Все новости за: 6 Января 2010

ВВЕДЕНИЕ

Своими могучими хребтами Кавказ протянулся от теплых берегов Черного моря до мутного Каспия. Широкие долины — Куры на востоке и Риона на западе — делят его на две части — северную и южную, на Большой и Малый Кавказ, которые соединены невысоким Месхийским хребтом. Здесь, в сердце Кавказа, лежат “долы и горы” жемчужины Советского Союза — орденоносной Грузии.

“Грузия — это один из счастливейших уголков мира, насыщенный природными богатствами”, сказал тов. Молотов на приеме делегации советской Грузии руководителями партии и правительства в марте 1936 г.

И действительно, где еще найдешь такое исключительное богатство и разнообразие природы!

Кристально прозрачен воздух этой страны. Черное море плещет у лесистых хребтов Аджарии и Абхазии. Зеленые купы садов и бесконечный ковер виноградников покрывают склоны Кахетии и Имеретии, сбегая к серебряным извивам Риона и Алазани; стада овец бродят по альпийским пастбищам Юго-Осетии, Сванетии и Хевсуретии, в синеве ледников поднимаются Тетнульд, Ужба и Казбек.

В высокогорья Грузии стекаются в летние месяцы тысячи трудящихся со всего Союза. Идут, вооруженные стальными кошками и ледорубами, победители вершин — альпинисты, идут любители горных речных долин и более скромных высот — туристы-“перевальники”. Тысячи начинающих туристов пересекают Грузию по Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогам. Но трудно назвать в Грузии, да пожалуй и на всем Кавказе, вершину, более популярную и более посещаемую туристами, чем Казбек. Лишь Эльбрус, высочайшая кавказская вершина, равняется славой с Казбеком (5043 м), хотя последний и занимает только пятое место по высоте над уровнем моря в кругу других высочайших вершин Кавказа. Его превосходят своей высотой, кроме Эльбруса (5633 м), — Дых-тау (5225м), Шхара (5186 м), Коштан-тау (5158м) и, наконец, Джанги-тау (5053 м). Географически все эти вершины объединены с Казбеком областью Большого Кавказа.

Большой Кавказ занимает сто сорок пять тысяч квадратных километров. Это целая система горных цепей различной длины и высоты, которые протянулись параллельно Главному хребту.

Западная часть Большого Кавказа начинается невысокими, мягкими по очертаниям хребтами у Таманского полуострова, которые расширяются и растут по мере приближения к Эльбрусу. Здесь, между Эльбрусом и Казбеком, лежит область высочайших вершин, область снега и льда; она носит название Центрального Кавказа. Казбек замыкает ее на востоке, и к Апшеронскому полуострову восточная часть Большого Кавказа снова понижается, хотя и не так постепенно, как западная. Вершины Казбека поднимаются на северных склонах центральной части Большого Кавказа. Вдоль Главного хребта здесь протянулись параллельно четыре горных цепи: два невысоких хребта Черных гор — Лесистый и Пастбищный — сменяет более высокий Скалистый хребет, который своим отвесным южным склоном обрывается к последнему (перед Главным) Боковому хребту.

Боковой хребет на всем своем протяжении распадается на ряд мощных горных массивов, часть которых соединена с Главным хребтом высокими хребтами-перемычками. Массивы Бокового хребта отделены друг от друга глубокими ущельями горных рек и увенчаны вершинами Эльбруса и Казбека.

Массив Казбека, как уже сказано, замыкает на востоке центральную часть Большого Кавказа. Его соседи по Боковому хребту на востоке — хребет Куро-Шино, на западе — группы Тепли и Адай-хоха; на юге — высокий хребет-перемычка с перевалом Труссо (3140 м) соединяет массив Казбека с Главным хребтом. С этого хребта берут начало реки Терек и Ардон. Первая из них огибает Казбекский массив с юго-востока и через Дарьял устремляется к г. Орджоникидзе, а вторая — с юго-запада огибает и Казбек и группу Тепли, выходя на соединение с Тереком в Орджоникидзенскую котловину через Кассарское ущелье (на Военно-Осетинской дороге).

Массив Тепли ущельем реки Фиагдон отделен от Казбекского массива, и последний рассматривают обычно как самостоятельный. Среди его могучей ледниковой области поднимаются две вершины: Казбек на востоке и Джимарай-хох — на западе. Поэтому часто массив называют Казбекско-Джимарайским, понимая под ним горную область, лежащую между Фиагдоном и Тереком.

Географическое понятие Казбекского массива не совпадает с Казбекским районом Грузинской ССР. Последнее значительно уже. Проходящая через массив административная граница Северо-Осетинской АССР и Грузинской ССР делит его на две части.

Область Джимарай-хоха с большинством рек его северо-западного склона и северные склоны Казбека относятся к Северной Осетии, а юго-восточная часть массива от перевала Труссо по Дарьял образует высокогорный и самый северный Казбекский район Грузии.

Ущелья Казбекского района популярны благодаря Военно-Грузинской дороге, которая прошла через них и стала в течение последних 150 лет наиболее доступным и удобным путем через Главный хребет.

Суровая и по первым впечатлениям несколько однообразная красота этих мест особенно поражает своей контрастностью с предшествующим и последующим путем по Военно-Грузинской дороге.

Еще Пушкин был поражен “мрачною прелестию” этих ущелий. Его спутники, поднимаясь по Тереку, “вспоминали Иматру и отдавали преимущество реке на севере гремящеи”, “но я”, замечает Пушкин, “ни с чем не мог сравнить мне предстоящего зрелища” (А. С. Пушкин. Путешествие в Арзрум, глава I).

Лермонтов, проскакав ущельями Терека и Дарьяла, так обратился к читателям “Героя нашего времени”: “Избавляю вас от описания гор, от возгласов, которые ничего не выражают, от картин, которые ничего не изображают, особенно для тех, которые там не были” (М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени. Максим Максимыч).

И действительно, здесь нужно побывать, чтобы оценить все своеобразие этого высокогорного уголка Грузии.

Турист-новичок, впервые отправляющийся в горы, вряд ли найдет на Кавказе более доступное место для первого горного путешествия, где можно совершить ряд небольших пешеходных экскурсий с заключительными подъемами к леднику. Перед туристом со стажем ущелья района и перевал Труссо открывают путь в Севере-Осетинскую АССР, к Военно-Осетинской дороге, а Архотский и Джутский перевалы — в Хевсуретию, Пшавию и Тушетию.

Альпинистов в район Казбека привлекают десятки снежных пиков Казбекско-Джимарайского массива и прежде всего сам Казбек — двуглавый “страж востока”.

Цель этой книжки — дать туристу, который собирается побывать в ущельях Казбекского района Грузинской ССР, первоначальные сведения о маршрутах в пределах этого района и путях восхождения на Казбек.

ПУТЬ К КАЗБЕКУ

Еще 200—300 лет тому назад путь от Москвы к Кавказу был труден и опасен. В старых делах Посольского приказа сохранились сведения о первых путешествиях на Кавказ послов Московского государства. На тяжелых стругах плыли они по рекам Москве, Оке и Волге, с низовьев последней пробирались верхом по опасным ногайским степям. Около трех месяцев длилось такое путешествие. Добравшись до терских казачьих городков Кизляра, Аристова или Моздока, южной границы Московского государства XVI—XVII вв., послы углублялись в горные ущелья реки “Терки”, шли по опасным горным тропам Дарьяла, мимо Казбека “проведывать дороги в Грузинскую землю, и землю грузинскую — какова земля” (Цитируется по книге проф. Полиевктова — Экономические и политические разведки Московского государства XVII в. на Кавказе, Тифлис, 1932).

Теперь этот путь в братскую республику нашего великого Союза, в цветущую Грузию, к ее высочайшей вершине — Казбеку прост и доступен, и наши туристы добираются в 40 раз. быстрее путешественников XVI—XVII вв. Скорый поезд пробегает в 43 часа 2000 км, отделяющих Москву от г. Орджоникидзе. Новенький двадцатисемиместный ЗИС доставит вас по Военно-Грузинской дороге к ст. Казбек через 1 ч. 40 мин. после выезда из Орджоникидзе. Много новых и интересных впечатлений можно получить за эти 45 часов пути.

Москва — Орджоникидзе

Первые два дня скорый поезд идет через Мичуринск, Воронеж, Донецкий бассейн и, миновав широкий Дон, через 34 часа после отхода из Москвы пересекает перед Армавиром Кубань и начинает подниматься от Азовско-Черноморских степей к Северному Кавказу. На полпути между Армавиром и ст. Невинномысской проводит граница Орджоникидзевского края. Поезд время от времени замедляет ход, поднимаясь на отдельные возвышенности Ставропольского плато.

Плато плоско, и глаз не замечает постепенного подъема. Кругом бесконечные степи, тысячи гектаров обработанных полей и бескрайное небо. Тем неожиданнее для глаза, когда вскоре после ст. Курсавка на горизонте справа появляются два мощных снежных конуса Эльбруса, далекие и бледные очертания которых легко принять за небольшое белое облачко.

Громада Эльбруса далеко выдвинута вперед среди остальных вершин Центрального Кавказа, и ранним ясным утром обе его вершины (западная 5633 м, восточная 5595 м) обычно хорошо видны.

Вскоре на горизонте один за другим начинают вставать куполовидные холмы Пятигорья.

На нашем пути это первые результаты тектонических процессов, создавших всю горную систему Кавказа и его высочайшие вершины. Расплавленная вулканическая магма здесь не имела силы взорвать верхние осадочные породы земной коры; она только взгорбила их и застыла под ними, образовав вершины причудливой формы. Вода и ветер долгие тысячелетия размывают и разрушают эти вершины, добираются до застывшей магмы; они уже обнажили ее на вершине Развилки. Многочисленные горячие и холодные серные, углекислые и щелочные источники пробиваются на поверхность земли у подножья Пятигорья: они также свидетельствуют о его вулканическом происхождении.

После ст. Суворовской среди вершин Пятигорья, к которым быстро приближается поезд, виден Эльбрус.

От ст. Минеральные Воды вагоны электрической железной дороги увозят курортников к Кисловодску, Железноводску, Ессентукам и Пятигорску.

В вагоне после схлынувшей массы курортников резко выделяются группы пассажиров-туристов. Вместо чемоданов и портпледов с полок высовываются туго набитые рюкзаки, кое-где над спальными местами поблескивает зубец ледоруба. На коленях у пассажиров разложены карты, ведутся наблюдения из окон вагона.

Поезд медленно поднимается на водораздел между реками Кумой и Подкумком. Вскоре после Минеральных Вод открывается лучший вид на все Пятигорье. В центре встает островерхий Бештау (Беш — пять, тау — гора). До него от железнодорожного полотна по прямой линии не больше 25 км. Хорошо видна центральная вершина (1400 м) и две более низкие (1170 м и 1365 м). К северу от Бештау, с каждым мгновением удаляясь от нас, последовательно одна за другой идут вершины: Острая, Железная, пикообразная голая Развилка и самая близкая, всего в 16—17 км от железной дороги, — Змеевая. За ней раскинул свои горбы далекий Верблюд (30—35 км). К юго-западу от Бештау за резким понижением хребта поднимается лесистый Машук (992 м) и совсем близкая Лысая гора.

Если раннее утро ясно и солнечно и облака не успели затянуть юго-восточный горизонт, то вскоре в 10—12 км перед следующей ст. Георгиевской откроется вид на цепь снежных великанов Кавказа.

Мы отделены от них почти 150 км, и они кажутся издали лишь воздушной грядой курчавых причудливых облаков. Это северный склон Центрального Кавказа, район от Тетнульда до Коштан-тау, где с северо-запада на юго-восток встают один за другим величайшие массивы Бокового хребта с вершинами Гестола, Джанги-тау, Дых-тау и Коштан-тау. Два легендарных гиганта охраняют этот мир снега и льда, Протянувшийся на сотни километров. На юго-востоке — еще невидимый нам Казбек, а на северо-западе — ледяной массив Эльбруса. Оба они двуглавы, оба в отдаленные времена истории земли извергали раскаленную лаву из своих кратеров, которые сейчас скованы снегами и льдами.

Вскоре после ст. Прохладной поезд пересекает многоводную Малку. Ее истоки находятся в, ущельях Эльбруса; на плоскогорье она принимает воды Баксана, Черека и других рек Центрального Кавказа, чтобы 15-ю км восточное железнодорожного полотна соединиться с Тереком, сливая воды Эльбруса с водами Казбека.

Терек здесь круто поворачивает на восток и, замедляя свое течение, несет эти воды через Моздокские и Кизлярские степи к Каспийскому морю.

Мы встретимся с ним в его верхнем течении, и первая встреча ожидает нас за ст. Котляревской.

Поезд пересекает Терек и идет его правым берегом навстречу быстрым и мутным, но уже спокойным волнам. Трудно представить, что в 130 км от нас он с оглушительным ревом несется в теснине Дарьяла.

Пройдя после ст. Эльхотово Татартубские ворота, промытые Тереком в невысоком Кабардинском хребте, поезд входит в зеленую котловину, со всех сторон окруженную невысокими горными хребтами. Только справа по ходу поезда эти хребты поднимаются высокой стеной, и если они не покрыты облаками, то белая шапка Казбека впервые встретит нас здесь и будет сопровождать до самого г. Орджоникидзе.

От ст. Эльхотово до Орджоникидзе поезд идет около двух часов, пересекая Орджоникид-зенскую котловину с северо-запада на юго-восток и поднимаясь до высоты 640 м над уровнем моря к Орджоникидзе — столице Северной Осетии.

Северо-Осетинская АССР расположена на северном склоне Кавказского хребта, между ущельями Уруха на западе и Терека на востоке. Горная часть составляет 63% ее территории.

Мы видим на черноземных почвах котловины бесконечные колхозные поля.

Станция Даргкох — центр вареньеварочной промышленности; в г. Алагире, который лежит в конце 30-километровой ветки, отходящей от Даргкоха, развита фруктовая и овощная консервная промышленность. В 30 км от Алагира по Военно-Осетинской дороге — крупнейшие Садонские рудники по добыче свинцовоцинковой руды и Мизурская рудообогатительная фабрика. Перед ст. Беслан справа по ходу поезда вырастают серые здания Бесланского маисового комбината, одного из крупнейших предприятий по переработке кукурузы на крахмал и патоку.

От ст. Беслан до г. Орджоникидзе по железнодорожной ветке всего 23 км. На этом участке у ст. Колонка из окна вагона можно увидеть один из многочисленных ледников Казбека — Майлийский, который спускается с северных склонов его массива. Перед самым городом, слева по ходу поезда, встают один за другим цехи второго индустриального гиганта Северной Осетии — завода Электроцинк. Так же как и Маисовый комбинат, он построен в годы первой пятилетки. Город радует цветниками привокзальной площади, асфальтированным Пролетарским проспектом, по которому звеня бегут ширококолейные трамваи ленинградского типа. Много зелени, много новых зданий.

Панорама Кавказского хребта, открывающаяся из гор. Орджоникидзе

Город Орджоникидзе (прежде Владикавказ, что значит “Владыка Кавказа”) был основан русским самодержавием в 1789 г. на месте осетинского аула у входа в ущелье Терека, по которому сооружались тогда первые километры Военно-Грузинской дороги. Он сыграл роль опорного пункта для дальнейшего покорения Кавказа, а затем стал одним из многих чиновничьих городков барской России и транзитным пунктом на оживленном пути к столице покоренного Кавказа — Тбилиси.

В городе можно провести ряд экскурсий:

1) Краеведческие музеи Осетинский и Ингушский (Музейный пер. 3) открыты ежедневно до 4 час. дня.

2) Пролетарский парк (Пролетарский проспект).

3) Посещение завода Электроцинк, Маисового комбината и Гизельдонской ГЭС — только по предварительной договоренности. До Гизельдонской ГЭС ежедневный автомобильный рейс от автовокзала на углу улиц Ленина и Куйбышева.

4) Интересна поездка до курорта Армхи (автомобили от конторы курорта, ул. Советов, 1. Стоимость проезда в один конец 6 руб.).

В городе следует остановиться на 1—2 дня и перед выездом по Военно-Грузинской дороге познакомиться с панорамой хребтов, открывающейся отсюда.

Город красиво расположен у подножия горных хребтов самой восточной части Центрального Кавказа. Пирамидальные тополя поднимаются над железными и черепичными крышами. Бушующий Терек делит город на две части.

Лучшие виды на город и окружающие хребты открываются с улицы Косты Хетагурова, с минарета мечети, превращенной теперь в музей (Надтеречная ул.), а также из Пролетарского парка (Пролетарский проспект). Лучшим временем для наблюдений является раннее утро или время перед закатом солнца.

Горные цепи, образующие северный склон Кавказского хребта, видны особенно четко. Бурный Терек, берущий начало в 100 км выше, разрезает их в меридиональном направлении. К востоку от Терека проходит граница Чечено-Ингушской АССР, и хребты, видимые на правом берегу, находятся в ее пределах. Глаз приятно ласкают мягкие очертания двух передних хребтов, объединяемых общим названием Черных гор. Склоны первого из них, Лесистого хребта, покрыты буком, чинарой и карагачем. Заросли малинника и орешника чередуются с лопухами гигантских размеров. К западу от Терека расположена вершина Лысая, а к востоку — Иль (Тарская). Обе вершины немногим выше 1000 м. Второй хребет — Пастбищный — в верхней своей части покрыт лугами. К западу от Терека он поднимается горой Фетхус (2000 м).

Над Черными горами встает суровый Скалистый хребет. Он поднимается на востоке от Терека плоской вершиной Мат-лам по-ингушски или Мат-хох по-осетински; русское название вершины — Столовая гора (3005 м). На западе другая вершина — Адай-хох (Не нужно смешивать с одноименной снежной вершиной Бокового хребта) — закрывает длинным хребтом центральную часть Казбекско-Джимарайского массива, который выступает к западу от Адай-хоха остроконечной пирамидой серебристого Джимарай-хоха, а к востоку — двумя шапками Казбека, круто обрываясь к Тереку.

Орджоникидзе — Казбек

Ранним утром от автовокзала на Театральной площади отходят первые машины и, переехав мост через Терек, начинают набирать скорость на широком шоссе Военно-Грузинской дороги. На первых километрах пути, слева, сразу за городом виден высокий обелиск — памятник борцам, убитым и расстрелянным бандами деникинцев в годы гражданской войны.

Военно-Грузинская дорога проходит ущельями Терека по северным склонам Большого Кавказа, одним из наиболее сильных понижений в Главном хребте — Гудаурским, или Крестовым, перевалом (2345 м), спускается по р. Арагве, а затем Куре к г. Тбилиси. Она соединяет кратчайшим путем республики Закавказья с центральными районами Советского Союза. Вместо 30 часов железнодорожного пути через Баку Военно-Грузинскую дорогу можно проехать на легковом автомобиле за 6—7 часов.

До ст. Казбек всего 47 км. Весь путь легко разбить на несколько участков.

От г. Орджоникидзе до сел. Балта (13 км) дорога пересекает Черные горы. Слева — широкая долина Терека, вдали поднимаются лесистые склоны, белеют мазанки ингушских селений под красными черепичными крышами. Горы постепенно обступают шоссе. Оно проходит у самого, подножия горы Фетхус (справа) и пересекает Пастбищный хребет, минуя остающееся слева ингушское селение Балта.

От сел. Балта до Казбека (18,5 км). Справа у самого шоссе поднимается белая стена Скалистого хребта, сложенная из известняков. Южные склоны хребта опускаются почти отвесно. Открывается широкая котловина Джераховского ущелья. Леса почти исчезают.

К востоку от ущелья отходит узкая долина с впадающей в Терек рекой Армхи. Это так называемая “долина солнца” с большим ингушским высокогорным курортом Армхи. В средине Джераховского ущелья, у самого Терека, видны развалины старого укрепления.

К долине Армхи подходят первые отроги Бокового хребта. Шоссе приближается к ним в южной части Джераха. Низкорослые сосны покрывают угрюмые склоны, сланцевые осыпи спускаются к самой дороге. Ущелье становится тревожным и мрачным даже в солнечный день. Глухо шумит Терек. Среди его русла, близ ст. Ларе, горой лежит валун-гигант — Ермоловский камень. Он вынесен обвалом Девдоракского ледника. Высота валуна 19,5 м, а длина достигает 29 м.

Невдалеке у склонов хребта расположен рабочий поселок: в окрестностях Ларса идет разработка шиферного сланца. За ст. Ларе находится так называемый Чертов мост над бешено ревущим Тереком. Автомобиль, минуя его, въезжает в узкую гранитную щель Дарьяла. Здесь проходит административная черта, отделяющая Северную Осетию от Грузии. До ст. Казбек остается 11 км. Многие туристы покидают автомобиль, чтобы пройти пешком через одно из наиболее интересных ущелий Большого Кавказа.

КАЗБЕКСКИИ РАЙОН

Казбекский район — наиболее северная часть территории Грузинской ССР, которая выходит здесь за пределы Главного Кавказского хребта. Он занимает 1100 кв. км и граничит на севере и западе с Северо-Осетинской, а на юго-востоке с Чечено-Ингушской автономными республиками. На юге он граничит с наиболее северной частью Душетского района Грузии — Мтиулетией.

В территорию района не входят северные склоны Главного Кавказского хребта (от вершины Зилга-хох на западе до вершины Чаухи на востоке), юго-восточная часть Казбекско-Джимарайского массива, хребты Куро-Шино, Шан и ущелья, которые лежат между ними.

В 53 селениях, расположенных на склонах этих ущелий, живут преимущественно грузины-мохевцы (Мохевцы в переводе с грузинского языка значит жители ущелий) и осетины. Последние занимают юго-западную часть района: ущелье Труссо и район Крестового перевала.

Геология района. До того как Кавказ превратился в современную высокогорную страну, он пережил сложную и длительную геологическую историю. Территория Кавказа то представляла собой сушу, то заполнялась морями, на дне которых накапливались мощные осадки. И только в сравнительно недавнюю геологическую эпоху Кавказ высоко поднялся над уровнем моря, при этом породы, слагающие его, испытали сильное сжатие.

В геологическом строении Кавказского хребта принимают участие, главным образом, толщи осадочных пород, среди которых выступают значительно более древние массивно-кристаллические породы.

Казбекский район от Главного хребта до Гвилетского моста сложен глинисто-аспидными сланцами. Толща сланцев прорезана диабазовыми и порфиритовыми жилами, среди которых встречаются кварцевые прожилки.

В северной части района залегает гранитный массив. Он начинается за пределами Казбекского района у с. Нижний Ларе, отсюда тянется к югу, встречаясь со сланцевой толщей около Гвилетского моста.

Массив раскалывает надвое мрачная трещина Дарьяла, среди угрюмых склонов которого ревет и пенится Терек, проложивший себе путь по дну этого ущелья.

Сеть трещин разбивает гранитные массивы в широтном и меридиональном направлении; некоторые из них заполнены также жилами порфиритов и диабазов, составляющими около 20% общей массы гранитов,

Значительные вертикальные поднятия Большого Кавказа сопровождались усиленной вулканической деятельностью, когда расплавленная магма из недр земли прорывалась по линиям разлома земной коры и изливалась на поверхность в виде потоков лавы.

В Казбекском районе во многих местах можно наблюдать застывшие потоки красной, розовой и серой лавы, различной по времени извержения и по своему химическому составу. Академик Левинсон-Лессинг выделяет здесь несколько типов лав: андезиты, андезито-дациты, андезито-базальты и др.

Излияние лав происходило неоднократно, перемежаясь с периодами оледенения. Излившиеся лавовые потоки покрывались ледниками и отлагаемым ими моренным материалом.

Наиболее древний и длинный лавовый поток прослежен вдоль левого склона долины Мна-дон. Его длина 15 км, а южный конец образует над сел. Коби стену высотою в 200 м.

Более молодое излияние, перекрывающее древние по происхождению лавы, произошло в северо-восточную сторону к сел. Арша.

Наиболее мощные потоки спустились из кратера потухшего теперь вулкана Непискало, расположенного на Главном хребте. Северный лавовый поток Непискало спускался в долину р. Байдары, а восточный — к ущелью Арагвы по южному склону хребта.

Арагва промыла этот поток лавы и обнаружила его мощность, достигающую 300 м. В нем разработан так называемый Млетский спуск, участок Военно-Грузинской дороги между с. с. Гудаури и Млети на границе Казбекского района. Им же сложен и Крестовый перевал.

Полезные ископаемые. Еще в 900-х годах предприниматель Бицлер эксплоатировал Девдоракское медное месторождение, а в верховьях Бешеной балки были сделаны попытки эксплоатировать месторождение Богуми. Однако, процент содержания меди оказался невысоким. В районе встречается серный колчедан, халькопирит, пирротин, цинковая обманка, свинцовый и сурьмяный блеск, но незначительными гнездами. Месторождения пирротина и халькопирита, имеющие промышленное значение, найдены только на большой высоте (3500 м).

Среди неметаллических ископаемых нужно отметить горный хрусталь, друзы которого обычно предлагают здесь туристам.

Район богат и стройматериалами: найдены сланцы, вполне пригодные для использования как кровельный материал.

Широкое признание получили казбекские андезиты, продукты вулканической деятельности Казбека, которые используют как кислотоупорный материал в химической промышленности. Разрабатывают, главным образом, лавовые потоки около сел. Арша и в местности Сакецети.

Оледенение. Вулканическая деятельность, во время которой были извержены потоки андезитов, имела место в ледниковую эпоху, когда Кавказские хребты покрывались толщей ледников, о которых только отдаленно напоминает современная ледниковая область Кавказа.

Древнее оледенение обусловило рельеф альпийской области Кавказа. О нем в районе свидетельствуют заостренные скалистые гребни хребтов и их вершины. Ущелья, лежащие между этими хребтами, получили своеобразную форму “трогов” — горных долин с крутыми склонами, плоским, широким дном и многочисленными моренными отложениями древних ледников.

В районе Казбека легко проследить основные зоны высочайшей альпийской части Кавказа, характерные для всего Большого Кавказа. Это прежде всего высокогорная область, область вечных снегов, современных ледников и голых, лишенных растительности скал. В Казбекском районе к ней относится прежде всего область Казбекского массива, а также вершины хребтов Куро и Шан и массив Чаухи. Зона троговых долин в районе резко отличается от предшествующей области спокойными, как бы сглаженными течением ледников, формами своего рельефа. Особенно характерно в этом отношении Хевское ущелье у сел. Коби с подходящим к нему ущельем Труссо. Широкая котловина у сел. Казбек так же резко контрастирует с узким ущельем Дарьяла.

Реки и озера. По склонам и дну троговых долин района текут многочисленные потоки, ручьи и реки, основной областью питания которых служат снежники и ледники высокогорной области. Они сливают свои воды в Терек, одну из крупнейших рек Предкавказья (518 км), первые 52 км которой протекают в пределах Казбекского района. Терек берет свое начало из горного потока, стекающего от ледника вершины Зилга-хох в районе перевала Труссо, и от ледников южного склона Казбекского массива. В начале он течет вдоль Главного хребта, но, пройдя ущелье Труссо, круто поворачивает на север и течет в меридиональном направлении, Уклон Терека в среднем равен 30 м на 1 км, но в Дарьяле доходит до 60 м на 1 км.

Крупнейший приток верховий Терека, Гудушаурская Арагва, берет начало также на северных склонах Главного хребта около Бусарчильского перевала (с южной стороны которого лежат истоки Черной, или Гудамакарской, Арагвы) и впадает в Терек в 4 км от сел. Казбек.

Среди остальных притоков наиболее крупные — Чхери, Кабахи, Кистинка. В районе мало озер (см. стр. 41), но зато он исключительно богат выходами минеральных источников. Наиболее известны из них Паншетская группа и источники, расположенные в ущельях Байдары и Труссо.

Дебит некоторых источников в ущельи Труссо исчисляется в сотнях тысяч ведер в сутки.

Климат. Район находится в полосе высокогорного климата с продолжительной и снежной зимой, коротким летом, ранней осенью и поздней весной. Зоне ледников и фирна свойственны сильные температурные колебания, обильные атмосферные осадки (дождь, град, снег и иней) и вместе с тем сильная солнечная радиация. Количество осадков в районе увеличивается по мере приближения к Главному хребту. Так, среднее количество осадков для сел. Гвелети (1370 м) равно 625 мм, а для Коби (1987 м) — 1105 мм. В средней, наиболее населенной части района (Казбек — Коби) среднегодовая температура + 5,0°, зимняя — 18°, а летняя +14,0°. Летом, даже в самую жаркую часть дня (июль, начало августа), около с. с. Казбек — Коби в ущельях дует легкий прохладный ветер, тогда как в ущельи Труссо ветров почти совсем нет.

Почвы и растительность. Хотя нижние склоны ущелий района лежат в полосе горных лесов, леса здесь нет: он вырублен. Остатки лиственных рощ с раскидистыми березами сохранились около с. с. Гергети и Сиони. Пристально всмотревшись в уступы отвесных гранитных стен Дарьяла, можно разглядеть приютившуюся н” них карликовую сосну.

За рощей сел. Гергети, у сел. Удо, на склонах хребта Куро в ущельи Кистинки можно встретить заросли шиповника, малины, красной смородины. В долине Терека часто встречаются кусты облепихи.

Фиолетово-зеленые склоны ущелья поражают своей грандиозностью и пустынностью. Трудно представить, что на этих склонах, задернованных тонким слоем (от 50 см до 1 м) горно-луговых почв, расположены высокотравные субальпийские луга (1500—2500 м) с травой до пояса. Они усеяны цветами, поражающими своими размерами и яркостью окраски: белые и розовые анемоны, голубые скабиозы, желтый василек, голубые и сочные незабудки, ярко синие колокольчики, красные пики иван-чая, клевер с очень крупными розовыми, белыми или красными цветками, тимофеевка, вероника, розовый тмин и многие другие.

На высоте около 2500 м эти луга незаметно переходят в альпийские. Растения здесь имеют низкий укороченный и стелющийся по земле стебель. Здесь можно встретить те же незабудки и колокольчики, но с низким стеблем, сине-голубые генцианы, венчик которых гораздо больше их стебля, голубые виолы, скромную манжетку, клевер.

Почвенный покров в верхних частях альпийских лугов начинает прорываться обнажениями коренных пород. Среди скал, почти у самых ледников расстилаются белые поляны рододендронов и заросли крупной черники. Альпийские луга доходят кое-где до высоты 4000 м а граничат с областью скал, фирна и льда.

Животный мир. В районе встречаются лисицы, зайцы, зимой волки часто заходят в горные селения. Наиболее интересным из встречающихся здесь животных является тур, древний обитатель высокогорных областей Кавказа. От Дома туриста туров можно наблюдать иногда в бинокль на склонах хребта Куро; их встречают в ущельи Чачского ледника и особенно часто в долине р. Кистинки.

Из пернатых интересны: орел-стервятник, (можно увидеть в районе Крестового перевала), красноносая альпийская галка, горная индийка “шуртхи”, мелодично насвистывающая свою несложную песню, и др.

В ущельях Казбекского района

Всего в районе шесть ущелий. На севере — Дарьяльское, которое переходит в более широкое и центральное по своему положению и значению Хевское ущелье. Оба они вытянуты в меридиональном направлении и как бы служат продолжением друг друга. На юго-востоке к Хевскому ущелью подходит ущелье Сно, на юго-западе — ущелье Труссо, а на юге к нему же спускается от Крестового перевала узкая долина р. Байдары. Несколько особняком стоит ненаселенное, но крайне интересное в туристском отношении, Кистинское ущелье, которое примыкает к Дарьялу.

На всем протяжении с севера на юг по Дарьяльскому, Хевскому и Байдарскому ущельям район пересечен магистралью Военно-Грузинской дороги, поднимаясь последним ущельем к Крестовому перевалу и от него к сел. Гудаури. Эти ущелья — наиболее посещаемая туристами часть Казбекского района, в то время как остальные посещались мало. Ниже дано маршрутное описание отдельных ущелий района и наиболее интересных точек, расположенных в них.

Дарьяльское ущелье

Дарьяльское ущелье наиболее узкое (до 300 м) малонаселенное ущелье Хеви. На первом километре находится так называемый замок Тамары; на втором километре отходит Кистинское ущелье, из которого в Терек впадает река Кистинка. На четвертом километре расположен Гвилетский мост, где шоссе переходит на левый берег Терека и идет дальше по направлению к сел. Казбек. От моста идут пути к сел. Гвилети, озерам Тба, Девдоракскому леднику и альпинистскому лагерю, расположенному возле него.

Высота наиболее низкой части Дарьяльского ущелья (Дарьяльский пост) 1268 м, Гвилетского моста — 1404 м.

От Гвилетского моста до сел. Казбек 8 км с подъемом на 306 м. На этом отрезке Дарьял расширяется, постепенно переходя в Хевское ущелье.

Населенных пунктов в Дарьяле два: Дарьяльский пост, в котором живут несколько мохевцев, и сел. Гвилети, населенное ингушами, выходцами из соседней Ингушетии.

Замок Тамары представляет собою остатки защитных сооружений Дарьяльского прохода, воздвигнутых в первые века нашей эры (II—III вв.). Скала, на которой он расположен, поднимается над Тереком почти на 60 м и находится в начале ущелья против его наиболее узкой части.

Сохранилась западная башня, остатки стен толщиною в 1—2 м и высеченный в них сводчатый проход.

Терек в Дарьяльском ущельи

Из крепости открывается вид на Дарьял, Терек и Кистинское ущелье на востоке. К северу от скалы видна полуразрушенная боевая башня, а у подножия скалы — развалины Дарьяльского укрепления, выстроенного российским самодержавием при постройке дороги — в начале XIX в.

Народная фантазия связала скалу и сооружения на ней с эпохой расцвета Грузии (XI—XIII вв.), отождествив заключенную в этом замке Тамару Имеретинскую по прозвищу “Коварная” (XVI в.) с царицей Тамарой, воспетой Руставели (XII—XIII вв.).

Лермонтов в балладе “Тамара” использовал одну из этих легенд.

Маяковский после поездки по Военно-Грузинской дороге блестяще спародировал легенду о Тамаре стихотворением “Тамара и Демон”.

Маршрут. Около Дарьяльского укрепления нужно переехать через Терек в подвесной “люльке” и крутой тропинкой подняться к самому замку.

Ущелье р. Кистинки лежит между двумя скалистыми хребтами: Куро-Шино на западе и Шан на востоке. Ее долина вначале представляет резкий контраст с мрачным пейзажем Дарьяла. Бурная Кистинка играет пеной своих каскадов, которые после дождей принимают молочно-белый оттенок. Склоны покрыты зеленью, на них много цветов, малины, красной смородины, черники.

Зато верхняя часть ущелья сурова и пустынна. Это типичная троговая долина с крутыми склонами и большим количеством моренных отложений. Склоны на протяжении первых 2 км служат продолжением гранитов Дарьяла, а выше сложены сланцевой толщей. Ущелье круто поднимается сначала в юго-восточном направлении, а затем в южном, образуя ряд террас. На высоте около 1500 м открывается вид на Казбек, а затем — на Девдорак.

Около отметки в 3000 м находится один из наиболее высоких уступов (Кибе), от которого получил название лежащий 2 хм выше ледник Кибе-ша (Кибе — по-ингушски лестница).

Подъем на уступ и переход по морене ледника — наиболее трудная часть маршрута, за исключением еще более трудного спуска от перевала к сел. Джута.

Ледник лежит в верхней части ущелья; образованной сходящимися здесь цепями Куро, Шино и Шан. Он имеет небольшой уклон и занимает площадь немногим более 4,6 кв. км.

В южном направлении за ледником, который можно пересечь или обойти справа, лежит перевал Кибе-ша (3570 м). С него видны Гвелисмта, остроконечная Чаухи и другие вершины Главного хребта. Внизу глубокое ущелье с лежащим в нем сел. Джута, к которому от перевала Кибе-ша идет спуск по очень крутому склону.

Подъем до ледника требует одного дня пути (14—15 км), а маршрут через перевал — 1,5—2 дня. Маршрут доступен только тренированным группам.

Ночевать можно в палатках или среди скал у подножия уступа Кибе. Летом в зоне альпийских лугов обычно бывают коши мохевцев, которые пасут здесь баранту. Ущелье и туры, которых здесь можно встретить, описаны А. Казбеги в его романе “Отцеубийца”.

Гвилетский водопад. За Гвилетским мостом — глубокое, но короткое ущелье, в конце которого с высоты немного более 20 м двумя каскадами низвергается горный поток, берущий начало между хребтами Арч-корт и Сарцевис.

Склоны ущелья сложены из глинистых сланцев, размытых потоком. Стена, замыкающая ущелье, образована твердыми породами, плохо поддающимися размыву. Слева от водопада выходит кварцевая жила, которая внизу у второго каскада пройдена разведочной штольней (здесь был обнаружен серный колчедан). С фонариком или спичкой можно осмотреть первые метры штольни, не углубляясь в нее, так как крепления подгнили и переход представляет опасность.

Гвилетский водопад

Маршрут от Гвилетского моста (1404 м над уровнем моря) идет вверх по Гвилетис-Цхали тропинкой по сланцевой осыпи, придерживаясь нижних ее разветвлений. Около первого каскада и штольни приходится влезать на скалу 2—2,5 м высотой, чтобы пройти ко второму. Близко подходить к водопаду нельзя, так как часто вместе с водой, особенно после дождей, падают крупные камни.

Расстояние от Гвилетского моста до водопада — 3/4 км с большим подъемом.

По хребту Арч-корт. От Девдоракского лагеря можно совершить нетрудный, но интересный подъем на хребет Арч-корт, который вместе с хребтом Сарцевис отделяет с юго-восточной стороны ущелье Девдоракского ледника от ледника Абано.

Маршрут. Подъем от лагеря идет по тропинке, поднимающейся по склонам хребта в восточном направлении. По обеим сторонам тропы идут рощицы высокогорной березы, в них заросли черники и брусники, встречаются грибы.

Выше тропинка переходит через два небольших снежника, которые в жаркое лето полностью тают. Между снежниками, на расстоянии около 150 м от каждого, протекает ручей.

После второго снежника тропинка круто поднимается вверх и выводит на травянистый хребет, на высоту приблизительно в 3000 м. На этом отрезке пути хорошо заметен переход от субальпийского высокотравья к низкотравным альпийским лугам. Высокий иван-чай, ромашка, колокольчики уступают место стелющимся по земле рододендронам, мхам и другим растениям с чрезвычайно низким стеблем.

С хребта Арч-корт открывается вид на Снежные вершины окрестных хребтов Куро и Шан с разделяющим их глубоким Кистинским ущельем на востоке. На северо-востоке поднимается Столовая гора, а на юго-востоке — скалистые пики Чаухи и другие вершины Главного хребта.

Еще более замечательный вид открывается от первого пика Арч-корт (около 3800 м) и по дороге к нему, которая идет вверх по хребту в западном направлении. Отсюда вершина Казбека кажется совсем близкой, Девдоракский ледник виден от верхних ледопадов до языка. На юго-востоке в Хевском ущельи появляется сел. Казбек и впадина Бешеной балки.

На этом же участке пути можно встретить туров, горную индейку, увидеть парящего коршуна.

За первым пиком в хребте Арч-корт поднимаются два других. Этим путем было совершено восхождение группой инструкторов Девдоракского лагеря летом 1937 г.

Путь от лагеря до первого пика занимает около 5 часов.

Девдоракский медный рудник. Девдоракское месторождение лежит на северном склоне хребта Арч-корт, ограниченном на севере Девдоракским ледником, а на западе небольшим Шанторским. Здесь на различной высоте (от 2500 м) расположено несколько заброшенных штолен.

Прогулка к штольням знакомит с верховьями Девдоракского ущелья и с одноименным ледником.

Маршрут от Девдоракского альпинистического лагеря идет на юго-запад правым берегом р. Амилишхи, в сторону ледника по старой разрушенной рудничной тропе. Тропу пересекают четыре кулуара; в трех из них обычно бывают снежники. По пути два небольших водопада. От последнего травянистого склона перед мореной ледника тропа зигзагами начинает подниматься к штольням. Наиболее доступны из них три. Между первой и второй штольней на крутом утесе сохранились развалины дома, откуда открывается вид на ущелья Девдорак, Дарьял и Кистинское и хребты Шан и Куро.

Озера Тба. Озера расположены на старой морене Девдоракского ледника, сложенной из сланцевой мелочи и черных трахитов. Она соответствует одной из последних стадий отступания ледника в ледниковый период. Два озера лежат в 100 м одно от другого. Верхнее на высоте 1592 м над уровнем моря имеет в длину 60 м, а в ширину около 20 м. Длина нижнего озера — 55 м при ширине в 40 м. Оно лежит на 20 м ниже первого. Глубина озер достигает 9—11 м. Они пополняются водой за счет выпадающего снега и дождей.

Маршрут идет от Гвилетского моста 1,5 км по колесной дороге левым берегом Терека с подъемом на 190 м. Дорога выше озер через 2 км приведет к сел. Гвилети (1624 м), а через 5 км — к Девдоракскому леднику, около которого раскинут обычно альпинистский лагерь (2400 м).

Девдоракский ледник. См. описание и маршрут на стр. 132.

Хевское ущелье

Ущелье лежит между хребтами Курс и Шино на востоке и отрогами Казбекского массива на западе. Широта его 800—1000 м, а у сел. Казбек достигает 3 км. Это наиболее населенное центральное ущелье района. Не доезжая 1/4 км до сел. Казбек, около моста через Терек расположен Дом туриста. Отсюда можно совершить наибольшее количество экскурсий в окрестности, а также найти проводников и лошадей для длительных путешествий или восхождений.

Хевское ущелье

В 7 км от сел. Казбек по Военно-Грузинской дороге расположен рабочий поселок Андезит (имеются кооператив, больница); на 9-м км лежит сел. Сиони и на 19-м км — сел. Коби. От шоссе отходят дороги в боковые ущелья: на 4-м км от сел. Казбек — дорога к сел. Сно, расположенному в Сновском ущельи, и от сел. Коби — в ущелье Труссо.

Сел. Казбек (1710 м) — центр Казбекского района. В селении 262 дома и около 1200 жителей.

Лучший вид на селение — с площадки у ворот Дома туриста и с плоской крыши здания, находящегося за музеем.

Селение расположено на берегу Терека у подножья хребта Куро на громадном конусе выноса нескольких балок (крупнейшая из которых на северо-востоке — Бешеная), перекрывающих древнюю морену ледника, спускавшегося некогда с Куро. В восточной части селения сохранились родовые башни, развалины старых мохевских жилищ. На самом берегу — бывший дворец Казбеги, теперь краеведческий музей. В этом дома в 1848 г. родился Александр Казбеги, который впоследствии стал талантливым писателем, певцом горского крестьянства (1848—1894 гг.).

Рядом с дворцом Казбеги находится здание б. церкви (постройки 1809 г.) и белые башни укрепления. Теперь в его стенах помещаются школа, врачебный пункт и сельсовет. В юго-восточной части селения расположены белое здание исполкома (в нем же почта и аптека), рядом автовокзал и универмаг. Большинство жилищ двухэтажные, нового типа, со скатной железной кровлей.

Казбекский краеведческий музей. С прошлым Мохевии можно ознакомиться, побывав в Казбекском краеведческом музее, основанном в 1935 г. Его любовно собранные материалы вводят посетителя в историю Хеви (Хеви в переводе с грузинского значит ущелье). Они показывают прошлое маленького горского племени, защищавшего в течение ряда столетий важнейший стратегический путь с севера в Грузию — Дарьяльский проход, воссоздают картины труда и быта старой Мохевии, знакомят с жизнью и творчеством Александра Казбеги (могила и памятник Ал. Казбеги в саду перед музеем) и его современника, поэта пшавов и хевсур В. Пшавела.

Внешняя канва жизни Александра Казбеги похожа на авантюрный роман. Он получил типичное дворянское воспитание: деспот отец, культурная и образованная мать, гувернеры, французский пансион Гаке в Тифлисе. Вместе с тем еще в раннем детстве его деревянную резную колыбель качала няня мохевка Нино, а подростком он получил от матери прозвище драчуна (мочхубари) за постоянное участие в драках мальчишек на уличках селения.

Родители отдали его в Тифлисскую гимназию, но отец решил ограничить обучение сына всего четырьмя классами. Тогда Александр тайком бежал из родительского дома, но его вернули и учредили над беглецом строгий домашний надзор. Только через год, когда смерть отца дала ему полную свободу действий, он уехал в Россию и поступил в Петровскую сельскохозяйственную академию. Через три года он возвратился в родное Хеви, где пробовал заниматься то овцеводством, когда целые месяцы проводил в горах с мохевцами-пастухами, то открывал духан, то брал на себя подряды для частей русской армии, проходящих по Военно-Грузинской дороге. Лишенный каких-либо коммерческих способностей, он быстро расстался с остатками своей доли наследства и, окончательно порвав и без того натянутые отношения с родными, переехал в Тифлис. Он был актером, начинал писать, в течение пяти лет (1880—1885 гг.) создал больше 20 крупных произведений, 30 пьес, ряд статей и очерков, затем бросил литературную работу, вел скитальческую жизнь, выступал с куплетами в маленьких театриках Батума, Кутаиса и Телава и умер в больнице после тяжелой трехлетней болезни.

Свою литературную деятельность Александр Казбеги начал с этнографического очерка “Мохевцы и их жизнь”, и все последующие романы, повести и рассказы развертывают перед читателем картины суровой жизни мохевцев и соседних с Хеви горских племен. Его страстное перо изобразило тяжелое бремя их жизни, когда огнем и мечом русское самодержавие прокладывало себе путь через Грузию к владычеству над всем Кавказом.

Он первый дерзнул показать в литературе вместо горцев-“хищников”, которыми были полны романы о Кавказе, подлинного горца, трудового крестьянина, теснимого русским самодержавием и своими помещиками. Представителям власти, которые пьянствуют, берут взятки, насилуют горских девушек, он противопоставил своих героев — отважных и смелых, доверчивых и решительных. Они хватаются за кинжал лишь доведенные до отчаяния бесчеловечной политикой царских колонизаторов, “будь проклято теперешнее время!” — восклицал вместе с одним из таких героев Александр Казбеги. Но в поисках свободы, справедливости, мира и счастья своим героям он возвращался к прошлому ущелий, к родовой общине. “Запомните мое слово”, говорит один из его героев: “теми — это единение, свобода”. Ал. Казбеги шел по пути народников, он идеализировал горскую общину, смотрел не в будущее, а в прошлое, и отсюда его личный пессимизм и безвыходный тупик отчаяния, в котором оказались его герои. Поэтому и большинство произведений Ал. Казбеги кончается трагической гибелью героев, “пламеневших любовью, жаждавших жизни и полных надежды в этом безнадежном мире” (Элгуджа, изд. “Земля и фабрика”, М.—Л., 1926).

Трудно познакомиться с Хеви, минуя произведения Казбеги (На русском языке есть следующие издания сочинений Александра Казбеги (Казбека): 1. Элгуджа, изд. “Земля и фабрика”. М.—Л., 1926. 2. Элисо. Закгиз, Тбилиси. 1934. 3. Отцеубийца, Гослитиздат. 1936. 4. Повести (Элгуджа, Хевисбери, Гоча, Элисо, изд. “Заря Востока”, Тбилиси. 1936)). Читатель найдет в них богатый бытовой материал: нравы и обычаи старого Хеви пройдут перед ним облеченными в художественные образы.

Новая социалистическая Грузия летом 1935 г. открыла в бывшем Дворце князей Казбеги краеведческий музей им. Александра Казбеги.

В отделе рукописей музея ряд грамот и документов показывают взаимоотношения Хеви с грузинскими царями.

Небольшой уголок Грузинского географического общества показывает историю восхождений на Казбек, есть ряд интересных фотографий отдельных восхождений.

Развертывается вторая часть экспозиции — социалистическое переустройство Хеви. Открыт отдел, показывающий добычу и обработку андезита, есть интересные материалы по проекту Дарьяльской гидроэлекростанции и геологии района. При музее имеется большая библиотека. Музей открыт ежедневно.

Возвышенность Сакецети и сел. Цдо. Сакецети — высокий мыс, расположенный у впадения р. Чхери в Терек (0,5 км от сел. Казбек). Он сложен из андезитовых туфов, разработку которых производят на нем. Здесь находится рабочий поселок и подъемноспусковая линия для вагонеток с выходом на Военно-Грузинскую дорогу.

В 2,5—3 км от поселка по альпийским лугам — самое северное мохевское селение Цдо-Циклаури. С дороги открываются виды на противоположный правый берег Терека, старую Военно-Грузинскую дорогу и хребет Куро-Шино.

Маршрут идет от сел. Казбек мостом через Терек и речку Чхери и, свернув с шоссе, поднимается влево по тропинке над шоссе. После трудного подъема через скалы путь выходит на луга около рабочего поселка. Дальше следует переход до сел. Цдо в северном направлении через субальпийские луга и заросли кустарников.

От сел Цдо идет спуск хорошо разработанной колесной дорогой на шоссе Военно-Грузинской дороги.

Расстояние в оба конца около 10 км, со значительным подъемом, требующим в начале пути по скалам навыков скалолазания.

Бешеная балка. Наиболее мощный в районе поток Бешеная балка спускается с хребта Куро и в 1 км к северу от сел. Казбек впадает в Терек. Количество воды в нем зависит ог таяния снежников и от атмосферных осадков. Обычно это маленький ручеек на дне глубокой балки, что дало повод еще Пушкину иронически отметить поток, который “громок одним своим именем”. Однако на обратном пути из Тбилиси ему пришлось увидеть его “во всем своем величии: овраг, наполнившийся дождевыми водами, превосходил в своей свирепости самый Терек, тут же грозно ревевший. Берега были растерзаны, огромные камни сдвинуты были с места и загромождали поток” (Пушкин. Путешествие в Арзрум, главы I ч V). И действительно, в такие часы балка выносит каменные глыбы весом до 1 тонны.

Выше по балке в 2 км от селения находится Богумское медное месторождение (Богуми) с тремя разведочными штольнями. В верховьях Бешеной балки находят обычно и наиболее крупные в районе друзы горного хрусталя.

С верховий открывается замечательный вид: на западе видны вершина Казбека, Цминда-Самеба, ледники Гергетский (ю.-з.) и Абано (с.-з.); на севере — ущелье Дарьяла, на юге — долина Терека, замыкаемая г. Кабарджин.

Маршрут по сел. Казбек проходит улицей, расположенной за музеем. Выйдя из селения, надо итти в северном направлении к балке, а затем вверх по ней в восточном направлении. После резкого поворота на юго-восток можно перейти через балку и подняться к штольням. В обратный путь следует итти не спускаясь по балке, прямо по лугу к западу, ориентируясь на сел. Гергети, мимо кладбища сел. Казбек. Расстояние в оба конца — около 12 км с сильным подъемом (до 300—400 м), на что уходит обычно 5—6 часов.

Сел. Гергети. Мохевское сел. Гергети расположено у подножья Цминда-Самеба на высоких террасах правого берега р. Чхери. Первые, наиболее восточные жилища селения лежат на высоте 1810 м над уровнем моря. Наряду с большим количеством новых домов сохранились и старые жилища. Пересекая селение в западном направлении, нужно свернуть последней уличкой к югу. Здесь на одном из крайних домов любопытно посмотреть ритуальные изображения змей, а за селением в небольшом ущельи — живописные развалины так называемой башни Ирджеули (1959 м над уровнем моря).

Уголок старого мохевского селения

Маршрут идет от сел. Казбек через Терек, мимо Дома туриста, около 1 км в один конец с подъемом.

Цминда-Самеба. Древний храм и колокольня расположены на высоте 2170 м над уровнем моря на одном из хребтов западного склона Казбека, который круто спускается от храма к сел. Гергети. По преданию, храм сооружен царями Имеретинским, Кахетинским и Карталицским, насаждавшими христианство в горной Грузии. Точное время постройки его неизвестно, но по архитектурным формам и тонкому орнаменту на камне (западный вход и барабан купола) его относят обычно к Х—XI вв. На западной стене колокольни — примитивные изображения животных и человека со старинной грузинской надписью: “Сын Ягунды построил колокольню”. По гергетскому преданию — это пастух, таскавший воду на постройку.

Вахушти упоминает о храме, как о месте хранения ценностей Мцхетского монастыря в дни нашествия врага на Грузию и называет место и постройку прекрасными. Пушкин упоминает о ней в “Путешествии в Арзрум” (Глава V) и в стихотворении “Монастырь на Казбеке” (1829 г.), Лермонтов очевидно имеет в виду Цминду-Самеба, описывая в “Демоне” “церковь на крутой вершине” (Часть II, XV—XVI); о ней пишет И. Чавчавадзе в своих “Записках проезжего” (1861 г.).

Маршрут идет от сел. Казбек через Терек, мимо Дома туриста. Дальше надо пересечь сел. Гергети в северо-западном направлении и хорошо протоптанной тропинкой итти в обход хребта мимо б. священной рощи (Хатисвели) и зарослей шиповника. Подъем к храму надо начинать с западного, более пологого склона. Спускаться можно по крутому восточному склону прямо на сел. Гергети, но для непривычных к горам туристов спуск труден, а во время дождя и после него — опасен.

Расстояние от сел. Казбек около 3 км в один конец с подъемом на 450 м.

К Гергетскому леднику (см. описание и маршрут, стр. 126).

Нарзанные источники. Несколько углекислых, слабо известковых, солено-щелочных источников находятся в 2 км от сел. Казбек (25—30 мин. пути) на левом берегу Терека у крутого сланцевого склона ущелья (так называемая Паншетская группа).

Здесь, на высоте 1718 м, имеются выходы минеральной воды типа нарзан. Она приятна на вкус и имеет температуру 14—15°С.

Вокруг есть еще несколько менее мощных источников.

В 1936 г. около главного источника этой группы, выбивавшегося прежде в небольшом сланцевом бассейне, построено ванное здание.

Маршрут от Дома туриста в сел. Казбек идет к мосту через Терек, откуда надо итти левым берегом по колесной дороге над рекой, против ее течения. В 0,5 км дорога спускается в долину Терека и идет по заболоченному местами полю среди кустов облепихи. В 1 км от моста она сворачивает от реки к самой сланцевой осыпи, куда и нужно держать путь, перейдя по камням небольшое болотце. Шагах в 200 от него находится источник.

Башня в сел. Паншети

Нужно захватить с собой кружки и полотенце.

Сел. Паншети. Розово-серые двухэтажные дома нового Паншети, выстроенные из андезита, поднимаются на фоне двух родовых башен и груды старых жилищ с плоскими кровлями, сбегающих по склону утеса. Поднимаясь по узким уличкам селения, можно познакомиться с Жизнью и бытом мохевцев и работой женщин (изготовление молочных продуктов, прядение шерсти).

Над селением на самом краю утеса стоит третья паншетская башня. Ее стройный четырехгранник имеет 20 м в высоту, незаметно суживается кверху и заканчивается бойницами. Узкий лай с южной стороны, где стоял некогда дом владельцев этой башни, ведет внутрь, но пробраться в башню трудно и опасно. Она разделена на 4 этажа и очевидно ее использовали не только как крепость, но и как сигнально-сторожевой пункт. В ее тени, на площадке часто можно увидеть группу мохевцев, проводящих свободное время в разговорах. Это так называемая “говорильня”.

Выше расположено старое родовое кладбище. Маршрут в селение Паншети идет тропинкой на юг от нарзанных источников. Расстояние 1,5 км.

Андезитовые пещеры. Пещеры искусственно выдолблены в андезитовой скале на высоте приблизительно около 1900 м над уровнем моря. Их пять, крайняя и наиболее высокая (восточная) соединена лазом с нижней, образуя как бы второй этаж. Пещеры неглубокие, в самой большой из них может поместиться до 30 человек. В некоторых сохранились следы очага и побелки. По преданию, здесь проводили зиму монахи Бетлемского монастыря; теперь в непогоду в них укрываются пастухи.

Из пещер открывается красивый вид на юго-восточную часть Хеви. На востоке видно широкое Гудушаурское ущелье с вытекающей из него Арагвой, Гудушаурская крепость и сел. Сно, к юго-востоку — гора Кабарджин (3116 м) и сел. Сиони, а к югу — скрытое обычно в облаках ущелье Байдары, путь к Крестовому перевалу.

Маршрут от сел. Казбек до Паншети см. стр. 54—56. От Паншети можно итти тропинкой или колесной дорогой, обходящей селения с с.-в. стороны до поворота на ю.-з. с небольшим подъемом.

Пещеры находятся за поворотом, над осыпями в 100—120 м от тропинки. Подниматься к ним нужно зигзагами. Путь к самым верхним опасен и требует навыков в скалолазании.

От сел. Казбек до пещер 4 км, продолжительность пути в один конец 1,5 часа.

Аршские водопады. Поднимаясь от сел. Арша по ущелью притока Терека Чхатисцхали, на расстоянии 0,5 км от входа в ущелье можно увидеть первый каскад воды с высотою падения около 10 м, а 150 шагами выше — второй, более мощный.

Подъем крутой, путь преграждают глыбы андезита. На левом склоне ущелья видны карьеры, где разрабатывают андезит.

Маршрут к андезитовым пещерам идет мимо источников нарзана и сел. Паншети (см. стр. 54). От пещер тропинка по камням проводит через небольшой поток с интересными горскими мельницами, отсюда — по полям на ю.-з. к сел. Арша.

Есть и другой вариант пути: правым берегом по Военно-Грузинской дороге через мост и сел. Арша.

Этот путь более утомителен, но его нужно использовать на обратном пути, так как можно подъехать на автомобиле до сел. Казбек. Расстояние от сел. Казбек — 5,5 км. Продолжительность пути — 2—2,5 часа в один конец.

Аршская крепость. Одна из неприступных твердынь старого Хеви — Аршская крепость расположена на высоком андезитовом утесе за пещерами между сел. Паншети и Аршским водопадом. По преданию, она ни разу не была взята неприятелем. Ал. Казбеги, описывая крепость, указывает: “только с одной стороны можно подойти к ней, да и там подъем так труден, что один человек может преградить путь целому войску... Внутри окаймленной скалами крепости прекрасная зеленая поляна, покрытая благоухающими цветами, и родник с холодной водой, напоминающий “источник бессмертия” (Ал. Казбеги. Отцеубийца, часть II, стр. 95).

В крепости сохранились развалины старой церкви и развалины “хати” — два каменных столба с подвешенным к перекладине колоколом. В “хати” ежегодно собирались мохевцы на поклонение “святому Георгию”. С запада около крепостной стены есть подземный ход, выводивший из крепости.

От развалин открывается замечательный вид: на восток протянулось Гудушаурское ущелье, видное до сел. Ахалцихе, и скалистая Чаухи; на юго-востоке — гора Кабарджин и уходящее к Крестовому перевалу ущелье Терека с лентой шоссе, а на юго-западе низвергается Аршский водопад.

Маршрут до Аршского водопада описан выше.

От водопада по южному склону ущелья тропинка зигзагами подымается кверху и выводит на плато, загроможденное колоссальными обломками скал.

Наверху одной из них виден вход в крепость. Обогнув скалу, нужно подыматься к востоку. Под самым обрывом в скале имеется тяжелая дубовая дверь, окованная железом. Войдя в нее по небольшой лесенке, вырубленной в скалах, можно подняться к верхней площадке крепости размером около 6 га.

Обратный путь идет через ту же дверь, но по северному склону, к проселочной дороге, ведущей мимо андезитовых пещер из сел. Паншети к сел. Казбек.

Подъем к крепости занимает около часа, утомителен и требует навыка хождения по горам.

Ущелье Сно

Ущелье Сно. Ущелье Сно, или Гудушаурское, вытянуто в юго-восточном направлении и лежит между Главным Кавказским хребтом и массивом Куро-Шан. Ущелье сложено темносерыми глинистыми сланцами, за исключением массива Чаухи (3853 м), остроконечные пики которого возвышаются над ним. На всем протяжении ущелье служит долиной Черной, или Гудушаурской, Арагвы. Она берет начало в районе Бусарчильского перевала, а за 3 км до сел, Каркуча яз Джутского ущелья к ней присоединяется р. Джута, истоки которой лежат в верховьях ущелья, заканчивающегося группой перевалов. Перевалы Гудушаурского и Джутского ущелий соединяют Хеви с соседними горными районами Грузии — Хевсуретией и Мтиулетией.

Перевал Бусарчили, или Квенамтский (2228 м), лежит в верховьях Гудушаурского ущелья, между горами Квена-мта и Чаухи. Спускаясь с перевала по р. Бусарчили (вместе с р. Бакуртхеви, образующей ниже Черную Гудамакарскую Арагву), можно выйти и к сел. Пассанаури.

В верховьях Джутского ущелья находятся два перевала, ведущие из Хеви в Пиракетскую Хевсуретию (Пиракетская Хевсуретия — поэтусторонняя, лежащая на южных склонах Кавказского хребта. Пирикитская — потусторонняя, лежит в бассейне p.p. Ассы и Аргуна).

Перевал Садзели (2930 м) связывает ущелье р. Джуты с долиной Хевсурской Арагвы, а перевал Джутский, или Архотский (3130 м), связывает ущелье р. Джуты с долиной р. Цирцло-ванис-цхали и приводит к хевсурским селениям Архотского теми: старинной башне Квирис-цминда и расположенному в 1 км от нее с. Ахиели (Подробно маршрут см. Чумаков — По горным тропам Хевсурии. ФиТ, 1937). Это наиболее трудный перевал, в июле месяце он бывает еще покрыт снегом. В Хеви обычно ждут хевсур из Архотского теми, приезжающих в начале или середине июля после зимнего перерыва за покупками в сел. Казбек, после чего перевал считается “открытым”.

По Гудушаурской Арагве. Маршрут от сел. Сно идет на левый берег Арагвы, а дальше по колесной дороге — в глубь ущелья до сел. Ахал-цихе. Перед Ахалцихе ответвляется ущелье р. Корхи, которым можно подняться к сел. Артх-мо и одноименному перевалу. В I,5 км от Ахалцихе находится сел. Каркуча (имеется кооператив).

Расстояние от сел. Казбек до сел. Каркучи — 12 км, из которых от сел. Казбек до сел. Сно — 7 км и от сел. Сно до сел. Каркучи — 5 км. В сел. Каркуча оканчивается колесная дорога.

В 3 км от селения ущелье разветвляется, открывая путь к Бусарчильскому (ю.-в.) и к Джутскому (с.-в.) перевалам.

Сел. Джута. В сел. Джута, так же как и в соседнем селении Артхмо, живут хевсуры.

Маршрут от сел. Каркучи (см. выше) до Джуты 8 км идет на подъем по крутой горной тропе среди сланцевых осыпей левым берегом р. Джуты. Над селением к юго-востоку поднимается Чаухи. Отсюда можно совершить интересную экскурсию к подножию Чаухи (16 км). Подъем идет правым берегом небольшой горной речки, впадающей в р. Джуту около селения; через 5 км брод и подъем по хребту к леднику.

Ущелье Труссо

Ущелье Труссо начинается от сел. Коби (1950 м) и идет s северо-западном направлении. Оно залегает между южными склонами Главного хребта, южными склонами Казбекского массива и северными склонами Главного хребта, заканчиваясь высоким хребтом-перемычкой, их соединяющим. На этом крутом хребте и лежит узкая выемка перевала Труссо (3149 м). По ущелью на всем протяжении несет свои воды Терек, берущий здесь начало. После Дарьяльского это наиболее красивое ущелье в районе. Его можно назвать ущельем нарзанов: так богато оно выходами углекислых минеральных источников, которые целыми речками стекают в Терек. Ущелье населено осетинами, быт которых во многом отличается от их соседей — мохевцев.

Маршрут по ущелью от Коби до перевала (30—31 км) можно разбить на несколько участков. Первые 3,5 км от Коби до сел. Окрокани ущелье остается широким, дорога хорошо разработана. В 1,5 км от Окрокани попадаются первые минеральные источники.

За сел. Окрокани ущелье сужено гигантским 8-километровым лавовым потоком, спустившимся сюда с восточного конуса вершины Хорисар (3000 м) по северному склону Главного хребта. Им образована так называемая теснина Кассара, узкая часть ущелья, которая заканчивается только через 3—4 км. Дорога идет правым берегом. На этом участке пути между с. с. Окрокани и Кетерси встречается наибольшее количество нарзанных источников.

В 1 км от сел. Кетерси на левом берегу находится мощный источник Большой Стыр-суар с дебитом (по Карстенсу) до 200 тыс. ведер в сутки. Немного выше селения — наиболее мощный в ущельи и районе нарзан-гигант с ежесуточным дебитом 1 млн. ведер. Его воды бурной речкой стекают в Терек, крутя жернова маленьких мельничек, построенных по его течению. Путь до сел. Кетерси проходит по наиболее красивой части ущелья.

В 1 км от Кетерси расположено большое село Абано (имеются сельсовет, школа, кооператив). Около него также есть небольшой источник с запахом сероводорода.

От Коби до Абано считают 12 км.

В Абано кончается дорога, допускающая автомобильное сообщение. Регулярных рейсов по чей нет, но можно подъехать на попутных машинах местных организаций.

За Абано дорога идет к перевалу через С. с. Реси (в 10 км, 2309 м над уровнем моря) и Сивераут (в 2 км от Реси). Дорога здесь плохая, нужно расспрашивать о броде местных жителей. От с. Сивераут по лугам, покрытым альпийской растительностью, идет подъем к перевалу, который лежит в 6—7 км от него. Со склона перед перевалом и особенно с самого перевала открываются широчайшие виды: на северо-востоке Казбек, Джимарай-хох и другие вершины Казбекского массива, на юге — Зилга-хох и Каласан-тау, а на западе — мощные группы массивов Северной Осетии — Тепли и Адай-хоха. Спуск с перевала по Закка-дону значительно круче подъема по ущелью Труссо (Маршруты в боковые ущелья, ведущие к ледникам Мна и Суатиси см. ниже).

Маршруты от перевала Труссо. С перевала Труссо идут несколько маршрутов. Перечислим из них три наиболее интересных.

От сел. Ног-кау можно подняться к Рокскому перевалу (2991 м) и Юго-Осетией через Сталинир выехать к г. Гори — родине товарища Сталина. От г. Гори в обратный путь можно ехать по железной дороге на Тбилиси или Батуми.

Крайне интересен, но мало изучен туристами маршрут по долине р. Фиагдон. Чтобы попасть в эту долину, нужно от сел. Абайти-кау подняться к Заккинскому перевалу (3241 м). Спуск от перевала приводит к верховьям Фиагдона, долиной которого и идет путь до сел. Далаг-кау (около 35 км). Отсюда можно или продолжать спуск по Фиагдону или, что интересней, пойти на сел. Дзаури-кау, к Какадурскому перевалу (1780 м) и от него спуститься к сел. Какадур, лежащему в верховьях р. Гизель-дон. Немного ниже по течению реки лежит старинное осетинское селение Даргавс (около 1420 м) с известными могильниками (так называемый “город мертвых”).

Пройдя сел. Даргавс и водохранилище, нужно спуститься хорошо разработанной в крутой ступени Гизель-дона дорогой к Гизельдонской электростанции и мимо нее — к сел. Гизель. Здесь можно сесть на автобус, который совершает регулярные рейсы до г. Орджоникидзе.

Маршрут этот проходит через 3 перевала и доступен только хорошо тренированным туристским группам.

Наиболее легкий и простой маршрут от перевала Труссо, которым обычно и направляется большая часть туристов, приводит на Военно-Осетинскую дорогу. Мы даем его поэтому более подробно.

Спуск от перевала Труссо идет также к сел. Абайти-кау, откуда долиной Закки-дона на Заромаг, лежащий на Военно-Осетинской дороге. Всего до Заромага 25 км. Абайти-кау лежит в 6 — 7 км от перевала, а следующее за ним сел. Кесати-кау — приблизительно в 6 км. Здесь есть сельсовет и кооператив.

От Кесати-кау спуск становится менее крутым, тропа идет ущельем, склоны которого покрыты лесом. Оно приводит к сел. Эме (14 км). В 1 км от него лежат Нарские селения — родина известного осетинского поэта Косты Хетагурова. Можно осмотреть музей в его доме: он знакомит с бытом осетин прошлого столетия. Ключ от музея в сельсовете.

От селения открывается вид на снежные массивы Кальтбера и Адай-хоха. В 5 км от Нарских селений лежит Заромаг, большое селение, близ которого находятся заромагские минеральные источники.

От Заромага путь идет по Военно-Осетинской дороге. В южном направлении через Мамиссонский перевал (2825 м) дорога приведет к Кутаиси. Общий километраж ее 192 км. Из них пешком до Шови 45 км и автобусом Шови — Кутаиси 147 км. В северном направлении путь лежит к г. Орджоникидзе. Нужно пройти пешком от Заромага по Касарскому ущелью к Бурону, а затем Мизуру — всего 21 км, а отсюда проехать автобусом до Алагира (30 км), который стоит на ж.-д. ветке Алагир — Даргкох. По пути от Бурона необходимо зайти в живописное Цейское ущелье, для чего нужно сделать лишних 8 км в сторону от Военно-Осетинской дороги. На обратном пути можно избежать вторичного перехода Цей-Бурон, поднявшись от Цейского дома туриста через сел. Цей к перевалу Садонвцек, или Згидскому (2950 м). С перевала открывается вид на снежные массивы Адай-хоха. От перевала ведет спуск в Садонское ущелье к Садонским рудникам, от которых около 9 км до Мизура.

Дома туриста можно найти в следующих пунктах: Гори, Заромаге, так называемом Северном Приюте, на пути к Мамиссонскому перевалу, Щови, Кутаиси, в Цейском ущельи, Буроне и Алагире.

ВЕРШИНА КАЗБЕК

Казбекско-Джимарайский массив

Во второй половине июля и августе группы альпинистов почти ежедневно поднимаются к вершине Казбека. И если в день восхождения дождь, снег или облачность не закрыли от них окрестные хребты и видимость была хорошей, то после спуска вы обязательно услышите рассказ о том исключительном наслаждении, которое испытывает альпинист, глядя на необъятное море фирна, льда и вершин, открывающихся перед его глазами.

Но не всякий возьмется восстановить виденную им с вершины Казбека панораму; топограф и альпинист А. В. Пастухов, подробно и чрезвычайно ярко рассказав в своем очерке о всем пути восхождения, об этом моменте сказал кратко: “Величественный вид, открывающийся отсюда, не поддается описанию” (Пастухов А. В. Восхождение на Казбек 29 июля 1889 г. “Известия Кавказского отдела Российского географического общества”, т. X, вып. 1, стр. 134— 145).

Казбек лежит в наиболее восточной части Центрального Кавказа, там, где боковой хребет разбивается на отдельные ледниковые группы. Две его вершины поднимаются над одной из таких групп, над так называемым Казбекско-Джимарайским массивом, границей которого служат на западе долина р. Фиагдон с крайней южной точкой — Колотским перевалом (3241 м), а на востоке — Дарьяльское и Хевское ущелья с рекой Терек.

На атом пространстве 134 кв. км занято фирном, снегом и льдом, больше 10 вершин имеют высоту, превышающую 4000 м, до 50 ледников различной величины сползают со склонов массива.

Это наиболее мощный ледниковый центр на Кавказе после массива Эльбруса.

А. И. Духовской, в течение ряда лет (1909—1913 гг.) изучавший ледниковую область массива, заметил, что его вершины и гребни выражены на всем протяжении двумя горными цепями, протянутыми с запада на восток. Южная цепь идет через вершины Цариут-хох (4062 м), Цити-хох (4473 м), Джимарай-хох (4778 м), Майли-хох (4601 м), Казбек (5043 м) и пик Арч-корт (3399 м), а северная — через крайний на северо-западе Сырху-Барзонд (4156 м), склоны которого обрываются в долину р. Фиагдон, Дончента-хох (4091 м), Шау-хох (4371 м) и крайние вершины северо-восточной части массива Чач-хох (4010 м) и Кайджаны (3969 м).

Высочайшими вершинами массива являются Казбек в восточной части и Джимарай-хох — в западной, вокруг которых и сгруппирована большая часть вершин и ледников.

Джимарай-хох

Область Джимарай-хоха является наименее обследованной частью всего массива и представляет собой обширное поле деятельности для опытных альпинистов. Здесь на ряде вершин человек или совсем не был, или на них было совершено всего по нескольку восхождений. Так, на самый Джимарай-хох до сих пор было совершено всего три восхождения. Первое принадлежит Мерцбахеру, который в 1891 г. взошел на вершину, поднимаясь с северной стороны от Майлийского ледника. В 1935 г. участники альпиниады ВЦСПС А. Джапаридзе и Е. Фиргуф пересекли в северном направлении фирновую область ледника Мна (южной склон), поднялись для ориентировки на Безымянную вершину, спустились на ее седловину и вышли через три часа по вершинному хребту на вершину, обнаружив в 100 м от нее тур Мерцбахера с его визитной карточкой. 18 сентября того же года группа ростовских альпинистов поднялась по юго-западному гребню и спустилась по восточному.

На окружающие Джимарай-хох вершины совершила ряд восхождений группа немецких альпинистов (Фишер и Шустер). В 1910 г. они впервые поднялись на Реси-хох (3820 м), Суатиси-хох (4473 м), Дончента-хох (4091 м), а в следующем 1911 г. они же взошли на Шау-хох (4371 м).

Казбек и его группа

Казбек — название, данное вершине не так давно, в первой четверти XIX в. Грузины еще и сейчас называют ее Мкинвари или Мкинварцвери, т. е. Ледяная или Ледяная вершина, осетины — Урс-хох, а ингуши — Бетлам-корт. В первых упоминаниях путешественников XVIII и начала XIX вв. она называется просто снежной горой возле сел. Степан-Цминды (теперь сел. Казбек).

В отчетах русских посольств в Грузию XVI—XVII вв. Казбек неоднократно упоминается как Шат-гора, от ингушского ша — снег, лед. Позднее это название перенесли на Эльбрус, и Лермонтов в своем стихотворении “Спор” так и называет его. Современное же нам название вершины установлено только с начала XIX в., очевидно по фамилии князей Казбеков, а также по одноименной почтовой станции строившейся тогда Военно-Грузинской дороги.

С Военно-Грузинской дороги, которая огибает массив Казбека с восточной стороны, он кажется одноглавым, но из г. Орджоникидзе, Тбилиси, с перевала Труссо и при подъеме к вершине отчетливо видны оба его гигантских конуса с более высокой восточной вершиной (5043 м) и более низкой западной (5025 м). Их соединяет снежный хребет-седловина (5005 м), по которой обычно поднимаются на вершину восходители.

Господствующее положение вершины Казбека объясняется его сравнительно недавней вулканической деятельностью, очагом которой были его конусы, покрытые теперь белой шапкой вечного снега.

В окрестностях вершины можно наблюдать розово-серые и черные пористые отложения застывшей лавы (андезита), гигантские потоки которой спускались в восточном и южном направлениях до ущелья Терека, перекрывая слоем мощностью до 300 м сланцевую толщу массива Казбека.

Наиболее древние излияния произошли в западном направлении и обнаружены по левую сторону р. Мна-дон в ущельи Труссо.

Излияние лав из кратера Казбека чередовалось с новыми оледенениями, деятельностью которых образованы на склонах Казбека ледниковые цирки и долины, служащие ложем современным ледникам.

Ледники Казбека берут свое начало в фирновых бассейнах, лежащих у подножия его конусов. Крупнейший из этих бассейнов — Майлийское снежное плато — расположен к западу от конусов Казбека, между ним и вершиной Майли-хох на высоте около 4400 м. Оно объединяет собой три крупнейшие ледника: Орцвери, Чач и Девдорак.

Ледники стекают по изрезанным склонам массива в южном, восточном и северном направлениях, образуя крупные ледопады с трещинами до 60 м глубиной.

По северным склонам и отчасти по южным стекают ледники, принадлежащие к фирновой области Джимарай-хоха.

Ледники южного склона стекают в сторону ущелья Труссо. Среди них нужно прежде всего отметить группу Суатиси, которая состоит из трех ледников:

1) Западный, или Сырх-Суатиси, расположен западнее отрога Сырх у самого подножия горы Суатиси-хох. Его длина 3,2 км, а общая площадь 3,02 кв. км.

2) Средний, или Даг-Суатиси, питается фирнами Джимарай-хоха, откуда он спускается широким потоком. От соседнего, восточного Суатиси его отделяет отрог Даг. Длина ледника 4,7 км, а общая площадь 3,35 кв. км,

3) Восточный, или двуязычный Суатиси, Отграничен от соседнего ледника Мна снежным хребтом. Длина этого ледника 5,6 км, площадь 10,38 кв. км. Он имеет два необычайно красивых языка; из каждого вытекает ручей. Сливаясь с ручьями западного и восточного Суатиси, они образуют р. Суатиси-дон, впадающую в Терек. Ледники Саутиси очень красивы, но мало посещаются туристами, хотя от сел. Коби до них всего около 22 км и около 13 км от сел. Абано.

Маршрут к ледникам проходит по ущелью Труссо (см. стр. 62) до сел, Абано, в 1,5 км выше которого лежит ущелье Суатиси. Подъем по ущелью идет горной тропой в его верховьях. На восьмом километре от устья лежат ледники. Подъем некрутой. Остановку можно сделать в сел. Суатиси (2317 м), которое лежит в начале ущелья.

Ледник Мна берет начало из бассейна Майли-хох и потоком длиной 4,1 м спускается ущельем Мна. От его языка берет начало р. Мна-дон, к которой присоединяются потоки от смежного ледника, вытекающие к Мна-дону из бокового восточного ущелья. В самом начале Касарской теснины (Труссо) Мна-дон впадает в Терек.

Маршрут от сел. Коби следует ущельем Труссо до сел. Окрокани, к которому и подходит устье ущелья Мна. Остановиться можно в С.с. Мна и Фала-кау (2204 м) в 3,5 км от устья ущелья. В 1,5 км выше находится железистый источник. В 9,5 км от устья — язык ледника.

Ледники восточного и юго-восточного склонов наиболее интересны и в районе. Более известны и посещаемы из них Орцвери и Девдорак; Чач и Абано трудно доступны и мало известны туристам.

Ледник Орцвери начинается на снежном хребте, лежащем между Казбеком и Майли. Свое название он получил от одноименной вершины, недалеко от которой он круто поворачивает к северу, чтобы ниже снова принять восточное направление. Средняя часть ледника наиболее красива, с мощными ледопадами и глубокими трещинами.

На высоте около 4000 м в северном направления находятся развалины монастыря Бетлеми и метеорологическая станция, а ниже (3100 м) большой водопад на южной стороне ледника. Длина ледника 7,5 км, общая площадь 10 кв. км. У языка (2805) берет начало р. Чхери, впадающая в Терек недалеко от сел. Казбек и Дома туриста. Ледник иногда называют Гергетским, или Чхери.

Маршрут — см. “Путь по Гергетскому ущелью” (стр. 126).

Ледник Абано лежит на восточных, очень крутых склонах западной вершины Казбека. Его можно хорошо разглядеть в бинокль при подъеме от сел. Казбек вверх по Бешеной балке. Он очень невелик (1,66 кв. км) и сравнительно с соседним ледником Орцвери — недлинен (4,9 км). Круто нависая у спуска между скал и старых морен, он похож здесь на какое-то “ощетинившееся свирепое чудовище, которое, кажется, вот-вот ринется вниз и сокрушит все на своем пути” (А. И. Духовской. Исследование Казбекских ледников, “Изв. Кавк. отд. Русск. географ, о-ва”, т. XXV, кн. 1, 1917). Своеобразие ледника усиливается тем, что вся его поверхность покрыта желтоватым моренным материалом; из-под языка ледника Абано вытекает ручей Блота, впадающий в р. Чхери.

Вершина Казбек и ледник Абано

Маршрут трудный, требующий навыков скалолазания. От сел. Казбек следует итти мимо сел. Гергети до б. “священной” рощи, откуда вброд через р. Чхери, после чего следует крутой подъем на горный отрог Сарцевис, у южного склона которого течет ледник.

Значительно легче путь от Девдоракского лагеря с подъемом на восточную оконечность хребта Арч-корт, откуда нужно итти в южном направлении, минуя Неглубокие овраги, до хребта Сарцевис, за которым лежит ледник.

Девдоракский ледник лежит в глубоком крутом и узком ущельи. На севере скалистый Барт-корт отделяет его от Чачского ледника, а на юге хребет Чач-корт — от ледника Абано. Длина Девдоракского ледника 5,46 км, а площадь — 7,12 кв. км. Конец ледника лежит на высоте около 2350 м — так низко не спускается ни один ледник Хеви. Он оканчивается крутым ледяным обрывом, толщина которого 50 — 60 м. Отсюда вытекает р. Амилишхи (Девдоракс), которая двумя километрами ниже соединяется с р. Чач (от Чачского ледника), образуя р. Кабахи. Последняя через 3 км впадает в Терек в Дарьяльском ущельи.

Верхняя и средняя часть Девдоракского ледника крута и трудно проходима: встречаются сераки, широкие трещины, часто замаскированные свежевыпавшим снегом. Поэтому подъем на вершину идет обычно по хребту Барт-корт. Девдоракский ледник один из наиболее широко известных ледников Кавказа.

Маршрут — см. “Путь по Девдоракскому ущелью” (стр. 132).

Чачский ледник стекает от Майляйского плато широким потоком в северо-восточном направлении крутым и трудно доступным Чачским ущельем. На склонах ущелья, представляющего собой характерный ледниковый трог, видны следы Ледниковой обработки, а также место контакта сланцев с дарьяльскими гранитами. Ущелье дикое и пустынное, в нем можно встретить только горных туров. Туристы его почти не посещают из-за трудностей пути.

Маршрут от Гвилетского моста идет колесной дорогой до сел. Гвилети (верхнего), откуда нужно итти не верхней тропой, ведущей к лагерю, а по дну ущелья вблизи р. Коба-хи. В месте образования Коба-хи от слияния рек Амилиш-хи с Чач-хи (на высоте около 1750 м) нужно свернуть вправо, по течению р. Чач-хи в устье Чачского ущелья (1705 м), оставив слева (по ходу) ущелье Девдорака.

Путь идет Чачским ущельем через первую крутую ступень, высота которой достигает 600 м. После широкой поляны в 1 км — вторая ступень, а у подножия ее небольшое и неглубокое озеро. Высота второй ступени около 300 м, отметка ее 2965 м. За ней, на высоте около 2995 м, лежит язык Чачского ледника. Духовской считает более удобным путь к леднику от Девдорака через восточные склоны хребта Барт-корт, однако этот путь им не описан.

Ледники северных склонов, так же как и западных, лежат за пределами Казбекского района в Северной Осетии.

Майлийский ледник крупнейший и наиболее интереснейший из них. Его верховья лежат в районе Майли-хох. С востока он отграничен от Чачского ледника крутыми склонами Чач-хоха. Длина ледника 7,5 км при наибольшей ширине— 0,8 км, а площадь — 21,6 кв. км. Язык ледника спускается до высоты 2300 м. Из-под него вытекает р. Генал-дон, которая, соединяется с р. Гизель-дон.

Майлийский ледник в литературе имеет ряд других названий: Геналдонского (Фрешфильд), Тменикауского, Кермандонского и Санибанского. Это второй по величине после Джимарайского ледник во всей группе Казбека и Джимарая.

Маршрут идет Военно-Грузинской дорогой до сел. Чми (от Дарьяла 10 км), откуда надо подняться по тропе к Тлийскому, или Санибанскому, перевалу (2055 м), а затем спуститься к сел. Кани, пройти через сел. Саниба (15 км) и вверх по Генал-дону к Кермандонским горячим источникам с температурою до 55° (местный курорт), лежащим у подножья ледника. Из верховий ущелья открываются замечательные виды на ледник Джимарай-хох и другие вершины.

Обвалы ледников Казбека

Большинство Казбекских ледников находится в настоящее время в стадии отступания. Так, например, Чачский ледник с 1892 г. по 1928 г. отступил на 400 м, а ледник Орцвери —- за три года (1910—1913 гг.) отступил на 34 м.

Исключение составляют лишь три ледника: Майлийский, Абано и Девдоракский. Сотрясения почвы и связанные с ними обвалы вызывают в некоторых случаях не отступание, а, наоборот, наступание этих ледников. Наиболее сильные и частые обвалы происходили со стороны Девдоракского ледника.

Уже со второй четверти XIX в. начато их изучение и учет в районе Девдорака, так как срывавшиеся отсюда громады льда и камней запирали течение Терека и разрушали Военно-Грузинскую дорогу.

За время с 1776 по 1878 г. произошло 9 обвалов, наиболее сильным из которых считается обвал 1832 г., когда Терек был запружен в Дарьяле гигантской плотиной шириной в 2 км и толщиной до 100 м. Через восемь часов он прорвал эту массу льда и камней и ринулся вниз, причиняя большие бедствия. Обвалившаяся масса окончательно растаяла только через два года. Этим обвалом вынесен гигантский валун, так называемый Ермоловский камень, который лежит в русле Терека, около места сланцевых разработок за ст. Ларе.

Описаний обвалов осталось много, среди них нельзя не отметить записи Грибоедова в “Путевых записках” 1818 г. об обвале 1817 г. и Пушкина в I главе “Путешествия в Арзрум”, которое интересно сопоставить с его же замечательным стихотворением “Обвал” (1829 г.).

В результате систематических наблюдений и обследовании во второй половине XIX в. принято было считать основной причиной обвалов — узкое ущелье, продвигаясь по которому ледник начинал нарастать в толщину, образуя ледяную плотину, прорываемую затем водой. Но наиболее правильное объяснение было дано несколько позднее Поггенполем (Ежегодник Русского горного о-ва, т. III, 1903) на примере катастрофы, происшедшей на Майлийском леднике в июле 1902 г. Разрушения были так велики, что память об этом обвале сохранилась у жителей Геналдонского ущелья до сих пор.

На расстоянии 12 км от ледника ущелье было покрыто снегом, льдом и камнями; общий вес рухнувшего фирна был исчислен в 70 — 75 млн. куб. м. Поггенполь объяснил этот обвал большим скоплением в верховьях ледника снежных и фирновых масс, которые под влиянием Шемахинского землетрясения обрушились по леднику вниз.

В работах последних лет (Л. Варданянц (Варданянц. Горная Осетия в системе Центрального Кавкаэа. М.—Л. 1935)) указывается, что обвалы Девдорака, Майлийского и других ледников обусловлены сейсмическими явлениями в массиве самого Казбека.

В июле 1909 г. произошел сильный обвал на другом леднике — Абано. Лед, сорвавшись с ледника, двинулся вниз по течению р. Чхери к Тереку. В продолжение полутора часов массы льда, камня и грязи боролись с Тереком и, наконец, остановили его течение на два часа.

В следующем 1910 г. с ледника Абано было уже четыре обвала; последний из них уничтожил поля гергетцев и разрушил шоссе. Причиной послужил также большой обвал на ледник со стороны горы Багни.

Завалы и размывы отдельных участков Военно-Грузинской дороги имеют место и сейчас, но они чаще всего связаны с интенсивным летним таянием снежников и ливнями, переполняющими водой притоки Терека и самый Терек.

Так, в июле 1935 г. обвал со стороны Гвилетского водопада снес Гвилетский мост, разрушил несколько домов и уничтожил отрезок дороги на противоположном берегу Терека. В 1936 г. обвалы со стороны Бешеной балки и Гвилетского водопада причинили разрушения в том же районе, а в 1937 г. вышедший из берегов Терек уничтожил большие участки шоссе от сел. Ларе почти до самого Гвилетского моста. Оказались снесенными мосты в Дарьяле и у сел. Казбек; сообщение было прервано. Дружными усилиями дорожные рабочие и местное население ликвидируют последствия этих разрушений.

Теперь ва Военно-Грузинской Дороге воздвигают бетонные плотины и укрепляют берега, предохраняя ее от возможных разрушений.

Вершины Казбекской группы

Как ни популярны у альпинистов вершина Казбека и его ледники, все же окрестные вершины исследованы еще мало и восхождения на них считаются единицами.

Среди вершин, находящихся в непосредственном соседстве (Чач-хох, Кайджаны, Майли-хох, Орцвери, Безымянная, пик Арчкорт и др.), нужно остановиться особенно на двух: Орцвери и Майли-хох, уже получивших признание у советских альпинистов.

Орцвери (4177 м), или “двухголовая” (в переводе с грузинского), встает над одноименным ледником своим гребнем, украшенным “жандармами”. Известны несколько восхождений на Орцвери, из которых первое принадлежит Галкину и проводнику Котэ Пицхелаури.

21 июля 1913 г. они вышли из сел. Казбек, в 7 час. утра следующего дня с правой стороны ледника Орцвери поднялись на первую вершину и к 11 час. утра с помощью каната и ледоруба поднялись на вторую, чтобы к 4 часам дня спуститься в селение.

Первое советское восхождение принадлежит грузинскому альпинисту Деви Микеладзе (1930 г.). В марте 1934 г. мастер альпинизма Сандро Гвалия совершил лыжный подъем от метстанции, а в июле 1935 г., во время поисков пропавшего самолета, на Орцвери поднялась группа Александры Джапаридзе с Ягором Казаликашвили.

Майли-хох (4601 м) расположена к западу от конусов Казбека. Издали она напоминает почти отвесную стену, в действительности же это лишь снежный гребень, с крутыми скатами (наклон около 60°). Вершина ее представляет собою “род снежной крыши, обрывисто отрезанной к северу и наклонной к югу под углом 45 — 50°”. Так описывает ее Поггенполь, совершивший первовосхождение на Майли в 1903 г. Он поднимался к ней с севера по Майлийскому леднику.

В августе 1935 г. группа альпиниады ВЦСПС под руководством Бильхен совершила первое советское восхождение на Майли, взойдя на нее с юго-востока от Майлийского перевала по обледенелому гребню. В пути группа поднялась на Безымянную вершину (около 4500 м) между Казбеком и Майли-хох. А в 1936 г. на Майли было совершено первое массовое восхождение ленинградскими студентами (21 чел.).

ЗАВОЕВАНИЕ КАЗБЕКА

Первые альпинисты на Казбеке

Первые сведения о Казбеке. От XVIII в. дошло до нас сообщение, записанное несколько позднее грузинским писателем Иоанном Батонишвили в его сочинении “Калмасоба”. Оно гласит, что некий Иосиф Мохевец “совершил восхождение на вершину Казбека, на которую не вступала нога человека”. Если в основе этого легендарного сообщения лежит действительный факт восхождения, тогда безвестный мохевец становится современником, а возможно и предшественником знаменитого Жака Бальма, швейцарского крестьянина, родоначальника альпийских проводников, который первым взошел на вершину Монблана (4800 м) в 1786 г.

В это же время Якоб Рейнеггс, врач при дворе последнего грузинского царя Ираклия II, путешествуя, собирал сведения о Казбеке, который называл “снежной горой селения Степан-Цминда”. Он записал предание о сокровищах, спрятанных на вершине этой горы, и снова сообщил о неудачной попытке некоего грузинского священника проникнуть к ней.

Первые исследователи Ф. Паррот и М. Энгельгардт. Еще во время прокладки дороги, до открытия колесного движения по ней, в 1811 г. в ущельях Казбека работали будущие крупные ученые Фридрих Паррот и Мориц Энгельгардт. По поручению правительства они проводили первую орометрическую нивелировку Крыма и только что “присоединенного” Кавказа. Во Владикавказе их встретил один из князей Казбеков и проводил до сел. Степан-Цминда с отрядом казаков “ввиду опасности пути”.

Обоим будущим профессорам Дерпта вместе было всего-навсего 50 лет. Двадцатилетний Фридрих Паррот, будущий покоритель вершины Арарата, был еще студентом Дерптского университета. Он был полон юношеского задора и дерзаний. Пока Энгельгардт, на котором лежала вся геологическая часть экспедиции, исследовал окрестные ледники, совершая ежедневные восхождения к их языкам, он задумал взойти pa вершину Казбека. Князья Казбеки подыскали ему спутников из числа местных жителей, но те, достигнув с Парротом снеговой линии, отказались следовать дальше. Паррот пытался итти один, но плохая дорога и собственная неопытность помешали ему подняться выше 3907 м.

5 сентября, через пять дней после своей неудачи, Паррот снова вышел к вершине, но уже в сопровождении четырех солдат, которых ему дали из Степан-Цминдского, укрепления. Тем путем, который знают теперь тысячи альпинистов, мимо Цминда-Самеба по хребту Квенамта и через Гергетский ледник, они направились к вершине. Но припадки горной болезни у большинства солдат и разыгравшаяся снежная буря снова заставили их вернуться. Упрямый Паррот задумал третье восхождение и только рано наступившая зима заставила его вместе с Энгельгардтом прекратить работу и покинуть ущелье.

Пребывание их на Казбеке значительно обогатило науку. В своем совместном труде, который вышел в 1815 г., Паррот и Энгельгардт дали первые сведения о флоре и горных породах Казбека, а также оставили интересное описание современного им Владикавказа и Военно-Грузинской дороги.

Попытка доктора Коленати. Открытие в 1814 г. колесного движения по Военно-Грузинской дороге значительно облегчило путь к Степан-Цминде.

В 40-х годах Казбек неоднократно посещал доктор Коленати, ученый, работавший в петербургской Академии наук. Он исследовал геологическое строение Казбека и его ледники, иногда охотился на туров с мохевцами, сопровождавшими его в горах. 11 августа 1844 г. он предпринял попытку взойти на Казбек. В спутники себе Коленати отобрал пять человек из жителей сел. Казбек и Гергети. Ему удалось подняться на 500 м выше Паррота, но плохая погода заставила его вернуться.

Он был уверен, что от высшей точки, достигнутой им (4436 м), до вершины оставалось всего 60 — 70 м. На самом же деле впереди лежал труднейший участок с подъемом более 500 метров.

Неудача доктора Коленати завершила второй этап освоения Казбека. Собраны и опубликованы первые научные материалы, но самая вершина попрежнему оставалась непокоренной.

После доктора Коленати в течение 24 лет никто не делал попытки продолжить дело первых восходителей.

За эти четверть века альпинизм в Европе получил широкое распространение и популярность не только как средство научного исследования высоких слоев атмосферы, но и как увлекательный вид спорта. Спортивное начало внесли в альпинизм англичане. Они штурмовали большинство альпийских вершин, проникнуть к подножию которых уже не представлялось особенно трудным, так как перевальные железные дороги, гостиницы, горные хижины, приюты и кадры профессионалов-проводников были к услугам туристов.

Взоры наиболее тренированных альпинистов были обращены не только на Альпы, но и на другие горные области, среди которых особое внимание было уделено Кавказу.

Первовосхождение Фрешфильда. В середине июня 1868 г. к подножию Казбека прибыла группа англичан, членов Альпийского клуба. Их было трое: Д. Фрешфильд, В. Мур и К. Туккер. Опытный швейцарский проводник Франсуа Девуассу сопровождал их на вершину. Но Фрешфильд, несмотря на свои 23 года, имел уже серьезные победы в Западных Альпах, где в 1864 г., сразу после окончания Оксфордского университета, он совершил первовосхождение на высочайшую вершину этих мест — Персанеллу.

18 июня по дороге, которая оказалась неудачной для Паррота и Коленати, они вышли к вершине. Как опытный альпинист, Фрешфильд знал ценность спутников, знакомых с местностью. Он взял с собой 4 местных жителей; одним из них был Цоголь Бузуртанов, сыновья которого стали впоследствии замечательными проводниками на Казбек.

На этот раз погода благоприятствовала альпинистам, и, переночевав на высоте 3353 м, группа вышла в путь к вершине в третьем часу утра. По сообщению Фрешфильда, местные жители ночью бесследно исчезли. Однако исследователь казбекских ледников Хатисян приводит свидетельство Цоголя Бузуртанова, утверждавшего, что англичане ушли от них, не желая делить честь восхождения с местными жителями.

Путь по леднику и фирну был тяжел и опасен. “Для нас, — вспоминает Фрешфильд, — осталось навсегда загадкой, как мы, пробираясь шаг за шагом, не поскользнулись и не оборвались”.

В 11 часов утра, на второй день пути, группа была на седловине между двумя вершинами Казбека. К западной вершине тянулся узкий ледяной гребень. Альпинисты с восторгом заметили, что этого труднейшего пути им совершить не придется; западная вершина оказалась ниже восточной, а к последней дорога с седловины была не так трудна.

В полдень 19 июня группа Фрешфильда вступила на вершину и этим открыла новую страницу не только в истории Казбека, но и всего высокогорного Кавказа. Обратно спустились по северо-восточному склону в сторону Девдорака, по Чачскому леднику и ущелью.

После возвращения с Казбека группа прошла южными склонами Кавказского хребта и в конце путешествия совершила другое первовосхождение — на Эльбрус.

Свое путешествие на Кавказ Фрешфильд повторил в 1887 и 1889 гг. Ему принадлежат первовосхождения на вершины: Тетнульд, Шода, Ляйлу и др. Но впечатления от Казбека, е которого он начал свой путь исследователя высокогорного Кавказа, остались у Фрешфильда на всю жизнь. “Казбек — классическая гора”, — повторял он неоднократно.

Итогом путешествия Фрешфильда был большой труд “Исследование Кавказа” (1894 г.) и карта Центрального Кавказа, которую и теперь еще можно встретить в планшетах наших альпинистов.

Восхождение В. Козьмина. Первым русским альпинистом, взошедшим на вершину Казбека, был В. Козьмин. Он использовал отчасти обратный путь Фрешфильда, но из Дарьяла шел ущельем Кобахи и через Девдоракский ледник добрался до скал Амилиш-хи (Омалиш-хи), где провел ночь. Минуя скалы I и II Волгишки, он поднялся на вершину по крутому скату северного склона. Это было 15 июля 1873 г., т. е. через пять лет после первовосхождения Фрешфильда. С ним впервые поднялись четыре местных жителя — ингуши из сел. Гвелети.

На вершине они пробыли всего 15 мин. и стали торопиться со спуском, так как бушевала метель.

Описывая свое путешествие на страницах газеты “Кавказ” (№№ 94, 95 за 1873 г.), Козьмин сделал вывод о сравнительной легкости и доступности пройденного пути. “Я думаю, — писал он, — что в хорошую погоду восхождение и обратный путь можно будет сделать в 2,5 дня без всякою утомления”.

Среди местного населения, особенно среди осетин, факт восхождения на вершину все еще подвергался сомнению.

Восхождения возобновились только через 14 лет, но 1887 г. не принес ничего нового.

Инженер Роберт Лерхо с проводником Мюллером удачно прошли путем Фрешфильда, а страсбургский архивариус Виякельман на том же пути потерпел неудачу и не достиг вершины.

Зато в последующие 1888—89 гг. начинается штурм вершины с совершенно еще необследованного северного склона, со стороны Геналдонского ледника. Этим восхождениям, помимо большого научного значения, было суждено окончательно разрушить среди местного населения легенду о недоступности вершины Казбека.

Восхождение А. В. Пастухова. В 1888 г. житель Владикавказа, осетин по национальности, Тулатов впервые прокладывает путь к Казбеку со стороны Геналдонского ледника. В осетинском селении Тменикау, расположенном в верховьях р. Генал-дон, он отыскал себе смелого спутника, местного охотника за турами, тоже осетина — Царахова. Тулатов взял с собой красный флаг, который он хотел утвердить на вершине и этим доказать населению факт своего восхождения. Но снежная буря и дождь помешали Тулатову и Царахову. Ни 14 июля, ни вторично 8 августа им не удалось достичь вершины и флаг пришлось оставить на подступах к ней. Но мысль Тулатова была подхвачена и осуществлена в следующем же году топографом и альпинистом Пастуховым.

Пастухов проводил летом 1889 г. топографическую съемку в долине Генал-дона и ему захотелось осуществить свое давнишнее желание побывать на вершине Казбека. Несмотря на свои 28 лет, Пастухов был уже в достаточной мере опытным альпинистом. С 20 лет он работал в Кавказском военно-топографическом отделе и последние 2 года работы провел в верховьях Аргуна, где ему приходилось забираться в наиболее возвышенные части Андийского хребта. Несмотря на это, восхождение на Казбек явилось для Пастухова серьезным испытанием и первой ступенью к будущим победам на Эльбрусе и Арарате.

Приехав в Тменикау, Пастухов предусмотрительно разыскал Царахова и уговорил его снова итти на вершину. Кроме того он взял из своего отряда двух казаков — Лапкина и Потапова.

Переночевав на 27 июля у Тменикаукских горячих источников в 30 м от Майлийского ледника, они в 3 часа пополудни начали восхождение. По леднику шли, подвязав к ногам стальные кошки и вооружившись палками со стальными наконечниками. Пастухов шел впереди, прокладывая Путь; В руках у него длинный шест-древко, а среди немногочисленных вещей в дорожной сумке 3 аршина красного кумача для будущего флага на вершине.

Проходя по месту, где ледник оказался покрытым снегом недавнего обвала, Пастухов оступился и полетел в трещину, замаскированную снегом; спас его от неминуемой смерти шест, который он нес в горизонтальном положении и не выпустил из рук, вися над страшной голубоватой бездной.

Первую холодную ночь провели под прикрытием скалы. Наутро у Потапова появились приступы горной болезни. Пришлось его оставить в 200 м от ночлега со значительным запасом продуктов.

В полдень подошли к гигантскому фирновому бассейну, занимавшему по крайней мере 6 кв. км. Высотомер показывал 13 664 фута. В этот день на фирне древко вторично спасло Пастухова от смерти на дне ледяной пропасти. Пришлось итти еще медленней, еще осторожней. Горная болезнь мучила все больше и больше, к ней присоединилась страшная жажда. В конце дня для второго ночлега подыскали небольшую площадку, усеянную сланцевым щебнем. Вторая ночь была холодней предыдущей и заснуть было трудно.

Туман, который окутал вершину Казбека и полз по фирновому полю, вскоре рассеялся. “Над нами было синее, почти черное небо, усеянное звездами, — вспоминает Пастухов. — Из-за вершины Казбека тихо всплывала луна, обливая своим светом серебряную поверхность снегов. Иногда среди этой тишины раздавался страшный треск льда и, повторившись стоголосым эхо, тихо замирал где-нибудь в отдаленном ущельи”.

Утром 29 июля продолжали подъем. Вышли втроем, но новые жестокие приступы горной болезни мешали итти Лапкину. В глазах темнело, ноги становились чужими, пришлось отпустить и его и двигаться дальше вдвоем.

Из-за плотного утреннего тумана пошли в южном направлении и подошли к основанию западной вершины. Увидев ошибку, повернули в юго-восточном направлении; дойдя до соединения двух вершин, повернули на восток и стали подниматься к перевалу между вершинами Казбека. Склон труден и крут, приходилось рубить ступени. Вскоре и Царахов выбился из сил. Все настойчивей звал он вернуться назад, останавливался, оставлял Пастухова и начинал спуск, но, видя с каким упорством тот продолжает молча итти вперед, снова следовал за ним.

В 12,5 час. дня они достигли середины хребта, идущего от западной вершины к перевалу, и сделали остановку. Кругом было снежно и тихо. Спокойно высились белые вершины, синело небо. И вдруг три бабочки красноватого цвета пронеслись одна за другой, легко уносимые ветром в южном направлении. За два дня это была первая встреча с живыми существами.

При спуске с перевала нашли флаг, оставленный здесь в прошлом году Тулатовым.

В половине второго Пастухов и Царахов подошли к основанию восточной вершины и, вырубая ступени в почти отвесной стене, начали последний подъем. В 4 часа дня они вступили на вершину. Пастухов не мог впоследствии передать, какой изумительный вид открылся оттуда в этот ясный вечер, когда заходящее солнце заливало бесконечные цепи снежных хребтов . и вершин. Сделав необходимые наблюдения и измерения вершины, Пастухов и Царахов стали укреплять на высоком древке красное трехметровое полотнище. Ветер легко подхватил его и первый флаг заалел над Казбеком. Его видели из окружающих селений простым глазом, а из Владикавказа его можно было рассмотреть в бинокль.

Так, вера в неприступность Казбека была окончательно разрушена у местного населения только после шестого восхождения на эту вершину.

Пастухову повезло не до конца. Перед спуском отряда в Тменикау, над ущельем Генал-дона пронесся ливень необычайной силы. Потоки воды смыли зреющие посевы овса и ячменя, затопили дома, размыли дороги. Наиболее темная часть населения истолковала ливень по-своему: русский “сманил” осетина, они вместе осквернили своими ногами вершину, никто не сумел остановить их. Теперь бог отомстил всему Тменикау за совершенный грех. Но, несмотря на прямое натравливание толпы на Пастухова, уважение к отваге и храбрости взяли вверх и он благополучно выбрался из селения.

В том же году путем Фрешфильда удачно поднялись на Казбек еще две иностранные группы с альпийскими проводниками. Одна из них, в составе альпинистов Рукдешеля, Гирша и проводника Мюллера, поставила своеобразный рекорд быстроты восхождения на восточную вершину Казбека. Все восхождение заняло у них 16 час. 55 мин. Из них на подъем было потрачено 12 час. 45 мин., а на спуск 4 ч. 15 мин.

Восхождение Г. Мерцбахера. Через два года, в 1891 г., по Кавказу путешествовал член австро-германского альпийского клуба, будущий профессор и известный исследователь Кавказа и Памира Г. Мерцбахер. Он поднялся на Казбек путем Тулатова и Пастухова, но более удачно, чем они.

Путь до вершины, на который Пастухов потратил 3 трудных дня, Мерцбахер легко преодолел в 1 день. Но этот успех, по признанию самого Мерцбахера, объяснялся исключительно благоприятным состоянием снега, одинаково плотного на всем пути.

В 90-х годах было еще четыре восхождения на вершину: два из них — полковника Ерофеева и геолога Штебера в 1895 г. и альпинистов Сипягина и Красногорского в 1897 г. — сделаны в сопровождении жителей сел. Гвелеты Бузуртановых, за которыми установилась прочная слава лучших знатоков пути к вершине через Девдоракский ледник. И большинство восхождений последующих лет прошли через Девдорак.

Достижения М. П. Преображенской. Этим же путем в 1900 г., сопровождаемая Бузуртановым, совершила восхождение первая русская альпинистка М. П. Преображенская. Скромная учительница Владикавказской гимназии, она стала неутомимой “казбекисткой”. В течение последующих 20 лет она поднялась на вершину еще восемь раз.

В 1902 г. она установила градусник на вершине Казбека, а в 1912 г. по заданию Геофизической обсерватории подняла на вершину первую метеорологическую будку, но наладить регулярную съемку показаний с приборов ей не удалось.

Преображенской принадлежат первые туристские описания путешествий по Кистинскому ущелью и вокруг вершин Казбека по фирновым полям и ледникам:

М. П. Преображенская: 1. Восхождение на вершину Казбека. “Известия Русск, геогр, о-ва”, т. XXXVII, вып. 1.

2. Метеорологическая будка, на вершине Казбека. “Известия Кавк. отд. Русск. геогр. о-ва”, т. XXI, вып. 3.

3. Вокруг Казбека. “Ежегодник Русск. горного о-ва”,

4. Кистинское ущелье — там же, т. II. 1902.

5. Четыре восхождения на вершину Казбека. Журн. “Землеведение”. 1912 г., №№ 1 и 2.

Первое восхождение Преображенской было двенадцатым по счету восхождением на Казбек за 32 года, отделявшие его от первовосхождения Фрешфильда.

В 90-х годах туристский поток на Военно-Грузинской дороге увеличился. На летний сезон в сел. Казбек было открыто несколько гостиниц. Увеличилось и число желающих подняться на вершину. Это были большей частью небольшие группы чисто альпинистского характера, успех которых подчас целиком зависел от проводников. Вместе с Бузуртановым в эти годы работали и проводники-мохевцы, среди которых особенно выделялись Гаха Циклаури и Котэ Пицхелаури.

Восхождения на Казбек в 1903—1913 гг. Популярность Девдоракского пути в эти годы объяснялась еще и тем, что у подножия ледника уже существовала наблюдательная будка, в которой останавливались туристы при подъеме к вершине. В 1903 г. по поручению Русского горного общества Бузуртановы приступили к сооружению в верховьях Девдорака специальной горной хижины для альпинистов. Для нее было выбрано место в одной из впадин крутого Барт-корта над Девдораком ниже I и II Волгишек на высоте 3480 м. Хижина была сложена из камня, покрыта железом и состояла всего из одной комнаты с “площадью” 3Х4 м. Эти более чем скромные размеры являются лучшим доказательством “камерности” русского дореволюционного альпинизма, бывшего достоянием ограниченного круга людей. Хижина была открыта в августе того же года и стала известной под названием Ермоловской.

В эти годы на Девдораке предприниматель Бицлер открыл эксплоатацию месторождения меди. Была разработана дорога к руднику, око ло Гвелети стало шумно и оживленно. Штейгером Бицлеровского рудника работал в течение нескольких лет Андрей Игнатьевич Духовской. Заведуя разведочными работами на руднике, он попутно проводил большую работу по обследованию ледников Казбекского массива и проверял одноверстную карту. В связи с этой работой он обошел вокруг вершин Казбека и спускался в большинство ущелий среди его отрогов. Он трижды поднимался на вершину, где проводил инструментальную съемку (1910 — 1912 гг.). Его неизменным спутником был уже поседевший к тому времени Яни Бузуртанов.

Работы Духовского завершили дореволюционную историю исследований вершины Казбека и его массива.

Вместе с Духовским несколько раз поднимался к вершине молодой мохевец Ягор Казаликашвили, который с 1905 г. работал в шахте Девдоракского рудника.

Во время этих восхождений он проявил исключительные качества проводника. Ягору Казаликашвили было суждено войти в историю советского альпинизма не безвестным носильщиком и проводником, а полноправным участником большинства высокогорных исследовательских экспедиций и получить значок почетного альпиниста.

Империалистическая война сократила, а затем и вовсе прервала течение туристского потока по Военно-Грузинской дороге. В Хеви прошла мобилизация, мохевцы со своими арбами отправились на турецкий фронт; в их числе был и Я. Казаликашвили.

Наступили годы гражданской войны. Меньшевики захватили власть в Грузии. В Дарьяле был установлен пограничный пост, прервано сквозное движение по Военно-Грузинской дороге.

За эти годы только М. П. Преображенская сумела побывать на вершине Казбека. В 1920 г. она совершила свое девятое и последнее восхождение, и этим как бы отметила двадцатилетие своей альпинистской деятельности.

Первые советские экспедиции на Казбек. После свержения меньшевистского правительства советская Грузия начала работы по восстановлению сильно разрушенной за годы империалистической и гражданской войны Военно-Грузинской дороги, и летом 1923 г. ущелья Мохевии увидели первых советских туристов и альпинистов.

1923 г. стал годом рождения советского альпинизма. 28 августа Казбек принял на своей вершине 18 первых советских альпинистов во главе с проф. Г. Н. Николадзе, который объединил и подготовил к этому восхождению группу грузинской молодежи. Путь на Казбек этой группе показывали такие знатоки, как Гаха Циклаури и Ягор Казаликашвили. С этого времени они стали участниками всех больших экспедиций на вершину, а Ягор Казаликашвили показал свое удивительное мастерство при восхождениях и на другие вершины.

При спуске на Девдоракском леднике группа Николадзе встретила другую альпинистскую группу, которая, проводя топографическую съемку, делая метеорологические и глациологические наблюдения, медленно направлялась к вершине. Это была первая научная экспедиция только что организованной Геофизической обсерватории Грузии, со своим руководителем проф. Дидебулидзе. Среди ее семи участников одна женщина — Александра Джапаридзе. Этой экспедицией она начинала свою работу метеоролога-исследователя высокогорного Кавказа, которую продолжает и в настоящее время.

По инициативе участников этих экспедиций создано Географическое общество Грузии с альпино-туристской секцией при нем. Ее руководителем до самой смерти был проф. Николадзе. Секция объединила растущие альпинистские кадры Грузии.

В 1925 г. экспедиция из 11 человек с проф. Дидебулидзе и старым проводником мохевцем Котэ Пицхелаури установила на вершине Казбека метеорологическую будку с самопишущими приборами.

Уже первые советские восхождения 1923 г, резко отличались от практики буржуазного альпинизма Запада; нашим альпинистам присущи были основные черты советского альпинизма: массовость, тщательная подготовка к восхождению, связь с исследовательской работой научных учреждений.

Интерес к советскому альпинизму вырос не только у нас в Союзе, но и за его пределами.

Проф. Николадзе, находясь в 1926 г. в заграничной командировке, дважды делал на заседании крупнейшего в Европе Английского географического общества сообщения о работе грузинских альпинистов. В числе его слушателей был и престарелый Фрешфильд, который специально приезжал в Лондон, чтобы присутствовать на этом докладе.

Внимание советских экспедиций в то время привлекла западная часть Кавказа с другим снежным великаном — Эльбрусом. Но и Казбек не остался забытым.

В августе 1925 г. через сел. Гвелети и Девдоракский ледник к вершине поднялась группа комсомольцев. Остановившись в старой Ермоловской хижине, комсомольцы организовали в ней первый ленинский уголок на высоте 3480 м.

Путь С. Джапаридзе. В 1926 г. на Казбек поднялся С. Б. Джапаридзе с большой экспедицией Грузинского географического общества, замещая Г. Н. Николадзе, находившегося в заграничной командировке. Вместе со своей сестрой А. Б. Джапаридзе он стал неутомимым исследователем Казбека и навсегда связал свое имя с его ледяной вершиной. Ему первому удалось наладить съемку показаний с приборов, установленных на вершине, и открыть наиболее легкий путь к вершинам, который стал популярным для всех последующих массовых восхождений на Казбек.

Симон Джапаридзе

С. Б. Джапаридзе, или просто Симон, как его звали туристы, проводники и товарищи по экспедициям, умел заражать своей энергией и волей к преодолению любых трудностей и препятствий.

Даже горцы-мохевцы удивлялись выносливости и ловкости Симона, называя его горным туром — высшая похвала, которую может здесь заслужить альпинист.

Экспедиция 1926 г., первая под руководством С. Джапаридзе, состояла из 11 человек — 6 мужчин и 5 женщин — и поднималась через Гергетский ледник с неизменными Гаха Циклаури и Ягором Казаликашвили. Последний вел экспедицию на верхнем, наиболее трудном участке пути. На ночлег остановились у языка Гергетского ледника (3100 м). Следующую ночевку сделали на высоте 4000 м, раскинув палатки на засыпанной снегом левой морене Гергетского ледника. 7 сентября в 6 час. 15 мин. утра вышли на штурм последнего участка пути перед вершиной и в 12 час. вступили на фирновое поле. К 4 час. достигли седловины, но позднее время заставило Джапаридзе отложить восхождение на следующий день, он уговорил всех вернуться к месту ночлега, хотя до вершины и оставалось всего 35 м.

На следующий день все отдохнули и поднялись до высоты 4200 м, где Ягор Казаликашвили ориентировался по камню, который черной глыбой поднимается на морене Гергетского ледника. К северо-востоку от этого камня, в защищенном от ветра месте экспедиция переночевала и дала и ему и камню прочно укрепившееся теперь название “Ягорас-ниши”, т. e. “знаки Ягора”.

В метеорологической будке, установленной экспедицией Дидебулидзе, сняли показания, но, увы, наивысшая отметка на шкале была 47° и термометр показывал — 47°. Поставили новый со шкалой до 75° и самопишущие приборы, барограф с шестичасовым и термограф с недельным заводом.

Все эти работы потребовали около 2,5 часов времени, после чего начали спуск.

Возвратившись в селение, экспедиция совершила несколько экскурсий в предгорья Куро и в Гудушаурское ущелье, после чего большинство участников выехало в Тбилиси, а С. Джапаридзе, его сестра и А. Агниашвили вместе с Циклаури и Казаликашвили 15 сентября снова отправились на вершину, чтобы снять показания приборов-самописцев.

Шли по Девдоракскому пути (Более подробно путь на Казбек по Девдоракскому ущелью описан на стр. 132). Дул сильный ветер, глубокий снег лежал на леднике и фирне. Гаха Циклаури не мог вспомнить здесь такого глубокого снега когда-либо в Другие годы.

Итти было так трудно, что мохевцы стали поговаривать о возвращении. Тогда Джапаридзе сам пошел впереди и 0,5 часа расчищал путь.

У самой вершины ветер затих, и последние метры перед вершиной, забыв о всех правилах восхождений, Джапаридзе бежал.

На вершине сняли показания самопишущих приборов, первые за все время существования Казбека: восьмидневную термограмму и шестичасовую барограмму. За 8 дней, прошедшие с 9 сентября, термометр отметил как минимальную температуру на вершине — 47°. Оставив снова в будке минимальный термометр на долгую зиму, стали спускаться с твердым намерением снять его показания в будущем году.

Переночевали в уже полуразрушенной временем Ермоловской хижине, а утром, спускаясь по Барт-корту, встретили туров. Ягор метким выстрелом охотника уложил одного из них, большого шестилетнего самца. И в нижней Девдоракской будке за нежным турьим шашлыком было отпраздновано удачное возвращение.

В следующем, 1927 г. С. Б. Джапаридзе 7 августа снова был на вершине, но без экспедиции. Его единственным спутником был Ягор Казаликашвили. Погода была плохая, до вершины не смогли донести самопишущие приборы и оставили их вместе с носильщиками на высоте 4200 м. Будка на вершине оказалась занесенной снегом. Очистив от снега и открыв дверцу будки, которая поднималась над снегом всего на 10—15 см, Джапаридзе снял показания термометра, оставленного в прошлом году. В первый раз была выяснена минимальная годовая температура на вершине. Термометр показывал —75,2° (По отчетам С. Джапаридзе Грузинскому геофизическому институту и Географическому об-ву Грузии).

На обратном пути пристроили самопишущие приборы между двумя каменными стенками на скале Ягорас-Ниши.

Через 10 дней, 27 августа, Симон Джапаридзе снял с них показания, а приборы перенес в будку на вершину.

В эти же дни на вершину Казбека проведен первый красноармейский поход, который можно считать началом альпинизма в рядах Красной армии.

Во время своих августовских восхождений 1927 г. С. Джапаридзе вместе с Я. Казаликашвили освоил новый путь: в обход вершин с запада по фирновому полю, с подъемом на седловину и оттуда на обе вершины с северо-западной стороны, вместо традиционного пути, установленного Фрешфильдом. Эта же экспедиция показала, каким опытным и расчетливым альпинистом был С. Джапаридзе. Он обладал необычайным умением правильно оценить положение в горах, полным отсутствием риска и вместе с тем отвагой и решимостью, которые проявлял в нужную минуту.

Все эти качества особенно проявились в нем в 1928 г., когда он стал во главе отряда из 50 человек, в большинстве малоопытных туристов, и довел 41 человека, в том числе 7 женщин, по вновь открытому пути до вершины. К группе присоединились московские киноработники, которые засняли это восхождение и включили его в фильм “Врата Кавказа”.

Этим восхождением было отмечено шестидесятилетие со дня первого восхождения на вершину Казбека. А глубокой осенью Джапаридзе вместе со своей сестрой и В. Каландаришвили установил на Казбеке новую метеорологическую будку, которой Геофизическая обсерватория решила заменить поставленную в 1925 г. экспедицией Дидебулидзе.

Это было восьмое и последнее восхождение С. Джапаридзе на вершину Казбека.

В 1929 г. драма на Тетнульде, другой “священной” горе старой Грузии, вырвала его из рядов советских альпинистов вместе с Пименом Двали. Старший товарищ Джапаридзе — Ягор оплакал в стихах смерть “стройного, широкоплечего, близкого сердцем” Симона.

В следующем же году лучшие альпинисты Грузии с Ягором Казаликашвили и Александрой Джапаридзе во главе “отомстили Тетнульду”, покорив, его вершину, а новый путь на Казбек, открытый Симоном, получил название “Пути Джапаридзе”.

В 1931 г. проложены еще два Новых пути к вершине.

Путь А. Джапаридзе. Брат Симона Александр Джапаридзе после большой подготовки проложил четвертый по счету путь к вершине — он прошел с северо-востока от сел. Казбек по хребту Сарцевис, который окаймляет с севера ледник Абано. Не заходя на седловину с хребта, по фирну Джапаридзе поднялся на вершину. Путь этот труден и не вошел в число общеупотребительных путей, но много дал для изучения юго-восточного склона конуса.

Путь П. Маруашвили, Антоновича и Золотарева. Шестой путь на вершину был проложен в 1931 г. тбилисским журналистом П. Маруашвили и орджоникидзенскими альпинистами Антоновичем и Золотаревым. От Ягорас-Ниши они шли прямо к седловине, не обходя, как это делал Джапаридзе, западной вершины. От ледника до седловины их путь шел по довольно крутому фирновому полю, которое напоминает здесь большую воронку. По пути попадается большое число трещин.

Путь трудный, но интересный и требует в среднем 8 часов подъема, от Ягорас-Ниши до вершины.

После массовых восхождений 1928 г. по пути С. Джапаридзе серьезным препятствием к достижению вершины Казбека для рядового альпиниста было лишь отсутствие горного приюта, где можно отдохнуть, провести ночь перед подъемом и приучить свой организм к разреженному воздуху горных высот.

Старая хижина на Барт-корте была мала, тесна и находилась в разрушенном состоянии, а самый путь через Девдорак был более сложным. Поэтому ОПТЭ решило выстроить на Казбеке высокогорную хижину — приют в память Двали и Джапаридзе. В эти годы советская метеорология обогатилась новыми высокогорными станциями, на которых изучение атмосферы идет в нормальных стационарных условиях. Гидро-метеорологический комитет Грузии решил открыть такую станцию и на склонах Казбека. Решено было объединить эти два начинания, построив метеорологическую станцию-приют им. Двали и Джапаридзе.

Гибель Шота Микеладзе. В августе 1932 г. из Тбилиси выехала экспедиция, которая должна была найти подходящее место для станции на склонах Казбека.

Начальником экспедиции был назначен Шота Микеладзе, 27-летний молодой инженер, председатель горно-лыжной секции ОПТЭ Грузии. Товарищ и спутник Джапаридзе по экспедициям 1927 г. на Казбек, Тетнульд и Эльбрус, он был известен как один из наиболее отважных и опытных альпинистов. Тщательный подбор экспедиции и участие Я. Казаликашвили заранее обеспечивали успех и никто не мог ожидать повторения на Казбеке драмы, разыгравшейся на Тетнульде.

5 августа экспедиция выщла из селения и обычным путем, мимо Цминда-Самеба, поднялась к Саберце и расположилась лагерем. Утро 5 августа было солнечное и ясное. Весь день посвятили основной цели экспедиции — поискам места для горной хижины. Но Микеладзе поставил перед собой и вторую цель: по окончании работ экспедиции взойти на вершину по новому неисследованному пути. Фрешфильд, Пастухов, Симон и Александр Джапаридзе взошли и всесторонне исследовали путь к вершине. Лишь там, где по восточному склону конуса спускается скалистое тело Дракона — Гвелешапи, не ступала нога альпиниста. Шота Микеладзе решил освоить и этот труднейший путь. Весь день его не покидала мысль о восхождении, и среди других заметок он несколько раз заносил в свою записную книжку: “Завтра наверное пойдем на вершину по моему новому пути” (Здесь и дальше цитаты из записной книжки, найденной при Ш. Микеладзе (Протокол комиссии, обследовавшей причины его гибели)). А вечером, когда, закончив поиски площадки, остановились у скал Джапаридзе (3740 м), лежа в своей маленькой палатке, при тусклом свете свечи он снова записывает: “Путь труднейший среди всех известных путей”.

Утром экспедиция разделилась на две группы, и от скал Джапаридзе Ягор со своей группой пошел на вершину, обычным путем, где была назначена встреча, а Шота Микеладзе, взяв в спутники геолога В. Махарадзе, стал штурмовать скалу Гвелешапи.

День был ясный, солнце припекало. Ягор и его два спутника благополучно взошли на вершину. Но Микеладзе на вершине не оказалось, снег был свеж и не протоптан, на крики никто не отвечал. Спускаясь, Ягор увидел, что маленькая палатка Шота у скал Джапаридзе — пуста. Подозревая несчастье, он стал быстро спускаться вниз за помощью.

А Микеладзе со своим спутником в десятом часу утра поднялся на хребет, разделявший ледники Абано и Гергетский, к основанию скалы Гвелешапи. Микеладзе не ошибся. Путь был необычайно труден. “Ужасный подъем, лед”, — то и дело записывает он на остановках: “50, 55°, в некоторых местах до 60 градусов уклона”.

С большим трудом достигли высоты 4850 м. Микеладзе приходится итти все время впереди и рубить ступени во льду. Малоопытный Махарадзе идет за ним, охраняемый веревкой. Неожиданно Шота поскользнулся, веревка натянулась и, падая, он повлек за собой Махарадзе. Гибель была бы неминуема, но веревка зацепилась у самого края Гвелешапи и оба повисли с разных сторон скалы.

Было темно, каждое неловкое движение опасно, поэтому до рассвета нечего было и думать об освобождении. Так провели ночь. Только утром удалось встать на ноги.

Махарадзе стал настаивать на возвращении, но Микеладзе уговорил его продолжать подъем. Дойдя до места вчерашнего падения, геолог снова, теперь уже категорически, отказался итти дальше. Напрасно доказывал Шота, что спуск опаснее подъема, Махарадзе продолжал настаивать, и пришлось уступить.

Шота сделал свою последнюю запись в дневнике в 8 ч. 50 м. утра: “Ветер, непогода, холодно. Ночью на волосок спаслись от смерти. Изранил руки. Тут провели ужаснейшую ночь, Двигаемся все же, если только спустимся”.

Шли медленно. Охраняясь, крепили веревку к камням. Но это быстро надоело Шота. Ушибленная накануне рука ныла, на большом пальце была содрана вся кожа, наблюдательные приборы, взятые им с собой, мешали движению. Он стал спускаться без необходимых предосторожностей. Снова, вторично он поскользнулся, веревка натянулась и еще раз удержался бы Шота, но перетертая ночью она попала на острый камень и оборвалась. Шота покатился по крутому скату, стремительно перелетел через гребень скалы и скрылся из глаз своего спутника.

Потрясенный Махарадзе долго не мог двинуться дальше. Как удалось ему преодолеть этот спуск, он потом и сам хорошо не мог вспомнить. Обессиленного, в полубессознательном состоянии его подобрала спасательная экспедиция.

Изуродованное тело Шота Микеладзе нашли только через 2 дня — 11 августа, в верховьях ледника Абано, куда он упал с большой высоты. Врачи установили, что смерть наступила мгновенно. В кармане Шота нашли часы с циферблатом, приплюснутым в момент падения. Они и отметили время гибели: 15 час. 25 мин. 42 сек.

Особая комиссия изучила всю обстановку восхождения и установила причины катастрофы: труднейший путь, обратный спуск, неопытный спутник, масса наблюдательных приборов, которые имел на себе Микеладзе, обрыв веревки.

В том же году группа товарищей, участников экспедиции, поднялась по пути Микеладзе через скалу Гвелешапи и установила, что этот шестой путь среди всех известных путей к вершине труден, очень опасен и непригоден для восхождений.

Казбекская метеорологическая станция

Дело постройки высокогорной станции было доведено до конца лишь в 1933 г. В конце мая и июне на могучие плечи Казбека снова поднялись экспедиции и в верховьях Гергетского ледника на левой стороне его морен нашли небольшую каменистую площадку, сложенную из твердых моренных пород и расположенную среди льда, фирна и скал.

Вершина Казбека отсюда кажется более близкой и доступной. Ледник рождается неподалеку в фирновых полях и круто поворачивает от станции к северу, сбрасывая вниз серые горбы своих ледопадов. Прямо перед станцией на синем небе четко вырисовывается снежный гребень Орцвери.

Все лето и осень поднимали на площадку стройматериалы, оборудование, топливо. К зиме здесь выросла небольшая деревянная хижина, в которой поселились первые зимовщики: 23-летний начальник — Датико Шарашидзе, комсомолец и метеоролог, такой же юный Сандро Гвалия, альпинист и наблюдатель станции, и неизменный Ягор Казаликашвили.

Впервые в истории Казбека на высоте 3 800 м началась систематическая работа по изучению этого замечательного горного массива. К середине первой зимы были организованы 2 подстанции, выше и ниже хижины, с метеорологическими будками и приборами, отмечавшими глубинную и поверхностную температуры. Третья подстанция работала на высоте 4 350 м, в том месте, где стояла последняя палатка экспедиции Ш. Микеладзе, и в честь его была названа “Шотас-Набинавари”.

Станция изо дня в день ведет наблюдения над температурой воздуха, атмосферным давлением, облачностью, солнечной радиацией. Эти наблюдения имеют не только научную ценность, но и большое практическое значение. Они способствуют точности прогнозов погоды для всего Закавказья. Изучение мощности снежного покрова помогает дать правильные прогнозы весенних паводков, а изучение лавинной опасности необходимо для строительства будущей Транскавказской железной дороги.

В эти же годы над Кавказским хребтом появился самолет, начались регулярные почтовые рейсы от Тбилиси до Минеральных Вод. Летом часто можно наблюдать, как самолет серебряной птицей кружит над Казбеком, спускаясь совсем низко к его ледникам. Он сбрасывает очередную почтовую посылку работникам станции. Станция не остается в долгу. Ее сводки о состоянии погоды в восточной части Кавказского хребта решают судьбу очередного полета.

Летом на станции людно. Одна альпинистская группа сменяет другую. Победители возвращаются с песнями, несмотря на усталость; неудачники проклинают погоду, глубокий снег и все, что, по их мнению, помешало им взойти на вершину. Одна из двух комнат станции отведена под ночлег альпинистам.

Зимою на станцию не заходят гости. Мороз доходит до —30—35°, жестокие бураны наметают к хижине сугробы толщиной в 2—3 м. Сила ветра достигает 40 м в секунду. Но в нужное время, несмотря на непогоду, наблюдатель идет для съемки показаний с приборов подстанции. Особенно трудно добираться до Шотас-Набинавари. “Наклон 50°, приходилось подниматься на лыжах”,—рассказывает Сандро Гвалия, первый наблюдатель и первый зимовщик станции, — “холодный ветер бил в лицо, проникая в тело. На лице образовывалась корка и все же нужно было итти, чтобы не сорвать наблюдательную работу” (С. Гвалия. Метстанция на Казбеке. Журн. “На суше и на море” 1934 г., № 10).

Часто такая же погода заставала и Я. Казаликашвили при его очередном переходе от станции к селению и обратно. На его обязанности лежала связь станции с населенным пунктом и этой работе он отдал последние два года своей жизни. В долгие ненастные вечера он рассказывал своим товарищам по зимовке увлекательные истории своих восхождений на Казбек и другие вершины. Он помнил все мохевские предания; экспедиции археологов и фольклористы не раз записывали их с его слов. Но из всех историй, которые рассказывал Ягор, самой интересной была история его жизни.

Бедняк-мохевец, шахтер на медном руднике, участник империалистической войны, после советизации Грузии он одним из первых откликнулся на призыв партии и советской власти и стал в ряды колхозников. Великая социалистическая революция была для него началом новой жизни и он любил повторять: “Только в дни Великой революции мы поняли настоящий смысл нашей жизни”.

В прошлом крестьянин-проводник, имя которого обычно забывали упомянуть при описании восхождения, он стал теперь участником самых ответственных высокогорных экспедиций. “Наш Ягор” — так звали его и товарищи по колхозу и товарищи по экспедициям — научные сотрудники и альпинисты. Он далеко опередил всех бывших до него “казбекистов”, больше тридцати раз побывав на вершине Казбека. Последнее свое восхождение он совершил в марте 1935 г. всего за 6 месяцев до своей смерти.

Ягор не был патриотом одной только вершины, хотя любил ее сильнее всех. В 1925 г. вместе с Гаха Циклаури он провел на восточную вершину Эльбруса экспедицию Грузинского географического общества, в годы 1930—1934 участвовал в первых советских восхождениях на такие вершины, как Адай-хох, Марух, Тетнульд и Ужба. На последнюю, труднейшую из всех вершин Европы, он вступил, имея за плечами 53 года трудовой жизни. За это восхождение он получил почетный значок от ЦИК СССР.

У Ягора Казаликашвили был дар настоящего поэта. Ночью после рабочего дня он умел складывать песни-стихи о пережитом и перечувствованном за этот день: о Ленине, о колхозе, о новой радостной жизни, о походах на Ужбу, Тетнульд и Гестолу и о любимой Мкинварцвери — “ровеснице Эльбруса, покровительнице горных туров”. Свои стихи он передавал слушателям, часто не записывая, по памяти, под звон трехструнной пандури (Ягор Казаликашвили. Стихи, изд. Груз. ОПТЭ. Тифлис 1933. (На грузинском языке)).

Его смерть в сентябре 1935 г. была тяжелой утратой для советского альпинизма.

Еще раньше Ягора ушли из жизни два самых старых ветерана Казбека: умер Гаха Циклаури, а Котэ Пицхелаури был убит камнепадом в 1934 г. на пастбище, где он пас своих овец. Гаха Циклаури “шустрый старик”, “профессор Казбека”, как его звали альпинисты, был вместе с Бузуртановым лучшим знатоком Девдоракского пути. Поднимаясь осенью 1926 г. с Джапаридзе на Девдорак, он говорил, что это его пятьдесят третья попытка взойти на вершину. Грузинский поэт Тициан Табидзе в поэме о Роальде Амундсене, вспоминая Гаха, писал: “Он стоптал вершину Казбека, как кровлю аула родного”.

Пути массовых восхождений

1933 и последующие годы вписали новые замечательные страницы в историю советского альпинизма. Колонны альпиниады РККА штурмовали высоты Кавказа и Памира, 638 колхозников орденоносной Кабардино-Балкарии поднялись на вершину Эльбруса. Альпинизм вырос и окреп как увлекательнейший вид спорта, как показатель готовности десятков тысяч нашей молодежи к обороне своей родины.

Казбек — “классическая гора” — не остается в стороне от этого движения. За один только 1935 г. его с успехом штурмовали закавказская группа альпиниады ВЦСПС, допризывники Адыгейской автономной области, 50 лучших комбайнеров и трактористов Азово-Черноморья, сводный батальон N-ской грузинской дивизии, 500 колхозников и рабочих Северо-Осетинской автономной области и большое количество других альпинистских групп.

N-ская грузинская дивизия поднялась на вершину с артиллерией и пулеметами, в полном составе, без единого отставшего бойца. Здесь бойцы утвердили бюст товарища Сталина и составили Приветствие, в котором писали: “... мы несем на седые вершины Казбека вместе с винтовками, пулеметами и орудиями величайшую любовь к партии и к тебе, товарищ Сталин” (Газ. “Заря востока” от 17 сентября 1935 г.).

Последние две колонны осетинской альпиниады выступили на штурм Казбека 10 августа 1935 г. В этот день, несмотря на плохую погоду, 270 человек побывало на его вершине. Хочется напомнить, что за 55 лет, отделяющие первовосхождение Фрешфильда от первой советской экспедиции 1923 г., только 46 человекам суждено было взойти на Казбек. Круг задач массового альпинизма с каждым годом расширяется. Альпинизм перестает носить только научный или спортивный характер. В 1928 г. впервые в истории альпинизма на вершине была произведена киносъемка. В 1935 г. впервые с вершины снежного великана загремели выстрелы N-ской грузинской дивизии.

В настоящее время существуют два пути для массовых восхождений на Казбек: по Гергетскому и по Девдоракскому ущельям.

Путь по Гергетскому ущелью (Описание маршрута составлено С. Бильхен)

Наиболее легким является путь по Гергетскому ущелью и леднику. Длина его ориентировочно исчисляется в 15 км.

От Дома туриста в сел. Казбек дорога к леднику идет на запад, вверх по Гергетскому ущелью, “выпаханному” движением мощных древних ледников и затем размытому бурными потоками, образовавшимися от таяния льда. Вначале путь идет по правому берегу р. Чхери, проложившей себе русло в вулканических породах: черных базальтах, серых и розовых андезитах, кирпичных дацитах; по ее течению встречаются также кварц, кварцитовые песчаники, порфиритовые диабазы и сланцы. Тропа на Гергетский ледник идет по Гергетской террасе, сложенной мореной Терского ледника и защищенной от размыва сланцевым кряжем.

На пути, в расстоянии не более 1 км от Военно-Грузинской дороги, расположено сел. Гергети, сохранившее типичные черты горного мохевского аула: плоские крыши, извилистые проходы, каменные лестницы от террасы к террасе, замкнутые дворики; на дверях некоторых домов еще видны ритуальные и символические изображения.

В нескольких шагах от селения находится “священная роща” — группа высокогорных берез.

У входа в рощу, около самой тропы, вытекает источник прекрасной питьевой воды. Здесь следует запастись водой, так как дальше по пути, до самого ледника, ручейки текут в стороне от тропы. От Гергетской рощи тропа, постепенно подымаясь, идет п6 типичному высокогорному лесу, в котором только редкие деревья достигают роста выше 2,5 м. Здесь растут клен, береза, рябина, горный тополь; из кустарников встречаются шиповник, можжевельник, облепиха.

Пройдя по лесу около 1/4 км, тропа поворачивает на юг, подымаясь круто в гору, — на верхнюю часть Гергетской террасы. Оттуда открывается незабываемый вид на вершину Казбека. Всего в нескольких стах шагах от тропы стоит древний храм Цминда-Самеба. Отсюда к леднику можно итти двумя путями: либо по самому краю хребта, либо спустившись слегка на юг. Нижняя тропа идет по откосу на запад, постепенно подымаясь в гору.

Как верхняя, так и нижняя тропы проходят по субальпийской и альпийской зонам. Альпийские луга — основное богатство животноводческого хозяйства мохевцев. В результате усиленной пастьбы на субальпийских лугах многие из характерных для этой зоны растений сейчас уже вытравлены. Северные склоны покрыты анемонами, буквицей, чемерицей.

На границе субальпийских и альпийских лугов нижняя тропа проходит через так называемую “долину цветов”, до конца июля представляющую собой сплошной ковер ярко цветущих растений.

За “долиной цветов” следует область рододендроновых зарослей, за которой тропа резко поворачивает на север, подымаясь с уклоном в 25° до верхней тропы, идущей по кряжу. Дойдя до уступа перед спуском на травянистую морену (Местное название этого уступа — Бетлеми) (2900 м), тропа начинает спускаться по каменистому склону через поляну Саберце к языку ледника. Зеленая поляна перед ледником, как и Бетлеми, лежит в типичной альпийской зоне. Здесь налицо все характерные для этой зоны черты: низкорослые осоки, лишайники, красивые генцианы, альпийские незабудки, манжетки, колокольчики, примулы и др. яркими пятнами расцвечивают альпийские луга.

Лужайка перед ледником является прекрасным местом для отдыха. Здесь, протекает ручей с питьевой водой, а высокие морены служат хорошей защитой от ветров. Тропа к леднику ведет через горную речку вверх к морене и вскоре достигает единственного в этом районе водопада.

Около водопада (3070 м) тропа спускается на язык ледника. Здесь проходит летний вьючный путь к метеорологической станции, и на леднике ясно видны следы проходивших лошадей.

Вначале путь идет между глубокими трещинами, постепенно выходя на более ровную поверхность; отсюда, минуя остающийся справа ледопад, надо взять направление на гряду красной осыпи. Пройдя два снежника (последний из них достаточно, крут), тропа выходит к морене, на которой построена метеорологическая станция (3850 м). Это самое удобное место для разбивки лагеря, так как в летние месяцы здесь течет источник с питьевой водой.

Персонал метеорологической станции никогда не отказывает в гостеприимстве, а метеорологические сводки могут предупредить тяжелое, а подчас и опасное восхождение.

От метеорологической станции путь идет на вершину вначале по морене около самого подножья Казбека; у Ягорас-Ниши, перерезав небольшой ледник, он подымается на морену, служащую границей между конусом Казбека и центральным ледником Орцвери.

Пересекши морену, необходимо держать направление на север. Тут начинается один из самых трудных участков пути через трещины и под камнепадом Хмаура (В переводе с грузинского значит “шумиха”). Последний следует проходить только рано утром до наступления дневного таяния, так как срывающиеся с Хмауры камни залетают далеко на ледник. В часы таяния лучше обходить Хмауру более длинным путем, держась к западу. Весь участок под Хмаурой изрезан поперечными и продольными трещинами, загроможден колоссальными обломками скал и его лучше обойти небольшими группами с охранением на веревке.

Вид с фирновых полей Казбека

За Хмаурой начинается постепенный, подъем по фирномоку полю. На перевале Майли, около горы Безымянной (взятой инструкторами Девдоракского лагеря и ленинградской студенческой группой летом 1936 г.) путь к вершине сворачивает на восток. От бергшрунда надо повернуть на юг и выходить к седловине с северо-запада. Здесь остается еще небольшой участок трудного подъема на карниз седловины, который (в зависимости от состояния снежного покрова) требует рубки 5—6 ступеней.

С седловины путь на восточную вершину идет, под уклоном в 35—40°, около гряды черных скал, представляющих собой продукт лавовых излияний Казбека (в последнюю фазу его вулканической деятельности).

Остающиеся до вершины 40 м кажутся из-за крутизны исключительно тяжелыми, но величественный вид с вершины в ясную погоду с лихвой вознаграждает за все трудности. На северо-западе открывается вид на двуглавую вершину Эльбруса, а обступающие Казбек снежные великаны создают впечатление снежно-туманного моря с массой ледяных шапок и пиков.

В дымке горизонта виднеется г. Орджоникидзе, а внизу, на восток, маленькими точками на зеленом фоне вырисовываются дома сел. Казбек.

Путь по Девдоракскому ущелью (Маршрут описан С. Бельхен)

Второй массовый путь на Казбек берег начало с Военно-Грузинской дороги на 38-м километре от г. Орджоникидзе, у ингушского сел. Гвилети, давшего альпинизму целый ряд таких хороших и отважных проводников, как Яни Бузуртанов и Ягор Казаликашвили.

Девдоракское ущелье, как и Гергетское, создано движением древнего ледника, доходившего, судя по шлифовке скал в ущельи р. Терека (“бараньи лбы”), до горы Фетхус. Ориентировочно длина древнего ледника, двигавшегося к Владикавказской долине, достигала 45 км. Современный Девдоракский ледник — только остаток огромного древнего ледника.

Девдоракский ледник известен своей бурной деятельностью. В XVIII в. зарегистрировано 5 обвалов ледника, дошедших до Военно-Грузинской дороги.

Однако после обвала скалы Масах ледники Девдорака получили более свободное движение, и обвалы наших дней уже не носят прежнего катастрофического характера.

Устье р. Кобахи, вытекающей из Девдоракского ущелья, представляет остатки боковой морены мощного древнего ледника. Холмы этой морены служили запрудой горных озер. Два таких озера, сохранившиеся до наших дней, расположены у самого входа в ущелье на высоком правом берегу р. Кобахи.

Путь на Девдоракский ледник начинается у Гвилетского моста (1408 м) и на отрезке от последнего места расположения альпийского лагеря ТЭУ ВЦСПС представляет собой вполне пригодную для колесного движения дорогу.

Вначале дорога эта ведет по левому берегу р. Терека на север и по древней морене, среди огромных валунов, сворачивает на запад. Поднимаясь через летний хутор мохевцев к лесистому северному склону ущелья, она пересекает небольшой субальпийский луг, покрытый весной ковром синих фиалок и желтых примул.

На четвертом километре от Гвилетского моста, у места слияния р. р. Амелишхи и Чач, дорога начинает зигзагами подыматься по лесистому склону хребта Арч-корт. Этот хребет сложен из палеозойских сланцев и кварцитов, а его гребень, в верховьи ущелья, — из лавовых пород красного и серого цвета. Склоны хребта, по которым вьется дорога, необычайно круты. С него открывается прекрасный вид на вершину Казбека и Девдоракский ледник.

Лес Девдоракского ущелья состоит из тех же пород, что и в Гергетском ущельи, только гораздо более крупных. В лесу растут папоротник, черника, брусника и рододендроны. До самого августа по обрывам вдоль дороги цветут кусты ароматного шиповника.

Субальпийская зона Девдоракского ущелья (2000—2200 м) отличается от той же зоны Гергетского своим высокотравием (местами травяной покров достигает огромной высоты — в 2—2,5 м). Здесь встречаются борщовник, крестовник, аконит и др. Цветы некоторых из них отличаются необычайной яркостью окраски и сильным ароматом. В августе и в сентябре в ущельи поспевают черника и брусника, достигающие здесь под южным солнцем необычайно крупных размеров. Земляника и малина встречаются реже.

Пышная растительность Девдоракского ущелья доходит до самого языка ледника.

На восьмом километре от Гвилетского моста колесная дорога кончается. Здесь расположен альпийский учебный лагерь ТЭУ ВЦСПС. Он занимает здание, в котором раньше помещалось управление Девдоракских медных рудников и пункт для наблюдения за движением ледника. В лагере работает радиостанция, ежедневно получающая от Казбекской метеорологической станции метеосводку.

В лагере есть врач и организован спасательный фонд.

От лагеря к леднику, мимо заброшенных рудников, ведет ясно обозначенная тропа. Перейдя два боковых снежника, она спускается к языку ледника.

Пересекши ледник, можно итти к вершине двумя путями. Более длинный из них ведет на юго-восток, мимо большого валуна (называемого “Казначейский камень”), по травянистому склону на хребет Цхоар-корт к “зеленым озерам” и дальше на запад к хребту Барт-корт, на котором находится “Ермоловская хижина”, к скалам Волгишки.

Перед ними, в небольшой котловине, обыкновенно разбивают так называемый “верхний лагерь” — последняя остановка перед штурмом вершины. Место это, хотя оно и недостаточно защищено от северных ветров, имеет преимущества перед двумя прежними лагерными стоянками (“зеленые озера” и “Ермоловская хижина”). Во-первых, отсюда ближе вершина, во-вторых, здесь можно расчистить значительно большую площадь под лагерь и, в-третьих, в летние месяцы тающие снега образуют ручей.

Отсюда открывается исключительный по красоте вид на Девдоракское ущелье с двумя голубыми озерами в конце его, на мрачные гранитные стены Дарьяла, острые пики Куро, ледник Кибиш, лесистое Кистинское ущелье, красивый и в то же время страшный хребет Шан. По утрам на склонах Барт-корта и зеленых полянах Цхоар-корта видны стада горных туров и слышится мелодичный свист горных индеек.

Второй вариант пути на вершину начинается с той же левой стороны ледника, но идет на северо-запад прямо к скалам Барт-корт. Вначале он также подымается по крутому травянистому склону, но вскоре переходит в чисто скальный участок. Это — заброшенная тропа к “Ермоловской хижине”. Здесь во многих местах по всему пути следования красной краской на скалах указано направление тропы (маркировка была проделана в 1936 г. инструкторами; альпийского лагеря ТЭУ ВЦСПС). Этот путь к Волгишкам значительно короче, но труднее и круче первого. За “Ермоловской хижиной”, где оба пути соединяются, начинается участок, требующий большой осторожности и хотя бы элементарных навыков в скальной технике.

Путь идет по вулканическим породам (черные андезиты) древнего кратера, каким является хребет Барт-корт, относящийся ко второй фазе вулканической деятельности Казбека (кратер первой фазы расположен в районе г. Орцвери). Местами породы поддались сильному влиянию эрозии, образуя острые выступы, мешающие переходу. Кое-где тропа совершенно обрывается, и ногу приходится ставить в узкую расщелину скалы; местами она идет по склону невероятной крутизны, но при осторожном передвижении это будет служить лишь приятной тренировкой.

Участком, требующим большой настороженности, следует считать также осыпь на подъеме к скале “Крепость”. На осыпи набросаны большие камни, которые при одновременном передвижении большого числа людей сдвигаются с места, образуя лавину из осыпи и камней.

Из “верхнего лагеря”, расположенного на границе снеговой линии (3860—4000 м), подъем на вершину идет по снежному склону мимо скал Волгишки (которые остаются с левой стороны). Вторая Волгишка представляет собой завалившийся кратер второй фазы вулканической деятельности Казбека. Ложе фирновых полей и ледника состоит из лавовых пород.

Подходя к верхнему концу центрального Девдоракского ледника, следует податься к самому основанию так называемой Девдоракской Хмауры — скалы, известной в дореволюционной альпийской литературе под названием “Пронеси господи” и крайне опасной своим камнепадом, уже с 10 часов утра приходящим в движение. Искать это опасное соседство с Хмаурой вынуждает другая, пожалуй еще большая, опасность — участок закрытых и открытых трещин.

В более поздние часы это место обходят с северной стороны, несколько удлиняя путь.

После Хмауры путь идет через небольшой, хорошо скрытый участок трещин (которые при хорошем снежном покрове совершенно безопасны), к конусу Казбека, где около бергшрунда он смыкается с маршрутом Гергетского ледника.

Преимущество Девдоракского маршрута состоит в том, что он короче и легче в своей ледниковой части, а до ледника идет по живописному лесистому ущелью, переход по которому гораздо менее утомителен, чем по совершенно открытому Гергетскому ущелью. Кроме того на протяжении первых восьми километров пути может быть использован колесный транспорт.

Скальная часть маршрута требует навыка в скалолазании и для большой группы новичков непригодна.

Климат обоих ущелий сурово-горный. Колебания между дневной и ночной температурой очень резки. Частые ночные похолодания даже на уровне лагеря еще в июне сопровождаются снегопадом. В начале лета здесь нередки туманы и дожди. Лучшим временем для восхождения следует считать вторую половину июля и август.

Учитывая климатические условия, необходимо обеспечивать группы соответствующим снаряжением. Пробелы в снаряжении могут быть пополнены из прокатных фондов либо Казбекского дома туриста (при Гергетском варианте), либо Девдоракского учебного лагеря (при Девдоракском варианте), однако фонды эти ограниченны.

С каждым годом возрастает число альпинистов, приезжающих в район Казбека. Единицами насчитывают альпинистов на своих вершинах Куро, Шино, Шан, Чаухи, Майли, Джимарай. И только Казбек, который по определению поэта “прорезав тучи, стоит выше всех головой”, разбужен песнями молодых и отважных восходителей. Нет больше угрюмого лермонтовского Казбека; трудно заснуть, надвинув на брови шапку облаков, когда к нему идут испытывать свои силы отряды молодых и храбрых, и от их имени обращается Ягор Казаликащвили — альпинист, колхозник а поэт — с такой хвалебной песней:

Гостей трусливых зачеркни,

Ты любишь молодцов лишь,

Колени волчий у них,

И сталью блещут кошки.

В руках же ледоруб звенит.

И в бурю неизменны

Из дальних стран идут они,

Твои пути запомнив,

Сказать тебе: “Ты чудо гор,

Вершина незабвенная,

Моих ущелий гордость!”

“Похвала Казбеку” (1927). Перевод Н. Тихонова.

ПРИЛОЖЕНИЯ - ПРАКТИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ ТУРИСТУ

Личное снаряжение

1. Для туриста, который ограничится рядом радиальных экскурсий из сел. Казбек без пешеходных путешествий через перевалы, необходимы легкое, но теплое пальто или свитер, удобная, прочная обувь на низком каблуке, пара шерстяных носков, легкая светлая одежда, закрывающая шею и предохраняющая от солнечных ожогов широкополая шляпа или кусок марли для предохранения лица от ожогов; желателен рукзак и пара легких туфель или тапочек.

2. Для туриста-перевальника нужно рекомендовать то же снаряжение, но необходимо добавить смену шерстяных носков и вместо пальто — куртку или свитер. Можно рекомендовать брюки гольф, горные ботинки и смену к ним (легкая обувь на низком каблуке), обязателен рукзак. При переходах по ледникам необходимы очки-консервы, высокогорные ботинки на триконях или кошки (Это не относится к обычному подъему на Гергетский ледник, совершаемому ежедневно от Казбекского дома туриста).

3. Для восхождения на Казбек нужно иметь альпинистское снаряжение: ледоруб, кошки, веревку, очки-консервы. Костюм: шерстяные брюки с теплыми гетрами, теплая рубашка или свитер, смена теплого и нательного белья (майки, трусы), 2—3 пары шерстяных носков и столько же бумажных, высокогорные ботинки на триконях, непромокаемые рукавицы, шерстяные варежки, шлем.

Шерстяные носки и варежки можно всегда заказать или купить у жителей сел. Гергети. В Казбекском доме туриста и в Девдоракском лагере существует прокатный фонд высокогорной обуви (1 р. 50 к. в день).

Для всех типов снаряжения рекомендуется мазь от солнечных ожогов (для лица). Состав ее: по 50 г вазелина и ланолина, 10 г бисмута, 3 г камфоры кристаллической, 0,5 г перуанского бальзама.

Автотранспорт

До сел. Казбек можно доехать автобусом по Военно-Грузинской дороге 1) от г. Орджоникидзе — 48 км, стоимость билета 7 р. 75 к.; 2) от г. Тбилиси — 146 км — 22 р. Стоимость проезда от Орджоникидзе до ст. Ларе — 4 р. 95 к., до ст. Арша — 8р. 35 к„ до ст. Коби — 10 р. 15 к.

Автовокзалы в г. Орджоникидзе находятся: 1) на Театральной площади, д. № 2; от ж.-д. вокзала можно доехать трамваем или дойти пешком по Пролетарскому проспекту; 2) угол ул. Ленина и ул. Куйбышева.

Машины по Военно-Грузинской дороге отправляются ежедневно, начиная с 5 ч. 30 мин. утра; последняя машина уходит в 2 ч. дня.

Автовокзал в г. Тбилиси находится на углу Верийского спуска и набережной Куры; от вокзала можно доехать автобусом, идущим к площади Закфедерации (б. Эриванской).

Проводники, линейки, вьючный транспорт

Стоимость вьюка с проводником 50 р. в день, линейки на полдня (на 4—5 человек) — 25 р. Найти вьюк и линейку лучше всего в сел. Казбек, где с помощью филиала альпинистской секции Грузии (помещается в музее) можно пригласить и квалифицированных проводников.

Багаж

На рейсовых автобусах при себе можно провезти по Военно-Грузинской дороге не больше 8 кг багажа; остальной надо сдать на багажную машину, которая прибывает на место не всегда в тот же день.

Ночлег

Дома туриста имеются в следующих пунктах: 1)г. Тбилиси, ул. Саба-Сулхана, д. 11; 2) г. Орджоникидзе, Ростовская, д. № 11; 3) сел. Казбек (в 5 мин. от Казбекского моста, не доезжая 0,5 км до автовокзала); в сел. Казбек есть также гостиница и ресторан при автовокзале; 4) Девдоракский альпинистский лагерь (ночлег, питание), в 8 км от Гвилетского моста.

Останавливаться на ночлег можно и в селах, лучше всего через сельсоветы, которые имеются в селениях: Казбек, Сиони, Ахалцихи (Сновское ущелье), Абано (ущелье Труссо) и Гудаури (Крестовый перевал).

При восхождении на Казбек можно рассчитывать на ночлег (разбивку лагеря) около метстанции (путь С. Джапаридзе через Гергетский лагерь) н в Девдоракском лагере, при восхождении через Девдоракский ледник.

Медицинская помощь

Больница и поликлиника имеются в пос. Андезит (6 км от сел. Казбек); врачебные пункты в селениях: Казбек, Каркуча, Коби, Гудаури, Абано, Девдоракский альпинистский лагерь. Аптека находится в сел. Казбек.

Почта, телеграф, радио, сберкасса

Почтово-телеграфное агентство находится в сел. Казбек, сберкасса (оплата аккредитивов) — только в поселке Андезит (7 км от сел. Казбек). Радиосвязь в течение туристского сезона имеется в следующих пунктах: 1) Казбекский дом туриста; 2) Девдоракский альпинистский лагерь; 3) Казбекская метеорологическая станция.

Сезонность

Оперативный маршрут ТЭУ ВЦСПС по Военно-Грузинской дороге обычно открыт с 1 июня по 20 сентября. Лучшее время (наиболее сухое и теплое) для путешествий, а особенно для восхождения — вторая половина июля и август. Однако наиболее красивы альпийские луга в период цветения (конец июня, половина июля). Иногда бывают сухими и солнечными сентябрь и октябрь.

Рекомендуемые экскурсии при пребывании в районе от 1 до 4 дней

Исходная точка — сел. Казбек

При однодневном пребывании:

1. Нарзаны, прогулка через сел. Гергеты к Цминда-Самеба. Краеведческий музей.

2. Можно совершить интересный круговой маршрут по Хевскому ущелью: Гвилетский мост — Гвилетский водопад (1,5 км пешком туда и обратно), Гвилетский мост — сел. Казбек (автобусом 8 км) в сел. Казбек — прогулка по селению, осмотр музея.

Сел. Казбек—Нарзаны (2 км левым берегом Терека); Нарзаны — сел. Паншети (1,5 км пешком); сел. Паншети — Андезитовые пещеры — Аршская крепость — сел. Арша (с большим подъемом к крепости — 4,5 км); сел. Арша — поселок Андезит (пешком 1 км). От Андезита автобусом возвращение на Казбек — Орджоникидзе,

Маршрут вполне выполним в один день, если выехать из г. Орджоникидзе первой рейсовой машиной.

При двухдневном пребывании:

1 -и день — Нарзаны, Краеведческий музей.

2-й день — Подъем к Гергетскому леднику.

При трехдневном пребывании:

1-й день —т о ж е.

2-й день — Бешеная балка или Гвилетский водопад.

3-й день — Гергетский ледник

При четырехдневном пребывании:

1-й день—Нарваны, музей.

2-й день — сел. Паншети, Андезитовые пещеры, Армская крепость.

3-й день — Бешеная балка или Гвилетский водопад.

4-й день — Гергетский ледник.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. С. Макалатия. Хеви. Тбилиси, 1934 (На грузинском языке).

2. Михайловский. Горные группы и ледники Центрального Кавказа. “Землеведение”, 1894, кн. 1.

3. Сипягин. Краткий очерк истории восхождений на гору Казбек, Владикавказ, l902.

4. Преображенская М. П. Вокруг Казбека, “ЕРГО”, т. II, 1902.

5. Мерцбахер. Разделение Кавказских Альп. “Изв. Кавк. отд. РГО”, 1903, вып. 4.

6. Пастухов А. В. Восхождение на Казбек, “Изв. Кавк. отд. РГО”, т. X, вып. 1.

7. Поггенполь. По северным долинам Казбекского массива и первые восхождения на Майли-хох, “ЕРГО”, т. III, 1905.

8. Преображенская М. П. Четыре восхождения на вершину Казбека, “Землеведение”, 1912, кн. I и II.

9. Красильников. Через Бусарчильский перевал и ледник Кибе-Ша, “ЕРГО”, вып. 10, 1914.

10. Духовской А. И. Исследование казбекских ледников, “Изв. Кавк. отд. РГО”, т. XXV, кн. 1, 1917.

11. Преображенская М. П. На алмазной вершине Казбека, “Вестник Знания”, 1923, № 8.

12. Маруашвили Л. Казбек. Краткий справочник-путеводитель по Казбекскому району Грузинской ССР, Тифлис, 1932.

13. Полиевктов, проф. Экономические и политические разведки Московского государства в XVII в. на Кавказе, Тифлис, 1932.

14. Варданянц Л. А. Геотехтоника и геосеймика Дарьяла, “Изв. РГО”, 1932.

15. Его же. О Девдоракском и Чачском ледниках, “Изв. РГО”, т. 67, вып. 2, 1935.

16. Гениброк. Некоторые результаты научной поездки по Центральному Кавказу, там же, т. 67, вып. 2. 1935.

17. Асланишвили. Альпинизм в Грузии, Тифлис, 1935.

18. Маруашвили Л. Оледенение Кавказа, “Природа”, № 1, 1936.

19. Его же. Зональность рельефа Кавказского хребта, там же, № 3, 1936.

20. Калесник. Горные ледниковые районы СССР. Л., 1937.

ПРЕДИСЛОВИЕ 

В советской географической литературе, предназначенной как для альпи­нистов, так и для широкого круга читателей, имеется ряд работ, которые посвящены или отдельным вершинам — «Пик Ленина» , «По­бежденная Ушба» , или даже отдельным ущельям — «Дорога ведет в горы» (путеводитель по Малой Алмаатинке) . Однако для Памира работа , рассматривающая историю ис­следования и покорения вершин в районе бассейна ледника Фортамбек, на­писана впервые. Это придает ей особое значение.

Бассейн ледника Фортамбек среди других регионов Памира привлекает наибольшее число альпинистов и туристов. Вершины, окружающие его, изобилуют многочисленными маршрутами, как пройденными, так и теми, которые еще ждут своих первопроходителей.

Достичь бассейна ледника Фортамбек можно за 30 минут на вертолете из районного центра Джиргаталь Таджикской ССР. При оборудовании переправ через реки Муксу и Фортамбек даже канатными переходами бас­сейн ледника Фортамбек будет достаточно доступен и для пешеходов, а это, в свою очередь, в значительной степени увеличит и число туристов.

В настоящее время ледник Фортамбек в июле-августе посещает до 150 альпинистов из международного альпинистского лагеря «Памир», при­мерно 300-350 советских альпинистов и туристов и ряд работников научно-исследовательских экспедиций, проводящих работы по гляциологии и медико-биологической тематике.

Посетить ледник Фортамбек и на нем необыкновенную поляну Сулоева, расположенную на высоте 4000 м, осмотреть оттуда поднимающиеся отвес­ными стенами высочайшие вершины Памира — пики Коммунизма 7495 м, Евгении Корженевской 7105 м, Москва 6785 м, Ленинград 6507 м, Киро­ва 6372 м и другие, видеть там беспрестанные обвалы ледника Трамплинно­го — все это исключительно интересно и запоминается на всю жизнь. Рабо­та будет служить в этом случае добрым помощником.

Автор — опытный альпинист, мастер спорта СССР, неоднократный призер чемпионатов Советского Союза в классе высотных восхождений: 1967 г. — третье призовое место за траверс вершин в районе пика Ленина, 1970 г. — первое место за новый маршрут на пик Коммунизма по северо-восточному контрфорсу, 1978 г. — второе место опять же за новый маршрут на пик Ком­мунизма, на этот раз по северо-восточной стене. Он четырежды поднимался на пик Коммунизма, трижды на пик Ленина, дважды на пик Евгении Кор­женевской.

В то же время Георгий Владимирович прекрасно знает историю исследо­вания высокогорий Средней Азии. Его газетные корреспонденции читаются всегда с живым интересом. Как автор книги он выступает впервые. Наверное, за «Фортамбеком и его вершинами» последуют и другие работы об интерес­ных высокогорных районах Памира.

ВСТУПЛЕНИЕ

«Памир вы видели? Он удивителен»

Две строчки из поэмы Семена Кирсанова, а точнее, даже од­на — «он удивителен» — с исчерпывающей полнотой характери­зует своеобразный магнетизм и суровое очарование Памира. О Памире написаны сотни научных и прочих книг. Ему посвя­щены тысячи различных статей. Тема Памира звучит в песнях и стихах, лежит в основе романов, мелькает на экранах.

Смогу ли добавить что-то новое в обширный библиографиче­ский перечень памирской тематики? Судить не мне.

Поначалу думалось создать подобие альпинистского путе­водителя по маршрутам, проложенным на вершины, окружаю­щие систему ледников бассейна реки Фортамбек. Но история первых восхождений увлекла в глубь времени географического освоения этого уникального — даже для Памира — района, уни­кального уже одним тем, что он был последним самым настоя­щим «белым пятном» на карте Средней Азии. И, естественно, нельзя было обойти вниманием имена тех людей, чьи взоры впервые коснулись могучих вершин, чьи следы впервые остались на льду неведомых глетчеров, чьи неимоверные усилия легли первыми карандашными штрихами на топографическую основу памирской карты.

Район ледника Фортамбек и всех его составляющих ледни­ков расположен в восточной части Северо-Западного Памира. Административно входит в Джиргатальский район Таджикской Советской Социалистической Республики.

На юге бассейна ледников Фортамбека, образуя ломаную дугу, смыкаются два самых мощных хребта Памира — хребет Академии Наук и хребет Петра Первого. В месте стыка нахо­дится высочайшая вершина Советского Союза — пик Комму­низма. С запада район ограничивает мощный отрог хребта Пет­ра Первого, отходящий от пика Москва; с востока — отрог хребта Академии Наук, в котором находится четвертая по высо­те вершина СССР — пик Евгении Корженевской. Кроме этих двух семитысячников, район включает 13 самостоятельных вер­шин с отметками высот более 6000 м и более 20 с высотами, превышающими 5000 м.

К хребту Петра Первого с севера непосредственно возле пи­ка Коммунизма примыкает своеобразное геоморфологическое образование — Памирское фирновое плато.

Ледниковый бассейн Фортамбека включает пять крупных ледников и 33 мелких, дающих начало множеству небольших речных потоков сезонного характера. Общая площадь оледене­ния по Каталогу ледников СССР составляет около 130 км2.

Схема района ледника Фортамбек

Из-под главного ледника Фортамбек берет начало река од­ноименного названия. Она является притоком реки Муксу, чье труднопроходимое ущелье ограничивает район с севера.

Географическое открытие района состоялось в самый разгар знаменитых Таджикско-Памирских экспедиций и явилось за­вершающим этапом географического освоения Памира, длив­шегося более полустолетия. Длительность освоения объясняет­ся труднодоступностью отдельных памирских долин, ледников и перевалов, безразличием финансирующих организаций доре­волюционной России к безлюдным областям, стремившейся бо­лее к расширению границ подвластной территории, чем к ис­следованию неведомых высокогорных хребтов.

В настоящее время район Фортамбека остается весьма труд­нодоступным для групп и экспедиций, не оснащенных вертоле­том. Он почти исключает возможность восхождений на его вер­шины со сторон, не ориентированных непосредственно в сторону его ледниковой системы.

При работе с многочисленной географической литературой было обнаружено, что у некоторых авторов допущено не только искаженное, но и даже противоположное толкование некоторых фактов, ставших историей. Поэтому, проявив определенную ос­торожность, я старался использовать исключительно первые публикации, хотя многое из трудов по Памиру представляет большую библиографическую редкость. Поиски первых публика­ций оказались сами по себе увлекательными.

Огромная помощь была оказана непосредственным откры­вателем района Юрием Владимировичем Вальтером, Ниной Ивановной Комизерко-Москвиной и ныне покойным Владими­ром Иосифовичем Рацеком, предоставившими в мое распоря­жение ценные архивные материалы и поделившихся инте­ресными воспоминаниями. Кроме них, хочу выразить также сердечную благодарность мастеру спорта Владимиру Шатаеву, альпинисту и гидрометеорологу Владимиру Яковлевичу Фрейфельду, молодому исследователю Валентину Огудину за по­мощь в моей работе.

Случилось так, что с завершением рукописи вышла в свет последняя новинка о Памире — книга «В сердце Памирских гор» , непосредственного участника нескольких экспедиций первооткрывателей, впервые увидевшего и нанес­шего на памирскую карту десятки ледников и вершин. Однако трактовка им разгадки «Узла Гармо» вызывает и возражения.

Книжные фонды библиотек бережно сохранили для нас пер­вые статьи в газетах, журналах, научных сборниках под автор­ством таких именитых «памирцев», как , , и др. Еще и еще раз просмотрев работы этих авторов, считаю своим долгом дать другое толкование и отстаивать иную точку зрения на воп­рос «загадки».

ЛЕДНИКИ И ВЕРШИНЫ

Ледниковый бассейн реки Фортамбек занимает весьма зна­чительную площадь — около 130 км2. (Каталог ледников СССР. Том 14. Вып. 3, часть 8. Бассейн реки Муксу). После системы ледников Федченко и Саук-дары — это самый крупный ледни­ковый бассейн Памира.

Система ледников Фортамбека насчитывает 5 крупных и 33 более мелких ледника. К крупным относятся — Фортамбек, Москвина, Вальтера, Солдатова и Памирское фирновое плато.

Ледник Фортамбек — крупнейший в ледниковой системе. Его область питания — крутые северо-восточные склоны пиков Москва и 30-летия Советского государства в хребте Петра Пер­вого, а также северный обрыв Памирского фирнового плато. Здесь ледник принимает мощные порции обвалов ледовых на­коплений плато, — ледосбросы у пика Кирова (Трамплинный) и под склонами пика Абалакова.

Ледники Москвина и Вальтера почти одинаковы по разме­рам, имеют общее протяжение в своей нижней части. От них образуется водный поток протяженностью около 3 км, который исчезает под ледником Фортамбек. Ледник Москвина берет на­чало на юго-западных склонах пика Евгении Корженевской (эту ветвь в 1933 г. выделили как самостоятельный ледник, назвав его ледником Недокладова), затем принимает значительные массы льда с двух седловин перевала Четырех и пика Четырех, а также с северо-западных склонов части хребта Академии Наук между пиками Ворошилова и Клары Цеткин.

Истоки ледника Вальтера залегают между пиком Воробье­ва и частью хребта Академии Наук от пика Клары Цеткин до пика 6701. Далее ледник поворачивает на север, принимая по пути небольшие обвальные льды с кромки Памиоского фирно­вого плато и его стены. После «ребра Бородкина» к леднику добавляется большой приток, образованный льдами северо-восточных склонов пика Кирова. Этот приток в 1933 г. был назван ледником Траубе (в «Каталоге ледников СССР», как самостоя­тельный, не выделен).

Ледник Солдатова целиком образован западными склонами пика Евгении Корженевской и заключен между двумя его ко­роткими отрогами. С ледником Москвина не смыкается.

Кроме упомянутых ледников, собственные имена носят еще два — Курай-Шапак и Евгении Корженевской. Название Курай-Шапак фигурирует с 1932 г. известен под этим именем после восхождения на пик Евгении Корженевской в 1953 г.

Особое место среди ледников Фортамбека занимает Памирское фирновое плато — своеобразное геоморфологическое об­разование, примыкающее по простиранию к хребту Петра Первого. В далеком геологическом прошлом — это верховье ледниковой или речной долины, ныне поднятое силами горооб­разования на значительную высоту. По «Каталогу ледников» площадь поверхности плато составляет 20,9 км2. Вся она покры­та ледниковой массой. Низшая точка находится на уровне 4700 м, в том месте, откуда берет начало самый крупный ледо­сброс плато, неправильно именуемый ледником Трамплинным. Краевые участки плато на востоке и юго-востоке под склонами пика Коммунизма достигают высоты 6300 м. Массив пика Коммунизма вместе с его громадным плечом 6950 м и пиками Куйбышева, «Крошка», Ленинград и Абалакова обрамляет плато с юга. Эта часть хребта Петра Первого была в 1947 г. названа первым заочным исследователем плато Большим барьером'. Пик Кирова с протяженным восточным гребнем, окаймляющий плато с севера, был назван им Малым барьером. Своим полным наименованием «Памирское фирновое плато» плато также обязано .

Впервые плато было обнаружено в 1932 г. отрядом ­квина и закартировано топографом этого отряда ­тером.

Фотоснимки плато, сделанные , ­виным, (1932, 1933 гг.), а также в 1937 г. , не могли дать существенной информации о нем, так как на снимке Прокудаева со склонов пика Евгении Корженевской плато заслоняется массивом пика Кирова, а ос­тальные снимки выполнены с очень низких точек.

Впервые плато во всей своей красе предстало на фотопано­раме, выполненной С. Поповым из альпинистской экспедиции спортобщества «Наука», которая в 1939 г. исследовала район ледника Сугран. Руководил экспедицией профессор , энтузиаст исследования высокогорных районов Сред­ней Азии. Небольшая группа поднялась на перевал Шини-Бини, откуда и был сделан снимок плато.

При первом восхождении на пик 30-летия Советского госу­дарства в группе восходителей был молодой ученый, географ . С заснеженных склонов шеститысячной верши­ны альпинисты заглянули в долину Фортамбека, окруженную величием ледовых хребтов. Простирающееся в восточной сто­роне плато было великолепно — его чуть волнистая поверх­ность, оттененная голубизной вершин, завораживала. Евгений Тимашев сделал превосходный снимок плато и позже в сборни­ке «Побежденные вершины» опубликовал подробное описание плато. На следующий год Тимашев обследовал ледник Гандо, организовав от Института географии АН СССР небольшую экспедицию — всего два человека. С Гандо плато оказалось недосягаемым. Дальнейшие стремления исследователя были прерваны его трагической гибелью при восхождении в горах Кавказа.

Альпинисты «Буревестника» освоили первые маршруты на плато из долины Фортамбека. Скально-снежное ребро «Буре­вестник» — ныне путь альпинистов, гляциологов, медико-биологов.

При непосредственном содействии альпинистов «Буревест­ника» в 1967 г. на Памирское фирновое плато был впервые в мировой практике совершен высокогорный прыжок с парашю­том. Борт самолета покинули парашютисты А. Петриченко, В. Томарович, В. Прокопов, Э. Севостьянов, В. Глаголев и В. Чижик, которые благополучно приземлились на шеститысячеметровую высоту плато.

Начиная с 1971 г. каждый год в летние месяцы на «поляне Сулоева» базируется Медико-биологическая экспедиция Ака­демии наук Таджикской ССР, значительную часть работ прово­дящая на Памирском фирновом плато. В содружестве с экспе­дицией на плато в последние годы начаты работы гляциологи­ческой группой Московского государственного университета.

Как уже упоминалось, обрамление ледникового бассейна Фортамбека составляют хребты Академии Наук и Петра Пер­вого с принадлежащими им мощными северными отрогами. Ниже приводятся сведения об этих хребтах и вершинах, при­надлежащих им (схемы маршрутов даны в конце раздела).

Академии Наук хребет. Название присвоено в 1927 г. по предложению («хребет Академии») в свя­зи с 200-летием ( гг.) образования Российской Ака­демии наук. Северная часть хребта разделяет бассейны двух ледниковых систем Федченко и Фортамбек. Непосредственно б ограничивающую часть системы ледников Фортамбека входят следующие вершины: в осевой части — Коммунизма, 6701, Из­вестий, Клары Цеткин, Ворошилова; в северном отроге, отхо­дящем от пика Ворошилова — Четырех, Евгении Корженевской, 5367 и ряд других, высота которых достигает 5000 м и более, расположенных севернее пика Евгении Корженевской. На этом участке имеются два спортивных перевала — Четырех, между пиками Четырех и Ворошилова, и Евгении Корженевской, меж­ду пиками Евгении Корженевской и 5367, а также перевал Лямкур, через северную оконечность отрога, где имеется старая тропа, ведущая вдоль берега реки Муксу.

Коммунизма пик, 7495 м. Местоположение вершины оконча­тельно определено в 1928 г. Варианты названий до 1932 г. — го­ра Гоу, пик Гармо, гора Гордона. В 1932 г. по инициативе ра­ботников Таджикской комплексной экспедиции присвоено имя — «Наша экспедиция после длительного иссле­дования ее (вершины — авт.) с востока назвала именем тов. Сталина. Она является высочайшей в СССР» (. Таджикская комплексная экспедиция. Вступительный очерк. Сборник «Таджикская комплексная экспедиция 1932 года», I осхимтехиздат. 1933. Ленинградское отделение.). Существующее название присвоено в 1959 г. Первовосхождение совершено 3 сентября 1933 г. по восточному гребню с ледника Сталина. Участок маршрута от высоты 7300 м до вершины проходит по границе описываемого района (маршрут 1). В 1957 г. через пик Куй­бышева, Памирское фирновое плато и западное плечо пика Коммунизма вершины достигла команда альпинистов спортобщества «Буревестник» под руководством (2).

Маршруты на горные вершины СССР делятся на 6 категорий трудности. Пять из них — от 1-й до 5-й, в свою очередь, делятся на две подкатегории А и Б. Основа классификации была пред­ложена в 1937 году , известным советским ученым, выдающимся альпинистом довоенного времени.

Со стороны ледников Фортамбека проложены следующие маршруты: 1968 г. — через пик 6701 с ледника Вальтера, труд­ность 5 Б (здесь и в дальнейшем категория трудности маршру­та по «Классификационной таблице маршрутов на вершины горных систем СССР»), ЦС ДСО «Буревестник», рук. Ю. Бородкин (3);

— по ребру «Буревестник» через Памирское фирновое пла­то, из классификации исключен, ЦС ДСО «Буревестник», руко­водитель — В. Максимов (4), от Памирского фирнового плато до вершины совпадает с маршрутом 2.

1971 г. — с подъемом на Памирское фирновое плато правее ледника Трамплинного, 5 Б, ДСО «Таджикистан», руководи­тель — И. Гетман (5), далее до вершины по маршруту 4;

— через пик 6701 с подъемом по северному контрфорсу с
ледника Вальтера, 5 Б, Красноярский краевой комитет физкуль­туры и спорта, руководитель — В. Беззубкин (6). Большая часть этого маршрута была пройдена в 1968 г. группой Ю. Доб­ровольского ЦС ДСО «Буревестник», от вершины пика 6701 совпадает с маршрутом 3.

1973 г. — через пик Кирова с подъемом по северному гребню, 5 Б, Новосибирский областной комитет физкультуры и спорта, руководитель — Г. Каспирович (7), после траверса пика Кирова совпадает с маршрутом 9.

1977 г. — через пик 6701 по северо-западному контрфорсу восточного гребня, 5 Б, ДСО «Буревестник», руководитель — Н. Черный (8), от вершины пика 6701 совпадает с маршрутом 3.

Кроме перечисленных маршрутов на пик Коммунизма суще­ствует путь с ледника Вальтера, в начале совпадающий с маршрутом 3, затем через Памирское фирновое плато перехо­дящий на маршрут 4. В «Классификационной таблице» отсутст­вует (9).

Маршрут 4 в 1973 г. с плеча 6950 м был видоизменен альпи­нистами Польши, руководитель — М. Гроховски. Группа под­нялась по западному склону вершинной башни (10).

В 1980 г. проложен маршрут с выходом на Памирское фир­новое плато по контрфорсу правее ребра «Буревестник», не классифицирован, ЦС ФиС, руководитель — И. Хацкевич (4 А).

За восхождение на пик Коммунизма ЦС ДСО «Таджикис­тан» награждает восходителей, достигших вершинной точки по любому пути, жетоном «Пик Коммунизма», созданным по ри­сунку архитектора-альпиниста Валентина Пекарского.

6701 пик. Пик открыт в 1928 г. участниками Памирской экс­педиции. Впервые покорен в 1968 г. при прохождении маршру­та 3 на пик Коммунизма. В том же году был пройден северный контрфорс (6), но группа вершины не достигла и ушла на пла­то. Первовосходители предложили именовать вершину пиком 50-летия ВЛКСМ. В 1978 году решено присвоить вершине наименование «Пик Хохлова» в память альпиниста ректора МГУ академика Рема Викторовича Хохлова ( гг.).

Известий пик, 6840 м. Вершина открыта в 1928 г., название получила после работ Таджикской комплексной экспедиции 1932 г. в честь газеты «Известия ЦИК». Первовосхождение со­вершено в 1964 г. с юга командой Узбекского республиканского комитета ФиС, руководитель В. Эльчибеков. С ледника Валь­тера возможен выход по пути, часть которого принадлежит маршруту 8.

Клары Цеткин пик, 6680 м. Вершина, как самостоятельная, выделена и названа после работ Таджикско-Памирской экспе­диции 1933 г. в честь Клары Цеткин ( гг.), деятеля германского и международного рабочего движения, одного из основателей Компартии Германии. (Здесь и в дальнейшем все данные о международных, партийных и общественных деятелях взяты из третьего издания БСЭ). Вершина покорена при про­хождении траверса 47 в 1968 г. В 1976 г. пройден маршрут по западной стене, 5 Б, Вооруженные Силы, руководитель — Ю. Попенко (11).

Воробьева пик, 5691 м. Вершина открыта в 1932 г. участни­ками Таджикской комплексной экспедиции, отряд ­вина. Названа после первовосхождения на нее 28 августа 1933 г. по восточному гребню группы в составе , С. Ходакевича и В. Воробьева в честь участника этого восхождения В. Воробьева, 2 А, Таджикско-Памирская экспедиция (12).

В 1968 г. при повторном восхождении альпинисты «Буревест­ника», не зная о восхождении 1933 г., назвали вершину пиком МФТИ (Московский физико-математический институт). Это название, фигурирующее на некоторых схемах, неправомочно. С запада альпинистами Польши в 1964 г. пройден новый марш­рут, который не был классифицирован. Точность пути не уста­новлена.

Ворошилова пик, 6662 м. Вершина названа в 1932 г. после работ Таджикской комплексной экспедиции в честь Климента Ефремовича Ворошилова ( гг.), советского государ­ственного, партийного и военного деятеля, Маршала Советско­го Союза. В 1959 г. переименована в пик Ахмада Дониша, тад­жикского писателя и философа XIX века. В настоящее время фигурируют оба названия. Пик был покорен впервые в 1959 г. со стороны ледника Бивачного командой ЦС ДСО «Спартак», руководитель — В. Абалаков. Восхождение со стороны ледника Москвина в 1966 г. совершено при прохождении траверса пиков Ворошилова — Евгении Корженевской группой альпинистов ле­нинградского «Спартака», руководитель — П. Буданов. Отдельно маршрут не классифицирован (13). В 1980 г. пройден марш­рут по западной стене, 5 Б, Международный альпинистский лагерь «Памир», руководитель — В. Хомутов (13 А).

Четырех пик, 6380 м. Вершина открыта и названа в 1932 г. отрядом, входившим в состав Таджикской комплексной экспе­диции, в честь работников отряда , ­тера, и , впервые проникших на лед­ники системы Фортамбека. Первое восхождение совершено 14 августа 1961 г. но западному склону, ЦС ДСО «Труд», 4 А, руководитель Б. Романов (14). В том же году пройден маршрут по северо-западному склону, «Труд», руководитель — Б. Голуб­ков, не классифицирован (15).

Евгении Корженевской пик, 7105 м. Вершина открыта и на­звана в 1910г. в честь жены Евгении Сер­геевны Корженевской (Топорниной) ( гг.).

Первовосхождение на вершину совершено по северному гребню с ледника Корженевской 22 августа 1953 г. экспедицией отдела физкультуры и спорта ВЦСПС, 5 А, руководитель — А. Угаров (16).

Последующие маршруты, проложенные со стороны ледника Москвина: 1961 г. — по юго-западному ребру, 5 А, ЦС ДСО «Труд», руководитель — Б. Романов (17);

1966 г. — по южному ребру, 5 А, ЦС ДСО «Буревестник», руководитель — В. Цетлин (18);

— по восточному гребню, 5 Б, ЦС ДСО «Буревестник», ру­ководитель — В. Божуков (19);

— по южной стене, 5 Б, ЦС ДСО «Буревестник», руководи­тель — Л. Добровольский (20);

— по юго-восточному склону при траверсе пиков Ворошило­ва и Евгении Корженевской, «Спартак» Ленинград, 5 Б, руко­водитель — П. Буданов (21);

1973 г. — по юго-восточной стене, 5 Б, Грузинский альпинист­ский клуб, руководитель — Д. Дангадзе (22);

1974 г. — по левой части западной стены, 5 Б, ЦС ДСО «Труд», руководитель — И. Хацкевич (23);

1975 г. — по западной стене, 5 Б, Узбекский республиканский
комитет по физической культуре и спорту, руководитель — А. Путинцев (24);

1976 г. — по юго-юго-восточному гребню, Вооруженные Си­лы, 5 Б, руководитель — Ю. Попенко (25).

1980 г. — по центру западной стены, 5 Б, ДСО «Буревестник» Ленинград, руководитель — Л. Трощиненко (23 А);

— по центральному контрфорсу западной стены, 5 Б, ЦС ДСО «Мехнат», руководитель — А. Путинцев (24 А).

Кроме того, альпинистами «Мехната» в 1980 г. под руковод­ством В. Рассохи покорена высотная отметка 6030 м в северо-западном гребне пика Евгении Корженевской. Эту отметку, ко­торую можно считать самостоятельной вершиной, восходители предложили именовать пиком Московской Олимпиады (24 Б).

5367 пик. Продолжительное время ошибочно считался выше 6000 м. Первовосхождение совершено 21 августа 1953 г. груп­пой под руководством Я. Фоменко (Отдел физкультуры и спорта ВЦСПС) с перемычки между вершиной и пиком Евгении Кор­женевской, маршрут не классифицирован (26). Была попытка наименования вершины пиком Джапаридзе, в честь выдающе­гося советского альпиниста Алексея Бичиевича Джапаридзе. В 1967 г. при восхождении на вершину с ледника Мушкетова альпинисты Днепропетровска назвали ее пиком Бабушкина в честь профессионального революционера-большевика Ивана Васильевича Бабушкина ( гг.).

Остальные вершины хребта Академии наук в районе ледни­ка Фортамбек расположены к северу от пика 5367 и относитель­но невысоки, большого спортивного интереса не представляют, но не исключают возможности восхождений на них.

Петра Первого хребет. Название упрочилось с 1932 г., до этого фигурировало название хребет Петра Великого, присвоен­ное в 1878 г. при открытии хребта. Непосред­ственно к хребту и его отрогам в районе системы ледника Фортамбек относятся следующие вершины: в осевой части (с востока на запад) — Коммунизма, Куйбышева, «Крошка», Ле­нинград, Абалакова, Бородино, Москва; в северном отроге, отхо­дящем от пика Москва — 30-летия Советского государства, Ошанина, Родионова, Крупской, Шапак, Шатаевой, Сулоева и ряд других более низких вершин. Кроме того, к хребту Петра Первого относятся пик Кирова, расположенный в северной час­ти Памирского фирнового плато, пики 5203 и 4962 в северном отроге, отходящем от пика Кирова.

Попытка выделения западного плеча пика Коммунизма вы­сотою 6950 м, как самостоятельной вершины (пик Душанбе, 1974 г.), не увенчалась успехом. Такова же судьба верхней око­нечности ребра «Буревестник», названной пиком Парашютис­тов, в честь парашютного десанта, произведенного на Памирское фирновое плато в 1967 г.

Имеются два перевала через хребет: перевал Шини-Бини — между пиками Родионова и Крупской, соединяющий ледники систем Суграна и Фортамбек, и перевал Кураи-Шапак севернее пика Шапак, соединяющий ледники Ходырша и Шапак. В отро­ге хребта северо-восточнее пика Крупской между пиками Шатаевой и Сулоева находится перевал Сулоева. Особо следу­ет сказать о пересечении хребта Петра Первого и Академии наук в районе расположения Памирского фирнового плато. До 1978 г. все попытки такого рода были безрезультатны. Однако летом 1978 г. трем группам горных туристов это удалось. Груп­па туристско-альпинистского клуба завода «Ростсельмаш» под руководством А. Сафонова совершила подъем с ледника Беляе­ва возле пика «Крошка» и спустилась на ледник Фортамбек ребром «Буревестник». Туристы спортклуба МГУ преодолели при подъеме ребро пика Куйбышева с ледника Беляева, а спуск был произведен по ребру «Буревестник». Наиболее сложное пересечение плато совершили, туристы белорусского республи­канского совета ДСО «Спартак» под руководством В. Ганопольского. Они поднялись ребром «Буревестник» и, пройдя по Памирскому фирновому плато под северные склоны пика Ком­мунизма, совершили подъем на перемычку между пиком Ком­мунизма и пиком 6701. Спуск был совершен на южную сторону хребта Академии наук. Пройденный таким образом в одну сто­рону перевал был назван именем .

Куйбышева пик, 6189 м. Выделен, как самостоятельная вер­шина, в 1948 г. Памирским отрядом Института географии АН СССР. Наименование предложено руководителем отряда Е. Тимашевым в честь советского государственного и партийного дея­теля Валериана Владимировича Куйбышева ( гг.) Первовосхождение совершено 14 августа 1957 г. с ледника Бе­ляева альпинистами экспедиции «Буревестника», руководитель . Маршруты из системы Фортамбека проходят по ребру «Буревестник» и Памирскому фирновому плато, 5 А, (4 + 2, маршрут в нижней части совпадает с маршрутом 4, в верхней с маршрутом 2) и с ледника Вальтера, 5 А, руководи­тель Белкин, 1972 г. (3 + 2).

«Крошка», 5854 м. Как самостоятельная вершина выделена Е. Тимашевым. Им же присвоено столь оригинальное название. Спортивного интереса со стороны Памирского фирнового плато не представляет. Подъем на нее впервые осуществлен в 1973 г. группой альпинистов АН ТаджССР, руководитель — Э. Раппо­порт. Возможно, что до этого были незарегистрированные подъемы отдельных альпинистов или работников МБЭ.

Ленинград пик, 6507 м. В 1932 г. назвал вер­шину «пиком Зинаиды» в честь своей жены Зинаиды Крыленко, но наименование не закрепилось. В 1947 г. участниками альпи­нистской экспедиции Всесоюзного комитета физкультуры и спор­та было дано существующее название в честь города-героя Ленинграда. Первовосхождение совершено с ледника Беляева через пик Куйбышева и Памирское фирновое плато 17 августа 1957 г., «Буревестник», руководитель — (27).

С ледника Фортамбек в 1971 г. путь проложили альпинисты города Красноярска, 5 А (4 + 27).

Абалакова пик, 6446 м. Выделен, как самостоятельная вер­шина, и назван в 1948 г. Памирским отрядом Института географии АН СССР. Наименование дано в память выдающегося советского альпиниста Евгения Михайловича Абалакова ( гг.). Впервые покорен при траверсе пиков Ленинград — Абалакова 16 августа 1959 г. со стороны ледника Липского, «Буревестник», руководитель — (28).

С ледника Фортамбек проложены два маршрута:

в 1977 г. по северной стене, 5 Б, Грузинский альпклуб, руко­водитель — Г. Картвелишвили (29);

в 1979 г., также по северной стене, но левее пути грузинских альпинистов, 5 Б, команда альпинистского лагеря «Алай», руко­водитель — В. Кавуненко (29 А).

Бородино пик, 5959 м. Выделен, как самостоятельная верши­на, и назван в 1948 г. Памирским отрядом Института геогра­фии АН СССР по имени села Бородино. Первовосхождение на вершину совершено 20 августа 1959 г. альпинистами «Буревест­ника» А. Овчинниковым и В. Божуковым.

Со стороны ледника Фортамбек проложен путь по северной стене, 5 Б, Украинский спорткомитет, руководитель — В. Ковтун, 1979 г. (29 Б).

Москва пик, 6785 м. Открыт в 1913 г. экспедицией Германо-Австрийского альпийского общества и назван тогда же по име­ни председателя общества пиком Сидов. Под этим наименова­нием фигурирует на некоторых схемах Таджикской комплексной экспедиции. В 1933 г. участниками Таджикско-Памирской экс­педиции был назван пиком Енукидзе, в честь советского госу­дарственного и партийного деятеля Авеля Сафроновича Ену­кидзе ( гг.). Существующее название дано альпини­стами экспедиции Всесоюзного комитета физкультуры и спорта в 1947 г. в честь столицы СССР, отмечавшей свое 800-летие. Тогда же была предпринята попытка восхождения и достигнута высота около 6500 м. Западная вершина покорена альпиниста­ми Грузии в 1956 г. (30), главная — 20 августа 1959 г. группой «Буревестника», руководитель — И. Богачев (31). Со стороны ледника Фортамбек проложены маршруты: по правой части северо-восточной стены, 5 Б, 1977 г., Украинский республикан­ский комитет физкультуры и спорта, руководитель — В. Черевко (32); по левой части северо-восточной стены, 1980 г., альпинисты из и Мрозек Богуслав (32 А). Марш­рут не классифицирован.

В этом же году на вершину пика Москва по центру северо-восточной стены поднималась группа ЦС ФиС под руководст­вом И. Хацкевича. Путь по стене был пройден до высоты 6685 м.

30-летия Советского государства пик, 6447 м. После работ Таджикско-Памирской экспедиции 1933 г. был назван пиком Сулимова, в честь советского государственного и партийного деятеля Даниила Егоровича Сулимова ( гг.).

Существующее название дано участниками альпинистской экспедиции Всесоюзного комитета физкультуры и спорта в 1947 г., совершившими 1 сентября 1947 г. первовосхождение на вершину со стороны ледника Сугран, руководитель — Е. Абалаков (33).

Маршрут с ледника Фортамбек пройден но восточному контрфорсу в 1977 г. альпинистами Польши, руководитель — Е. Милевски (34).

«Подводная лодка», 4928 м. Это небольшая вершина, словно «всплывшая» из-под льда под самыми склонами пика 30-летия Советского государства. Жаль, что не удалось установить авто­ра столь оригинального названия. Впервые на нее в 1972 г. под­нялся венгерский альпинист X. Хуба. В 1974 г. по юго-восточ­ному гребню пройден маршрут, 2 Б, руководитель В. Назароь (35). Возможно, что группой повторен путь X. Хуба.

Ошанина пик, 6389 м. В 1933 г. после работ Таджикско-Памирской экспедиции был назван пиком Яковлевой, в честь со­ветского государственного и партийного деятеля Варвары Ни­колаевны Яковлевой ( гг.). Существующее название дано в 1947 г. экспедицией альпинистов Всесоюзного комитета физкультуры и спорта в честь Василия Федоровича Ошанина, одного из первых исследователей Памира ( гг.). Массив пика имеет три явно выраженные вершины, одна из ко­торых — западная — была тогда же названа пиком Родионова, в честь Георгия Ефимовича Родионова, топографа ошанинской экспедиции на Памир.

Первовосхождение на вершину совершено в 1975 г. альпи­нистами Белоруссии с перевала Шини-Бини, 5 Б, руководитель Л. Лазовский (36).

Возможны варианты пути по контрфорсам северной стены, один из которых пройден в 1978 г. альпинистами Дрдиком и Ю. Ракондай (37).

Родионова пик, 6250 м. Одна из вершин массива пика Оша­нина.

Крупской пик, 6008 м. Открыт и назван в 1933 г. участниками Таджикско-Памирской экспедиции в честь Надежды Кон­стантиновны Крупской ( гг.), участника революци­онного движения в России, советского государственного и пар­тийного деятеля, жены .

Первовосхождение совершено в 1974 г. по юго-восточному гребню, 3 Б, руководитель — В. Шувалов (38). В том же году альпинисты ГДР М. Вогель, Г. Бах и Г. Врон прошли маршрут по восточной стене, 4. А, (39).

Биби-Зайнаб пик, около 5500 м. Значительное возвышение в гребне между пиками Крупской и Шатаевой. Название пред­ложено душанбинским альпинистом В. Машковьш после перво­восхождения на него в 1974 г. группы альпинистов МБЭ в честь Зайнаб Курбановой ( гг.), председателя Локай-Таджикского райисполкома, зверски убитой врагами Советской власти (40).

Шатаевой пик, 5690 м. В 1933 г. участники ТПЭ условно на­зывали вершину за ее характерную форму «Мраморной голов­кой». Первовосходители на нее В. Шатаев и Д. Макаускас пред­ложили существующее название в память выдающейся со­ветской альпинистки Эльвиры Шатаевой ( гг.), погибшей при восхождении на пик Ленина. Подъем был совер­шен по юго-западному склону, 2 Б, (41).

В 1976 г. проложен маршрут по восточному гребню, 2 Б, ру­ководитель — В. Ковтун (42).

Сулоева пик, 5816 м. Название дано в 1969 г. в память аль­пиниста Валентина Сулоева ( гг.), погибшего при восхождении на пик Коммунизма, восходителями «Буревестни­ка» после первовосхождения на вершину по западному гребню, 3 А (43).

В 1969 г. проложен путь по южной стене, 5 А, руководи­тель — В. Надбах-Киедеса (44).

Умарова пик, 5224 м. Название предложено альпинистами МБЭ при первовосхождении в 1974 г. в честь академика Султа­на Умаровича Умарова (впоследствии Президента АН Таджик­ской ССР) в связи с 10-летием основания Физико-технического института АН Таджикской ССР, основанного по его инициати­ве. Маршрут не классифицирован (45).

«Белый камень», около 5200 м. Название бытует среди аль­пинистов и сотрудников МБЭ. Первовосхождение, видимо, со­вершено в 1936 г. Д. Гущиным и А. Джапаридзе при разведке северного склона Памирского фирнового плато. Вершина очень удобна как панорамный пункт. Спортивного значении не имеет.

Турамыс пик, 5725 м. Название фигурирует с 1932 г. Восхож­дений не было.

Шапак пик, 5967 м. Название фигурирует с 1933 г. Сведений о восхождениях нет.

Кирова пик, 6372 м. Открыт в 1932 г. Вершина названа в 1935 г. в память Сергея Мироновича Кирова, выдающегося дея­теля Коммунистической партии и Советского государства ( гг.).

В некоторых источниках ошибочно указано, что вершина по­корена впервые в 1957 г., однако, первовосходителями следует считать альпинистов Донецка, поднявшихся на нее 5 августа 1970 г. по западной стене, 5 Б, «Авангард», руководитель — В. Русанов (46). В 1972 г. пройден маршрут по центральному контрфорсу западной стены, 5 Б, руководитель — М. Коньков (46 А).

В «Классификационной таблице» имеется маршрут через Памирское фирновое плато с подъемом на него по ребру «Бу­ревестник», 5 А.

5203 пик. Вершина открыта в 1932 г. В 1937 г. была попытка именования ее «пиком Гущина», в честь Данилы Ивановича Гущина, одного из сильнейших довоенных альпинистов. Но, к сожалению, название не закрепилось. В последнее время фигу­рирует название — пик НКВД. Несмотря на местоположение, — в центре района, — о чьем-либо восхождении на вершину нет никаких сведений. На северной оконечности отрога от пика 5203, которая самостоятельного значения как вершина не име­ет, в 1974 г. ташкентским альпинистом А. Ткаченко обнаружена записка, где предлагается наименование — пик Радистов. Дата восхождения не установлена.

Кроме перечисленных маршрутов на вершины были пройдены также следующие траверсы:

1966 г. — Пик Ворошилова с перевала Четырех (см. маршрут 13) — пик Четырех (подъем — маршрут 14, спуск — 15) — пик Евгении Корженевской (см. маршрут 21), 5 Б, «Спартак» (Ле­нинград), руководитель — П. Буданов. Выход на перевал был осуществлен с ледника Аю-Джилга.

1968 г. — Пик Коммунизма с подъемом по маршруту 4 — пик
6701 — пик Известий — пик Клары Цеткин — пик Ворошилова, 5 Б, ЦС ДСО «Буревестник», руководитель — В. Божуков (47).

1969 г. — Пик 5367 (подъем был осуществлен с ледника Мушкетова) — пик Евгении Корженевской (см. маршрут 16) — пик Четырех, 5 Б, Днепропетровский облсовет, руководитель — А. Зайдлер (48).

1970 г. — Пик Ленинград (подъем был осуществлен с ледни­ка Липского, спуск — маршрут 27) — пик Куйбышева (см. маршрут 2) — пик Коммунизма, 5 Б, «Труд», руководитель — Б. Ефимов (49).

1974 г. — Пик Калинина (вершина расположена к востоку от пика Ворошилова за пределами описываемого района) — пик Ворошилова — пик Клары Цеткин — пик Известий — пик 6701 — пик Коммунизма, 5 Б, «Буревестник», руководитель — В. Божуков (50).

1975 г. — Пик Коммунизма с подъемом по маршруту 9 — пик 6701 — пик Известий — пик Клары Цеткин — пик Вороши­лова (см. маршрут 47) — пик Четырех (см. маршрут 14) — пик Евгении Корженевской (см. маршрут 21), 5 Б, Узбекский рес­публиканский комитет ФиС, руководитель — Н. Харечко.

1976 г. — Пик Ошанина (см. маршрут 36) — пик 30-летая Со­ветского государства — пик Москва (спуск на ледник Сугран), 5 Б, «Буревестник», руководитель — В. Хомутов (51).

ПО СТРАНИЦАМ ЗАПИСОК ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕЙ

Во второй половине XIX в. в Париже были изданы «Записки о странах западных Сюан-Цзана». В предисловии к ним гово­рилось, что автор — Станислав Жюльен — желает познакомить читателя с путешествием в земли, что расположены у рек Як-сарта (Сырдарья) и Окса (Амударья), совершенным в VII в. буддийским монахом из Китая Сюань Цзанем. Впоследствии труд С. Жюльена был переведен с французского на английский язык известным географом Генри Юлем. В записках Сюань Цзаня впервые упоминается о стране Каратегин.

В русских литературных источниках название «Каратегин» появилось в 1870 г. в «Известиях Русского Императорского Географического Общества». Автором очерка «Записка о Каратегинском владении, составленная по расспросным данным» был начальник Зеравшанского округа Туркестанского края генерал-майор .

До 1979 г. сведения о Каратегине, появлявшиеся в печати, являлись переработкой трудов предыдущих авторов или набо­ром сведений и рассказов, собранных воедино, от людей, случай­но побывавших в нем. Таковы очерки и . (. Очерк географии и исто­рии верховьев Амударьи Генри Юля. «Известия ИРIO», 1873 г.; . Каратегин. «Военный сборник», № 5, 1878 г.).

— кадровый офицер, прослуживший в Средней Азии почти сорок лет. Он владел местными языками, изучил местные обычаи и нравы. Арендаренко вышел в отстав­ку в чине генерал-майора с поста военного губернатора Фер­ганской области. В 1899 г. им опубликована книга «Досуги в Туркестане», в которой приведены многие интересные сведе­ния о Каратегине и о соседнем с ним Дарвазе.

В 1876 г. в пределы Памира вступила Алайская военная экс­педиция генерала . Этой миссией Александр II желал доказать своему вассалу — эмиру Бухары, что власть России распространяется до самых отдаленных окраин. И ос­тался бы рейд удалых казаков лишь демонстрацией могущест­ва, если бы не присутствие в экспедиции подполковника и военного топографа Жилина (к сожалению, имени Жилина установить не удалось). Это были первые иссле­дователи восточных окраин Каратегина. В составе небольшого отряда они из Алайской долины, дальше которой в свое время не смог пройти , через перевал Терс-агар пере­секли Заалайский хребет и увидели на юге три гигантские сне­говые вершины. называет их горами Гоу (газе­та «Русский инвалид», № 000, 1876).

У подножья вершин мчался мощный грязно-бурый поток — река Муксу. Тропа с пе­ревала резко сбегала вниз и после замысловатых зигзагов по склону километрового обрыва выводила на заросшие ивняком просторы муксуйской долины. Несколько киргизских небольших глинобитных домиков, обрамленных крошечными полями низко­рослой пшеницы, бедное кладбище и одинокая постройка над захоронением мусульманского святого. Жилин составил схема­тический план, обозначив на нем могилу (Алтын-Мазар) и три составляющие реку Муксу потока — Сауксай, Каинды, Сельсай. Через год в этих местах появилась новая экспедиция, ее возглавлял геолог . Он не стал спускаться с перевала, а ограничился лишь осмотром панорамы, оценив высо­ту хребта на противоположном берегу Муксу в 19000 футов (5800 м) и составив описание геологического строения Заалайского хребта по линии его пересечения.

В 1879 г. в свет вышел компилятивный труд профессора Пе­тербургского университета «Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи (по 1878 г.)». В нем подробно осве­щены все труды того времени о Памире. На основе этих трудов, а в особенности благодаря исследованиям последних лет и , была сос­тавлена «Карта Памира и сопредельных стран». На карте про­слеживается вся речная система Каратегина, нанесены хребты Петра Великого и Дарвазский, сходящиеся в точке, где значит­ся гора Гоу.

По местоположению гора Гоу находится на месте нынеш­него пика Коммунизма. В тексте по поводу горы Гоу ссылается на , но, как уже упоминалось, «горами Гоу» назвал нынешние пики Музджил-га, Сандал и Шильбе (слово «гоу» на языке алайских киргизов означает «корова». Видимо, неправильно понял объяснения местных жителей).

не упоминает о путешествии , которое состоялось в 1878 г., но он явно знал о нем, так как на­нес на свою карту открытые хребты.

Ошанина было первым маршрутом русских исследователей по Каратегину. Очерки «Каратегин и Дарваз» и «На верховьях Мук-су», опубликованные им на страницах «Туркестанских ведомос­тей», — это рассказы очевидца о том самом Каратегине, о кото­ром известно было лишь понаслышке.

Экспедиция начала свой путь из Самаркан­да. Преодолев Гиссарский хребет, по долине Вахша она всту­пила в пределы Каратегина. Обширная долина вела на восток. Несмотря на свою ширину, она казалась стиснутой среди гор, настолько хребты, окаймляющие ее, были дики и высоки.

Река — красно-бурые воды — могучее порождение неведомых высей памирских. А имя реки, отрывистое и звучное, как имя божества,— Вахш. Это имя река носит только до того места, где соединяют свои воды две другие, ее составляющие,— Обихин-гоу и Сурхоб. Истоки Обихингоу лежат в пределах земель Дар-ваза. Сюда в Дарваз похотливые бухарские баи снаряжали специальные отряды, чтобы увозить в свои гаремы девушек-го­рянок, в чьих жилах текла кровь воинов самого Искандера Зулькарнайна (Александра Македонского).

А истоки Сурхоба? Не есть ли это Кызылсу, лить меняю­щая свое название после того, как она покидает пределы кир­гизских горных кочевий? (Кызылсу (кирг.), Сурхоб (тадж.) — красная вода). Но уж очень велик поток в сравнении с тем, что наблюдал Ошанин будучи два года назад в долине Алая.

Василий Федорович мерно покачивался в седле, с превели­ким интересом вглядываясь в окружающую местность. Крутые безлесые склоны, оранжево-желтые от выгоревших трав, тяну­лись по северному борту долины. Изредка, там, где боковое ущелье нарушало это однообразие, на далеком хребте виднелись остатки снежников да выступали небольшие островки серых скал.

Зато с юга — другой, уже памирский хребет — возносился ввысь островерхими скальными пиками и чем дальше к восто­ку, тем мощнее и выше становились его льдистые вершины, вес раскидистее отроги, таящие студеные реки и, возможно, обшир­ные ледники.

Удивительное соседство — знойная степь долины и оледене­лая высь гор. Множество небольших селений, спрятавшихся по боковым долинкам, с домами, чьи крыши приткнулись к скло­нам. Крутые узкие улочки с непременными арыками и стройны­ми тополями. Всюду зелень — фруктовые сады с яблоневыми, абрикосовыми, персиковыми деревьями, неправильные четырех­угольники полей вокруг селений.

Едва караван вступал в населенный пункт, навстречу высы­пали босоногие мальчишки, любопытные, как повсюду. Муж­чины, наверняка впервые видевшие европейцев, держались солидно. Женщин почти не было видно, но в отличие от Ташкен­та и Самарканда они ходили с открытыми лицами, одевались ярко со множеством серебряных украшений.

Каждый день пути обогащал экспедицию открытиями. Ред­кие и совершенно неизвестные виды насекомых добавлялись в энтомологическую коллекцию Василия Федоровича, увеличи­вался и также пополнялся новыми видами гербарий ботаника , по мере продвижения новые линии ложились на планшеты карты, которую снимал военный топограф штабс-капитан . К сожалению, был предписан крупномасштабный вид съемки, которая захватыва­ла узкую полосу вдоль пути движения. И поэтому, не имея возможности получить на топооснове окружающие хребты и вершины, в своих описаниях достаточно подроб­но описывает и дает им свои названия, так как в лексиконе местных жителей таковые отсутствовали, особенно для тех объектов, которые не посещались ими. Таким образом, впервые появились имена хребтов — Каратегинский, Петра Великого, Дарвазский. А выдающиеся вершины, которые по высоте своей и мощи превосходили и альпийские и кавказские, получают имена в честь великих естествоиспытателей века. Пики Северцова, Агасисса, Тиндаля — дань уважения рыцарям науки, ис­следователям горных областей.

... Экспедиция приближалась к верховьям Сурхоба. Глубо­кая долина, некогда проутюженная огромным ледником. Замыс­ловатый узор, сотканный водами реки на серой основе галеч­ника. Здесь две памирские реки Кызылсу и Муксу, образуя единый Сурхоб, растекаются свободно, словно устав от напряженной борьбы со скальными теснинами. После переправы через Кызылсу петли конной тропы вывели на огромную террасу, откуда открылась грандиозная панорама на восточную часть хребта Петра Великого. Торжественно и скромно звучат строки из ошанинского очерка «Каратегин и Дарваз»: «... тут (в восточ­ной части хребта — авт.) находится группа из четырех пиков. Особенно поразителен их вид из Джаилгана. Я считаю, что вос­точный пик имеет до 25м — авт.) футов высоты...»

«Восточный пик». Некоторые последующие исследователи считают, что была открыта главенствующая вершина хребта Петра Первого, вершина, которая на современ­ных картах значится как пик Коммунизма (. Выдающиеся исследователи природы Средней Азии. Часть 1, «Средняя и высшая школа», Ташкент, 1960). Так ли это? К со­жалению, мне не довелось лично увидеть панораму хребта Пет­ра Первого из Джаилгана. Виды на хребет из вертолета не в счет, так как точка наблюдения много выше. Расспросы дают разноречивые ответы. Построение масштабного профиля дока­зывает, что с места поселка Джаилган пик Коммунизма должен перекрываться пиком Турамыс. Однако, анализируя эту задачу, я натолкнулся у на рисунок, выполненный с отметки 3200 м на южной стороне Алайского хребта. (. Памир. «Просвещение», 1968). Несомненно, что на нем, как пишет , видна «косоусеченная пирамида пика Коммунизма». Далее он утверждает, что пик виден также от места слияния рек Кызылсу и Муксу, и из по­селка Дамбурачи. Это же утверждает (. На Северо-Западном Памире. Ежегодник со­ветского альпинизма 1948 г. Географгиз; М., 1948). Эти утверж­дения бесспорны. Вопрос же — виден ли пик Коммунизма из Джаилгана?— остается открытым.

«Группа из четырех пиков» включает скорее всего вершины, расположенные западнее пика Коммунизма. Здесь находится вторая по высоте вершина хребта Петра Первого — пик Моск­ва, а также пики Ошанина и Родионова.

Далее экспедиция Ошанина попыталась пройти долиной Муксу, но путь оказался невозможным для конного отряда. И тогда принимает решение обойти муксуйские теснины и выйти к реке кружным путем. Отряд поворачивает в долину Кызылсу и, обогнув западную часть Заалайского хреб­та, через перевал Терс-агар выходит к верховьям Муксу. И здесь в описаниях впервые в географической литературе появляются названия трех пиков, упомянутых — Музджилга, Сандал и Шильбе.

не ограничился посещением живописного уро­чища, как это сделали его предшественники, он отправился дальше. По замыслу экспедиция должна была из верховьев Муксу пройти в Шугнан, к нынешнему озеру Яшилькуль, чтобы связать съемки русских и английских топографов и выяснить пути через Гиндукуш в долину Инда. Но маршрут был прерван в ущелье Балянд-киик, где на крутой и узкой тропе вьюки раз­бивались о скалы, спотыкались и падали лошади. К тому же треть отряда страдала от лихорадки. Чтобы не рисковать людь­ми, Василий Федорович решил повернуть назад. Отпустив отряд в Алтын-Мазар, он вместе с Родионовым и Невесским перенра­вился через Сельдару, чтобы побывать на леднике, вид на огромную конечную морену которого открылся исследователям еще из долины. Проводники-киргизы называли его просто «сель» ( переводит это слово как «лед») и открыватели решают присвоить леднику имя Алексея Павловича Федченко, товарища Василия Федоровича по учебе в Московском универ­ситете, первого русского исследователя Памира, чья жизнь в самом расцвете физических и творческих сил трагически оборва­лась на леднике Мер-де-Глас в Альпах.

Жаль, что утеряны планшеты съемки, выполненной Родио­новым, хотя пользовался ими при работе над книгой «Муксу и ее ледники», вышедшей в свет в 1927 г. считал эти листы «самым интересным результа­том экспедиции». Но сохранились более поздние карты, отре­дактированные военным топографом . Навер­няка в них он использовал результаты каратегинского похода, дополняя их новыми данными.

Пик «е» — пик Коммунизма с севера.

Фото 25 сентября 1932 г. Снимки публикуются впервые.

Через шесть лет после экспедиции в низовь­ях Муксу побывал геолог и этнограф -Гржимайло. Ему также не удалось подняться по долине, но зато он проник в Дарваз. В результате этого путешествия на страницах «Извес­тий ИРГО» в 1875 г. появился «Очерк припамирских стран». В нем Григорий Ефимович приводит местные названия хребтов Петра Первого и Дарвазского. У дарвазцев они именуются Периохтау и Лахур.

-Гржимайло впервые высказывает предположение, что в «северной части нагорий Памира» существует «громад­нейшее поднятие, узел, от которого отходят кряжи неравной длины» и, что узел «у туземцев носит название Сельтау, что означает «Ледовые горы».

Здесь же -Гржимайло упоминает о наличии в узле горы Узтарги, якобы, высочайшей вершины в истоках рек Дараи-Мазар и Дараи-Сарги, которые берут начало с хребта Сель­тау, образуя реку Обихингоу.

Вместе с -Гржимайло в путешествии принимал участие уже известный нам военный топограф , но результаты его работы нигде не фигурируют. Таким обра­зом, посещение Дарваза двумя путешественниками не внесло ясности в высокогорную орографию центральной части Памира. Наиболее полное представление о землях к югу от хреб­та Петра Первого могло дать двухлетнее ( гг.) путе­шествие ботаника и топографа . Но, к сожалению, после возвращения в Россию вскоре заболел и умер, не успев обработать до конца результаты экспе­диции. А ведь именно он первым из исследователей проник в ханства Рушанское и Шугнанское. вынужден был из-за болезни вернуться из долины Ванча.

В начале 90-х гг. политическая обстановка на Памире обост­рилась настолько, что в дальнейшем вызвала военные столкно­вения между русскими казачьими отрядами и войсками кашгарского и афганского ханов, находившихся под английским влиянием. После этих осложнений состоялись лондонские анг­ло-русские переговоры 1895 г. о границах влияния двух могу­щественных держав на Памире. Объединенная комиссия при­была в Шугнан, и ею была установлена государственная гра­ница между Кашгаром, Афганистаном и подвластными России областями, которая существует и поныне.

В период военных действий в казачьих рядах находились высокообразованные передовые офицеры. Среди них можно наз­вать , , оставивших труды по описанию и карти­рованию Памира.

Штабс-капитан опубликовал книгу, кото­рой приводит сведения по истории, экономике, этнографии й географии Дарваза (. Дарваз / Рекогносцировка генерального штаба капитана Кузнецова в 1892 г./. Новый Маргелан, 1893). Им впервые упоминаются неизвестные перевалы в хребте Петра Первого, а о горах к востоку он пишет: «...горный узел Куи-Лазар, видимый почти со всех перевалов. От этого узла тянутся четыре массивных хребта...» И далее — «...в давнопро­шедшие времена существовал перевал Кашал-аяк через Куи-Ла­зар». Название «Куи-Лазар» переводит с тад­жикского языка, как «Ледовые горы».

В 90-е гг. прошлого века было начато составление десятивер­стной карты Памира. Три листа карты были закончены в 1897 г. Непосредственное участие в ее составлении принимал -Гржимайло, вычерчивал же листы подполковник , впервые познакомившийся с Памиром в составе экспедиции . На карте на территории Дарваза обозначена река Гармо и в ее верховьях одноименный пик. До этого в географической литературе о Памире нет упоминаний как о реке Гармо, так и о пике Гармо.

В 1897 г. западную часть хребта Петра Первого трижды пе­ресекает Владимир Ипполитович Липский. Несмотря на то, что он путешествовал в одиночку, ему удалось исследовать несколь­ко долинных ледников, берущих начало на северных склонах хребта.

Из рассказов жителей убедился, что далее к востоку хребет Петра Первого несет значительное оледенение. Ледники залегают в истоках рек Шегазы, Кашмук, Иргет, Сугран, Фартамук.

«Фартамук». Это и есть первое упоминание о долине Фортамбека. Не вдаваясь в причины переозвучивания одного и того же слова, можно заключить, что был более то­чен, чем позднейшие исследователи. Слог «мук», присутствует во многих топонимах Восточного Каратегина — поселок Мук, реки Муксу, Кашмук, Катта-Карамук, Кичи-Карамук.

, исследователь быта памирских горцев, в книге «Горцы верховьев Пянджа» высказывает предположение, что все эти названия — «следы, оставленные по себе древним на­родом Мук», который по неизвестным причинам покинул эти места и мигрировал на запад.

Этнографические исследования А. Шишова, академика , академика показывают, что в период завоевания Средней Азии арабами мугами называли последователей религии Зороастра (Заратуштры) зароастрийцев-огнепоклонников (А. Шишов. Таджики. Ташкент, 1910; . Очерк истории семиречья. Соч., т. 2, ч. 1, 1961; . Таджики. «Наука», М., 1972). Видимо в период насаждения ислама в Средней Азии мути, подвергшиеся гоне­нию, ушли в неприютные горные области, где постепенно вы­мерли.

Попытка топонимизации слова «Фортамбек» привела к сле­дующим результатам. Фортамбек — название реки, которое в настоящее время связывают и с ледником. В географических описаниях встречаются также наименования Фортамбексу, Портамбексу, Портамуксу, которые скорее всего являются ис­кажением словосочетания Партов Муксу, что на таджикском языке означает «сброс» или «сбросы в реку Мук». Действитель­но, река при впадении в Муксу образует обрывистые, резко расчлененные берега.

В 1899 г. предпринял новое путешествие. На этот раз он побывал в Дарвазе, посетив и описав ледниковые области рек Арзынга и Мазара, пересек хребет Петра Первого и двинулся вверх по Муксу, стремясь обследовать ледники вос­точной части хребта. Но непроходимость муксуйских теснин для лошадей остановила исследователя. Последнее к востоку ущелье, посещенное им, — Сугран, где он открыл мощную лед­никовую систему.

Волею случая возвращался с Суграна новым путем — паводком был разрушен мост у Девсиара, и Липскому пришлось переправляться на правый берег Муксу у селения Ходжатау и идти перевалом через Заалайский хребет. пишет так: «Мне удалось видеть отчетливо, хотя и на далеком расстоянии, еще следующие (ледники — авт.): Иргет и Фартамук». Описывая «чудные виды» с перевала, ис­следователь упоминает «снежные вершины многих дальних ущелий».

Очевидно, наблюдал многие вершины, окружающие ледник Фортамбек, и в их числе наверняка пик Евге­нии Корженевской.

была обследована значительная часть север­ных склонов хребта Петра Первого. Описания своих путешест­вий он объединил в трехтомный труд «Горная Бухара», издан­ный в Санкт-Петербурге в гг. К сожалению, эта великолепная работа с тех пор не переиздавалась.

В 1903 г. через Каратегин и Дарваз проехал подполковник генерального штаба России . В отчете о поездке он пишет: «3-го августа мы достигли последнего населенного пункта Вахни — сел. Пашим-гарм, расположенного при слиянии трех больших горных ручьев, образующих р. Хингоу». И далее: «отсюда возможно предпринять разведку восточной, еще совер­шенно не исследованной части хребта (Петра Первого — авт.), заполненной снеговыми пиками и ледниками. Ущелья Сагрун (Киргизоб — авт.) и Гармо настолько глубоко проникают в хребет, что если бы возможно было добраться до истоков теку­щих по ним ручьев, то общий характер этих гор сделался бы понятным» (. Поездка в хребет Петра Великого. «Известия ИРГО», т. XL, 1904). Но из-за половодья ущелья бы­ли недоступны.

Таким образом, ни , ни -Гржимайло, ни , ни , ни с (1904 г.) не смогли пройти вверх по Муксу, чтобы исследовать ее среднее течение. Недоступной оставалась эта часть долины и для тех, кто делал попытки пройти из вер­ховьев (геолог , 1883 г.).

Первым исследовал среднее течение недоступной Муксу Ни­колай Леопольдович Корженевский. Он выехал на Памир из Оша 19 июня 1904 г. и через 10 дней, оставив позади Алайский хребет и Алайскую долину, с перевала Терс-агар любовался вечно-снежными Музджилгой, Сандалом и Шильбе.

Жившие в Алтын-Мазаре киргизы тепло встретили путеше­ственника, но категорически не советовали идти вниз по долине. Корженевский и сам колебался: в реке было слишком много воды, грязно-бурый поток катил огромные камни, от грохота которых на берегу невозможно было услышать даже собствен­ный голос. Один из киргизов по имени Тохтурбай посоветовал вернуться сюда осенью, когда вода значительно спадает и Мук­су становится доступной для конной переправы. Тохтурбай сказал, что будучи мальчишкой, он с отцом проходил по ущелью и пообещал сопровождать путешественника.

16 сентября вновь прибыл в урочище, чем немало смутил Тохтурбая. Но отговорки старого киргиза не помогли ему, и на следующий день всадники выступили в путь.

Подробности похода от Алтын-Маэара до селения Иргай достаточно подробно описаны в очерке «По реке Муксу» в ежегоднике Русского Горного общества (т. V, 1906 г.). В походе им была составлена глазомерная схема среднего течения реки, где обозначены все притоки Муксу и на­несены их названия со слов Тохтурбая. не обозначил на схеме никаких ледников, кроме виденных им са­мим — в их числе ледник Карасель, переименованный Корже­невским в ледник Мушкетова.

О леднике Фортамбек нет упоминаний, но на схеме присут­ствует река Портамбексу.

В том же томе, где опубликован очерк , в библиографическом отделе редактор ежегодника Александр фон Мекк предлагает «Опыт картографического изображения бассейна рек Муксу, Арзынга и Мазара», где, используя данные всех исследователей, он впервые наносит на картосхему откры­тые и упомянутые ими ледники в пределах бассейнов этих трех рек. Ледник Фортамбек он обозначил особым знаком. Приме­чательно, что даже в 1930 г. в свой каталог ледников Средней Азии вносит Фортамбек «по расспросным данным и мощности водного потока». Фон Мекк также обозна­чил на схеме пик Гармо и легендарные перевалы Кашал-Аяк и Танымас, упомянутые еще .

На поиски этих перевалов в 1908 г. отправился с отрядом казаков капитан . Он пошел ледником Федченко, где обнаружил крупный приток, назвав его ледником Бивач­ным. В глубь Бивачного отряд пройти не смог, но четверо каза­ков из отряда поднялись вверх по леднику Федченко и, если судить по их рассказам, вышли на перевал Кашал-аяк, который они назвали перевалом Разведчиков. Несомненно, ­ненко видел с востока пирамиду нынешнего пика Коммунизма, но в его отчете об этом нет никаких упоминаний.

В свое время не было составлено картогра­фических материалов по исследованному им району, в чем его трудно упрекнуть, так как свои путешествия он совершал один, лишь изредка пользуясь услугами местных жителей.

На десятиверстке, выполненной , осевая часть хребта Петра Первого и области Центрального Памира красуются огромным белым пятном.

Картографирование хребта Петра Первого было начато в 1906 г. экспедицией немецкого географа и альпиниста Вильяма Рикмер-Рикмерса. В процессе экспедиции были совершены восхождения на вершины Люли-харви и Большой Ачик. Эти вос­хождения по праву следует считать первыми на вершины хреб­та Петра Первого и, видимо, вообще на Памире.

В 1910 г. совершил новое путешествие. Исследователя по-прежнему влекли неизвестные горы, лежа­щие к югу от Муксу. Он пытается пересечь бурную реку, чтобы обследовать верховья ущелий, начала которых пересек шести лет назад вместе с Тохтурбаем. Но воды Муксу не пустили его. После попытки, едва не стоившей ему жизни, Николай Леополь­дович решает взглянуть на заветные ледники с противополож­ной стороны долины. Таким образом он оказался напротив лед­ника Мушкетова. «Нас разделяла только река и массивные бугры старых морен на том берегу. Первое, что поразило ме­ня, — это гигантский массив, возвышающийся на заднем плане Карасельского ущелья». Так состоялось открытие пика Евгении Корженевской, третьей высоты Памира.

В статье, посвященной поездке, писал? «Этот величественный пик я посвящаю Евгении Сергеевне Кор­женевской, с именем которой сплетены чувства глубокой моей благодарности за сердечное участие в моих путешествиях». Здесь же он пишет о том, что «по словам киргизов с ледника Фортамбек в ясную погоду хорошо виден пик Гармо». (. В горах Петра Великого. Труды Общест­ва Землеведения. Т. 3, С-Пб., 1914).

В 1913 г. на Памир вновь прибыли немецкие исследователи. Они продолжили картографирование района хребта Петра Пер­вого. Геологом экспедиции Р. Клебельсбергом была начата гео­логическая съемка. Фотоиллюстрации в его книге «Введение в геологию Западного Туркестана», изданной в 1922 г. в Инс­бруке, дают ясное представление об орографии значительной части хребта Петра Первого, совершенно неизвестной до этого. Картосхема, опубликованная в этом издании, дополнила рус­скую «десятиверстку». Но на ней главенствующая роль над об­ластью Памира в верховьях ледника Гармо отведена пику Сандал, высота которого определена в 7050 м. Р. Клебельсберг основывался на сведениях, сообщенных ему таджиками долины Гармо. Пик Гармо на схеме нанесен в соответствии с его нынеш­ним местоположением.

Как и в предыдущую экспедицию, немецкими исследовате­лями было совершено несколько восхождений. Впервые были покорены гора Сагунаки в хребте Петра Первого и безымянная пятитысячная вершина в его южном отроге (ныне хребет ОПТЭ). Эта вершина была названа восходителями пиком Мирзаташ, в честь чиновника (Мирзы) бухарского эмира, который сопровождал экспедицию в качестве его представителя. В вос­хождении на пик Мирзаташ принимали участие профессор В. Рикмер-Рикмерс и В. Даймлер, занимавшийся топосъемкой.

Р. Клебельсберг приводит разрозненную панораму из четы­рех кадров с вершины пика Мирзаташ: два снимка, изображаю­щие хребет Петра Первого с нынешним пиком Москва и други­ми вершинами к западу, принадлежат объективу В. Рикмер-Рикмерса, а два других — В. Даймлера — изображают Дарвазский хребет западнее пика Гармо, нижнюю часть ледни­ка Гармо и вершины в верховьях ледника Федченко. Участок гор к востоку отсутствует. Может быть он не виден с пика Мир­заташ? Оказывается, нет. Недостающий кадр мы находим в сборнике Австрийского альпийского клуба за 1928 г. Он опуб­ликован Р. Финстервальдером, а снят в 1913 г. В. Даймлером, который погиб в годы Первой мировой войны. Подпись под снимком гласит, что это «вершина Гармо (около 7500 м) — вы­сочайшая в Сель-тау». Даймлера запечатлел три вершины: в крайней справа, покрытой облаком, по характер­ному треугольнику скальной стены без труда узнается нынеш­ний пик Коммунизма. Таким образом, снимок В. Даймлера — первая фотография высочайшей вершины Памира.

Из писем руководителя экспедиции В. Рикмер-Рикмерса в Русское географическое общество, датированных 1913 г., следу­ет, что немецкие исследователи после посещения ледника Гар­мо пришли к выводу, что его верховья приводят к южным скло­нам вершин, возвышающихся над Муксу в районе Алтын-Мазара.

В 1916 г. долину Гармо посетил астроном и геог­раф . Оба исследователя опубликовали два раз­дельных очерка в одном номере «Известий Русского географи­ческого общества», где к вопросу местоположения пика Гармо не пришли к единому выводу (. На ледниках Гар­мо; . На ледниках Гармо. «Известия РГО», т. V, 1919-23).

называет пиком Гармо вершину в «проблема­тичном (по иронии ) хребтике». Сам ­дин называет эту вершину за ее характерную форму «троном Петра Великого», утверждая, что «она не имеет ничего общего с известным таджикам и фигурирующим на десятиверстке в этом же районе «пиком Гармо» (в настоящее время вершина в «проблематичном хребтике» названия не имеет, ее высота 5323 м).

высказывает сомнения в отношении пика Гар­мо на десятиверстной карте, но окончательно решать этот вопрос не берется. Оба исследователя упоминают также о верши­нах в верховьях ледниковой системы Гармо, предположительно отождествляя их с «Алтын-мазарскими высотами», опираясь на сообщения проводников о том, что будто бы очень давно через цирк Гармо существовал путь на Муксу, но тут же подвергают сомнению достоверность этого сообщения. Позже ­вым была составлена схема долины Гармо.

После описанных экспедиций создалась следующая картина самой труднодоступной области Памира. По утверждению -Гржимайло широтный хребет Петра Первого на востоке упирается в «громаднейшее поднятие, узел», который носит название Сельтау. утверждает, что в этом месте находится «горный узел Куи-Лазар». Высшей точкой уз­ла является гора Узтарги (по -Гржимайло) или ка­кая-то «другая вершина», возможно относящаяся к «Алтынмазарским высотам» (, , Р. Клебельсберг). приводит свидетельства киргизов, что в этой части гор высится пик Гармо.

Десятиверстная карта , Р. Клебельсберг и утверждают, что гора Гармо высится южнее, в верховьях восточного притока ледника Гармо. В. Рикмер-Рикмерс и достаточно уверенно именуют так незначи­тельную пятитысячную вершину.

По поводу наименования горного узла или хребта расхож­дений практически нет. Сельтау — название на тюркском наре­чии, -Гржимайло переводит его как «Ледовые горы». У «Куи-Лазар» на таджикском языке также означает «Ледовые горы». Профессор X. X. Хасанов трактует слово «сель» как «снежная или ледовая река». В данном случае слово «сель» приобретает смысловое значение, идентичное со сло­вом «ледник». Таким образом, «сельтау» — «горы, где находятся ледники».

А кто же прав по поводу наименования главенствующей над районом вершины?

-Гржимайло помещает гору Узтарги в истоках рек Дараи-Сарги и Дараи-Мазар, т. е. значительно западнее. Р. Клебельсберг и сомневающийся введены в заб­луждение ложными сведениями, и их «Алтынмазарские высоты» доминировать над районом никак не могут. Более убедительно звучит утверждение относительно «другой вер­шины», подкрепленное десятиверстной картой и предположени­ем . Этим данным противоречит сообщение о пике Гармо в истоках ледника Фортамбек.

В 1925 г. составляет гипотетическую кар­тосхему расположения ледников и хребтов высокогорной облас­ти Северо-Западного Памира. На ней он наносит пик Гармо в самом центре горного узла, от которого прочерчивает хребты, располагает между ними ледники Гармо, Фортамбек, Мушкетова и Кашал-аяк (Бивачный) и прилагает ее к очередной рабо­те о Памире (. Этот загадочный Сельтау. «Правда Востока»; . Истоки реки Танымас. Ташкент, 1926).

На следующий год публикует новую ра­боту «Муксу и ее ледники», где пишет: «Истоки ледника Мушкетова залегают в огромном сложном цирке, образуемом соеди­нением восточной части хребта Петра Великого и хребта Ака­демии. С юга к этой части гор примыкают северные рукава ледника Гармо». Еще до этой публикации он вычерчивает новый уточненный вариант своей схемы, на которой вместо узла хреб­тов проводит один меридиональный хребет, который на общем собрании Среднеазиатского отдела Государственного Русского географического общества (25 февраля 1927 г.) предлагает наз­вать «хребтом Академии в честь Академии Наук СССР». Наз­вание, таким образом, легло на хребет Сельтау.

Первопроходцы на леднике. Фото

На торжественном заседании в честь 200-летнего юбилея Академии наук немецкий ученый, исследователь гор Кавказа и Памира, профессор Венского университета Вильям Рикмер-Рикмерс предложил провести совместную советско-германскую экспедицию для окончательного исследования Памира.

Экспедиция состоялась в 1928 г. В состав экспедиции были привлечены научные силы молодой Советской республики и сильнейшие географы Германии. Лучшие альпинисты обеих стран не только обеспечивали, но и выполняли ряд работ.

Советская часть экспедиции — всего 33 человека — была представлена уже известными исследователями Памира профес­сором Среднеазиатского государственного университета и астрономом Пулковской обсерватории , учеными и альпинистами, чьи имена в даль­нейшем прославились во многих географических открытиях, как на Памире, так и в других районах нашей страны — ­бунов, соратник , выполнявший его поручения по науке, технике, культуре, геолог , геодезист , топограф , , зани­мавший в то время пост верховного прокурора РСФСР, был ру­ководителем альпинистской группы. В составе этой группы бы­ли , в дальнейшем известный исследователь Арктики, знаменитый математик, астроном, геофизик, государственный и общественный деятель, академик, Герой Советского Союза. Наравне с мужчинами тяготы памирской жизни, как альпинистка, делила , член ревтрибунала, а в годы Великой Отечественной войны хранитель наследия , , М. Горького. Группой киносъем­ки руководил режиссер .

В составе немецкой части экспедиции был инициатор экспе­диции В. Рикмер-Рикмерс, а также сильнейшие восходители то­го периода Борхерс, Альвейн, Шнайдер, Вин. В числе многих важных географических открытий, наряду с определением высот многих вершин, со стороны ледника Федченко в хребте Акаде­мии наук были сделаны засечки на вершину, высоту которой определили в 7495 м. На основе работ были составлены карты различного масштаба как на русском, так и на немецком язы­ках. При взаимном согласии высока 7495 была помещена на них под именем «Пик Гармо». Вершена, расположенная южнее («пик Гармо» десятиверстной карты), получила название «Пик Дарваз» (Труды Памирской экспедиции 1928 г. Общий отчет Изд. АН СССР, 1930; . Географические работы в области белого пятна на Памире. «Природа», № 9, 1929).

Для достоверности процитируем записки одного из руково­дителей Памирской экспедиции 1928 года : «Памирская экспедиция 1928 г. установила, что на территории СССР высочайшей вершиной является пик Гармо, расположен­ный в западной части Памирского плоскогорья... прошлогодняя советско-германская экспедиция точно установила и местополо­жение Гармо и его высоту. Высота Гармо равна 7495 метров» (. В неизведанные выси. Изд. «Красная газета», Л., 1930).

После открытий 1928 г. на Памире осталось еще значитель­ное по площади «белое пятно», вытянувшееся вдоль хребта Академии наук с его северо-западной стороны. Сюда через три года направилась новая высокогорная экспедиция под руковод­ством . Задача экспедиции казалась простой — засечь с запада уже известные с восточной стороны ориентиры-высоты, используя определенные ранее астропункты, выяснить положение ледников по отношению к хребту Академии наук и к пику Гармо — 7495.

С ледника Гандо, который исследуется первым, ни ­ленко с альпинистами, ни с топогруппой пика Гармо не обнаруживают, хотя неоднократно поднимаются на хребет, разделяющий ледники Гандо и Гармо.

По леднику Гармо альпинистская группа уходит вперед топогруппы и пытается сориентироваться само­стоятельно, но в своих маршрутах к пику Гармо-7495 ­ленко выходит к другой вершине, той самой, что была наречена пиком Дарваз. производит съемку лишь до развилки главного ледника. Обратим внимание на тот факт, что в своих записках называет «горою Беляева» вершину 5323, ту, которую как «пик Гармо» рекомендовали В. Рикмер-Рикмерс и (. Узел Гар­мо. ОГИЗ, М., 1932). Это говорит о том, что в своих поисках «пика Гармо» был не так уж неосведомлен.

В следующем году группа снова занята по­исками пика с запада. опять ориентируется так же, как и в предыдущую экспедицию, упорно избегая поис­ков пика Гармо — 7495 в верховьях ледника Гармо. Группа же топографа , проводившая в это время съем­ку ледника Гармо, могла бы, казалось, разобраться r возник­шей ситуации, ведь сам Дорофеев прошел всю систему ледника Федченко и прекрасно знал хребет Академии наук с востока. Но этого почему-то не произошло.

Резюме под мнимой «загадкой узла Гармо» подводит руко­водитель Таджикской комплексной экспедиции 1932 года : «В центре этого узла, на пересечении хребта Петра Великого и хребта Академии наук, находится недоступ­ная высочайшая вершина нашего Союза, возвышающаяся над уровнем моря на 7500 м. Эту вершину неправильно приняли за пик Гармо. Исследования группы и ­вина с запада и группы с востока установили в 1932 г. эту ошибку» (Сб. «Таджикская комплексная экспеди­ция 1932 года». Вступительный очерк. Госхимтехиздат, 1933.)

Отряд проводил работы в составе Таджик­ской комплексной экспедиции 1932 г. на ледниках южных прито­ков реки Муксу, в том числе и на Фортамбеке. Исследования отряда в памирских открытиях советских экспе­диций стоят особняком.

ПОСЛЕДНЕЕ «БЕЛОЕ ПЯТНО» ПАМИРА

Географическая группа , входившая в состав Таджикской комплексной экспедиции 1932 г., была разбита на два отряда: один, возглавляемый самим Крыленко, как уже упоминалось, направился в долину реки Гармо, другой, под ру­ководством — назывался он северным геологи­ческим,— должен был обследовать все левобережные ущелья реки Муксу и составить геологическую карту района.

и повар Мамаджан. Фото

Огромная площадь, исследование которой выпало на долю отряда Москвина, была настоящим географическим «белым пятном», о котором не было почти никаких сведений.

В состав отряда были включены топограф , коллекторы и и альпинисты и . Только один Моск­вин, не считая, естественно, альпинистов, был знаком с усло­виями высокогорья. Видимо, немало размышлял Александр Ве­ниаминович о предстоящих задачах своего отряда, — перед ними был труднодоступный, совершенно необследованный горный район с неведомыми ледниками и заоблачными вершинами. Из ледников особо выделялся Фортамбек. Что останавливало пре­дыдущих исследователей на пути к нему? Отсутствие троп? Но местные жители уверяли, что на Фортамбек есть путь через пе­ревал Кураи-Шапак, который начинается из соседней долины Ходырша. Но в конце лета путь опасен и сложен: «много льда», — говорят они. Смогут ли альпинисты, чей опыт заключается в двух небольших походах по Кавказу, проложить путь к лед­нику?

А если пройти вдоль Муксу и поискать дорогу по ущелью Фортамбека? Не зря же горцы из Девсиара говорят, что в од­ном месте ущелье перегорожено огромным камнем и вся река течет под ним. Значит до камня есть путь! Но прежде следует составить карту притоков Муксу ниже Фортамбека.

17 августа ранним утром северный геологический отряд в полном составе вышел из селения Девсиар в свой первый марш­рут. Предстояло заснять ущелье Шегазы. Лето подходило к концу — для наблюдений с возвышенных точек времени уже не было. Теодолитный ход с целью наибольшего обзора проклады­вался посредине долины. Одновременно обследовались склоны долины параллельно ходу — составлялась геологическая схема. Некоторые наиболее важные пункты по бортам долины засека­лись теодолитом по сигналам геологов.

Юрий Владимирович Вальтер, вспоминая экспедиционные годы, рассказывал: «Мне было 23 года, когда я познакомился в Ленинграде с руководителем химической лаборатории Физи­ко-технического института геохимиком Александром Вениамино­вичем Москвиным. Геология была увлечением Александра Ве­ниаминовича, он занимался ею в периоды отпусков и вечерами после работы. В Лесном, где жил Александр Вениаминович, образцы горных пород, пакетики и коробочки со шлихами и шлифами, микроскоп и прочее оборудование заполняли бук­вально всю квартиру. Я очень удивился, когда Москвин предло­жил мне принять участие в Памирской экспедиции в роли то­пографа. Я работал техником в Гипроводтрансе, занимался съем­кой северных рек, но о горной съемке не имел понятия.

Отряд на леднике Москвина, 1933 г.

Слева направо: сидят П. Жерденко, В. Воробьев, С. Ганецкий, А. Солдатов,

, Л. Бархаш; стоят В. Недокладов, , П. Траубе,

Д. Церетелли, С. Ходакевич, А. Поляков. Фото

При содействии Николая Васильевича Крыленко я из Гипроводтранса был переведен в геологический отряд Таджик­ской экспедиции и впервые попал в Среднюю Азию, да еще сра­зу же на «белое пятно» Памира. Честно говоря, я побаивался, что не справлюсь с работой, хотя готовился к ней основатель­но — много читал, консультировался у специалистов, ознако­мился с памирскими картами и публикациями прежних лет, которых было не так уж много. По меня успокоил Александр Вениаминович. Он уверил, что если теодолитная съемка будет задерживать геологическое обследование, то перейдем на шагомерную съемку с компасом».

Но все решилось на месте. Топографы Вальтер и Траубе не только не отставали от геологов, прокладывая непрерывный инструментальный ход от астропунктов на реке Муксу, но и успевали делать засечки на окрестные вершины. Были исследо­ваны полностью долины Шегазы, Ташлык, Иргат, Сугран с дву­мя боковыми ледниками Бырс и Шини-Бини. На Сугране ис­следователи впервые подступили к хребту Петра Первого, величие и мощь Памира, казалось, сосредоточились, в вечно-снежных вершинах Суграна.

Думали ли первопроходцы, что всего через несколько дней вступят они в самое сердце сурового Памира?

После обследования Суграна отряд разделился. Из-за не­достатка времени Москвин выслал вперед Солдатова и Недокладова. Они должны были мимо Фортамбекского ущелья прой­ти на ледник Мушкетова и на Аю-Джилгу, откуда попытаться найти путь на Фортамбек.

Основная часть отряда, исследовав ущелья Иргая и Ходырши, 19 сентября достигла долины реки Фортамбек у ее впадения в реку Муксу. Жиденький мостик — две жердины с тонкими поперечинами и несколько плоских камней сверху — был, видимо, сооружен давно и им многие годы никто не пользовался. Про­ходить его без помощи страховочной веревки было просто опасно.

Свернув на Фортамбек, группа вступила в места почти не­хоженые. Жители небольших муксуйских селений, приютивших­ся ниже по реке, заглядывают сюда редко — намыть горстку золотого песка или добыть кийка и улара можно и ближе к дому.

Безтропье. Край береговой террасы обрывается вниз, где гудит бурный поток. Серые склоны в редких желтых ресничках травы, не по сезону жаркое солнце, глыбы рюкзаков — тяжелое начало тяжелого пути по белому пятну.

Вскоре склон уперся в отвесы непреодолимых скал, где-то здесь должен быть каменный мост, о котором рассказывали зо­лотоискатели-киргизы. Они уверяли, что банда басмачей кур-баши Азама, прижатая отрядом красноармейцев к каньону Фортамбека, взорвала огромную скалу, перекрывшую ущелье, и ушла от преследования.

Но если читателю придется увидеть мост собственными гла­зами, то он наверняка усомнится в силе взрыва. Скорее всего обвал произошел в результате размыва берегов самой рекой, а возможно, и землетрясения.

...Первым на прохождение «мостика» со страховкой вышел Борис Фрид. Он шел медленно, вырубая в слежавшемся галеч­нике небольшие ступени. Любое неосторожное движение грози­ло серьезной неприятностью. Когда Фрид преодолел «мостик», наступила очередь Вальтера. Сам он вспоминает об этом эпизоде так: «Я огибал по проделанной Борисом тропе выступающий валун, прижимаясь к нему всем телом. И вдруг почувствовал, что мой огромный рюкзак с теодолитом перетягивает меня в пропасть. Схватился обеими руками за валун, а он легко подал­ся из своего гнезда. Я потерял равновесие и, видимо, начал падать. Но в это короткое мгновение Александр Вениаминович, шедший следом с треногой от теодолита в руках, не растеряв­шись, прижал меня этой треногой, прямо ее заостренными шпорами, к скале. Так мы и стояли, боясь пошевелиться. Одна из шпор больно впилась мне в ребра. На помощь пришел Борис Фрид — за руку он перетянул меня на безопасное место, и мы благополучно выбрались на «мостик».

Трудно пришлось Пете Траубе. Он нес мешок с продуктами, винтовку, да еще и трехметровую рейку. Дело даже не в гро­моздком грузе — Траубе был силен и вынослив. Но из-за хро­нического ишиаса страдал дрожанием колен — сам он называл свою болезнь «дрожиментом».

Когда, наконец, все вместе собрались на другом берегу, то осознали, что благополучно выбрались из довольно сложной ситуации, и старались не думать о том, что назад снова придет­ся идти через этот своеобразный «мостик».

Красочные и подробные рассказы Юрия Владимировича Вальтера, участника экспедиций 1932 и 1933 гг., во многом по­могли мне осветить деятельность отряда .

После «мостика» тропы не было. Шли через колючие зарос­ли облепихи, через густые ивовые переплетения, подвластные лишь топору. По склону вверх тянулся арчевник — многовеко­вые перекрученные ветрами темные стволы с загрубевшей от солнца корой, изборожденной глубокими морщинами. Выше рост деревьев уменьшался, и они росли уже огромными подуш­ками изумительного изумрудно-зеленого оттенка с небесно-го­лубой поволокой на иглах. Токай — так в беседах о предстоя­щем пути называли это место горцы.

Здесь же начинался и ледник. Мощные гряды конечной мо­рены покрывали его грязным чехлом. Вокруг — каменистые горные склоны с редкими островками жухлой травы. А в неве­домых верховьях, возможно, существовал путь к «узлу Гармо» или в таинственную Аю-Джилгу, где досужие вымыслы горцев поселили голуб-явана (снежного человека). Казалось, здесь земные пределы жизни: скалы, лед да густое, до черноты, небо.

Но нет! Прокричала уларка, вспугнутая появлением людей. Ее уже окрепший выводок с громким писком помчался врас­сыпную по серой осыпи, в ту же секунду растворившись в ней.

...Самка кийка с тонконогим детенышем ринулась вверх по склону, забрасывая собственное чадо камнями.

Еще немного и — распахнулась долина. Справа открылся небольшой ледник с четким вырезом перевала в верховьях. Кураи-Шапак? Да, это был перевал, которым изредка горцы ходи­ли на Фортамбек.

Вскоре основной ледник повернул на юго-запад. У поворота большая зеленая поляна с кристально чистым ручьем напоми­нала об отдыхе. До этого места как раз один длинный переход от ущелья Кураи-Шапак. Позже и ­вин писали: «В 13 км от устья Фортамбек меняет направление на юго-юго-запад и получает название «Турамыс» (­тер, . Северо-восточные склоны хребта Петра Великого. В сб. «Таджикская комплексная экспедиция 1932 г.» Госхимтехиздат, 1933). Должно быть, первопроходцы неправильно поняли значение киргизского слова «турамыс», присвоив его верхнему течению ледника Фортамбек. Турамыс — означает «остановимся». В данном случае название следует отождествить с местом отдыха на пути, а не с ледником.

Слева от Кураи-Шапака увидели горную громадину, чья вершина скрывалась в серых облаках. ? Да, это была вершина, открытая и еще никем не виденная с западной стороны. А что за трапецие­видная вершина перегораживает ущелье в самой его глубине?

с отрядом после штурма пика Коммунизма, 1933 г. Фото

На схеме в этом месте гигантским спру­том сплелись щупальца хребтов. Вальтер занес в свой полевой журнал очередную букву, которыми обозначал вершины. На незнакомку выпала буква «е». Сколько до вершины километ­ров? Возможно ли подойти к ней ближе?

С каждым шагом перед первопроходцами все шире распахи­валась горная панорама, появлялись новые вершины. Новый мощный ледник — истоки его таились где-то за пиком Евгении Корженевской — не доходил своим языком до Фортамбека. Похоже, что Фортамбек — это не один и не два ледника, а целая ледниковая система!

предложил обследовать вначале до конца ос­новной ледник, а затем подняться по вновь открытому. Шли по горбам срединной морены то и дело разорванной огромными трещинами. Вскоре трещинный лабиринт стал настолько запу­танным, что пришлось уйти на левый борт ледника. Казалось, что вот сейчас — ну еще один километр — и за остроконечной желто-рыжей вершиной, за которой скрылась загадочная незна­комка под буквой «е», вновь откроется вид на ее склоны, покры­тые слепящим голубоватым льдом. Но ледник вдруг круто повернул на запад, а за желто-рыжей вершиной потянулись от­весы скал стеною двухкилометровой высоты, своей верхней кромкой образуя невидимую снизу платформу, откуда рушились ледовые обвалы. Только в одном месте стена скал прерывалась, и в этот прорыв с платформы спускался большой каскадный ледник. Не достигая низа, он обрывался, и под ним на леднике лежал огромный белый конус, образованный обвалами ледового каскада. С запада, где платформа упиралась в горный хребет, высились новые могучие вершины. Но где же вершина «е»?

Истоки Фортамбека вели к перевальной седловине, за кото­рой мог лежать или Сугран, известный и нанесенный на карту, или его притоки. А как же быть с вершиной «е»?

Возможно, к ней существуют пути по тому леднику, что впа­дает в Фортамбек с юга-востока? Хватит ли сил и времени об­следовать его? Продукты на исходе. Нет дров, а на спиртовке много не наготовишь. Изобретательный Траубе придумал ори­гинальный способ приготовления концентратов из круп. К при­меру: готовится гречневая каша, затем выкладывается на ка­мень, где высыхает, — концентрат готов! При необходимости заливается кипятком и подается к обеду.

Давно уже кончилось лето. Сентябрь. Ночами холодно. Что думалось Москвину, когда полулежа в продуваемой насквозь палатке он начерно обрабатывал полевой журнал? Мелкая снежная крупа секла по брезентовым скатам и возле дырочек в матерчатой стенке вырастали маленькие белые холмики. Москвин дышал на озябшие руки, прятал их под свитер, отогре­вал немного и снова принимался за записи.

20 сентября. Этот день застал четверку первопроходцев на новом леднике. После метельной ночи, когда снегом укрыло все вокруг, солнце, светившее с изумительно синего неба, разбро­сало зеркальные блики всюду — искрились ледники, искрились вершины, искрились отороченные снегом скалы. Каждая сне­жинка — как маленькое солнце.

Ледник делился на два рукава. И маленькая группа — все­го-то четверо — снова разбивается, чтобы обследовать оба лед­никовых потока. На восток идут Москвин и Фрид, по южному рукаву — Вальтер и Траубе.

В 1974 г., после сорокалетнего перерыва вновь побывав на Памире, написал мне в письме: «Я вспомнил, как стоял у теодолита на конечной точке раздваивавшегося ледни­ка. Две вершины — теперь это пик Евгении Корженевской и пик Коммунизма — с двух сторон светились на фоне безоблач­ного неба. Стоял вдали на очередном пикете Петя Траубе с рейкой. Где-то за поворотом шли Александр Вениаминович и Борис Фрид, за хребтом на леднике Мушкетова пробивались вверх Саша Солдатов с Недокладовым. Другие отряды экспе­диции тоже бороздили ледники Памира. Но здесь мы были одни и, наверняка, первые...

Нет, никогда в моей памяти этот день не возникал так пре­дельно четко, как в это августовское утро 1974 г., когда я, бла­годаря Виктору Тимофеевичу Галкину, попал снова в эти мес­та. Спасибо ему...»

Ледник, которым отправился , в верхней части «переходит в обширные фирновые поля до конусообразной вер­шины». Этот характерный пик, похожий на уснувший вулкан, открыватели назвали пиком Четырех.

После трудных дорог по неизвестным ледникам у четверки исследователей, который день шедших на полуголодном пайке, хватило сил и мужества продлить незаконченный ход по Тура-мысу, что позволило до конца уяснить его положение на карте по отношению к Сугранской системе ледников. А затем, объеди­нившись с Солдатовым и Недокладовым, пройти остальные лед­ники к востоку от Фортамбека — Мушкетова, Аю-Джилгу, Борубаш.

Я снова возвращаюсь к воспоминаниям : «В Ленинграде при обработке съемки, волнуясь, следил, как цепочка теодолитного хода на ватмане повернула от Муксу и углубилась в долину Фортамбек. Не терпелось начать накладку засечек на вершины. Каков же был мой восторг, когда засечки на пик Евгении Корженевской (положение этой вершины было известно на карте) ложились очень точно. Это доказывало, что магистраль хода достаточно точна, а высоты определенных вер­шин укладываются в допустимые пределы.

И вдруг засечки на пик «е» стали ложиться на пик Гармо немецкой карты 1928 г., а подсчеты высоты пика «е» прибли­жаться к цифре «7500». Я бросил накладку и, несмотря на поздний вечер, поехал к Москвину. Мы сидели вдвоем и смотрели зачарованно на планшет. Потом снова и снова сличали съемки, описания, фотографии. То, что мы уперлись в немецкий «Гармо», было для нас неожиданностью».

Постановлением Совнаркома СССР от 4 апреля 1933 г. за № 000 было решено организовать новую экспедицию на Памир. В плане Таджикско-Памирской экспедиции 1933 г. значился пункт о продолжении географических исследований в хребте Петра Первого. Для этого была организована самостоятельная экспедиция Академии наук и Общества пролетарского туризма и экскурсий. Подробнее это выглядело так: проникнуть в самую глубь «белого пятна», которое почти удалось «стереть» группе , и попытаться пройти его в четырех направлениях:

— к системе ледников Гандо и Гармо на юго-запад;

— прямо на юг в долину Гармо к леднику Беляева;

— на юго-запад к леднику Бивачному;

— прямо на восток на ледник Федченко, в верховьях Мало­го Танымаса.

Ни одно из этих четырех направлений не было пройдено. В те годы это было просто невозможно. Технически сложные ва­рианты подъема на хребты Академии наук и Петра Первого под силу даже сегодня альпинистским группам самой высокой квали­фикации. «Перед нами встали ледяные стены», — писал руководитель экспедиции .

Группа в составе экспедиции продолжила топографические и геологические работы. Проделав снова прошлогодний путь, она по ледопадам открытого в предыдущую экспедицию ледника вышла на обе перевальные точки под пи­ком Четырех. Наконец-то на карте орографически сомкнулись бассейны Фортамбека и Аю-Джилги. Выяснилось, что ледник Мушкетова отделен от бассейна Фортамбека массивом пика Евгении Корженевской, а его верховья также соединяются с Аю-Джилгой. Отсюда, имея очень хороший базис, были сделаны засечки теодолитом на все окрестные вершины и окончательно определено их местоположение на карте. Закончены были основ­ные работы и в истоках Фортамбека.

Таким образом, были увязаны три картографических листа Памира: западный (по съемкам Клебельсберга, Беляева, До­рофеева), восточный (Советско-Германская экспедиция 1928 г.) и северный (съемки Вальтера 1932 и 1933 гг.). Последний штрих на «белом пятне» был нанесен, когда из долины Ходырши, обойдя северные отроги хребта Петра Первого до Суграна, с группой поднялся к леднику Шини-Бини. Сюда же пришел, перевалив через отрог из Ходырши на Бырс, В. Воробьев. Так было завершено географическое открытие системы ледника Фортамбек.

Результаты двухлетней работы в этом районе объединил в труде «Географический очерк северо-восточных склонов хребта Петра Первого», увидевшем свет в 1936 г.

После окончания экспедиции 1933 г. по предложению руко­водителей памирских экспедиций , ­бакова и были утверждены названия откры­тых ледников системы бассейна реки Фортамбек. Они получили имена их первооткрывателей и первопроходителей — ледник Москвина, ледник Вальтера, ледник Траубе, ледник Солдатова. В заключение мне хотелось бы поведать о дальнейшей судь­бе первопроходцев Фортамбека. К сожалению, не все жизнен­ные маршруты удалось проследить до сегодняшнего дня. Так неизвестны судьбы Б. Фрида и В. Недокладова. Трагически окончился жизненный путь ташкентца , он по­гиб, заступившись ночью за незнакомца, от удара ножа хулига­на. Петр Траубе погиб на Ленинградском фронте, защищая родной город от фашистских захватчиков.

Юрий Владимирович Вальтер после двух памирских экспе­диций в отряде прошел с теодолитом Памиро-Алай, воевал в финскую войну, где получил тяжелое ранение. После выздоровления был направлен в Среднюю Азию в Кур­ган-Тюбе, где работал до 1944 г. над проектами железных до­рог Душанбе — Куляб и ряда других. По роду работы после 1945 г. изъездил весь Советский Союз — Урал, Сибирь, Саяны, Сихотэ-Алинь. В 1974 г. он вновь побывал на Памире на ледниках, открытых и пройденных им в годы моло­дости. Сейчас на пенсии, живет в Ленинграде, но тяга к путешествиям до сих пор влечет Юрия Владимирови­ча в путь. В одном из последних писем он делился своими впе­чатлениями от поездки на Камчатку.

Александр Вениаминович Москвин после экспедиций на Па­мире продолжил геологические исследования в Памиро-Алае. Война застала его в Ленинграде, где он провел часть блокадно­го периода, а затем был эвакуирован в Москву. Кстати, геоло­гия никогда не была профессией . Его имя, как профессора, крупнейшего специалиста по гелиооптике, широко известно мировой физической науке. прожил до 78 лет в Ленинграде, где и умер 2 марта 1974 г.

Работая над книгой, я несколько раз бывал в Ленинграде, где Юрий Владимирович Вальтер познакомил меня с женой , Ниной Ивановной Комизерко-Москвиной, и их сыном Игорем. Нина Ивановна подробно рассказывала о годах экспедиций, непосредственной участницей которых была сама. Все ее рассказы, так же как и , невозможно вместить в эти строки.

1933 год — год завершения работ памирских экспедиций на Фортамбеке — стал также вехой в истории советского альпи­низма.

3 сентября 1933 г. был покорен величественный властелин Памира — пик, носящий сегодня название пика Коммунизма. Путь к его вершине был проложен с восточной стороны. Часть маршрута, а именно от высоты 7300 м, лежит на границе Фортамбекского бассейна. Не рассказать о замечательном эпизоде покорения пика невозможно.

Итак, 3 сентября 1933 г. В этот день события в отряде № 33 Таджикско-Памирской экспедиции, задачей которого было вос­хождение на высоту 7495 м, достигли кульминационного момен­та. Долгий штурм, непогода, технические трудности и предель­ная высота изрядно повлияли на восходителей. При подготовке к штурму погибли альпинист Николаев и носильщик Джамбай Ирале, отказались от восхождения и остались в нижнем лагере несколько сильных альпинистов, на высоте 6400 м прекратили подъем и начали спуск вниз Цак, Шиянов и травмированный Гущин, в штурмовом лагере на высоте 6900 м лежал в палатке в полусознании Гетье. К вершине шли только двое — молодой альпинист Евгений Абалаков и руководитель отряда Николай Петрович Горбунов.

Последние двести метров. Силы покидают Горбунова, он де­лает последние усилия, но одолевает лишь десяток метров до обдутого ветром снежного плеча. Опустившись на снег, тяжело машет рукой остановившемуся впереди Абалакову. Тот несколь­ко секунд колеблется: Вернуться? А вершина? — вот она ря­дом!.. и обессилевший товарищ на снегу... Но снова машет рукой Горбунов: Иди, иди вперед! И Абалаков делает шаг к верши­не, — тонкая корочка снежной поверхности ломается под его тяжестью. Белым миражом — косой срез вершинного гребня, на нем четкие бороздки, выдутые ветром. Невольно ускорив шаг, Абалаков тут же остановился — высота застучала в вис­ках и сбилось дыхание. Но он делает снова шаг, потом еще и еще — нет конца крутизне.

Наконец плиты скал. Неужели вершина? Абалаков ложится на чуть тепловатые, чудесные камни. Памир — страна гор, лед­ников и легенд, — у его ног, ног первого человека, возвысивше­гося над высшей точкой Памира!

Если обратиться к истории мирового альпинизма, то в этом свете достижение становится весьма значительным, так как к тому времени на всей планете было покоре­но всего лишь четыре семитысячеметровых вершины, несмотря на то, что на высочайшей вершине мира Джомолунгме был дос­тигнут рубеж восьми тысяч.

ПОКОРЕНИЕ ВЫСОТ

Мне довелось побывать на Фортамбеке три лады. Впервые это было в 1974 г., когда наша альпинистская экспедиция после успешного массового штурма пика Ленина перебазировалась под западные склоны пика Евгении Корженевской.

Я прилетел первым рейсом. После мастерской посадки, вы­полненной асом Душанбинского авиаподразделения Виктором Игнатьевичем Доником на вертолете МИ-8, можно было ог­лядеться.

Небольшая поляна, устланная серым галечником, несколь­ко кустиков травки, потревоженных вертолетом, полуистлевшие остатки каких-то ящиков и солидная кучка проржавевших кон­сервных банок — след прошлых экспедиций. Огромный вал мо­рены, за которым угадывался мощный ледник. Вдали — трапе­ция пика Коммунизма. Правее и ближе — гребень с ледовыми каскадами на склонах. Провал долины, где смутно в сером ма­реве виднелись далекие вершины. Два бастиона рыжих скал с тонким лезвием чистейшего снега на высоте и гряда разло­манных серо-черных скал, за которой воображение могло лишь нарисовать нескончаемое по высоте такое же скальное столпо­творение.

Веселенькое местечко! Вот она, обещанная панорама с дву­мя семитысячниками. Здесь, на этом месте будет стоять наш базовый лагерь. Первым делом следует поставить хотя бы одну большую палатку и немного расчистить «аэродром» — Доник обещал сделать еще пару рейсов.

Пора рассказать, для чего мы сюда прибыли. Ведь все ос­новные вершины, окружающие систему ледников Фортамбека, к моменту нашей экспедиции были покорены. Отсюда, с Фор­тамбека, предыдущие экспедиции проложили всевозможные маршруты к вершинам семитысячеметровых пиков Коммунизма и Евгении Корженевской, освоив все гребни и контрфорсы. Многие восходители в один сезон поднимались сразу на два семитысячника, первыми это сделали в 1968 г. альпинисты «Бу­ревестника». В районе было пройдено также несколько протяженных траверсов. Но самая главная, как считали многие аль­пинисты, проблема — траверс от пика Коммунизма до пика Ев­гении Корженевской или наоборот — еще не была решена.

Траверс двух семитысячников и есть та цель, ради которой в основном и была организована наша узбекистанская экспеди­ция на Памир. Мы заявили траверс на чемпионате страны. Был в заявках и еще один маршрут нашей команды — по восточной стене пика Евгении Корженевской.

События, с которых я начал рассказ, происходят на запад­ной стороне пика Евгении Корженевской. Сюда прилетела толь­ко та часть экспедиции, которая будет занята траверсом. Вто­рая половина экспедиции базируется с «той стороны», т. е. на леднике Мушкетова.

Что представляет собой траверс двух семитысячников? Это семьдесят километров по вершинам хребта Академии наук пре­имущественно на высотах, превышающих 6500 м, хотя по прямой семитысячники отстоят друг от друга всего лишь на 12,5 км.

До этого уже были заявки на прохождение этого маршрута, но по каким-то причинам только одна команда пыталась его осуществить. Было это в 1968 г. Студенческое спортивное обще­ство «Буревестник» организовало крупную экспедицию на Па­мир. Планировались восхождения на все три памирских семитысячника, а также участие в чемпионате страны двумя коман­дами: в высотном классе и классе траверсов. В высотном был заявлен смелый по тому времени маршрут на пик Коммунизма через пик 6701 по контрфорсу с ледника Вальтера. В классе тра­версов впервые в заявках появился перечень семи вершин, вклю­чающий пики Коммунизма и Евгении Корженевской.

14 августа восемь альпинистов вышли на маршрут. Капитан команды Валентин Божуков и опытнейший высотник Кирилл Кузьмин шли на высочайшую вершину страны в третий раз. Преодолели подъем на плато, преодолели само плато. Догнав шедшую впереди группу В. Максимова, вместе с ней на седьмой день пути поднялись на вершину. С вершины пика Коммунизма маршрут вел по хребту и каждый шаг приближал к заветному финишу. Не сбило темпа и настроя команды недомогание Юрия Колокольникова, который спустился в паре с Володей Кочетовым из-под пика 6701. Погода благоприятствовала восходи­телям, и каждый вечер в назначенное время взлетала над хреб­том зеленая ракета. Еще две вершины позади. Остается учас­ток, уже известный и однажды пройденный спартаковцами Ле­нинграда. И вдруг... В верховьях ледника Москвина одна за другой взлетают три красные ракеты. Аварийный сигнал... слу­чилась беда... Группа сходит с маршрута.

С тех пор не было сезона, чтобы в заявках чемпионата не фигурировал этот маршрут. Но почему-то никто так и не решил­ся даже начать его.

В этом году две заявки: одна наша, мы выступаем под фла­гом ДСО «Мехнат»; другая — от команды ДСО «Труд», в сос­таве которой, в основном москвичи. Они-то и решили одолеть обратный траверс, начав маршрут по западной стене пика Евге­нии Корженевской. Пока мы делали заброску и вообще раска­чивались, две команды «Труда» (одна высотного класса) без всякой подготовки начали работать на западной стене.

Погода над Памиром то и дело менялась, сорвались уже две наши попытки выхода, с «той стороны» вестей не было — в на­шем лагере создалась тревожная обстановка. Но она сразу же разрядилась, как только состав высотной группы, отказавшись от штурма восточной стены, перебазировался на нашу сторону. Наш капитан Слава Воронин целиком отдался «траверсу». Но новые попытки выхода, а их было шесть, оканчивались возвра­щением в лагерь.

А здесь жизнь шла своим чередом. Поляна стала тесной — прибыли польские и немецкие альпинисты, прибыл еще один наш соперник в чемпионате — команда Белоруссии, разные группы то приходили снизу, чтобы назавтра уйти на восхожде­ние, то спускались сверху после удачного или — увы!— неудач­ного штурма пика Евгении Корженевской.

Из-за капризов погоды все экспедиции и группы, которые располагались в районе и готовились к штурму пика Коммуниз­ма, чтобы не терять времени, шли на пик Евгении Корженев­ской. Дело в том, что облачный фронт, надвигаясь с запада, встречает на своем пути барьер хребта Петра Первого и уда­ряясь о его могучие вершины и о громаду пика Коммунизма, теряет свою силу, растрачивая ее на бури и снегопады. А пика Евгении Корженевской достигают если не отголоски бурь, то во всяком случае намного ослабленная штормовая волна.

Однажды из приземлившегося вертолета вышли два челове­ка, которые и внешне и по возрасту выделялись из остальной альпинистской братии. Знакомство с ними оказалось удиви­тельным и приятным. Это были Юрий Владимирович Вальтер и Владимир Ермолаевич Наумов. Вечерами под шорох снежи­нок за стенкой палатки оживали годы далеких памирских экс­педиций, экспедиций открытий, экспедиций первопроходцев, непосредственным участником которых был Юрий Владимиро­вич. А в рассказах Владимира Ермолаевича становились жес­токой явью кровопролитные бои в горных ущельях Кавказа.

Готовясь к траверсу, мы консультировались со всеми, кто мог чем-то помочь нам. Беседовали и с Юрием Бородкиным из московского «Буревестника», маршрутом которого начинался наш траверс. Он говорил: «Снежные склоны крутые. Снег неудобный, часто под тонкой коркой — рыхлая масса. Есть лави­ноопасные участки. Много сбросов, трещин. Спуск по ребру я бы не рекомендовал».

Бородкина была первой, которая поднялась на Памирское фирновое плато с ледника Вальтера. Выход этот те­перь называют «ребром Бородкина». С первого прохождения этого иссеченного, изломанного трещинами и сбросами крутого гребня прошло шесть лет. Лишь одна группа с тех пор восполь­зовалась этим путем для выхода на плато.

Пока мы давали один фальстарт за другим, события и в на­
шей экспедиции и в соседних развивались своим чередом. Об­ращаюсь к дневнику:

8 августа. Три дня назад к вершине пика Евгении Корженевской, где сейчас трепещут легкие снежные флаги, ушла из на­шего лагеря группа. Там, сквозь зыбучие снега пробиваются к вершине Саша Путинцев (этим маршрутом он закрывает нор­матив на нечастое даже среди высококвалифицированных аль­пинистов звание «Барс снегов»), Саша Шингалов, Вася Барашкин, Саша Ткаченко, Олег Попов, Валерий Вержбицкий, Гена Бажажин. Руководит «великолепной семеркой» альпинистка из Чирчика кандидат в мастера спорта Рахиля Галяутдинова. У восходителей отличный темп! Третий день, а они уже на под­ступах к 7105-метровой отметке.

Накануне погода была отвратительной. С ледника Фортамбек сеансы радиосвязи приносили настораживающие вести — группы из Минска и Душанбе отрезаны от нижних лагерей на Памирском фирновом плато, они с трудом пробиваются вниз. Четырнадцатые сутки «висят» на западной стене пика Евгении Корженевской две группы «Труда». За шеститысячеметровую отметку поднялись поляки и немцы.

А как там наши? Что-то не выходили на два сеанса связи. Наверное, работают на подъеме. А, возможно, поднялись на вер­шину и уже идут вниз. Каждый час почти все, кто находится в лагере, подходят к палатке радиопункта.

«Мехнат-три... Мехнат-три... Я — База... Прием» — упорно твердит в эфир наш радист Миша Иванов. Маячит, забыв про потухшую сигарету во рту, перед радиопалаткой Вадим Эльчибеков: когда кто-то на маршруте, наш начальник и тренер буквально не находит себе места. «Мехнат-три... Мехнат-три...»

И вдруг в ответ эфир приносит хриплый голос Саши Путинцева: «Я — Мехнат-три. Слышу хорошо. Спустились на шесть сто. На вершине были в двенадцать сорок. Как понял? Прием».

«Вас понял... Вас понял. Молодцы! Сколько человек сделали вершину? Прием.»

«Вершину сделали все. Вершину сделали все. Вечером будем дома.»

Вадим начал энергичные поиски спичек по всем своим кар­манам. И уже прикуривая, спросил: «А как там ваши?»

Этот вопрос был обращен к начальнику спасательного отря­да «Труда» Валерию Алмазову, который в этот момент не прос­то шел, как обычно, а бежал к нашей радиопалатке, пытаясь что-то сказать на бегу. Но слышалось только: «Вадим... Ва­дим...»

— Что? В чем дело?

— На стене... Связь неважная... Говорят, сорвался Мальцев.

Через несколько минут из всех лагерей люди с рюкзаками уходили под западную стену пика Евгении Корженевской. Ла­герь «Труда» опустел.

11 августа. Мы проснулись и готовились к выходу. Гудел примус, снаружи стояла тишина. Такая, что бывает только вы­соко в горах — ни шороха, сплошная немота. И вдруг палатку качнуло из стороны в сторону, будто она не стояла на прочном снежном основании, а штилевала в море у причала, когда задул спокойный уверенный бриз. Заскрипела под нами ледовая тол­ща, резкие, как выстрелы, звуки донеслись с глубины. Это тре­щал лед.

«Землетрясение...» — прошептал кто-то из нас одним дыха­нием. Все затаились, будто от нашего движения могло что-то измениться, прислушиваясь к щелчкам выстрелов, к тревожной тишине наверху, где навис громадный ледовый сброс с круты­ми снежными плоскостями, откуда от размеренной скрипучей качки могла ринуться лавина.

Потом все стихло. Это длилось лишь несколько секунд, но они показались вечностью. Лишь тихо позвякивали связки крючьев, висевших на отвесе ледовой стены, да с опозданием донесся грохот обвала, рухнувшего с ажурных гребней пика Кирова.

...«Семь часов четырнадцать минут ташкентского време­ни...» Что-то неласков в этом году Памир. Нет обычно стабиль­ной погоды. И вот — землетрясение. Хорошо, что толчки незна­чительны (позже мы узнали, что в районе пика Коммунизма было около пяти баллов). Но этого вполне достаточно, чтобы привести в движение непрочные ледопады, обрушить снежные карнизы с гребней, сбросить ненадежные камни со скал. Этот толчок уже второй. Первый произошел несколько дней назад. Он принес беду американским спортсменам, совершавшим восхождение в районе пика Ленина. Этот же толчок едва не стал роковым для части нашей экспедиции, которая находилась на леднике Мушкетова. Накануне ребята спустились с восточ­ной стены пика Евгении Корженевской, обработав нижнюю слож­ную часть планируемого маршрута. На маршруте были остав­лены веревки. Землетрясение произошло глубокой ночью. И если мы с этой — западной стороны — ничего не ощутили, то на «той стороне» вздрогнувший от толчка семитысячник стряхнул с себя каскадный ледник и часть стены. В каменном крошеве трудно было что-либо отыскать от оставленного на стене снаряжения. Маршрут по стене стал очень опасным. И вот сегодня среди ледовых сбросов на «ребре Бородкина» мы ис­пытали еще один подземный толчок.

Пока я писал свой дневник, рее уже выбрались из палатки, готовясь продолжить восхождение? Валера Лукин пристегнулся к концу веревки и, подстрахованный Гошей Петровым, пытает­ся найти прочный мост через трещину, у которой мы ночевали. Прозондировав в одном месте, он возвращается, сбрасывает с себя рюкзак — «там снег еле дышит» — и снова уходит, на этот раз левее. Снег доходит ему почти до пояса, он мнет сыпучую массу коленями, локтями, ледорубом и постепенно исчезает за перегибам. По движению веревки видно, что и там «трудный» снег. Но вскоре кольца веревки, что лежали у ног Гоши, исче­зают. Валерий просит подвязать «восьмидесятку». Когда эти восемьдесят метров подходят к концу, сверху доносится голос: «Готово! По-о-шли!»

Так начинаем очередной трудовой день, третий день марш­рута.

12 августа. Огромная белая плоскость расстилалась внизу. Это Памирское фирновое плато. Отсюда с гребня пика Кирова, куда вывело «ребро Бородкина», плато видно во все стороны. На той стороне плато заслоняет полнеба скалисто-ледовый мас­сив пика Коммунизма, рядом — пики Куйбышева, Крошка, Ле­нинград и Абалакова. Так называемый Большой барьер. Эти вершины в сравнении с пиком Коммунизма кажутся белыми карликами, хотя их абсолютный рост выше шести тысячи мет­ров.

Отлично виден весь траверс, на который мы замахнулись. Если сейчас оглянуться назад, то окажешься лицом к лицу с пиком Евгении Корженевской. Там намечен финиш. Удастся ли достичь его? Двадцать дней потеряно из-за непогоды. Семьде­сят километров... А пройдено от силы три. До конца сезона мож­но рассчитывать дней на 18-20 погоды — зима на Памире на­чинается рано... Снова облака наступают с запада.

Начинаем спуск на плато. Вырастают, одновременно уда­ляясь, окружающие вершины. Ложатся склоны пика Коммунизма, закрывая вершину. Все явственнее ощущается холодное ды­хание Памирского фирнового плато.

13 августа. От плато до высоты 6500 казалось бы всего-то четыреста метров, а если учесть рельеф, то только восемьсот. На этой высоте и при хорошем состоянии снежного покрова три-четыре часа работы. Снег сегодня — шикарный! «Кошки» со скрипом прорезают наст, создавая надежное сцепление с плотными склонами. Идти довольно легко — вот бы еще рюкзак полегче! Но на такой маршрут нужен солидный запас. Я забыл упомянуть, что в начале нашего пути с ледника Вальтера каж­дый рюкзак весил в среднем сорок килограммов. Вчера — уже под вечер — над плато появился вертолет. Он прошел низко над нашей палаткой. Мы видели улыбку Донника, он помахал нам рукой. Мы поприветствовали его ракетой. Вдруг от вертолета отделился какой-то предмет и упал в метрах двухстах от палат­ки. Еще круг. Доник делает знаки — «это вам!» — и улетает.

Оказалось, что в этот день в нашем базовом лагере зарезали корову и непревзойденный кулинар Вадим Рассоха приготовил «для траверсантов небольшой кусочек мяса с чесноком». Так следовало из приложенной записки, где желалось нам погоды и успеха. Мясо было превосходное и еще теплое. Мы, естествен­но, отдали должное этому неожиданному дополнению к наше­му ужину. В этот прекрасный тихий звездный вечер только мне было не до шуток, которые не утихали в мой адрес. Мясо, ко­торое мы взяли на первые дни, нес я и его уже съели, и этот «небольшой кусочек» весом в пять-шесть килограммов ложился на мои плечи.

...Затяжной фирновый склон подводит к скальным остров­кам. Здесь можно спокойно присесть, покурить, не рискуя упус­тить вниз по склону снятый с плеч рюкзак. Сверху спускается какая-то группа. Мы узнаем наших друзей из Медико-биологи­ческой экспедиции Академии наук Таджикистана. Экспедиция ведет наблюдения над животными в условиях максимальных высот и, как правило, проводит одно-два восхождения на пик Коммунизма за сезон. Вчера тринадцать человек из состава экс­педиции успешно штурмовали вершину. Мы первыми поздрав­ляем их с восхождением. Среди восходителей Володя Машков, мастер спорта из Душанбе, заместитель начальника экспедиции. Это его шестое восхождение на пик Коммунизма.

... Склон подступает к пологому разрушенному гребню плит­чатых скал.

— Скоро шесть пятьсот, — говорит Гоша Петров, маршрут ему знаком по восхождению, которое он совершил в 1968 г.

Небольшой перегиб склона на высоте 6500 может разместить целый лагерь. Уже через два часа мы уютно располагаемся в нашей «казарме». Так с первой же ночевки мы окрестили па­латку, в которой достаточно места для всех восьми. Спасибо альпинистам «Буревестника»! — это они одолжили нам такую жилплощадь на наш маршрут.

Сегодня по графику дежурят Валерий Лукин и Вадик Финк. Слышно, конечно, только «Финика»; «Высотный ресторан «Узбе­кистан»! В меню комплексный обед из блюд узбекской нацио­нальной и...польской национальной кухни. Блюдо первое — польский суп из концентратов с добавлением мяса коровы, от­ кормленной на пастбищах Ферганской долины и во льдах лед­ника Москвина...».

Суп был кисленький, ели без особого восторга. Все старались выловить некондиционное мясо и картофель. «Спустимся вниз, поговорю с Яиошем, что это он нам подсунул», — пообещал Слава Воронин. Мы вспомнили, как вдвоем подбирали супные концентраты из запасов польских альпинистов.

— Это, видимо, самый хороший,— сказал тогда Слава.

— С чего ты взял?— спросил я.

— Видишь? Цена — семь злотых! А остальные не больше трех.

Мы взяли пять пачек, — больше не нашлось, — и сейчас все пять в кастрюле. ( объяснил, что это была приправа к остальным супам — перец, томат, чеснок, пряности, травы).

Снаружи палатки слышатся шаги и голоса. Валера Лукин выбирается на «улицу». Вскоре доносится его медоточивый го­лос:

— Дорогие белорусские братья и сестры! Дастархан готов. Просим в гости.

Но в проеме палатки показываются только лица двух деву­шек, которых мы учтиво угощаем горячим чаем. Парни от уго­щения отказываются категорически. Минчане, которые вышли позже и по следам догнали нас, знают, что мы идем на много­дневный траверс и каждый грамм продуктов у нас на счету.

14 августа. 7 часов утра. Погода снова портится, с запада за ночь придвинулись плотные облака. Они окутали вершины и закрыли плато. У нас — небольшая тревога. Ночью тяжело кашлял Леша Громов. Жалуется на боль в горле, у него — головная боль и невысокая температура. Девушка-врач из груп­пы минских альпинистов поставила диагноз — ангина. Необхо­дим спуск.

9 часов. По рации делимся нашей бедой с базой и группой Анатолия Лябина, которая идет следом и вчера ночевала на плато. Решение находится быстро — вторая группа встретит Лешу и с ним вниз по следам группы Машкова до ледника Фор-тамбек спустится Сережа Есенин, который вызвался идти вниз добровольно. Сережа поднимался на пик Коммунизма в составе Международной альпиниады в 1972 г.

11 часов. Проводив Лешу и распределив его груз на семе­рых, выходим вверх вслед за минчанами. Пока шли под при­крытием гребня, продвижение было еще сносным. Но вот путь выводит на гребень. Будто холодная металлическая рука сжима­ет горло — ветер, изрядно приправленный колкими крупными снежинками, порывами бьет с запада. Видимости нет, мерзнут ноги. Решаем ставить палатку.

Целый час уходит на этот титанический труд. Вечером по радиосвязи узнаем, что высоты 6500 метров следом за нами до­стигли три группы: группа Лябина, еще одна группа белорус­ских альпинистов и альпинисты Польши. Сережа Есенин и Леша Громов прошли плато и ночуют в пещерном лагере Медико-био­логической экспедиции.

15 августа. Перенесли бивак на «6950». Переход занял 20 минут. Здесь площадки защищены от ветра и можно переждать непогоду. А Памир, видимо, решил показать всю свою свирепую мощь: адский ветер, снегопад. Наша «казарма» надежно защи­щает нас, а сшитые специально для этого маршрута четырех-спальные пуховые мешки — удобны и теплы.

17 августа. Два дня свирепствовала непогода. Сегодня, поль­зуясь затишьем, все группы вышли на штурм. Облачно, но сне­гопада нет, короткие и сильные порывы ветра то и дело застав­ляют останавливаться и вгонять ледоруб в склон. Вершина над нами — всего 400 метров по вертикали. Крутизна фирновой плоскости слева дымится поземкой. Крохотные темные фигур­ки, крутыми зигзагами рисующие на плоскости след, прибли­жаются к гребню, верх которого растворяется в клубящейся массе облаков и снега, сбрасываемого с вершины ветром. Это группы минчан, поляков и наша — А. Лябина. Сам Лябин ос­тался на «6950», у него явные признаки «горной болезни».

Мы вышли поздно: завтракали, собирались. Проходим снеж­ные увалы предвершинного плеча. Следы прошедших впереди групп уже успел замести ветер. Что-то сегодня трудно идти. Но­ги — свинец. Если стоять и не двигаться, то все вроде бы нор­мально, но стоит сделать один шаг, сразу же наваливается не­объяснимая усталость. Объясняю свое состояние ребятам. Мы долго сидим на плоских плитах у самого основания вершинной башни. Здесь нет ветра. После непродолжительных дебатов решаем, что сегодня основное время для продвижения упущено и следует вернуться на «6950».

А в это время... Крутизна фирнового склона осталась поза­ди, и восходители вышли на гребень хребта Академии наук. Вот и знаменитый «нож» — крутой гребнеобразный взлет, который выводит на вершину. Шедшие впереди Володя Бухалов и Слава Стенин решили подождать остальных: все-таки вместе целых семь дней шли сюда, одолели глубокие снега и штормовой ветер, укрывались на ночь в одной палатке — на всех и радость по­беды!

Вершина встретила неприветливо — истерзанная ветрами пирамида камней, под которой лежит записка, заструги снега. Ни единого фотокадра не позволила грозная высота унести с ее наивысшей точки на память, негнущиеся от холода пальцы не могли сначала отыскать кнопку затвора фотокамеры, а через несколько секунд мороз сковал механизм.

Но главное — победа над вершиной! Узбекистанцы Володя Бухалов, Борис Блоштейн, Слава Стенин, Костя Минайченко, Саша Рязанов — на высоте 7495 м! А рядом парни и девчата из Белоруссии и Польши. С ними они делили трудность последних метров. Не дошли до цели их друзья —Сережа Есенин, Анато­лий Лябин, вернулся с семи триста Гена Антонов, приморозив­ший ноги из-за тесной обуви. Но в победе над вершиной есть и их труд. И те, кто стоит сейчас на вершине, обязаны своей победой всем, кто ждет их возвращения в штурмовом лагере «6950» и на далеком леднике.

...Они возвращаются с вершины. Показалась первая связка. Идут, тяжело загребая ногами снег, Володя Бухалов и Саша Рязанов. Заросшее густой щетиной лицо Володи — маска льда. Сосульки, сросшиеся друг с другом, прилипли даже к бровям. Оба медленно подходят к палатке.

А через несколько минут оттуда слышится ободряющий го­лос:

— Ничего, терпи, сейчас мы их шерстяным носочком, вмиг порозовеют. Чай... пей, чай!

— Уже на спуске... перестал чувствовать... как деревянные — это голос Саши, хриплый, надтреснутый, словно приморожен­ный. Видимо, прихватило ноги.

Один за другим подходят сегодняшние покорители пика Ком­мунизма — вот тройка минских ребят и с ними две девушки. Так и идут стайкой — девушки посередине. Подошли. Один из парней говорит:

—Там что-то случилось. Мы видели, как вправо пошла связка. И возле ледового сброса, кажется, кто-то есть...

Лукин кивнул мне:

«Пойдем посмотрим?»

Поднялись на ближний взлет, откуда виден весь спуск с вер­шины. У ледового порога — группа. Кто-то из поляков — крас­ная анорака — спускается под сброс. Сверху подходит Стенин.

—  Славка, что там случилось?

—  Кто-то из поляков... метров триста... со склона... кажется, это Ева... — и он с трудом переводит дыхание.

Минут через десять Лукин и Чеканов, прихватив медикамен­ты и палатку, выходят наверх. Ветер по-прежнему не утихает, снова снег косо бьет сквозь облачную пелену. Начинает темнеть.

Когда вернулись Чеканов и Лукин, очередная непогодная ночь окутала Памир. Мы молча ждали, пока они отряхивали налипший на ботинки снег. И как бы отвечая на наш немой вопрос, Гена Чеканов произнес тихо:

—Ева разбилась.

Чьи-то последние тяжелые шаги протопали за палаткой.

18 августа. Ранним утром в нашей палатке собрались руко­водители всех групп. Решается вопрос — кто сможет участво­вать в транспортировочных работах. Выясняется, что в работах с полной нагрузкой могут принять участие только десять чело­век. Остальным следует идти вниз. Начинаются сборы. Наша группа в полном составе, и Янош Онушкевич собирается на транспортировку.

... После первых же шагов снова, как и вчера, тяжесть ско­вывает все тело и появляется тупая непонятная боль в желудке. Я останавливаюсь, снимаю очки — радужные круги плывут перед глазами, ослепительно белые склоны темнеют и покачи­ваются. Сквозь ватную тишину слышу голос Воронина:

—Останься. Приготовишь чай к нашему приходу. А лучше, давай вниз, вместе с Лябой.

На этом записи в моем дневнике прерываются. Последние строчки я писал на высоте 6100 м. Помню, Слава Стенин при­готовил ужин и сказал: «Хорош писать, поешь супчику».

После нескольких ложек снова появились режущие боли в желудке и с того момента уже не проходили, лишь только иног­да уменьшались. Через два дня мы спустились на ледник. На следующий день вертолет доставил нас в Джиргаталь.

Прошел год, и мы снова отправляемся на Памир. Холод гор­ных высот проникал в тесную утробу АМ-2. Внизу лежали ок­руглые предгорья Каратегинского хребта с грязноватыми лен­тами снежников. А впереди, принимая все более четкие очерта­ния, вырастал вечно-снежный мир хребтов и вершин Памира.

Уронив курчавую голову на руки, не просыпаясь даже в крупных «воздушных ямах», сидя спал Володя Машков. Рядом, с любопытством оглядывая величественные горные картины, что-то помечая в своем блокноте, расположился Олег Жадан, собственный корреспондент газеты «Комсомольская правда». Остальные попутчики — седобородый таджик с умными и доб­рыми глазами, девушка со множеством мелких косичек и учеб­ником английского языка, трое парней с рюкзаками и зачехлен­ными треногами.

Топографы, геологи, географы, специалисты других бродя­чих специальностей давно изучают и исследуют Памир. Но в последние годы сюда стремятся ученые других профилей. Наш попутчик Володя Машков, например, следует на Памир в Ме­дико-биологическую экспедицию.

Мы беседуем с Жаданом. Так как это первое знакомство Олега с горами, то естественно, что наша беседа затрагивает широкий круг тем и вопросов. Это сам Памир и его богатая история, уникальные исследования медиков на плато, проблема высотных восхождений, азы альпинизма и сами альпинисты. Время в пути прошло быстро, и мы приземляемся в Джиргатале.

Большинство экспедиций независимо от целей, направляясь в самую высокогорную область Памира, непременно минуют этот в недавнем горный поселок с его тополевыми аллеями-ули­цами, переросший свои границы и ставший городом.

Ряды палаток у кромки взлетного поля в аэропорту — непре­менная деталь летнего джиргатальского пейзажа. Авиарейсы можно пересчитать по пальцам — всего два пункта — Душанбе и Ляхш — связаны с Джиргаталем воздушным мостом. Трепе­щущие, словно стрекозы, вертолеты более частые гости. Метео­станции, альпинистские и исследовательские экспедиции, летовки пастухов на отгонных пастбищах — всем необходима крыла­тая помощь.

Мы тоже надеемся на вертолет. «Час вертолетом — неделя пешком». Такой лозунг я видел однажды возле посадочной площадки на одном из ледников Памира, где в ожидании пре­словутого часа подходила к концу третья неделя.

В этот раз нам определенно везло. «Дипломатические пере­говоры», которые я вел с руководством Душанбинского авиа­подразделения, продлились всего шесть дней, и сейчас следом за нашим самолетом приземлился вертолет. К палаткам, таким образом, мы подошли вместе с Евгением Малаховым, коман­диром экипажа вертолета.

— Утром — первый рейс, — окинув недобрым взглядом внушительную гору ящиков, бочек, тюков и коробок, молвил Малахов.— Посадка будет на Фортамбек, на ваш ледник — толь­ко сброс.

«Наш ледник» — это ледник Москвина, еще день пути от мес­та посадки на Фортамбеке. «Сброс». Вот это хуже. Мы готови­ли весь груз на посадку.

— Все переупаковать на сброс! — это уже Вадим Эльчибеков. — Первым рейсом «стекло» и четыре человека. Старший... — и он назвал мою фамилию. Что же — сегодня утром жаркий Душанбе, завтра — ледник Фортамбек.

...Серые предгорья едва пробиваются сквозь утреннюю дым­ку. Короткие кустики полыни у края взлетной полосы — им не дает подняться хлесткий ветер от винтов — блестят от щедрой росы. Продрогший за ночь вертолет медленно вращает лопастями, готовясь первым встретить солнце, уже высветившее снежные хребты. Поеживаясь от холода, поднимаемся внутрь машины. Бортмеханик втаскивает лестницу, захлопывает двер­цу, и через несколько минут мы видим наши палатки у края по­ля, верхушки серебристых тополей, мутную растрепанную прядь Сурхоба. Курс — на восток.

Низкое солнце бьет в упор. Вырастают из туманных долин скалистые склоны, над которыми устремляются ввысь вершины. Это они стояли на пути пытливых исследователей, пытавшихся пробиться к сердцу Памира.

Теснины сжимают бурную реку. Это уже Муксу. Борта ущелья исхлестаны частыми камнепадами. Кое-где видны об­рывки старой пешеходной тропы.

Вертолет заворачивает в боковое ущелье. Серый чехол мо­рены закрывает ледник, заполнивший дно долины. Громада пи­ка Евгении Корженевской медленно разворачивается по лево­му борту. Впереди — стена хребта Академии Наук, над кото­рым белым айсбергом плывет пик Коммунизма. Заснеженное русло ледника Москвина, поворот вправо, где двухкилометро­вым отвесом заслоняет небо срез Памирского фирнового плато. Неповторимый ажур залитых льдом вершин — Кирова, Ленин­град, Москва, Ошанина. Круг над ледником, и встают дыбом, кренятся стены плато, косо проплывает готовый к прыжку лед­ник Трамплинный, ленты срединных морен и, наконец, зеленая полоса, зажатая между валом боковой морены и кручей каме­нистого склона. Мягкий удар колесами. Через овал двери вы­прыгиваем на травянистый ковер, следом летят рюкзаки и ящи­ки, которые быстро оттаскиваем в сторону. Вертолет, сделав несколько упругих скачков, взлетает и уходит вниз по леднику. Становится непривычно тихо. Мы на поляне Сулоева.

На таких высотах — а здесь более четырех тысяч метров — растительность является приятным исключением для Памира. Только изредка на подобных террасах, ориентированных таким образом, что создаются своеобразные тепличные условия, за короткий промежуток лета успевают вырасти, расцвести и отсемениться растения лугов и пастбищ, характерных для среднегорья.

В давнюю пору последнего оледенения Памира по этим тер­расам двигались мощные ледники, но затем, значительно сокра­тившись, они заняли то положение, которое мы наблюдаем сей­час. Новые ледники соорудили валы морен на старом ложе, сезонные потоки нанесли щебень, песок, глину. Влаги здесь вдо­воль, много солнца и нет сильного ветра.

Так и поляна Сулоева. Ковер трав. Лента журчащего ручей­ка. И только скальная глыба с бронзой трагических букв — «ВАЛЕНТИН СУЛОЕВ. » — угнетает пейзаж. Мос­ковский альпинист из «Буревестника» Валентин Сулоев умер при восхождении на пик Коммунизма от сердечной недостаточ­ности. Товарищи спустили его тело вниз и похоронили возле этого камня. С тех пор на глыбе появилось еще несколько па­мятных плит, вещающих о трагических событиях последующих лет.

На этой поляне разбивали свой лагерь открыватели фортамбекских ледников, отсюда в поисках пути к высочайшей верши­не Памира , Л. Бархаш и Д. Церетелли пред­приняли первую попытку подъема на плато по «контрфорсу разрушенных скал, переходящих в снежные взлеты». В книге «Разгадка узла Гармо» писал, что у него также «возникла мысль о возможности подняться по ледопаду и выйти на верхнее снежное плато. А оттуда шел ровный путь к началу подъема на плечо пика». «Подняться по ледопаду...» — фантастически смелый вариант выхода на Памирское фирновое плато по каскадам ледника Трамплинного.

Возможен ли этот маршрут, может решить только время. А вот путь по коетрфорсу освоен настолько, что наибольшая часть восхождений на пик Коммунизма проходит именно по не­му. Впервые здесь поднялись альпинисты из «Буревестника», и поэтому этот контрфорс зовется «ребром Буревестник».

В 1972 г. на пик Коммунизма «ребром Буревестник» подня­лись участники Международной Памирской альпиниады, им же чаще всего пользуются восходители из международного лагеря «Памир». Этим же маршрутом ходят на плато сотрудники Ме­дико-биологической экспедиции.

Лагерь МБЭ на поляне Сулоева вполне можно считать «зем­лей обетованной». Рядом с небольшим круглым озером сооружен щитовой домик, есть два склада каменной кладки, баскет­больная площадка с одним щитом. На сезон ставится ряд пала­ток, в которых размещаются столовая, кухня, лаборатории и жилые помещения. Идея организации экспедиции при Акаде­мии наук Таджикской ССР с целью изучения воздействия вы­сокогорья на живые организмы принадлежит доктору медицин­ских наук профессору и альпинистам-медикам и . Первая экспедиция была про­ведена в 1971 г. Исследования ведутся как на поляне, так и на больших высотах — на «ребре Буревестник» и Памирском фир­новом плато.

Для нас МБЭ — это теплая встречав друзьями, встреча с людьми своеобразными и интересными, одинаково преданными как медицинской науке, так и горам. Вечерами в просторной «кают-компании», в которую после ужина превращается столо­вая, собираются не только сотрудники МБЭ, но и многочислен­ные гости. Здесь за щедрым чаем можно запросто побеседовать на какую-либо серьезную тему с самим руководителем экспе­диции Виктором Белкиным, только что завершившим работу над докторской диссертацией, и с профессором медицины, боль­шим эрудитом и ярым противником альпинизма Львом Ефимо­вичем Этингеном. Здесь в любую минуту можно услышать юмор на любой вкус — снисходительный Рубена Датхаева, серьезный Махмурода Ашурова, пародийный Сергея Жукова. Вечер в МБЭ — это задушевные песни гитариста Евгения Васильева, это просто радость побыть в обществе интересных людей. И можно просто считать большой удачей, если однажды вечером доведется услышать талантливые миниатюры из собственной жизни Валерия Шикотана. Валерий исколесил весь Советский Союз. А Шикотан, это не фамилия — его фамилии никто не пом­нит — это остров в Северном Ледовитом океане, где Валерий родился.

К сожалению, мы не могли задерживаться на «поляне». Нам предстоял путь на ледник Москвина, где необходимо отыскать площадку для приема сброса.

... Вертолет «прошел» над ледником и его гул на короткое время затих в верховьях. «Неужели не заметил и ищет нас вы­ше?» — импровизированный красный флаг из анораки трепетал над мореной, буква «Т» четко выделялась на зелени лужайки. Гул вертолета послышался вновь. На этот раз он «шел» низко и направлялся прямо к нашему лагерю. На какой-то миг пока­залось, что он вот-вот коснется земли и побежит по поляне, со­вершая посадку по-самолетному. Но именно в этот момент из темного проема двери один за другим вывалились три ящика. Машина взмыла вверх, а ящики, коснувшись поверхности лу­жайки, отскочили и, разлетаясь щепками, вновь плюхнулись на траву,— консервные банки, теряя бумажные обертки, покати­лись по склону. Мы побежали собирать их, а вертолет пошел на новый заход.

На технике сброса следует остановиться подробнее. Кроме экипажа на борту вертолета находится всего один человек. В наших экспедициях эту роль Вадим Эльчибеков не доверя­ет никому. Пристегнутый к страховочному тросу, он непосред­ственно перед каждым броском устанавливает в проеме предва­рительно снятой двери друг на друга три-четыре ящика или тюка и по сигналу пилота сильным толчком сбрасывает вниз это сооружение. За годы экспедиций у нас выработался бога­тый опыт упаковки для сброса консервов, многочисленных ме­шочков с крупами, сахаром, сухофруктами и прочими продук­тами, канистр и фляг с бензином, медикаментов, исключая ес­тественно ампулы, хотя однажды наш экспедиционный доктор Борис Абрамов умудрился упаковать на сброс и их. Лучшая тара для упаковки — металлические бочки. Мы сбрасывали гру­зы на снег и лед, на «травку» и на мелкие осыпи и почти всегда удачно.

За несколько рейсов Евгений Малахов сбросил весь груз нашей экспедиции на место и доставил всех ее участников на «поляну Сулоева». Уже на следующий день к вечеру начали под­ходить одна за другой группы. Последними после двухдневного перехода по льдам и моренам пришли ребята во главе с Анато­лием Лябиным, доставив своим ходом главный продукт экспе­диции — несколько овец. Можно было приступать к тренировоч­ным восхождениям.

В этот раз, выступая под флагом сборной Узбекистана, мы снова заявились в чемпионате страны двумя командами. Высот­ная команда, которую возглавил Саша Путинцев, выбрала маршрут на пик Евгении Корженевской по западной стене — тот самый, на котором в прошлом году дали осечку альпинисты «Труда». Вторая команда, естественно, готовилась опять к тра­версу.

Мне кажется, что, начиная с осени, еще когда я находился в больнице, залечивая язву желудка, так внезапно возникшую на прошлогоднем восхождении, да и потом — зимой на диете, когда в изобилии употреблял чудотворное мумие — не было ни одного дня, чтобы на память не приходила мысль о траверсе. Помню, как однажды Вадим Эльчибеков задал нам (в тот ве­чер были Воронин, Лукин, Харечко, Петров, Блоштейн) вопрос о том, как быть с траверсом.

— Траверс само собой нужно делать.

— Это теперь дело нашего престижа.

— Есть сведения, что на него собираются алмаатинцы и красноярцы.

Но особенно «загорелся» Лукин, а за ним и Харечко. И, ви­димо, напор двух молодых сильных альпинистов заставил Эльчибекова принять позже окончательное решение:

—Беритесь и действуйте!

, кандидат в мастера спорта, стал капи­таном заявленного траверса, а Николай Харечко — его заме­стителем.

Мы часто стали встречаться с Валерой — он специально при­езжал ко мне из Ангрена, где жил,— и подолгу просиживали над графиками и списками, тщательно анализируя каждый метр пути и каждый грамм будущей ноши.

Определился и состав команды. Из прошлогодней стартовой восьмерки двое — Гена Чеканов и Вадим Финк — отказались от участия в экспедиции вообще, Леша Громов был включен в состав высотной команды. Список оставшейся пятерки — Лу­кин, Харечко, Воронин, Петров и я — был дополнен мастером спорта Борисом Блоштейном, кандидатом в мастера спорта Ев­гением Филюшкиным из «Мехната» и кандидатом в мастера Константином Минайченко из «Спартака».

Кроме двух заявленных команд в экспедицию включили аль­пинистов различной квалификации, для которых планировались восхождения на оба семитысячника порознь и на другие более простые вершины. Таким образом, экспедиция предполагалась с размахом как в спортивном отношении, так и в обеспечении.

По графику подготовки к траверсу команде предстояли за­броска на перевал Четырех и тренировочно-акклиматизацион­ное восхождение на пик Евгении Корженевской. Это восхожде­ние привлекало нас простотою маршрута, который без затраты значительных усилий должен был дать нам существенную ак­климатизацию.

Заброска заняла два дня, кроме того, в группе Бориса Аб­рамова я поднялся на пик Воробьева. Эта пятитысячная верши­на, словно полуостров, разделяет ледники Москвина и Валь­тера. С нее открывается необычная панорама на вершины, ок­ружающие эти два ледника. Вплотную придвигается хребет Академии Наук и в нем под необычным ракурсом пик Комму­низма. Вулканообразный конус пика Четырех и массив пика Евгении Корженевской занимают все северное пространство.

в истории советского горовосхождения оказался четвертым, т. е. последним по счету покоренным семитысячником. На его высшую точку восходители вступили лишь в 1953 г. (в мировой практике в тот год был уже достигнут горный полюс планеты — Джомолунгма). Но столь долгая девственность вершины объясняется отнюдь не ее слож­ностью, а всего лишь труднодоступным местоположением. Экспедиция первовосходителей затратила на подступы целый месяц. Собственно же штурм длился шесть дней. Альпинисты поднимались северным гребнем по маршруту, который был раз­ведан еще в 1936 г. и и прой­ден до предвершины годом позже группой . После восхождения руководитель победного штурма А. Угаров на страницах альпинистского ежегодника «Побежденные верши­ны» писал, что «пройденный путь — единственно возможный. Склоны пика круто обрываются на юг, в сторону хребта Петра Первого, и на северо-восток, в сторону ледника Мушкетова, восточный гребень уходит в глубокий провал... и непроходим». Возможно, по тому времени пик Евгении Корженевской в гла­зах даже столь опытного восходителя, каким был Алексей Уга­ров, выглядел неприступным.

Сегодня к вершине пика проложено 12 самостоятельных маршрутов, 8 из них со стороны бассейна Фортамбека. Наиболь­шей популярностью пользуется путь, пройденный в 1961 г. аль­пинистами «Труда». Тогда впервые были использованы верто­леты для сброса грузов на ледник. Руководил экспедицией и штурмом вершины московский альпинист Борис Романов. Путь этот проходит по юго-западному ребру.

«Маршрут Романова», как самый удобный, мы выбрали для нашей тренировки перед траверсом. В прошлом году даже при плохой погоде группы укладывались на нем в трех-четырех-дневный срок.

Сейчас только начало июля, а прошедшая зима на Памире была снегообильной. В каком состоянии маршрут, удастся ли нам пройти его без затраты значительных сил? Чтобы резерв времени для траверса был возможно большим, на пик Евгении Корженевской выходим первой группой. Нас шестеро.

Первые два дня проходят нормально, — не торопясь мы до­стигаем пятитысячного уровня. Каждый раз на ночлег останав­ливаемся рано — экономим силы. Следующий километр пути проходит по крутым снежным склонам. В снежный амфитеатр, где стоит наша палатка, то и дело ползут веера небольших лавин. Ночью идет снег, и шипение лавин продолжается. Ясно, что на самом трудоемком снежном участке вершина готовит нам тяжелый снег.

Снег... Он оказался пушистым и достаточно глубоким, как раз таким, какой меньше всего нравится всем альпинистам. Растягиваемся в связках, чтобы перекрыть возможный лавин­ный фронт. Проклятый снег... Он то скрипит, то постанывает, то он до пояса, то чуть меньше. С утра и до вечера только снег. Частая смена лидера не ускоряет движения. И так идем два дня. Наконец, выходим на гребень. Но и здесь снег глубокий. Хоро­шо еще, что сверху сыплет мало, но видимости нет. Холодно.

На шестой день решаем, что можно штурмовать. Выходим в девять. Высота — за шесть шестьсот. Взлет за взлетом — бесконечная лестница шагов в бесконечное молочно-белое месиво тумана. А снизу по рации передали, что над «Корженевой» все­го лишь небольшая серая тучка.

«Корженева»! «Корженева»! Тучка серая! Туман, снег скло­нов и снег сверху — все перемешалось...

Медленно, очень медленно идет набор высоты. При таком темпе не видать нам сегодня вершины. На очередном взлете впереди идет Боря Блоштейн. Он осторожно ставит ногу, вы­жидает, делает шаг... И тут не выдерживает Коля Харечко:

— Боря, топчи в «лоб»! Будет быстрее!

В ответ что-то невразумительное, вроде — «куда торопить­ся?» Коля буквально бросается вперед, а так как мы с ним в одной связке, я спешу за ним. Он догоняет Петрова, обходит его, словно на трассе, затем — Блоштейна... И с этого момен­та, — было около полудня, — Коля впереди.

Озверел, Харечко! Я едва поспеваю за ним по готовому сле­ду, выпустил уже все кольца нашей веревки. Вторая связка как-то сразу отстала — ее лишь иногда видно в коротких разрывах тумана. Третья идет за ней вплотную. Скоро ли вершина? Но разве разберешься в таком тумане?

Вдруг луч солнца полоснул сквозь серую пелену. Далеко-далеко, высоко-высоко на краткий миг мелькнули припорошен­ные снегом скалы. И снова поземка скрыла фигуру Коли, кото­рый давно уже идет на всю сороковку. Веревка внатяг, и я из последних сил стараюсь не отставать. Десятый час штурма...

И вот, наконец, склон выполаживается, это купол вершины. Ничего особенного, обыкновенный снег. А вокруг — все тот же туман. Чуть ниже выступают невзрачные скалы, где с трудом находим небольшой тур. Сюрприз — записка датирована 1961 г., ее оставили первопроходцы этого маршрута.

Путь вниз. От наших следов—только небольшие впадины. Не уйти бы в сторону!..

Уже в сумерках подходим к нашим палаткам.

... Мы спускаемся, а на пик Евгении Корженевской идут группы нашей экспедиции. На 6400 — первая встреча. Пять человек, среди них Людмила Бурцева, мастер спорта. Она во второй раз идет на эту вершину. На 5800 застаем палатку — группа Геннадия Мулюкова отсиживается, считая сегодняш­нюю погоду неходовой. В этой группе один из будущих траверсантов Костя Минайченко. На 5000 еще две группы. В одной из них, а именно Александра Рязанова, во второй раз идет на вер­шину альпинистка из Чирчика Рахиля Галяутдинова.

Результат столь мощной осады семитысячника сказался че­рез пять дней, когда спустилась в лагерь последняя группа. За несколько дней на пике Евгении Корженевской побывало 25 альпинистов из Узбекистана.

После восхождения, которое вопреки плану потребовало от нас значительных усилий, требовался длительный отдых, но уже через неделю мы были готовы начать наш траверс. Распре­деление груза не заняло много времени — каждый грамм, каж­дый коробок спичек был расписан еще в Ташкенте.

Вперед на два дня раньше «маршрутом Бородкина» уходит группа Анатолия Лябина. Таким образом, для нас они оставят следы, что существенно сэкономит силы. В группе Лябина 10 человек. Сам Анатолий, а также Гена Антонов полны решимос­ти взять реванш у вершины за свое прошлогоднее поражение. Идет также Валерий Павленко, у которого в активе есть три остальные семитысячника, а в пассиве — шесть лет перерыва. Если восхождение будет удачным, то он, как и Лябин, выполнит норматив «Снежного барса». Вместе с ними на свой третий семитысячник идет и Люда Бурцева, хотя перед выходом ей приш­лось изрядно поволноваться. Дело в том, что после прошлогод­ней трагедии женской альпинистской группы на пике Ленина, которая погибла в районе вершины из-за резкого ухудшения погоды, Федерация альпинизма СССР внесла в Правила прове­дения альпинистских мероприятий пункт, по которому в соста­ве группы при восхождении высшей категории трудности в сос­тав группы может быть включена всего лишь одна женщина. В нашей экспедиции и Люда, и Рая имели право и обе, естест­венно, жаждали принять участие в восхождении на пик Ком­мунизма. Тренер же долго не мог решить, кому из них отдать предпочтение. Но все решилось само собой; после выхода вы­сотной команды на обработку маршрута заболели Саша Шингалов и Слава Стенин, — команда Путинцева осталась втроем. Рая, которая была в заявке запасным участником, была вклю­чена в штурмовой состав. Таким образом, Люда Бурцева вош­ла в состав группы, идущей на пик Коммунизма. Она — силь­ная, волевая спортсменка и можно было быть уверенным, что если хоть часть группы достигнет вершины, то Люда обязатель­но будет в ней.

Саша Путинцев — это уже стало привычным зрелищем — все дни подолгу проводит на огромном валуне, что торчит по­среди лагеря, и разглядывает в бинокль стену. Когда стена покрыта облаками, то щедро заснеженные скалы ее в разрывах кажутся суровыми и неприступными. Они иногда стряхивают с себя лавину, и тогда ее белая масса кажется еще одним стре­мительным облаком. Темная вертикаль — будущий маршрут команды — поднимается прямо под самый «нож», острую снеж­ную грань, которая выводит на вершину. На скальной верти­кали в бинокль четко видны бастионы с подпалинами снега и оспинами вывалов, рядом — избитые камнями кулуары, внизу — зеркальная плоскость ледовой крутизны.

Путинцев не торопится выходить на маршрут: времени впе­реди достаточно, а на стене пока много снега, и Саша как мож­но подробнее изучает своенравие стены, стоившей в прошлом году жизни Мальцеву.

...Два дня подъема по крутым глубокоснежным склонам «ребра Бородкина» вывели на Памирское фирновое плато.

След на плато идет ровно. Блестят ночные снежинки, спо­койное ласковое солнце еще не успело до банной духоты про­греть воздух. Трудно поверить, что ночью, терзая палатку, бу­шевала пурга. Оглядываюсь назад: клубящиеся облака обво­лакивают пик Евгении Корженевской, напоминая о недавнем штурме.

С плато путь круто забирает вверх. Свежий снег похрусты­вает под ногами. И вдруг... — «Ух!» — оседает пластом, тревож­но отзываясь внутри. Эти склоны, памятные по прошлому году своей изнуряющей протяженностью, выводят на западное плечо пика Коммунизма. В этот раз они идутся просто. Сегодня груп­па Лябина, оставив на плече палатки, налегке штурмовала вер­шину. Она была на спуске, когда наступила ночь.

Снедаемые легкой тревогой, вдвоем с Валерой Лукиным мы вышли на перегиб гребня и стоим, переминаясь с ноги на ногу от холода, и вслушиваемся в ночь. Огромные, одна ярче другой, звезды усыпали небосвод. Они не мерцают, как внизу, а ярко горят. С одной стороны небосвода, на востоке, из звезд­ного купола будто вырван значительный кусок. Это вершина пика, заслонившая звезды. Мы вглядываемся туда, пытаясь уло­вить хоть малейший звук. Но стоит абсолютная тишина.

Справа — отвесный сброс на ледник Беляева. Из двухкило­метровой бездны тянет холодом, и в далекой черноте долины, словно упавшая с неба звездочка, одиноко горит электрическая точка. Там, должно быть, лагерь геологов или альпинистов.

— Что-то долго их нет.

— Да, пора бы вернуться, — отвечаю я, стараясь отогнать тревожные мысли.

По-прежнему тихо. Днем мы видели, как группа медленно набирала трудные метры на крутом фирновом склоне. Двое отстали настолько, что можно было бы на этом и закончить свой расчет с вершиной, но они — эти двое — очень и очень медленно прошли склон и следом за остальными скрылись в каменных нагромождениях вершины.

Холод становился все сильнее, и я ушел в палатку. Там было по-своему уютно: гудел примус, потрескивала настроенная на прием рация, вполголоса переговаривались ребята. Было тепло, и, приткнувшись в уголке, я задремал. Но видимо, ненадолго. Снаружи раздались голоса и скрип снега под тяжелыми шага­ми; не тратя времени на поиски обуви, мы выбрались наружу.

На перегибе гребня горел примус, — это Валера устроил своеобразный маяк. Темные фигуры появлялись из темноты.

До самой полуночи отпаивали мы восходителей горячим ча­ем, слушая их хриплые голоса, когда они вспоминали о завер­шенном штурме. Завтра нам предстояло повторить их путь, но в отличие от них нас не будет ждать горячий чай, после верши­ны мы должны продолжить наш маршрут.

1 августа. Тихое солнечное утро. Мы расстаемся со счастли­выми покорителями вершины. Их путь лежит в долину, наш — вверх.

Следы, оставленные вчера ночью, как замысловатый путь центрфорварда к воротам соперника, то резко сворачивают в сторону, то вдруг делают петлю — поплутали ребята в темноте.

Начинается крутой склон. Мы сбрасываем рюкзаки,— здесь, чуть в стороне, где гребень переламывается и дальше вверх до самой вершины отвесно громоздятся только сланцевые плиты, в прошлом году 18 августа была погребена польская альпинист­ка Ева Чернецкая. Мы молча стоим над грудой сланцевых плит, в памяти проходят дни прошлогоднего штурма. Я кладу на хо­лодный сланец маленький букетик эдельвейсов, уже привядших, но еще сохранивших свой удивительный запах. Молча продол­жаем путь.

Следов почти нет, снег спрессован солнцем и ветрами до та­кой степени, что остроотточенные зубья «кошек» не могут про­резать его плотную поверхность. Ставлю ногу с удара, на фирне остаются только десять матовых точек. Высота набирается очень медленно.

Снег меняется неожиданно. Коля Харечко, идущий впереди, вдруг проваливается почти до пояса. С усилием и проклятиями он вытаскивает одну ногу, пытается вытащить другую, но сно­ва погружается в белую сыпучую массу. «Началась пахота!» Оглядываюсь назад. Связки Воронин — Лукин и Петров — Блоштейн отстали метров на сто, но идут нормально. А солнце уже перевалило на западную половину неба, высвечивает на скло­не каждый бугорок. Далеко внизу теснятся белые пирамиды вершин. Их так много, что невозможно разобрать, где кончает­ся этот мир гор, — простирается ли он до горизонта и дальше или теряется в серой облачности, надвигающейся оттуда. Но присмотревшись внимательно, вижу, что серая стена движется довольно быстро. Неужели это та самая непогода, которая иног­да среди лета обрушивается на Памир неистовыми ветрами и снегопадами и зарождается, как утверждают метеорологи, на Каспии?

...Облачность застигает нашу связку на предвершинном греб­не. Высота около 7400. Мы едва успеваем установить палатку, как на нее тут же обрушивается шквал ветра и вместе с ним всепроникающий мелкий снег. В это же время подходят все ос­тальные: из уже бушующей метели появляются друг за другом облепленные снегом фигуры.

Так длилось два часа, но потом все стихло, облачность опус­тилась вниз, а до самого горизонта открылись вершины, верши­ны, вершины. На юго-востоке, раздвинув их, белой рекой с де­сятками частых белых притоков залег ледник Федченко. В ис­токах знаменитого глетчера дыбилась стена бронзовых скал и ослепительных снегов. Там стояли пики Революции, Бакинских Комиссаров, Высокая стена. В голубоватой дымке таяли дале­кие хребты Гиндукуша. С востока надвигалась ночь, и могучий всплеск Заалая уже терялся в сумраке, лишь белели только самые высокие вершины — Ленина, Дзержинского, Октябрь­ский.

Поужинав, мы забираемся в спальные мешки, а я, памятуя о прошлогоднем приступе, кладу под язык кусочек мумиё.

2 августа. Окончилась тяжелая метельная ночь на высоте, и наступило новое утро, утро седьмого дня траверса. Над Пами­ром — облака и солнце. Но облака ниже нас и вершины-остро­ва плывут над ними, волоча за собою серебристые шлейфы снежных флагов. Над пиком Коммунизма, вернее, вокруг его вершинных скал, облачная карусель сильнее всего.

Одев на себя весь комплект шерстяных и пуховых вещей, выходим к вершине. Ветер набрасывается то слева, то справа, заставляя вжиматься в гребень и пережидать особо сильные порывы. Сегодня я иду в связке с Лукиным, еще вчера вечером он пожаловался на недомогание и сейчас все чаще и чаще оста­навливается передохнуть. Вершина постепенно сдает последние метры. И около 11 часов утра мы все-таки вступаем на нее. Из-за ветра и снега тратим всего несколько минут, необходимых для замены записки в туре и одного фотокадра, и начинаем спуск обратно к палаткам.

...Наш дальнейший путь по хребту Академии Наук в сторо­ну пика 6701. Пик Коммунизма — только первый этап, до фи­ниша еще нужно преодолеть километры по снегам, льду и ска­лам, впереди еще трудные дни и ночи на высотах, где, как утверждают физиологи, человеческий организм поставлен в экстремальные условия и работает лишь на износ.

3 августа. События разворачиваются у нас — увы! — непред­виденным образом. Заболел капитан. Простуда? А может пере­горел на подъеме? Все-таки, кроме рюкзака, в котором далеко за тридцать, на Валерии Лукине еще и груз ответственности за доверенную команду. А когда молод, то трудно, ох, как труд­но, быть капитаном в коллективе, где большинство и старше, и опытнее тебя. И вот налились свинцом ноги и каждый гло­ток обедненного кислородом воздуха разрывает грудь. Не по­могают компрессы и лекарства. И нет легкого пути вниз.

В положении о чемпионате сказано, что в случае болезни капитана руководство на маршруте переходит к заместителю капитана команды. Но так по положению... И так ли просто Коле Харечко заместить капитана? С Валерием они одногодки. Один и тот же опыт восхождений. Вот если бы тренер был ря­дом, но он далеко, и хотя его голос, приглушенный динамиком, слышен в любой час, все равно, что можно посоветовать из до­лины? Да и не передать всего в эфир, что чувствуется, что на­валилось в один день. Если сейчас сойти с маршрута, это уже все. На траверсе можно ставить крест. Прощай мечта, прощай заветный мастерский норматив. Почему все молчат? Ведь есть же какой-то выход!

Время идет неумолимо быстро. Уже далеко за полдень. На скалистой исхлестанной ветрами перемычке под пиком 6701 в наспех поставленной палатке лежит Валерий. Каждые полча­са — выход в эфир. Это по договоренности, а вообще мы можем выйти в любую минуту — Вадим Эльчибеков постоянно на связи.

— Коля, что решили? — связь идет уже без позывных. — Можно подождать до утра? Нет? Смотри... вам виднее.

Смотреть... Решать? Что? У Валерки скорее всего воспале­ние легких. Если приложить ухо к груди, то слышны хрипы. Немедленный спуск... только спуск. Про себя я давно уже все решил. Конечно... жаль траверс — сколько подготовки, сколько надежд. Да что тут говорить?! По лицам, мне так кажется, любого из нас сейчас можно читать все мысли. В конце-то концов! Кто-то же должен идти вниз с Валеркой!..

Начинаю перепаковывать свой рюкзак, запихивая туда и Валеркины вещи. Все молча наблюдают эту процедуру.

Связь.

Харечко: — Решили... С Лукиным вниз идет Калинин.

Эльчибеков: — Кто еще?

Пауза.

Опять Эльчибеков: — Я спрашиваю, кто еще?

Харечко: — Может...Петров.

Эльчибеков: — Петрова и Минайченко неутрогать!

— Коля, чего там, скажи что иду я — и Боря Блоштейн то­же берется за свой рюкзак.

К рации Эльчибеков позвал Воронина, но о чем шел разго­вор, я уже не слышал — зачем? — наш траверс закончен на этой перемычке. Внутри какое-то неприятное чувство — досады? нет! — а так, что-то... Ладно, вниз идет Боря. И хотя, откровенно говоря, мы как-то не сошлись характерами, все-таки в сложив­шейся ситуации я предпочитаю работать с ним.

...Мы начали наш спуск. В одинокой палатке на перемычке остались четверо наших товарищей, которые должны пройти траверс до конца, довершить маршрут, самая трудоемкая часть которого за девять дней уже пройдена.

Мы шли вниз, где в стремительных рваных клочьях тумана проглядывалось плато. Вернее, шли по-настоящему двое — Боря и я, а третий — Валерий Лукин — тяжело переставлял ноги, сжав ледоруб и волю. Едва мы начали спуск, упираясь коленями в раскисший снег, подрезая склон пунктиром следа и нагружая его собственной тяжестью, я понял, что склон ла­виноопасный. Тогда же с перемычки, которая еще была рядом, донесся голос Воронина: «Возвращайтесь назад!» Зря он не стал бы кричать. Славка стоял на ветру, прикрыв лицо капю­шоном пуховки, и трепещущая красная палатка рядом с ним показалась мне самым надежным местом на планете. Захоте­лось вернуться. Но следом шел Валера; за темными большими очками я не видел его лица. Я видел только плотно сжатые уз­кие обветренные губы. Назад? Нет, ни за что! хватит вершине тех, чьи имена вырезаны твердым резцом на каменных плитах. Хватит ей Валентина Сулоева, Блюма Голубкова, Анатолия Кустовского, Евы Чернецкой... Хватит!

А вершина словно издевалась над нами, появляясь изредка в рвущихся на восток облаках и как бы поглядывая: ну, что? еще трепыхаетесь, пигмеи?

«Шагай, Валера! Шагай, дружище! Ведь каждый твой шаг вниз как спасительная таблетка. Прибудем на плато, там будет проще, там всего шесть тысяч, там почти дома...» Будь проклят этот снег — его нужно рушить, топтать и мять...

Начало темнеть, когда вышли на осыпь. Ее крупные камни были небрежно разбросаны по склону. Я опустился на первый же обломок — сил идти дальше не было.

4 августа. Наступившее утро разогнало вчерашнюю непо­годь. Солнце растопило свежий снежок, запорошивший скалы. До плато было совсем недалеко, мы собрали рюкзаки, сняли палатку и продолжили спуск...

Еще через двое суток спустилась, наконец, по «ребру Бородкина» на ледник, где нас ждали врач экспедиции Борис Абра­мов и ребята, с ними мы и вернулись в базовый лагерь. Пока мы шли вниз, четверка на траверсе подошла под вершину пика Известий. Погода на Памире установилась — безоблачное небо изо дня в день голубело над белоснежными хребтами. Команда Путинцева тоже вышла на стену. Мне довелось ходить с Сашей по сложным высотным марш­рутам. У него, выросшего на Красноярских столбах, какое-то особое чувство скалы, мягкая спокойная уверенность и прекрас­ная лазучесть. Со стороны кажется, что он не затрачивает осо­бых усилий, что скалы всегда просты и доступны.

Потом, после возвращения с «горы», Саша сказал: «Скалы как скалы. Можно было бы пройти маршрут быстрее, но мы не торопились».

1700-метровая вертикаль западной стены пика Евгении Кор-женевской была пройдена за четыре дня.

Но вернемся к траверсу. Если взять отдельно любой отре­зок траверса, то в каждом из них не будет ничего сверхъестест­венного. Снежные склоны, карнизные гребни, обычные скалы — далеко не предел технических трудностей. Трудность высотного марафона в том, что с каждым днем накапливается усталость, притупляется бдительность, трудность в однообразии работы и общения.

На шестнадцатый день пути четверка траверсантов спусти­лась с пика Ворошилова на перевал Четырех. Здесь находилась оставленная нами перед выходом на маршрут заброска продук­тов на остальную часть пути и планировался день отдыха. Сле­дует сказать, что к тому времени продуктовый запас был исчер­пан полностью.

По положению чемпионата заброски на маршрут произво­дятся только силами участников планируемого восхождения или траверса. Но в этот раз весь коллектив экспедиции пошел на нарушение — было решено доставить траверсантам кастрю­лю свежего наваристого борща. Все было бы просто, если бы в районе находилась только наша экспедиция. Но почему-то именно в день отдыха траверсантов для восхождения на пик Четырех вышла группа красноярских альпинистов во главе со своим тренером и капитаном Валерием Беззубкиным. Красноярцы, тоже заявившие траверс, прибыли на ледник значитель­но позже.

Операция «борщ» была поручена группе Саши Рязанова, которая затем должна была взойти на пик Четырех.

На перевале у подножья злополучного пика к вечеру 9 ав­густа стояли 4 палатки: траверсантов, группы Рязанова и две — красноярцев. Между палатками 20 метров, но эти 20 метров — словно «минное» поле. Дозором у красноярцев бессменно сам Беззубкин. Четверка значительно осунувшихся траверсантов расположилась у своей, устроив в день отдыха заодно и баню. Боря Абрамов консультирует траверсантов на расстоянии. По­дошел вечер. И вот с наступлением полной темноты начинается самый ответственный момент операции. Укутав в спальный мешок горячую кастрюлю, Саша Рязанов, еще засветло наме­тивший маршрут, по-пластунски пробирается к палатке травер­сантов, которые заранее предупреждены по радиосвязи и с не­терпением ждут ночного визитера. Он ужом проскальзывает в палатку и, обняв поочередно всех четверых, так же осторожно возвращается обратно. Борщ съедается в мгновение, а пустая кастрюля демонстративно летит в сторону.

Ранним утром траверсанты первыми уходят к вершине пика Четырех. А еще через три мы встречаем четверку наших друзей, худых, обветренных и обгоревших, в полупустом базовом лаге­ре, откуда девятнадцать дней назад был начат изнурительный марафон.

Осенью судейская коллегия чемпионата страны по альпи­низму признала траверс вершин Коммунизма — Из­вестий 6840 — Клары Цеткин 6680 — Ворошилова 6662 — Четы­рех 6300 — Евгении Корженевской 7105, пройденной командой Республиканского комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров Узбекской ССР в составе Н. Харечко, В. Воронина, Г. Петрова и К. Минайченко лучшим достижением чемпионата 1975 г. в классе траверсов.

Маршрут по западной стене пика Евгении Корженевской второй команды от Узбекистана в составе А. Путинцева, А. Ткаченко, Л. Громова и Р. Галяутдиновой также был признан луч­шим в высотном классе.

Итак, восемь восходителей-узбекистанцев и их тренер мас­тер спорта Вадим Ашотович Эльчибеков стали обладателями золотых медалей чемпионов страны 1975 г.

А вскоре из Федерации альпинизма СССР пришла еще одна радостная весть — всем кандидатам в мастера спорта обеих по­бедных команд Николаю Харечко, Георгию Петрову, Констан­тину Минайченко, Леониду Громову, Александру Ткаченко и Рахиле Галяутдиновой присвоено звание «Мастер спорта СССР».

Приложение

ОРГАНИЗАЦИЯ И УСЛОВИЯ ВОСХОЖДЕНИЙ

Своеобразный комплекс вершин описываемого района, их распо­ложение, большая высота заранее предполагает их интерес для групп альпинистов высокой спортивной квалификации в условиях экспедиционного типа.

Ближайшие населенные пункты, откуда возможны вертолетные рейсы на Фортамбек, — город Джиргаталь Таджикской ССР и поселок Дараут-Курган Ошской области Киргизской ССР. В практике есть опыты заброски экспедиций непосредственно из города Ферга­ны Узбекской ССР и с промежуточным пунктом в местечке Алтын-Мазар в долине Муксу, а также из международного альпинистско­го лагеря «Памир», ущелье Ачикташ под пиком Ленина.

Для посадки вертолета наиболее удобной является «поляна Сулоева» (около 4000 м) на левом борту ледника Фортамбек. В практике экспедиции использовались также поляна 3600 м, рас­положенная на левом борту ледника Фортамбек под северо-восточ­ными склонами пика Турамыс, поляна 4200 м под западными скло­нами пика Евгении Корженевской, поляна 4300 м у озера над слиянием дедников Москвина и Вальтера. Для грузов с воздуха можно использовать травянистые склоны под пиком 5203 на левом борту ледника Москвина. Все вышеназванные поляны удобны и для организации базовых лагерей экспедиции.

Пешим путем в район Фортамбека можно пройти: с северной стороны — из долины Муксу непосредственно по долине реки Фор­тамбек через Азамов камень; с запада — через перевал Курай-Шапак из долины Бодырши и перевал Шини-Бини из долины Сугран; с востока — перевалом Четырех из ущелья Аю-Джилга и через перевал Евгении Корженевской с северной стороны массива. Все указанные пешие пути сложны и требуют высокой квалификации.

УСЛОВИЯ ВОСХОЖДЕНИЙ

Климат. В общем климат района характерен резкими контрас­тами, так как особенности орографии накладывают свой отпеча­ток на ход метеорологических процессов в различных его частях. Естественно, что нарастание суровости климата связано с увеличе­нием высоты.

Наблюдения, проведенные отрядами Среднеазиатского регио­нального научно-исследовательского гидрометеорологического ин­ститута в течение трех лет ( гг.) на «поляне Сулоева» и в маршрутах на Памирском фирновом плато позволяют соста­вить представление об условиях восхождений на вершины района и, в частности, на пик Коммунизма.

Среднемесячная температура воздуха в период наблюдений, совпадающий с обычным периодом интенсивных восхождений, на «поляне Сулоева» (4100 м) равнялась:

— 1977 г. — в июле +6,1 оС и августе +5,4° при максимуме + 16,7 °С и минимуме — 3,1 оС;

— 1978 г. — июль-август +7,4 °С при максимуме + 15,4 °С и ми­нимуме — 2,0 °С.

Минимальная температура опускалась ниже 0° в период наблю­дения в 1977 г. за 45 суток только 9 раз, а в 1978 г. — за 37 суток лишь 2 раза.

Температура воздуха с набором высоты в периоды наблюдений в среднем уменьшается на 1,24° на каждые 100 м. На Памирском фирновом плато (точка наблюдения — 5630 м) в дневное время она удерживалась в пределах от — 8,6° до — 2,0 °С, а на высоте 6900 м 28-30 июля достигала — 12°С, тогда как в эти дни на «поляне Сулоева» наблюдалась температура от +9,4° до +12,7 °С.

О температурном режиме в остальное время года практически ничего не известно. Единственное наблюдение было проведено лишь зимой гг., когда на плато (высота 6100 м) был остав­лен термометр, который зафиксировал минимальную температуру — 42,4 °С. Видимо, на больших высотах минимум опускается ниже — 50 °С.

При рассмотрении ветрового режима наибольший интерес пред­ставляют ветры свободной атмосферы на уровне горных хребтов. Здесь устойчиво удерживаются юго-западные и западные ветры, хотя на Памирском фирновом плато в связи с его ориентацией иногда наблюдаются незначительные северные и восточные ветры.

Скорости ветра на этих высотах не замерялись, но со слов вос­ходителей можно заключить, что они могут достигать 20 м/сек и более. Бывают периоды полных штилей, особенно на плато.

Облачность в летний период в целом невелика. Обычно макси­мум ее приходится на вечерние часы, а минимум на ночные. Осадки в период восхождений зависят от высоты. На «поляне Сулоева» они весьма незначительны и выпадают как в виде снега, так и дож­дя. Выше 4500 м осадки выпадают только в твердом виде (снег, крупа). Периоды выпадения часты, особенно на плато и выше, и не­редко продолжаются 2-3 суток. За один снегопад мощность свежевыпавшего снега может достигать 20-30, а иногда и 50 см.

В целом погодные условия в районе следует считать благопри­ятными, особенно в период с середины июля по 20 августа. Периоды ненастья не превышают в это время трех дней, чередуясь с перио­дами хорошей устойчивой погоды, длящимися 7-8 дней.

Лавинная деятельность. Бассейн ледника Фортамбек отлича­ется значительной лавинной деятельностью. Основными типами ла­вин являются фирно-ледовые лавины и лавины из свежевыпавшего снега.

Фирно-ледовые лавины образуются в результате обрушения масс фирна и льда многочисленных висячих, склоновых ледников и ледников кулуарного типа, имеющих широкое распространение на северных склонах хребтов, а также в результате обрушения ледовых масс по периферии Памирского фирнового плато. Эти ла­вины образуют внизу характерные конусы выноса, по которым не­трудно определить места обрушения и зоны лавинной опасности. Самый крупный лавинный конус площадью около 4 м2 находится в устьевой части ущелья ледника Трамплинного. Объемы отдель­ных лавин здесь достигают 2,5-3 млн. м3.

Наиболее крупная за период наблюдений лавина отмечена в момент обвала ледника Трамплинного в 11 час. 46 мин. 18 июля 1977 г. Обрушившиеся массы льда прошли более 2 км от места падения, а пылевое облако распространилось еще на 3 км, пройдя над «поляной Сулоева» и далее вверх по леднику. Вертикальная мощность облака составила более 200 м при ширине по фронту до 1200 м.

Скорость воздушной волны в 3-х километрах от места падения превысила 25 м/сек; воздушной волной были повалены палатки на «поляне Сулоева» и погнуты металлические лопасти ветряного дви­гателя.

Характерной особенностью пылевых облаков является их сколь­жение на воздушной подушке, которая заполняет все впадины рель­ефа. Поэтому при установке лагерей (в том числе и «на поляне Сулоева») следует использовать естественную защиту холмов и мо­рены.

Определенного режима схода фирно-ледовых лавин не просле­живается, в отдельные дни в пределах видимости с «поляны Суло­ева» наблюдалось более 50 обвалов, в том числе ледника Трам­плинного почти 30.

В обрушении фирно-ледовых масс определенную роль играют сейсмические толчки. Массовый одновременный сход лавин совпа­дает с подземными толчками, эпицентры которых находятся в не­посредственной близости от района.

Частота схода, размеры лавин не поддаются прогнозированию, и это необходимо учитывать при планировании восхождений по любым маршрутам. Наиболее лавиноопасными маршрутами из прой­денных в этом районе следует считать маршрут по западной стене пика Кирова (46), маршрут по бастиону правее ледника Трамплин­ного (5), путь грузинских альпинистов на пик Абалакова (29), украинских на пик Москва (32), польских на пик 30-летия Совет­ского государства (34), красноярских на пик 6, выход груп­пы Н. Черного (8) на хребет Академии Наук с ледника Вальтера, а также все новые возможные варианты подъема на Памирское фирновое плато на участке от ледника Трамплинного до ребра «Буревестник» и далее на все вершины к северо-западу от пика Абалакова до пика Ошанина включительно.

Снежные лавины образуются за счет схода масс свежевыпав­шего снега, как в период снегопада, так и в течение 1-2 суток после его прекращения. Путями схода снежных лавин являются кулу­ары и участки слаборасчлененных склонов. Подобные лавины осо­бенно характерны для пиков Москва и 30-летия Советского госу­дарства, для маршрутов (18, 4, 3, 8, 9) на пики Евгении Корженевской и Коммунизма.

В ясную теплую погоду наблюдаются небольшие лавины влаж­ного снега, образующиеся вследствие подтаивания вдоль скальных кромок или падения камней и снежных комьев. Подобные лавины могут быть вызваны и неосторожностью восходителей, подрезающих пласт при траверсе склонов, что наблюдалось на маршруте по реб­ру «Буревестник» (4) и при подъеме на пик Евгении Корженевской по западному ребру (18).

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие................................................................................................ 4

Вступление................................................................................................... 6

Ледники и вершины................................................................................... 10

По страницам записок первооткрывателей.............................................. 27

Последнее «белое пятно» Памира............................................................ 59

Покорение высот....................................................................................... 72

Организация и условия восхождений (приложение)..........................

 Сборник Ветер странствий №7.

Всю ночь что-то вздыхает, трескается, словно хижина вот-вот перевернется вместе со всеми своими обитателями. Она и в самом деле слишком уж скособочилась на образовавшемся в ее тени ледовом бугре, и ребятам, пришедшим сюда на пару часов раньше нас, пришлось основательно повозиться, прежде чем удалось хоть немного выправить завалившийся угол. Каменные “грибы” на Иныльчеке не редкость; “избушка на ледовой ножке” не встречалась пока что даже в сказках.

В темноте, слишком поздно выйдя с базового лагеря на леднике Диком, мы чуть было не проскочили мимо — так неприметен среди моренных глыб этот кое-как сколоченный приют гляциологов и снегомерщиков на их многотрудном пути к верховьям второго по величине глетчера страны — пятидесятикилометрового Иныльчека. Сначала шли довольно уверенно, по следу, но повалил снег, враз потемнело, а тут, как это обычно бывает, что-то случилось с фонарем.

Не так уж уютно бродить в пургу по ночному Иныльчеку, тем более если бывать в этих местах еще ни разу не приходилось. Все ждали, что скоро блеснет огонек гостеприимной хижины, ее спасительное, ярко освещенное окно. Но впереди — ни зги, поскольку, как потом выяснилось, в хижине не было окон. Стали мерзнуть, вытащили пуховки, начали подумывать о палатке и тут, где-то совсем рядом, услышали спокойные, совсем по-домашнему звучащие голоса, чей-то смешок, легкое звяканье посуды. Вгляделись — а домик вот он, вот дверь, вот едва приметный султанчик быстро гаснущих искр над жестяной трубой. Приехали!

Какое блаженство прямо из снега, из мрака и холода шагнуть к раскалившейся печурке и, едва скинув рюкзак, получить из рук товарищей дымящуюся миску с каким-то варварским и невероятно аппетитным варевом! Казалось, разморит, уснем, не добравшись до спальных мешков: вряд ли есть лучшее снотворное, чем приправленная высотой лошадиная доза усталости, тепла и сытного ужина! А сон не идет. Домик стоит на высоте четыре тысячи триста. Еще два-три часа ходу — и откроется изрубленный трещинами ледник Семеновского, а над ним — знаменитое Мраморное ребро. Завтра увидим Хан-Тенгри. Вот отчего не спится, отчего ворочается на жестком полу хижины.

А вдруг не увидим? Что за погода за обтянутой драным рубероидом стеной! А если надолго закрутило, на неделю, а времени всего день? Так что же, быть у самого подножия Хан-Тенгри, а Хан-Тенгри не увидеть? Неужели так и будет?

Наверное, он все-таки существует, пресловутый закон фатального свинства, согласно которому бутерброд падает обязательно маслом вниз, а нужный вам автобус уходит из-под носа в самое последнее мгновение. В какой безукоризненный день выкатили мы неделю назад из Пржевальска, каким чистейшим, без единого облачка, был первый наш вечер в низовьях реки Иныльчек! Даже палатки ставить не хотелось. Зачем? Утром придет вертолет и перебросит нас в Чон-Таш, к языку ледника.

Утром встали — гор не видно, солнце едва угадывается, прошел день, другой, третий, а над долиной по-прежнему висела желтая пылевая мгла, принесенная ветрами центральноазиатских пустынь. Просеялся дождь, с палаток побежали невиданные прежде коричневые ручьи. Казалось, теперь-то уж разъяснится, сколько можно!

На четвертый день нам начал мерещиться звук вертолета. Бродим вокруг вытоптанной в траве взлетной площадки, уходим к реке, вновь и вновь изучаем невысокий безымянный обелиск, обнесенный простой железной оградой. Над обелиском — жестяная звезда. Вспоминаем, что в книге Евгения Абалакова “На высочайших вершинах Советского Союза” есть несколько строк о том, что где-то здесь, в 16—20 километрах от Сарыджаза, похоронен в 1936 году участник экспедиции москвичей на Хан-Тенгри швейцарский коммунист Лоренц Саладин. Он умер уже внизу, в седле, когда группа, совершив восхождение, спускалась по Иныльчеку к Сарыджазу, когда все трудности, в общем-то, остались позади. Обморожение вызвало общее отравление организма, и товарищи оказались бессильными помочь Саладину. Все решало время, а им, чтобы добраться лошадьми до обжитых мест, потребовались многие дни. Ведь тогда не было вертолетов. То ли дело сейчас!

Мы ушли на пятый день, оставив у пирамиды экспедиционного груза трех добровольцев-подвижников, до конца сохранивших верность аэрофлоту. И конечно же, едва мы отошли от Майда-Адыра на один дневной переход, как над нами появился вертолет. Кто-то махал нам в окошечко, через десять-двадцать минут ребята бомбардировали ящиками с консервами выбранную под базовый лагерь площадку ледника Дикого, потом они пролетели над нами второй раз, третий, а мы за это время, кажется, совсем не сдвинулись с места, слов! о у этой белесой галечниковой поймы нет конца.

Мы увидели базовый лагерь лишь на четвертый день. Но вряд ли кто пожалел о пройденном пути. Аэрофлотские скорости и высоты искажают истинные масштабы проносящихся внизу пространств, мы же почувствовали их самым доскональным образом. И тот забавный останец в устье Кан-Джайлоо, что так напомнил всем исполинскую окаменелую черепаху, и многокаскадный водопад, ступенями выточенных в камне котлов прорезавший сотнеметровый склон, и серебряные от эдельвейсов поляны под пиком Нансена, и экзотические, похожие на диковинные кактусы, заросли белесого от обилия колючек тюекуйрука, и ели, сумрачные и высокие, последние ели на пути в страну льда.

Сидя под елями, мы долго разглядывали в сорокакратную трубу огромный рыжий валун, торчавший за рекой, у подножия перевала Тюз. Это знаменитый Чон-Таш — “Большой камень”. Сколько экспедиций разбивало бивуак под его крутым навесом, сколько фамилий осталось на его покрытых пустынным загаром боках! Жаль, что нет лошадей и что мы не сможем, переправившись через протоки, взглянуть поближе на эту иныльчекскую реликвию. Да и вообще не мешало бы оказаться на том берегу! Ведь обычно на ледник выходят именно там!

Нам недолго пришлось размышлять над тем, почему альпинисты предпочитают ходить через Чон-Таш. Река вильнула под пик Нансена, срезала свои террасы, по которым мы так благополучно до сих пор шли. Неожиданно восстал перед нами пыльный, страшный в своей сыпучести отвес метров эдак на четыреста. Пришлось тащиться вверх, под самые снега, и когда усталость усаживала нас прямо на склон, кто-нибудь да начинал все тот же, наиболее подходящий к ситуации куплет “Айболита-66”:

— Нормальные герои всегда идут в обход! И опять-таки нам не пришлось жалеть об этом обходе. Мы увидели сверху необозримый серый хаос каких-то кратеров, каких-то странных конических сопок, провалов, бугров, казалось, что вся эта масса, вязко заполнившая просторную долину, только что пузырилась, текла и вдруг, словно стоп-кадр, застыла.

— Что это, лунная поверхность?—спрашивали потом знакомые, разглядывая неудачную, почти в сумерках сделанную фотографию такой необычайной местности, какой на земле, безусловно, быть не может. И недоумевали еще больше, узнав, что это всего-навсего языковая часть ледника Иныльчек.

Мы оказались там, обогнув наконец-таки обрыв и потеряв полтора часа на спуск по узкой, сыпучей промоине в крутой сланцевой осыпи. Мы катились по промоине, а нам навстречу поднимался, валил непонятный, необъяснимый рев, грохот, утробное рычание, от которого дрожал воздух.

— Грот! — закричали впереди.

Потом наши голоса пропали. Мы вышли к самому гроту — округлому, бешено вскипавшему жерлу, из которого, пройдя десятки километров по подледным галереям, река выбивалась на поверхность. По черному, грязному льду откосов бежали черные ручьи, летели камни; они бесследно исчезали в свирепо клокочущей пульпе, которую позволительно назвать магмой, лавой, но уж никак не водой.

Так начался для нас ледник Иныльчек. Миновав грот, мы не без помощи оставленных предшествующими экспедициями маркировочных туров, в изобилии торчавших чуть ли не на каждом бугре, сразу же потерялись в этом сером, безликом месиве, удивившем нас своим неземным видом накануне. Начались утомительные кружения вокруг однообразных моренных холмов, термокарстовых воронок, поиски то и дело исчезающей тропы, засыпанной соскользнувшими сверху камнями или попросту стаявшей. Словом, мы потеряли немало времени, прежде чем оказались в глубокой, относительно ровной лощине, надежно тянувшейся вдоль краевых морен ледника и склона хребта Иныльчектоо, по которой можно было довольно быстро продвигаться вперед.

А мы снова застряли. И надолго, часа на полтора. И не потому, что возникло какое-то препятствие. Вокруг и под нами был лед, но неожиданные здесь надувы, целые барханы чистейшего песка были горячи от солнца, и устоять перед соблазном растянуться на них было просто невозможно...

К концу дня лощина вывела нас к Зеленой поляне. Ее называют еще поляной Мерцбахера, поскольку, если пересечь ледник, если прямо напротив этого зеленого пятнышка выйти к слиянию двух иныльчекских ветвей, можно оказаться у самого загадочного из всех киргизских озер — ледникового озера Мерцбахера.

Это озеро-призрак. Можно добраться до его берегов, но озера не застать. Гляциологи сравнивают его с тем весьма и весьма прозаическим бачком, уровень воды в котором регулируется поплавковой системой. Поплавки — ледовые глыбы. Когда озеро наполняется, ледовое крошево отрывается от дна, всплывает, открывая доступ воде в донные галереи. Озеро уходит вниз, а Гидрометслужба фиксирует очередной “прорыв Мерцбахера”, регулярно из года в год проносящийся мутным валом по иныльчекским протокам. В такое время лучше не пытаться переходить Иныльчек вброд. Неизвестно только, когда этот прорыв наступает. Чаще всего он происходит в конце лета, и мы надеялись, поскольку август только начался, застать озеро “дома”.

От Зеленой поляны до “Мерцбахера” недалеко, километров шесть. Если по воздуху. На леднике же линейные меры длины теряют свой смысл. Приходилось то взбираться на высокие ледовые грады, засыпанные каменным ломом, то спускаться в столь же глубокие ледовые лощины, перебираться через извилистые, текущие в отшлифованных, округлых берегах прозрачнейшие ледовые реки. Они текли то в желтых, то в зеленоватых полосчатых льдах, над ними вставали рафинадоподобные сахарные головы высоченных сераков. Потом, уже в пределах Северного Иныльчека, на четвертом часу нашего перехода от Зеленой поляны, мы вышли на край глубокой и широкой трещины, на дне которой мерно струилась зеленая вода и проплывали льдины. Даже не трещина, скорее всего то был своеобразный ледовый фиорд. Он впадал в небольшое озерцо, посреди озерца дремало несколько источенных водой айсбергов. Прямо из воды вставала совершенно отвесная стена “броненосца”, как окрестили альпинисты острый мыс начинающегося здесь хребта Тенгри-Таг.

За фиордом, за крошевом серого и черного льда, белело невдалеке скопище айсбергов озера Мерцбахера. Здесь в 1903 году известный немецкий географ и альпинист пытался пройти на Северный Иныльчек и далее, к подножию Хан-Тенгри. Можно понять чувства мужественного, сильного человека, два года потратившего на разведку подступов к “Повелителю духов” и остановленного озером почти у самой цели. Уже кончалось продовольствие и роптали носильщики, когда Мерцбахер решился на последнюю, отчаянную попытку — разведку Южного Иныльчека. И был вознагражден! Он увидел Хан-Тенгри. Снизу доверху! Определив высоту гиганта в 7200 метров, географ пришел к категорическому заключению: Хан-Тенгри—высшая точка Тянь-Шаня. Оставались сущие пустяки — взять Хан-Тенгри.

Сегодня “Хан” — один из наиболее популярных объектов высотного альпинизма. Золотой медалью отмечено восхождение группы Бориса Романова, поднявшейся на вершину по маршруту высшей категории трудности — Мраморному ребру. Золотые медали всесоюзного первенства завоевали также альпинисты группы Кирилла Кузьмина и Валентина Божукова, покорившие Хан-Тенгри с совершенно, казалось бы, недоступной стороны — с севера. Это, безусловно, выдающиеся победы человека над стихией Тянь-Шаня... Но не меркнет с годами и тот, прозванный “классическим”, маршрут, по которому 10 сентября 1931 года, подводя черту трехлетней напряженнейшей борьбе, взошел на Хан-Тенгри со своими товарищами один из виднейших энтузиастов советского альпинизма Михаил Тимофеевич Погребецкий.

Вот как не повезло вершине! Еще пять метров — и Хан-Тенгри был бы семитысячником. Каких-то пять метров, три человеческих роста, просто смешно, как мало не хватило гиганту до почетной семитысячной высоты. Какое-то фатальное невезение!

Переворачиваюсь на другой бок. Не спится, а чего бы не спать? Подумаешь, невидаль, ведь фотографии этой горы чуть ли не в каждом альпинистском ежегоднике есть. Да и что такое Хан-Тенгри? Так, выскочка. Просто показать себя умеет. Острая, устремленная ввысь пирамида всегда кажется выше растянутого по горизонтали кряжа, хотя по сравнению с пиком Победы, например, “Повелитель духов” совсем карлик: на 444 метра ниже!

Что значит имя, устоявшееся мнение! Высочайшая вершина — Хан-Тенгри. И все. “Кругом море облаков, и лишь к югу от нас видна одна вершина, вернее, громадный массив...”—описывал открывшийся с Хан-Тенгри вид Евгений Абалаков. И... ничего. Самозванец остался на троне. О наблюдении альпиниста вспомнили лишь много лет спустя.

Более того, 19 сентября 1938 года альпинист Леонид Гутман взошел на эту вершину, которую он вместе с Абалаковым наблюдал с Хан-Тенгри. И опять-таки это не привело к необходимой переоценке ценностей. Гутман и его товарищи были уверены, что поднялись на шеститысячник: они назвали его пиком Двадцатилетия Комсомола. “В то время гипноз нераздельно главенствующего Хан-Тенгри был так велик,—писал знаток и один” из организаторов советского альпинизма Д. Затуловский,— что, если бы восходители на пик Двадцатилетия Комсомола увидели на своем анероиде высоту большую, чем 7000 метров, они, вероятно, сочли бы его показания неправильными”.

А в 1943 году топографы группы П. Рапасова здесь, в верховьях ледника Звездочка, в двадцати километрах к югу от Хан-Тенгри, засекли точку, равную 7439,3 метра. Топографы назвали ее пиком Победы. И опять-таки это открытие было принято лишь после проверки, сопоставления всех материалов по району специальной комиссией, установившей, что пик Двадцатилетия Комсомола и пик Победы — одно и то же. Совет Географического общества СССР наградил Большой золотой медалью имени Семенова-Тян-Шанского группу П. Рапасова. Так была открыта вторая по высоте вершина Советской земли. Так был рассеян миф о Хан-Тенгри.

— Кому Хан-Тенгри? Подъем!

Крик слышу, а понять, где я, не могу. Распахивается дверь, и к нам, в темноту “избушки на ледовой ножке”, врывается студеное утро. Проспали. Те, кто ночевал в палатках, уже давно на ногах, давно рассматривают Хан-Тенгри, уже отщелкали не один метр пленки, потому что сколько бы вы ни снимали Хан-Тенгри, вы будете снимать его еще и еще.

Удивительная гора! А ведь человека, попавшего на Иныльчек, трудно удивить чем-то в отдельности, вокруг целый вернисаж грандиозных и неповторимых вершин. С какой пышностью вознесся вверх вычурный купол пика Максима Горького, даже перегруженный всяческими “архитектурными излишествами” в виде воздушных, словно только что взбитых кондитером, фирновых и ледовых подушек! С какой филигранностью выточена лавинами кружевная резьба по фирну на юго-восточной стене пика Чапаева, лавинами, которые, едва солнце прогрело склоны, зашумели то там, то здесь с частотой и аккуратностью пригородных электричек!

Но Хан-Тенгри... Нет, это действительно великая вершина. Никаких украшений и безделушек, классическая простота и строгость линий. Все лишнее, второстепенное стесано, срезано, а два серповидных выема Мраморного ребра стали той неповторимой, живой “изюминкой”, что отличает белую пирамиду горы от ее геометрического идеала.

Все-таки это невероятный вздор, всяческие побасенки насчет какого-то закона фатального невезения... Нет такого в природе! Был в нашем распоряжении один-единственный день для свидания с Хан-Тенгри, и весь этот день был великолепен, его невозможно в чем-то упрекнуть. Хан-Тенгри утром. Хен-Тенгри в полдень. Хан-Тенгри с облачком и без облачка. Мы запаслись памятью о Хан-Тенгри на всю жизнь, потому что не так уж чаек бывают на человеческом веку столь ослепительные праздники.

Подумалось о снегомерщиках. Они приходя к Хан-Тенгри весной и осенью, два раза в год, для них это обычнейшее дело, служебная командировка: они должны добраться до установленных здесь осадкомеров и снять показания приборов... Как они, эти люди, воспринимают “Повелителя духов”? Привыкли? Но ведь привыкнуть—значит не замечать. А вы попробуйте не заметить Хан-Тенгри, когда на четвертый день труднейшего пути по Иныльчеку над головой нависнет искрометное Мраморное ребро, приветствуя вас гулом утренних лавин!

Утром, на контровом свете, весь затененный и лишь по самому краю едва тронутый теплой краской низко стоящего солнца, он казался каким-то невесомым, чуть ли не прозрачным, странным листком серебряной фольги.

А когда день ушел и небо потухло, когда белые снега стали серыми, а все вокруг погрузилось на дно сумерек, мы долго в полном молчании провожали в ночь красный треугольный парус — зажженную закатом грань Хан-Тенгри.

Когда снега отгорели и красный парус опять стал всего лишь склоном высокой горы, мы начали спускаться вниз по Иныльчеку. Мы шли и оглядывались, словно что-то забыли, словно что-то должно еще произойти. И оно произошло. Хан-Тенгри излучал свет. Свой, собственный, только и различимый в эти считанные мгновения. Светились желтые мраморы. Светились нежным, медово-теплым сиянием. То было откровением Тянь-Шаня. Мы шли и оглядывались.

Об авторе: Дядюченко Леонид

1934 - 2005

После тяжелой болезни 26 августа 2005 года ушел из жизни писатель и журналист, кинематографист и альпинист Леонид Дядюченко, лучший мастер современной русской прозы Кыргызстана.

Он родился в Ленинграде 16 февраля 1934 года в семье военнослужащего, в 1939-ом с родителями переехал во Фрунзе, закончил среднюю школу №6 и горно-геологический факультет политехнического института. Леонид Борисович вспоминал, что «для нас, фрунзенских мальчишек первых послевоенных лет, пристрастившихся за неимением других развлечений проводить школьные каникулы с рюкзаками за спиной, слово «Тянь-Шань» никогда не было книжным и сугубо умозрительным понятием.

Мы с детства знали, как выглядят его камни, как пахнут его арча и полынь. Для нас Тянь-Шань начинался в семи километрах от наших домов, стоило выйти на улицу – взгляд натыкался на ледовый гребень Киргизского Ала-Тоо, а каждый, даже однодневный, поход по родному краю – как они тогда назывались – всегда становился путешествием в Тянь-Шань, пусть даже столь кратковременным и малым».

Жизнь Леонида Борисовича стала грандиозным тянь-шаньским путешествием: инженер-геолог Института геологии, спецкор «Советской Киргизии» по Ошской области, литсотрудник «Литературного Кыргызстана», редактор «Кыргызфильма»… Еще более важные вехи дороги длиною в жизнь – его 17 изданных в Москве и Бишкеке книг, в числе которых «Проводник из Чарвака» и «В пещерах Киргизии», «Без нажды – в Зардалю» и «Кыргызский мотив», «Фамильное серебро» и «Жемчужина в стене казармы», «Скарабей» и «Серебряный глобус»… Его журнальные и газетные публикации тоже становились событиями литературной жизни, как, например, «Кузнечная крепость» 1989 года и недавняя «Улица Пушкина, Дубовый парк».

Великие энтузиасты Петр Семенов Тян-Шанский и Алексей Фетисов, Федор Поярков и Павел Ливотов, Ярослав Корольков и Виктор Пяновский, Семен Чуйков и Евгения Мануйлова – герои монументальных высокохудожественных дядюченковских повествований – стали и нашими современниками.

О похоронах Семенова Тян-Шанского Дядюченко однажды написал так: «Но все это будет уже потом, и не в его жизни, а в жизни других оставшихся жить людей, а в его жизнь смерть так и не войдет, в ней по-прежнему будет только работа, только солнце, только открытое в солнечный день окно». И про самого Дядюченко это тоже, получается теперь, сказано.

Прощайте, Леонид Борисович, пусть кыргызстанская земля будет Вам пухом. Ваши горы, покоренный Вами 4855-метровый пик Семенова – Тян-Шанского, книги, фильмы и статьи остаются с нами.