого Енисея уже не смогла.  Среди тысяч людей невозможно было определить восходителей и не восходителей, шерпов и не шерпов, ледовых докторов и лам-альпинистов Сагарматхи. Организаторы 60-летнего юбилея величайшего события всего Человечества очень деликатно предусмотрели,  чтобы все приглашенные гости  чувствовали себя в одном ранге со всеми: не выставляли на всеобщее обозрение и не сообщали,  кто самый больший раз поднимался на Богиню-Мать Мира, кто самый старый, кто самый молодой, кто из какой страны. Мудрость востока была на виду. Никто не поднимал или не носил флаг своей страны, как при восхождениях. Здесь были все равны. По-моему, можно было запросто похлопать по плечу не только Месснера, но и премьер-министра Непала. Здесь не было нарочитого европейско-американского шоу-ликования – непременного спутника людей, у которых жизненная энергия истощается без искусственного взбадривания. Казалось, что  радость тысячи участников праздника, исходящая из  глубин их души сверкает алмазными искринками в  их глазах, они ощутимы руками. Их мысли одинаковы – мы, твои друзья, твои братья в борьбе с силами природы: сверкающие ледники, холодные скалы и снега, волчий вой ветров, мизерная порция кислорода породнили нас, где бы кто не родился. Такого единения души людей из разных стран и континентов никто не увидит нигде. В этом я – случайно (случайно ли?) оказавшийся участником  Алмазного юбилея  Сагарматхи, и не восходитель его,  твердо уверен также,  как самый крепкий минерал на Земле --  алмаз.

Мы приблизились к раздаче. Блюд было более десяти, а обслуживающие парни метеором носились взад и вперед. Это надо же, на природе накормить несколько тысяч человек за короткое время! Люди размещались на тех же пластиковых стульях. Со сцены лилась музыка, танцевали все желающие. Наша триада, набрав разнообразных блюд, села на ближних синих пластиковых стульях и по-простому, как будто на Plaza de Mulas, Basin Camp или на Эй-Би-Си в Тибете, поужинали. Удивляемся уровню высокой культуры обслуживания хозяев праздника. Надо же, «Алмазный» ужин в Королевском дворце Непала! Всего лишь два дня назад такое волшебное событие даже не приснилось бы нам.

Поблагодарив парней-официантов, пошли искать «зрелищ». Марианна снова не выдержала атмосферу всеобщего праздника и,  по всей видимости, сама не ведая, ловко вскочила на сцену. Непальские мелодии сами подсказывали,  какие делать такты ногами: она ловко стала кружиться среди танцующих на сцене. Молодая, простоволосая девушка-непали пела песню. Про что она пела слов не разобрать, но из мелодии можно предположить, что это песня радости. Такую песню поют, когда у тебя желанные гости издалека.  Когда сердца твоих друзей   бьются в ритме с  твоим. Когда мысли друзей сливаются воедино с твоими. Только тогда можно смело шагать на вершину Сагарматхи, на гордость и славу гостеприимного Непала. И еще одна мысль меня озарила, что аура – электромагнитное излучение человека зависит от его здоровья. Известно, что у   больного  аура уменьшается и цвет становится тусклым. А на Алмазном юбилее несколько тысяч здоровее здоровых людей. Значит, суммарная аура всех нас невидимым световым потоком устремилось ввысь в космос. Среди нас есть и восходители - буддийские ламы. Они-то это видят простым глазом. Полагаю, что они сейчас видят в Королевском дворце Непала сплошное зарево аур людей не из мира сего, которых, возможно, завтра ждут холодные ветры, глубокие снега, немыслимые высоты и алмазные ледники на нашей родной Земле.

Дорогие друзья, столько замечательных путешествий совершено Вами, столько воспоминаний, событий и вдохновляющих фотографий прячутся в памяти гаджетов.

Мы предлагаем Вам поделиться невероятными историями, казусами и приключениями. Давайте вдохновлять и вдохновляться на новые подвиги!

 До 31 января 2017 года ждем ваши, возможно, непрофессиональные, но однозначно это будут талантливые работы.

Призовой фонд 30 000 рублей!

Ждем ваших историй о поездках с Клубом 7 вершин на нашей почте: info@7vershin.ru

Все вопросы задавайте по указанному почтовому адресу.

До встречи на страницах ваших повестей и романов :)

Клуб 7 Вершин объявляет о проведении конкурса на лучший рассказ о поездке с нашим Клубом.  На конкурс принимаются все рассказы на вышеуказанную тему, которые ранее  не были опубликованы на нашем сайте. Срок подачи работ: до 31 января 2017 года.  

Победители получат:

1) В номинации "лучший рассказ по оценке экспертов Клуба":

за 1 место - 10 000 руб;

за 2 место - 7 500 руб;

за 3 место - 5 000 руб.

2) В номинации "лучший рассказ по оценкам читателей" - победитель будет определен голосованием на сайте.

За 1 место - 8 000 рублей.

Присылайте свои работы, чем раньше, тем лучше. 

Вдохновитесь, почитав работы своих предшественников, участников конкурсов 2009-2010 годов.

2009

2010

Ищущий практических советов по этой стране разочаруется  и потеряет зря время, читая мой отзыв. В нем не будет подробностей маршрута, советов по покупке билетов различных авиакомпаний, сведений о ценах на сувениры, практических рекомендаций  по одежде, еде и оборудованию для трекинга, и, упаси Боже, сравнений Марокко с другими странами. Африка - страна, по непонятным причинам не открытая русскими. Возможно, из-за наставления Корнея Чуковского, с детства запавшего в душу: "Не ходите, дети, в Африку гулять!" Вопреки этим детским стихам-предостережениям, никто меня не кусал, не бил и не обижал, злых крокодилов я не видела, а берберы оказались совсем не варвары! И многому можно поучиться у них.  Страна поразила меня, даже ошарашила, частичка моего сердца осталась там, и я вернусь в Марокко ещё не раз. Как и в какой именно момент произошла влюбленность? Теперь я понимаю, что это  была любовь с первого взгляда. Как описать эмоции, переполняющие душу? "И как я тебе расскажу про тропический сад, про стройные пальмы, про запах немыслимых трав?». Теперь я понимаю, почему Гумилёв считал Африку обетованным раем на земле. Разве можно передать словами эту страну? Ее надо потрогать пальцами, почувствовать телом, попробовать  на вкус, ощутить ее цвет, ее запахи, душой окунуться в ауру, почувствовать сердцем людей. Для меня произошло открытие Марокко: четыре разных  пазла сложились в одну колоритную волшебную картину: город Марракеш, Сахара, Атласские горы и морской город Эс-Сувейра.

            Пазл №1: МАРРАКЕШ - самое  энергичное, хаотичное и экзотичное место. Душное пространство узких улиц и каменных стен, дневная пестрота красок, рыночный колорит, в котором забываешь счет времени, ощущение какой-то тайны, восторженные взгляды африканцев со всех сторон, опасности соблазна; канализационный дух подземелья смешивается с запахом пряностей, благовоний, мяты и  печёного хлеба; затейливый орнамент традиционной мозаики, воздушные  деревянные изразцы, расписанные кедровые двери и потолки дворца Бахия, похожего на арабскую шкатулку; незабываемый театр под открытым небом на площади Джема-эль-Фна (Jam'a al-Fnaa), и на ужин за общим столом с местными жителями - вкуснейшая  баранина на тажине и суп из улиток; затем - призывающие к сладкому сну свежие простыни в тихом плену сказочных стен традиционной риады в Медине;  пробуждающая предрассветная перекличка муэдзинов,  а на завтрак - марокканские слоеные лепешки, клубничное варенье, сладкий  зеленый чай с мятой и мелиссой и  вкуснейший, просвечивающийся на солнце, сахарный  виноград…     

                    Пазл №2: САХАРА.  Дорога по просторам Марокко к Сахаре открывает взору дикую природу Северной Африки: величественная долина Дадес,  сады с инжирными деревьями,  где можно протянуть руку, сорвать и съесть сладкие пыльные плоды; заброшенные поселки,  дома, похожие на термитники, возвышающиеся в синеве неба; 50 оттенков серого в слоях вечернего пейзажа; сама величественная Сахара – это ощущение вечности, беспредельности и свободы; закатные дюны  - подвижная, ежеминутно меняющаяся цветовая картина (от светло-жёлтого до красно-терракотового), запах верблюжьей шерсти, кожи, прогретого песка; голые ступни ощущают шерстяные, тёплые, колышущиеся верблюжьи бока, а ночью - одинокое гуляние по гребням дюн, белый мяч полной луны прямо над головой и кажущаяся вполне реальной возможность перемешать рукой звезды Млечного Пути; сон под  открытым небом и рассветная встреча солнышка на вершине  бархана…

Пазл №3: АТЛАССКИЕ ГОРЫ.  Головокружительный серпантин над обрывами, ухоженные склоны с ярко-зелёными террасами, прогретые солнцем сосны, освежающие воздух своим дыханием, желтые деревья, горящие свечами среди темной  зелени горных складок, соблазнительный яблочный запах из многочисленных садов, дрожащие серебристые тополя вдоль дорог, берберские дома, пирамидками громоздящиеся  в ложбинах диких гор, тянущаяся с гор лента воды цвета охры между изумрудных глыб камней… Впервые - экстремальная поездка на муле по узким горным тропам,  почти вывихнутое плечо, мощный выброс адреналина, дрожащие пальцы и экстатическое ощущение первозданной Красоты и близкой Опасности;  ночной будоражащий ритм африканских танцев в горном отеле, дикое сверкание белков  глаз, безудержная страсть во взглядах и движениях тел. И невозможное кажется возможным, и звезды можно брать руками, не обжигаясь. Кульминация трипа – ощущение стихии на вершине Тубкаль, когда под ногами  покрытые сияющим снегом камни, стремительные потоки куда-то несущихся рваных облаков, а над красно-желтыми слоями небесного пирога-горизонта торжественно встает    пронзительно-белое солнце.  А в моем сердце  нарастает острая и сладкая боль от физического изнеможения и переполняющих чувств, эмоции "космической молодчины" текут слезами через края глаз и стынут льдинками на холодном ветру...

            Пазл №4: МОРСКОЙ ГОРОД ЭС-СУВЕЙРА. Томность растворена в воздухе, движение морской прогретой влаги нежное, едва различимое; запах моря с еле уловимой рыбной нотой смешивается с плесневым запахом городских стен и лежалого текстиля из городских лавок; синева неба сливается с синевой  потрескавшихся от морских ветров  оконных ставней и дверей домов, а обшарпанность нежно - кремовых стен соединяет небесное с земным. Оголтелые упитанные чайки, резко крича, дерутся на тротуарах за городские пищевые отбросы, а за ними равнодушно наблюдают ленивые коты, безмятежно лежащие у дверей лавок. Рыбный рынок и порт поражают воображение своей первозданностью и колоритом. Длинный пляж со светлым песком и прохлада воды располагают к полной релаксации.

                 P.S.Пазл №5: ЛЮДИ. 

 Аура Марокко мне очень понравилась. Берберы простые, очень доброжелательные и достаточно открытые люди. Мне нравится терпимое мусульманство. Жители ведут простой образ жизни, мужчины-марокканцы в большинстве симпатичные, в отличие от женщин. Африканские мужчины достаточно активны в проявлении эмоций, но не наглые: если они тебя трогают, то делают это как-то необидно, открыто, как бы изумляясь. Это похоже на то мое чувство, когда я впервые обнимала безропотного, безвольного мягко-тряпичного ягнёнка. Хасан, Ахмад, Мухаммад, Ибрагим, Рашид… - имена, ставшие родными.

                Наш берберский гид Рашид - ЭК-ЗО-ТИ-ЧЕН!!! Африканская узость плеч и бедер, тонкая кость. Сухое, поджарое тело, маслянисто влажные верблюжьи бездонные глаза без бликов и блеска, впалые смуглые щеки. Нежная карамельно-шафрановая, как будто светящаяся изнутри кожа; тонкие запястья рук , кисти с рельефными реками вен и длинные пальцы  - палочки корицы - со светлыми аккуратными ногтями, мизинцы украшены серебряными берберскими перстнями. Множество разных подвижных характерных гримас, ослепительная улыбка, открытый взгляд и распахнутая душа, стремление делать то, что может сделать счастливым, жажда жизни, всегда весёлый и всегда быстрый (мистер «Фигаро тут-Фигаро там»).

Наш русский гид Саша  сказал: "Рашид - это марокканский романтик, верящий в любовь с первого взгляда".  Кажется, Рашид нравится исключительно всем женщинам - от самых юных до очень зрелых. Этакая марокканская БЕРЕБЕРИСКА))) Интересно, что Рашид знает это и наслаждается этим в полной мере. Поразило смешение интеллигентности и дикости: достаточно спокойная  английская  речь, обширные знания берберской историии и культуры - и катастрофическая скороговорность, рычащая раскатистость берберской речи, бойкая жестикуляция, дикие гортанные выкрики и безудержное ржание в компании с погонщиками мулов... «Рашид» для туристов и «Шиша» для своих. Два в одном. Разве может быть лучше, экзотичнее???? 

                              Наш русский гид Саша Тишков - И-ДЕ-А-ЛЕН!!!! Энциклопедичен, интеллектуален, профессионал, хорошо говорит, контактен, не раздражает ни в чем, психолог, достаточно прост в общении, но без панибратства, заботлив, порядочен, характер золотой, пофигистичен ровно на столько, на сколько нужно, чтобы не усугу-блять ситуации,  сдержан, искренен, порядочен, умеет доверять и не боится это делать (что крайне важно для меня в мире запутанных человеческих взаимоотношений). Да, ещё чувство юмора. Записывала Сашины шутки «на миллион»: "Галя, ты же не боишься кушать на ночь?", "Как одеваться? Да местным все равно, пока это не начнёт будоражить их воображение", "Если треккинговая палка натирает тебе палец, значит будет у тебя большой мозолистый палец", " Размер всегда имеет значение, даже если  речь идет о кукурузе или маисе".  

                 Ну вот, пожалуй, и всё. Возможно, оценивая  страну и  людей, я впадаю в образный экстаз,  выдаю желаемое за действительное и поэтому ошибаюсь, но, господа,  я так вижу!  Я имею непростительную, глупую неосторожность в свои годы верить в красоту мира, человеческую искренность, доброту. Держись, Марокко! Я вернусь и обязательно отыщу свое сердце! И в заключение стихи (ну как без них?), пришедшие мне в голову в горах:

                      Ах, заморочилась я на Марокко!

                      Влюбилась в Марокко я страстно, глубоко!

                      Рай на земле беспрерывно ища,

                      Я поняла, что он здесь и он ща!