Спорт-Марафон. Александр Абрамов: «Мы меняем историю развития альпинизма»
16 Июля 2018, 22:27.
Эверест, все поездки »
Здоровый сон на кроватях, профессиональный массаж, все необходимые бытовые условия в базовом лагере под Эверестом стали реальностью благодаря российскому альпинисту. Кажется, для достижения цели он может позволить в горах всё. Даже то, о чём не могут подумать участники его экспедиций. Он подумает за них и обеспечит наилучшие условия — в этом и есть суть и смысл работы горного гида Александра Абрамова.
Весной этого года состоялась его 17-я экспедиция на Эверест, которая стала самой многочисленной по составу участников — 26 россиян стояли на вершине, программа выполнена на 100%.
«Я стараюсь организовать людям нормальное существование в горах»
— Похоже, для российских восходителей на Эверест и тех, кто мечтает туда попасть, вы настоящий герой.
— На самом деле знаешь, как стать знаменитым? Два варианта: или что-то сделать в юности и потом очень долго жить и всем об этом рассказывать, или же просто серьёзно заниматься каким-то одним делом и стать хорошим специалистом.
Семнадцать лет оставлены в Гималаях. Если собрать по дням, в общей сложности я около 4-5 лет своей жизни прожил там. Причём, как ни странно, эти горы на меня не сильно действуют. Первые три дня, которые я провёл в Катманду в 1993 году, когда в первый раз меня взяли в экспедицию, был просто шок. Я никогда не видел такой страны, таких людей… А сейчас слетать в Катманду или съездить в экспедицию на восьмитысячник — это тапочки домашние положить в рюкзак и поехать. Я туда просто как домой приезжаю и не знаю: хорошее это чувство или плохое. Как раз для меня и наших гидов там не так много героизма. Это как «каждый год мы с друзьями 15 апреля едем на Эверест…» и возвращаемся оттуда 1 июня. Каждый год мы делаем практически одно и то же. Точно так же работают многие компании на пике Ленина, на Хан-Тенгри, на Эльбрусе, в конце концов, у нас есть 8-дневные программы, которые мы проводим. То есть для нас это будни жизни, профессиональная работа, связанная с восхождениями на Эверест. Люди, которые туда приезжают, может быть, тоже шоковое состояние испытывают первые три дня.
— Как минимум от условий в базовом лагере в этом году точно должен был быть шок.
— По поводу лагеря: у меня всегда было два принципа, по которым я развивался сам и развиваю свой бизнес. Первый: мне самому должно доставлять удовольствие то, что я делаю. Потому что если я это буду делать ради галочки, то и вся моя жизнь так пройдёт. Если я не в Гималаях, значит я думаю об этой экспедиции. И, конечно, мне хочется, чтобы она была классная, чтобы меня не ругали, а хвалили. Сейчас получается по-разному, но это не важно. Меня, слава Богу, ругают те, кто не пользуется моим сервисом. Вот от тех, кто пользуется, я, кроме мелкой критики, ничего плохого не слышал. Эту критику, кстати, я учитываю.
И второй принцип: мне самому должно быть комфортно. Так как я много проживаю в горах, хочется иметь хорошие палатки, качественную посуду, примусы, лучших гидов, то есть совершенно не хочется иметь какие-то проблемы. У меня в год по 20 восхождений, и я всегда стараюсь сделать их комфортными потому, что это громадный кусок моей жизни. Может быть, именно из-за этого я иногда даже перегибаю палку. Допустим, массаж в базовом лагере Эвереста — это не совсем обязательная вещь, но я о ней мечтал 10 лет. Ещё думал, как люди отнесутся, что скажет жена, шерпы вообще все были принципиально против и, тем не менее, мне захотелось эту мечту осуществить. В конечном итоге нам удалось найти хороших массажисток, и люди были в шоке от того, что это в принципе получилось.
Я стараюсь организовать людям нормальное существование в горах. За это нас осуждают спортсмены: мол, мы должны жить в маленькой палатке, готовить на коленке — в принципе, такой подход тоже возможен, но он для людей, которые приехали в горы помучиться, а именно для профессиональных спортсменов, которые без этих мучений жить не могут. Если мы говорим о людях, которые едут в горы первый, второй, пятый раз — это в общем-то практически новички. Они сходили на пять гор — по правилам российского альпинизма это третьеразрядники: 1Б, 2А, 2А, 2Б. Считай, что таких людей мы ведём на Эверест. Меня именно за это и критикуют. С другой стороны, чего критиковать? Во всём мире альпинизм построен именно так.
«На самом деле мир изменился. То, что я стараюсь сделать, — это просто хороший… ок, пятизвёздочный палаточный лагерь»
— Эта критика совсем безосновательна?
— Критики приводят в пример советскую экспедицию «Эверест-82». Но сейчас все национальные экспедиции — это 10 неплохих альпинистов (категории спортсменов в других странах нет), куча шерпов, кислород, государственное финансирование и очень хорошее обеспечение.
Второе: десятки тысяч семей шерпов живут за счёт того, что обслуживают людей в горах. Если сейчас пойти тем путём, который люди предлагают на фейсбуке, — никому не платить — значит, наверное, умрёт целая нация живущих в горах людей, потому что мимо будут проходить туристы, которые не будут давать им ни копейки.
Весь альпинизм в Гималаях устроен таким образом, что шерпы задействованы везде. Это вообще, на мой взгляд, неверное обсуждение, когда критикуют шерпов и коммерческий альпинизм. Давайте тогда критиковать лыжников, которые поднимаются на канатках, пьют пиво, катаются вниз. Они оставляют там много денег, им облегчают жизнь канатные дороги, а раньше их дедушки ходили на лыжах пешком и по пояс в снегу.
На самом деле, мир изменился. То, что я стараюсь сделать — это просто хороший… ок, пятизвёздочный палаточный лагерь. Кого-то устраивает палатка «1 звезда» и отсутствие туалета, а вот у нас по-другому. У нас в туалетах лампочки и всё хорошо организовано потому, что нам хочется всё хорошо делать и самим жить в комфортных условиях.
«Каждый год 15 апреля мы с друзьями едем на Эверест…»
— Вы не устали от темы псевдоборьбы коммерческого и некоммерческого альпинизма? Может быть, не нужно вступать в эти полемики?
— Я понимаю, что на мне большая ответственность. Без ложной скромности могу сказать, что за последние 10-15 лет деятельность моей компании и ещё нескольких других, которые нам очень близки, поменяла историю развития альпинизма. Неважно в какую сторону, но мы не делаем ничего плохого, никого не убиваем. Просто её осовремениваем в отличие от людей, которые держатся за прошлые заслуги и правила альпинизма. Я сам мастер спорта, поэтому считаю, что имею право критиковать спортивный альпинизм, хотя я вообще его не критикую, а просто отстаиваю свою позицию, в которой живу с 2002 года, когда я пришёл работать директором «Команды приключений Альпиндустрия» — это была первая коммерческая компания по организации восхождений по всему миру, которую я собственно и создал. Весь свой спортивный и послеспортивный опыт девяностых годов я внедрил в коммерческом альпинизме. Сам не верил, что это получится. Когда мы собирали людей на Килиманджаро, то не знали, как туда добраться, как организовать процесс и пытались купить у англичан эту программу.
В 2003 году Саша Яковенко сказал: «Делай Эверест, я поеду». А я подумал: «Да кто заплатит 10000 долларов? Таких людей не найти». В результате я собрал 12 человек, включая меня. Там было 9 мастеров спорта. В тот момент это было очень круто. Никого из нас не взяли бы в сборную страны, а других вариантов поехать на Эверест не было, поэтому все спортсмены, кто смог что-то заработать, поехали. Это было самое-самое начало. И с тех пор каждый год я этим занимаюсь. Конечно, я не устал, мне всё интереснее. Обсуждений становится всё больше, волна накрывает. В этом году я первый раз активно выступил в споре и увидел, сколько людей меня поддержало.
«Встречаешь людей, которые никогда не были в горах, начинаешь им рассказывать, вовлекать… В этом и есть наша самореализация»
«Я нигде не слышал на английском языке commercial climbing. В мире есть просто альпинизм»
— Что вам нравится в современном альпинизме?
— Мне нравится спортивный альпинизм! Именно он является двигателем. Все мои гиды и я сам вышли из спорта. Все прошли школу альпинизма и получили как минимум разряды. Как раз что мне не нравится в альпинизме — именно его коммерческая составляющая.
— Противоречиво!
— Абсолютно нет. Повторюсь, я не отстаиваю коммерцию в горах. Это моя жизнь и работа, где я воплощаю свои знания и умения, полученные в спортивном альпинизме.
Не каждый спортсмен может стать гидом, поскольку здесь очень много человеческого фактора. Первое: он должен любить людей. Если ты вытираешь кому-то нос, то не потому, что тебе за это платят, а потому, что ты видишь, что человеку тяжело и ты можешь ему помочь. Это где-то сродни работе спасателей, которые приходят и вытаскивают беспомощных людей. Мне всегда нравились спасательные работы потому, что я мог почувствовать себя нужным, подойти и сказать: «Парень, давай, не волнуйся, сейчас поможем». Это классное чувство, когда ты кому-то помог.
В нашей деятельности очень похожая история. Встречаешь людей, которые никогда не были в горах, начинаешь им рассказывать, вовлекать… В этом и есть наша самореализация.
Более того, маршруты, которые мы ходим, не особо сложные. Пускай они будут близки к горному туризму. Подъём на Эльбрус, на Чо-Ойю, на Эверест — там достаточно несложные маршруты. Ты руками за склон не держишься, ходишь с палками. Аконкагуа, Килиманджаро, массив Винсона — они все проходятся с палками, в крайнем случае, с жумаром. В своей деятельности мы просто даём людям первоначальные знания об альпинизме, причём очень качественно, поэтому мы тратим больше денег, чем другие компании. Например, я беру трёх гидов на 10 человек, а кто-то идёт один с десятью. Понятно, что его услуга будет дешевле, но безопасность, комфорт и сервис, естественно, будут хуже. Тем более, если он один заболеет, вся его группа не будет знать, что делать.
Я говорю о том, что в экспедициях всегда должен быть двойной запас. Паша Шабалин, когда мы с ним лазали, всегда имел двойной запас. Допустим, два одинаковых мешка с провизией. Один мешок улетел, второй остался. А единственный мешок улетит, всё — экспедиция закончена. Никогда нельзя надеяться на то, что ты проскочишь. Когда ты идёшь один, можешь вообще путешествовать как хочешь. С группой обязателен запас. Умение организовывать экспедиции — это искусство.
— И не важно: коммерческие они или спортивные…
— Кстати, понятие «коммерческий альпинизм» вообще изобретено в России. Я нигде не слышал на английском языке commercial climbing. В мире больше нигде нет спортивного альпинизма, есть просто альпинизм. У нас его разделили, хотя какая разница: экспедиция оплачена спонсорами или теми людьми, которые в ней участвуют? У нас до сих пор люди не разобрались в этих определениях и, может быть, никогда не разберутся.
У меня даже возникла мысль сделать Ассоциацию альпинистов России, куда войдут альпинисты, которые не ходят по правилам Федерации альпинизма России. И туда войдёт в 10 раз больше людей, чем в ФАР. Зачем мне это нужно, я не очень знаю, но эти разговоры про коммерческий и некоммерческий альпинизм немного достали.
Раз вы разделяете, давайте разделим.
«Кто такой инструктор? Это инструктор по вождению автомобиля. Кто такой гид? Это таксист»
— Но есть очевидная разница в подходах к обучению людей. В коммерческом альпинизме, как мне кажется, этому тоже начали уделять внимание.
— Задача гида сильно отличается от задач инструктора. Кто такой инструктор? Это инструктор по вождению, который садится с вами за руль и учит вас самостоятельно управлять автомобилем. После этого его работа закончена.
Кто такой гид? Это таксист. Его задача посадить клиента, безопасно отвезти из точки А в точку В и высадить. В чём заключается обучение с его стороны? Он говорит: пристегнитесь, пожалуйста. То есть его задача — безопасность. Дальше он едет и за всё отвечает, что-то рассказывает, показывает, привозит кратчайшим путём — вот это работа гида.
Гиды не должны заниматься серьёзным обучением. Они должны дать минимально необходимые знания участникам для безопасного прохождения конкретного маршрута. Если мы говорим про Эверест, учим их пользоваться жумарами, кошками, кислородом. Если мы идём на техническую стену, учим их страховать, работать с верёвкой, самостраховкой, спускаться, подниматься — всё. Ни в коем случае нельзя учить человека работать первым. Этому учит инструктор. Гид же учит человека работать вторым, в какой-то мере обеспечивать безопасность гида и свою.
Другое дело, что есть категория людей, которые хотят обучаться. Поэтому мы организовали школу альпинизма, у нас есть занятия на скалодроме, в Крыму, проводим цикл лекций и так далее.
— А какие альпинистские цели ставят перед собой участники этих занятий?
— Мы сейчас запустили проект, который называется «7 CуперГор». Появился он после того, как мы сводили людей на Ама-Даблам, Маттерхорн, Альпамайо — к этим горам нужно людей готовить. И вот этот проект как раз включает в себя горную школу и тренировки. Это всё единая система, связанная с подготовкой к конкретным восхождениям.
Кстати, на наши тренировки часто ходят те люди, которые с нами не ездят в горы. Получается, есть люди, которые хотят учиться, и те, кто хотят воплощать свои мечты. И это разные люди, как показывает практика.
«Порядка 210 человек из России поднялись на Эверест, из которых 110-115 поднялись с нами»
«Опыт выживания для меня важнее физического состояния восходителя»
— Вы ведёте статистику, какому количеству людей помогли подняться на их вершины, в том числе, на Эверест?
— Да, конечно. Саша Ельков написал, что в целом порядка 210 человек из России поднялись на Эверест, из которых 110 или 115 поднялись с клубом «7 вершин». Если учесть, что мы водим с 2003 года, а до этого как раз было большинство спортивных экспедиций, то, я думаю, что процентов 80-90 за период с 2003 года поднялись с нами. Все женщины-россиянки, 13 человек, точно поднялись с нами, начиная с Люды Коробешко.
В год клуб заводит на вершины больше 1000 человек. Больше трёхсот только на Эльбрус, 150 на Килиманджаро, ну и по остальным горам… Мы работаем в сорока странах — это громадный объём. У нас 2-3 команды постоянно находятся в горах. Нет такого времени, что никто никуда не едет. Всё больше людей втягиваются в альпинизм и в этом есть наша большая заслуга. Мы на каждом углу его продвигаем.
— Насколько сильно изменился контингент людей, которые поднимались на Эверест 15 лет назад и сейчас?
— На 100%. Это практически противоположные друг другу люди. Как я говорил, в 2003 году было 9 очень сильных спортсменов из 12, участники восхождения были связаны с горами много лет. Сейчас все, кого мы водим, пришли в альпинизм 2-3 года назад. В этом году вообще получилась ситуация на грани. Поднялась девочка, которая была только на Эльбрусе. Она обратилась к нам в последний момент, и я ей сразу сказал, что она не поднимется потому, что нужно пройти подготовку: 2-3 года и порядка 6-8 восхождений. В итоге мы договорились, что она будет экспериментальным образцом. После этого она поднялась.
— Она ещё и самая молодая восходительница на Эверест из россиянок — 27 лет. Откуда эта сила?
— Женщины в принципе чувствуют себя лучше на высоте. Мужик упрётся рогом, ему хреново, он молчит, пыхтит, куда-то залезает, его там накрывает… Женщина будет ходить, ныть и, в конце концов, залезет. Она, если что, первая вниз спустится и всё. Поэтому я в женщинах никогда не сомневался.
У женщин заложена очень сильная система самовыживания, а у мужчин заложена система самоуничтожения. После того, как он нескольких детей родил, в принципе, его природная функция выполнена, дальше он начинает себя убивать: ходить на Эверест, прыгать с парашютом, катать фрирайд, хели-ски. В общем, эти мужики так себя ведут, пока не угробятся. Поэтому я взял эту девочку на Эверест. Мужика бы не взял.
И что ещё интересно: экспедиция не дешёвая. Могут позволить себе люди, которые смогли в жизни чего-то добиться за счёт своих качеств. Соответственно, это очень сильные личности, которые привыкли ставить задачу и её выполнять. Но они не просто её ставят и тупо идут к цели, а анализируют разные варианты. Подходят и говорят мне: «Я считаю, что так у меня не получится, поэтому я хочу по-другому». Допустим, для таких людей мы даём не одного шерпу, а двух, не три баллона кислорода, а десять. Тем не менее, это оправданно.
Говорят, что с кислородом и дурак поднимется. Дурак, мне кажется, и с кислородом не поднимется. Умный человек, который оценивает себя адекватно, понимает, что для него будет сложно сделать то, что делают спортсмены, поэтому он обеспечивает себя дополнительными ресурсами. Бизнесмен никогда без денег не полезет решать свои бизнес-задачи. Для таких людей подняться на Эверест — это одна из бизнес-задач. А мы обеспечиваем им достижение цели и безопасность.
«В 2003 году было 9 очень сильных спортсменов из 12, участники восхождения были связаны с горами много лет. Сейчас все, кого мы водим, пришли в альпинизм 2-3 года назад»
— Получается, что и система подготовки к горе за эти годы сильно изменилась?
— Абсолютно. Раньше люди готовились десятилетиями. Сейчас всё по-другому. Первый вопрос для Эвереста — есть ли у тебя финансирование. После этого рассматривается всё остальное. Есть два варианта попасть на гору: поехать участником или работником. Чтобы поехать работником, нужно быть гидом или спортсменом высокого класса. Я всегда говорю, что гид в любом случае должен быть физически сильнее, чем любой его участник. Это обязательное требование.
Второе: у клиентов должен быть достаточный опыт. И опыт для меня важнее его физического состояния. В этом году китаец без ног поднялся с пятой попытки, что говорит и о его опыте, и о его морально-волевых качествах. Если этого у клиентов не хватает, то должно компенсироваться морально-волевыми качествами гида.
Сколько раз мы уговаривали, заставляли людей идти вверх. Возможно, люди сами не могут справиться с этим из-за отсутствия опыта. Если мне плохо, но я знаю, что так мне уже было и бывает намного хуже — это и есть мой опыт. Или наоборот: мне так плохо не было ещё никогда и надо бы начать спускаться. У людей должен быть опыт не надевания кошек, а опыт, когда они у него слетали. Когда он что-то сделал не так. Я вот это называю опытом — опыт выживания. Поэтому люди должны сходить несколько восхождений перед Эверестом и в идеале один раз не залезть, один раз попасть в плохую погоду — это очень важно для того, чтобы гид мог разговаривать с человеком на одном уровне.
И естественно, опыт показывает: может ли человек подняться на гору или нет. Я всем рекомендую сходить 4000, 5000, 6000, 7000 и в идеале Чо-Ойю — 8000 метров. Причём на 7000 и 8000 не нужно ходить много, но надо их попробовать. А вот 5000 и 6000 можно сходить и не один раз. Да, они могут быть несложными, но мы пошли, попали в непогоду, три дня просидели в палатке под снегопадом — вот это шикарный опыт для Эвереста.
Повторюсь, что если не хватает каких-то морально-волевых и физических данных, то это можно компенсировать за счёт сильных гидов. Просто они дороже стоят и их должно быть несколько. На Эвересте у нас один гид на четырёх участников плюс, как минимум, один шерпа-гид на участника.
«Большинство после Эвереста бросают заниматься альпинизмом. Для них альпинизм — не основное занятие, а получение новых знаний и ощущений»
«Мы помогаем человеку стать героем»
— Были случаи, когда вам приходилось отказывать клиентам?
— Да. Но, допустим, в спортивном альпинизме ты можешь подойти и сказать: «Я не пойду», и не будет никаких обид. А когда ты берёшь с людей деньги, ты, естественно, попадаешь с ними, в какой-то степени, в социальные отношения. Не важно, насколько вы совместимы, но ты должен выполнить ту задачу, ради которой вы приехали в горы. Поэтому отказать или сказать: «Ты не пойдёшь», — это скорее западный стиль. Западные гиды говорят так совершенно спокойно, аргументируя это неподготовленностью клиента. В России ещё нет такой культуры. Люди часто считают, что они заплатили не за сервис, а за вершину. Хотя на самом деле они платят 100% за сервис: гостиница, трансфер, питание, канатка, гид и прибыль компании — это составляющие цены на Эльбрус, например. А участники, покупая такую путёвку, уверены, что платят за факт восхождения, и они уже герои. И когда такой человек не восходит, для него это большой шок.
К счастью, сейчас люди стали больше понимать, что покупают возможность восхождения, а не сам факт. Но отказать им очень трудно. Я делал немного иначе. Если человек действительно не может, для него это опасно или он подводит всю команду, у гидов есть свой профессиональный секрет: сделать так, чтобы человек сам развернулся. И всем своим гидам я говорю: если видите, что человек не может, никогда не разворачивайте его вниз. Дайте ему возможность принять это решение самостоятельно. Идите дальше и поддерживайте его. Когда он будет уже стоять на коленях и проситься вниз, вы ещё раз ему скажете: «Нет, парень, подумай… Это же твоё решение». И если человек такое решение окончательно принимает, то тогда мы помогаем ему безопасно спуститься. А если просто говорить: «Ты не готов, давай-ка вниз», будет множество обиженных и могу точно сказать, что такая компания быстро закроется.
Зачастую люди все-таки поднимаются и этим наш российский стиль хорош, но если я вижу, что погода портится и человек слабый, я помогу ему принять это решение. Миллион вариантов, как развернуть, не обидев его. Кстати, из неудачи можно сделать удачу. Например, рассказать, в каких тяжелейших условиях мы залезли выше всех и развернулись только из-за погоды.
Вообще, мы недавно думали: почему люди ходят с нами в горы. Им не хватает героизма, возможно, какого-то уважения в обществе. Никакие материальные блага не дадут этого уважения. «У всех есть джипы, а я сходил на Эверест» — вот это круто. Мы помогаем человеку стать героем и ни в коем случае нельзя ему показывать, что он не герой.
— А сами участники восхождений как-то отвечают на вопрос: «Зачем я иду в горы»?
— Ты знаешь, это больше наш альпинистский вопрос. Мы сами до конца не можем понять, зачем, а потому этим озадачены. Большинство едут просто потому, что им это интересно, и всё. Это такой же вопрос, как зачем мы ходим в лес за грибами? Мы разве не можем их купить в магазине? Нет, нам это интересно.
Более того, ни один человек с начала моей деятельности не продолжает ходить с нами до сих пор, и не потому, что мы такие плохие. Большинство после Эвереста бросают заниматься альпинизмом. Я, например, 37 лет в горах и не пропустил ни одного года, это некий уже психоз для меня лично, как рыба без воды. Для наших клиентов всё иначе. Не альпинисты просто пришли, попробовали, и дальше они переключились на другое. Для них альпинизм — не основное занятие, а получение новых знаний и ощущений.
«Есть всего несколько гор, которые я в принципе ценю ради самореализации»
«Эверест — это тот уровень, на котором я могу побороться»
— На что готовы люди ради мечты взойти на Эверест? Есть ли какие-то интересные примеры из вашего опыта?
— Могу привести в пример Таню Яловчак. Она позвонила и сказала: «Хочу быть первой украинкой, которая взойдёт на Эверест. Я продам квартиру, ещё поищу денег…» И она так много говорила про это, что появилась Ирина Галай, которая сказала, что она станет первой украинкой на Эвересте. Причём Галай в интервью сказала, что если бы не было возможности стать именно первой украинкой, то она бы вообще не поехала. У них была большая психологическая битва. Таня действительно продала квартиру, но шанс стать первой упустила. И тогда я предложил ей стать первой украинкой, выполнившей программу «7 вершин». И Таня упёрлась второй раз. Галай тоже стала выполнять эту программу, но потом у неё что-то выключилось, и она прекратила гонку. Яловчак выполнила программу «7 вершин» и на этом успокоилась. Сейчас она хочет переплыть Босфор, постоянно тренируется для этого. Человек пошёл дальше.
Вообще после первого вопроса: «Я хочу пойти на Эверест, что для этого нужно? У меня нет никакого опыта…», начинается самое интересное. Ты рассказываешь, что и как нужно сделать. Процентов 10 людей остаются, а остальные, выслушав про весь путь, который нужно пройти, перестают общаться. Наверное, мечта у людей остаётся, но желания реализовывать её нет. Но и просто мечтать полезно!
— А вы мечтаете о десятом Эвересте?
— Есть всего несколько гор, которые я в принципе ценю ради самореализации. Да, я могу сходить на многие горы, и это будет для меня просто очередным подъёмом на вершину. Но, как это ни банально, именно Эверест является для меня тем местом, где можно побороться на своём уровне. Я не считаю Эверест самой сложной горой, но это тот уровень, на котором я могу побороться. Поэтому да, я хочу сходить десятый раз. В этом году были даже мысли сходить двадцать раз. В мире есть человек, который сходил 16 раз на Эверест, — не шерпа, а американец.
Каждый раз, поднимаясь на Эверест, я чувствую, что моя жизнь совершила новый этап. Плюс к этому: восхождение на Эверест — это в любом случае обновление организма. Ты теряешь 10-15 килограммов, попадаешь в тяжёлую физиологическую ситуацию. Затем организм год выходит из этого, и ты получаешь определённый заряд бодрости. Если бы у меня не было этих Эверестов, наверное, моя жизнь имела бы меньше смысла. Для меня Эверест — это смысл жизни.
«Люда терпит все мои сомнения, переживания: то я психовать начинаю, то уезжаю надолго… в общем, она всё это дело каким-то образом терпит»
— Супруга разделяет ваши мечты?
— Я вообще считаю, что большинство моих достижений стали возможными только потому, что у меня есть такая жена, Люда Коробешко, которая меня 100% во всём поддерживает. Она директор «7 Вершин», и это не потому, что она так хочет. Она делает это для меня, терпит все мои сомнения, переживания: то я психовать начинаю, то уезжаю надолго… в общем, она всё это дело каким-то образом терпит. И главное, что она любую идею, которую я начинаю генерировать, подхватывает. Это очень важно. Её наличие в моей жизни — это и есть причина успешности моего дела и моих достижений, которые на самом деле наши с ней достижения. Люда — это ангел-хранитель на всю мою жизнь.