Валерий Лаврусь. ПОВЕСТЬ ОБ ЭВЕРЕСТОВСКОМ ТРЕКЕ! "ГИМАЛАИ. ДОБРЫЙ ПАСТЫРЬ ВОВКА КОТЛЯР"

Наш друг и писатель Валерий Лаврусь  написал отчёт, суперотчёт, то есть, настоящую повесть под названием... 

 

ГИМАЛАИ. ДОБРЫЙ ПАСТЫРЬ ВОВКА КОТЛЯР

 

«Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец»

(Ин. 10:11–16 )

«Ради возможности пойти на Эверест, я согласился бы на любую работу, начиная с судомойки и заканчивая погонщиком йети» ©  Тенцинг Норгей

 

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В. КОТЛЯРОМ

– …не знаю, как это началось… Наверное, с детства, как собственно всё и у всех… С детства хотелось путешествовать, хотелось иметь какую-то профессию, которая бы позволяла увидеть мир… Чтобы не была рутинной для меня… И в этом я ориентировался больше на приключенческие книжки. Хотелось, чтобы я был как один из героев Джека Лондона, например. Очень нравилась «Одиссея  Капитана Блада». Я даже жалел, что родился не в то время… Нам всем в детстве кажется, что мы родились не там и не тогда… На самом деле это, конечно, только иллюзия… Мы там, где мы должны быть, куда нас назначили.

Ещё, я думаю, на меня повлиял мой родной отец… Хотя я его знал только до четырёх лет… Он потом погиб в автокатастрофе… Мама про него рассказывала, он был ужасный домосед. Но я про него помню другое. Он мне перед сном сказки-выдумки рассказывал. Не из книжки… Он рассказывал якобы про себя, про свои путешествия, где он идёт на корабле под парусом… или живёт на тропических островах… или пересекает океан… Видимо, он был романтик.

– Он какого года?

– Сейчас, наверное, даже не скажу… Когда он погиб, было ему за 50, а мне 4. Было это в 92-м…

– Значит… приблизительно 42-го?

– Да. Примерно так. Он мою маму на пятнадцать лет старше. Маме в этом году будет 64. В общем, я не знаю про молодость отца… С этим мне не повезло… И родственников никого не осталось по его линии… Некому просветить меня в этом отношении. Я помню только эти истории-сказки. Только это у меня отложилось в памяти… Но это же не мало?! Идея…

 

НАЧАЛО

…идея гималайского трекинга к базовому лагерю Эвереста родилась в наших головах на Килиманджаро, когда мы с Юлианой Морозовой в Хоромбо (базовый лагерь Килиманджаро на 3720) повстречали только что спустившихся с Горы и от этого счастливых русских девчонок. Они-то нам и прожужжали все уши о прелести прогулки по Гималаям.

– Легче, чем Килиманджаро? – проникновенно заглядывая им в глаза, вопрошали мы.

– Ой… да, куда легче!

– И чем Эльбрус?

– Конечно!

А мы и повелись. Действительно… И высота вроде бы не большая, всего-то 5350 метров, и подъём равномерный, аж целую неделю идти, и шерпы-портеры, и относительно комфортные лоджи, не чета килиманджарским скворечникам. Гуляй – не хочу!

Идея родилась в конце февраля 16-го, у меня и Юлианы, а реализовывать ее я стал в сентябре, но уже с Галиной Рязановой.

С Галей я познакомился в мае 2015 года. Она одна из тех, кого мой замечательный херр майор, Игорь Котенков – «Кот», затащил на Эльбрус. Правда её восхождение завершилось не в столь мажорных тонах, как у меня, на спуске у нее прихватило колени, и Игорь был вынужден страховать её почти всю обратную дорогу. С досады она даже свои альпинистские ботинки под «кошки» продала, решив – гор с неё хватит!

 

 

Но ошиблась.

После Килиманджаро я ей прислал отчёт, и Галя возгорелась желанием съездить куда-нибудь в горы с нами: со мной и Юлианой. Так и получилось. Вот, только поехали мы уже с ней вдвоём. Жизнь, она богаче планов…

Билеты на лоукостер Air Arabia до Катманду мы выкупили ещё в конце сентября. В начале октября оплатили первоначальный взнос в Клубе «7 Вершин» и определились с датами трекинга: 9–22 апреля.

Почему «7 Вершин»? А с кем? Может кто-то есть и дешевле (хотя куда уже, весь трекинг за 1000 долларов), но надёжнее точно нет. С «Вершинами» мы с Юлианой поднялись на Килиманджаро и в целом, не считая некоторых накладок с прилётом и жильём, остались довольны.

Почему 9–22 апреля? Исходные даты были тоже апрельские – сезон восхождений на Гималаях апрель–май, позже, в конце мая – начале июня, на регион обрушивается муссон со своими кошмарными ливнями и снегопадами. А конкретные даты выбирала Галина, ей крайне важно было вернуться в Москву за неделю до конца месяца, на работе её ждала ежемесячная отчётность. Диспетчерская служба…

От сентября до апреля – полгода и целая зима. И я тренировался с грузами.  Насмотрелся фильма «Everest», снятого каналом «Дискавери»  в 2006  году, где один участник восхождения, астматик-датчанин тренировался перед Эверестом, перенося 60 килограммов на 10 километров. Бак с водой он носил. Нет-нет, на Эверест я не собирался. Я подумывал про Аконкагуа, а там дорогие портеры, и сама поездка-то уже недёшева. И я носил 20 килограммов в рюкзаке на расстояние в 10 километров.  «На кладбище с блинами», – говорил я друзьям. Ходил вдоль трассы до городского кладбища и обратно. А «блины»…  это железные насадки для штанги. И… дотренировался.

Дотренировался до того, что после Нового года уже не мог полноценно владеть правой рукой. Грузы таскать я перестал, заменив тренировки томографией, физиопроцедурами и уколами…

И ведь носил же без проблем 10 кг на 10 км… но нет! Нужно обязательно себя угробить. «Лучшее - враг хорошего!», в который раз убеждаюсь.

К апрелю я подошёл совсем «готовый» к восхождениям: с больной рукой, больной ногой (остатки июльского Эльбруса 2016) и в жуткой депрессии… А то, как же? «Скафандр», зараза, подмигивая разноцветными лампочками,  пытался саботировать поездку, сколько бы я его не рихтовал и мотивировал… 

Но деньги заплачены, билеты куплены, Рязанова даже трекинговые ботинки уже купила, деваться некуда! Назвался груздём. А то есть люди…

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В. КОТЛЯРОМ

– …есть люди… они, как пример, что в жизни всё достижимо, если ты этого действительно хочешь. Отговорки – они для слабых. Или не для слабых, а для тех, кто по какой-либо причине боится идти к своей мечте.  У Олега Куваева есть потрясающая фраза в рассказе «Розовая чайка», девушка говорит главному герою, что он хороший человек, герой спрашивает: «Почему?» А она отвечает: «Потому что ты живешь по мечте… А большинство людей жить по мечте трусит». Как-то так. Фраза зацепила меня. Я каждый день вижу сотни примеров, когда у людей есть куча возможностей, куча шансов... И все ходят на своих ногах… у всех, слава богу, есть руки… глаза… Но они находят отговорки – почему не могут идти к своей мечте…

– Ты знаешь… Я на работу езжу на электричке. И каждый день вижу этого человека… эту девушку. Последнее время у меня правая рука болела, плечо, а тут нужно собираться в Гималаи… И находишься в каком-то размазанном, подвешенном состоянии… Прям… И тут из электрички выходит эта девушка. Она идёт… вся изгибается… переваливается… ноги кривят… Ей ужасно трудно! Ей ужасно тяжело! Возможно, полиомиелит или ДЦП. Но каждый день она идёт на работу… у неё, наверняка, и инвалидность есть, но она едет на работу. У нее, вообще, каждый день, как подвиг!

– Вот!

– А ты тут, такой идёшь и страдаешь: больное плечо…

– Да. Я больше скажу, у меня есть знакомая девочка, примерно моя ровесница, у неё точно ДЦП. И, тем не менее, она сходила на Килиманджаро. Представляешь? Сходила на Арарат, к базовому лагерю пика Ленина, несколько треков в Непале, поднялась на Эльбрус с третьей или с четвертой попытки… Она пытается бегать полумарафоны, блин! Поэтому, когда мне здоровый парень, мой ровесник с пивным брюшком, рассказывает, почему он не может… Я… И не обязательно реализовывать себя в путешествиях, можно реализовывать себя в музыке… в живописи… Там тоже люди реализовывают себя в своей мечте. В том, о чём они мечтали с детства…

– Даже сесть на Харли-Дэвидсон… в косухе и казаках…

– Даже сесть на Харли-Дэвидсон…  В косухе и казаках. Просто большинство людей находят отговорки и отмазки, почему они забыли о своей мечте, забыли о том, о чём они мечтали в юности…

– В детстве…

– В детстве… И поэтому я какое-то время был такой неугомонный. Ведь, кому-то со стороны может показаться, что мне вообще всё очень легко далось. По мановению волшебной палочки… Эверест… «7 Вершин»,  клуб я имею в виду… Все эти мои поездки по миру… Как будто у меня кто-то за спиной стоит и за ниточки дёргает… А это ни фига не так! Вон…

 

ПЕРЕЛЕТ

– …вон наш гид! – ткнул я Гале в сторону стойки Air Arabia.

8-го апреля в 12:00 мы прибыли в аэропорт Домодедово, отыскали стойки лоукостера, а там уже вместе с какими-то парнями регистрировался Владимир Котляр, молодой, двадцатидевятилетний крепкий парень – наш гид от «7 Вершин».

Я подошёл, поздоровался, представился, мы обменялись парой фраз, я показал на Галю, та кивнула Владимиру, и я вернулся назад.

– Тут еще пару групп грузятся. Вон тот с длинными волосами…

– …Блондин?

– Да. Он из Крыма, ведёт народ на трекинг вокруг Аннапурны.

Знаменитых трекингов в Непале несколько.

Трекинг к базовому лагерю Эвереста – куда идём мы.

Трекинг к базовому лагерю Аннапурны (восьмитысячник с нравом капризной женщины-убийцы).

Трекинги вокруг Аннапурны и Манаслу (еще один восьмитысячник, их всего четырнадцать, восемь из них в Гималаях, в Непале, остальные в Каракоруме, в Пакистане).

– Наших кого-то видишь? – крутила головой Галя.

– Если и вижу, то всё равно никого не узнаю.

Всего «заявилось» восемь участников, но в последний момент осталось шесть. Двое «сошли с дистанции» до начала поездки.

– Ладно… Познакомимся. Давай подтягивать вещи…

Наш багаж: два больших чемодана. Это нам в «Вершинах» посоветовали не тащить с собой рюкзаки – всё равно портеры носят баулами, а упаковать всё в чемоданы, как пляжным туристам. Вышло два чемодана по 25 килограммов. Как-то много всего оказалось. У меня только детских мясных консервов было почти четыре килограмма. Есть же мне что-то надо, а с Азией в этом отношении всегда проблемы. Специи… Чеснок… Лук… Из перечисленного, мне с моими проблемами ЖКТ, ничего не подходит. Изначально я заказывал багаж на 20 килограмм – лоукостер за каждый чих берёт деньги: за еду, за места, за возможность переоформить билеты на другую дату, за килограммы багажа, – но когда пришло время собирать багаж, неожиданно выяснилось, его у меня 24 килограмма, а еще не всё! Посоветовавшись с Галиной, решили переоформить билеты на 30 кг груза. Так получалось существенно меньше переплаты.

Багаж сдали, зарегистрировались, прошли паспортный контроль, зону досмотра, посидели в зале ожидания и в 14:10, как и полагалось лоукостеру по расписанию, рейсом G9956 вылетели в аэропорт Шарджа Объединенных Арабских Эмиратов.

 

Ещё когда мы получали страховки, менеджер из «Вершин» (кроме чемоданов) рассказал нам: со 2 февраля 2017 года в ОАЭ российскому гражданину не нужно оформлять визу. Можно просто из аэропорта Шарджи, куда мы прибываем в 20:10, взять такси и уехать в Дубай. Так мы и сделали. 

Главная наша ошибка – мы не обменяли доллары на местные дирхамы. И таксисты-пакистанцы нас обсчитывали на курсе, как…  как глупых русских туристов. Поездка из Аэропорта Шарджи в «Дубай Молл» нам обошлась вместо 20 долларов, в полновесные 30 за машину! А народа нашего для посещения Дубая набралось много, человек восемь, пришлось брать две машины.

С такси в аэропорту чуть не вышел курьёз, мы, завидев минивэн с женщиной-водителем, ринулись к ней, размахивая руками. Во-первых, минивэн мог нас забрать всех сразу. Во-вторых, мы инстинктивно полагали, что женщина нас обманывать не станет. Оказалось: женщины возят исключительно женщин… Восток, ислам. На обратном пути мы видели двух женщин-пилотов в длинных платьях, в чадре, но с погонами. Надо полагать, возят они только эмирш и шахинь.

 

 

Дубаи нас поразили… Циклопичность строений, блеск золота, толпы туристов, обилие воды и роскошь… Бесчеловечная, броская, показушная роскошь.  Она лезла отовсюду. Нефтедоллары, обращенные в небоскребы: восьмисотметровый Бурдж-Халив, Башня Розы, Парус… В самоходное метро – вагоны, перемещающиеся без машинистов. В аквариумы для акул. В танцующие фонтаны. В полицейских на Бентли! Представляете, у них полиция ездит на Бентли! Форменное безобразие…

Посетив «Молл», полюбовавшись на Бурдж-Халиф и танцующие фонтаны, мы решили: а почему бы нам, простым русским туристам, пролетающим в Гималаи, не искупаться в Персидском заливе? Вода то, аж плюс 29! И ближе к полуночи мы пошли искать проход к морю, между бесконечными дубайскими стройками …

Стройки… Стройки… Стройки… В прожекторах и кранах, в фонарях и лебёдках, с грохотом и сверканием сварок, бесконечные стройки. Кажется, дубайские арабы пожелали застроить каждый квадратный метр берега. Да что там берега?  Они и залив уже взялись застраивать на искусственных повторяющих карту мира островах.  Не найдя прохода, мы отчаявшись взяли такси и поехали на Джумейра-бич, самый знаменитый пляж Дубаи. Ехали двумя машинами, не договариваясь куда именно (Джумейра не только самый знаменитый, но и очень большой пляж), а приехали так, что машины встали рядом. Парадокс!

На Джумейре наша молодежь купалась, а мы с Галиной сидели не песочке, дышали морским воздухом и фотографировали знаменитый небоскрёб «Парус» – Бурдж-эль-Араб.

Когда-то давно у меня была мечта, воочию увидеть этот знаменитый небоскрёб. Чем-то он меня притягивал… Наверное, своей экзотичностью. Море, странной романтичной формы небоскрёб… «Белеет парус одинокий…» Но время шло, мечты менялись, некоторые канули в Лету, многие потеряли свой блеск и привлекательность… Увидеть Бурдж-аль-Араб из таких. И всё же она исполнилась… Видимо, очень сильная мечта. Все настоящие, сильные мечты сбываются. Правда-правда. Хотя в определении мечты обязательно присутствует условие её «несбыточности». Сбылась? Значит, уже и не мечта.

 

 

Возвращаясь в аэропорт, я думал: наверное, стоит приехать сюда с Валико. Как в диковинную волшебную страну… Как в сказку. В экзотическую восточную сказку из «Тысячи и одной ночи». На недельку… Не больше. А то будет утомительно.

Пройдя хитрую систему опознания (паспорт в ней привязывается к некоторым биометрическим характеристикам лица, вероятнее всего, исходя из того, как широко приходилось раскрывать глаза, к радужной оболочке глаза), мы вернулись в аэропорт. Досидели в кафе до вылета и в 3:50 местного вылетели в «Родное Катманду».

 

«Мы не гуляли по Вселенной

С песней вдоль и поперек,

Но можем смело сказать наперед -

Нет места лучше и в Раю

Чем родное Катманду»

 

Так почти двадцать лет назад пел Армен Григорян (Крематорий), а я с энтузиазмом подпевал. Разве ж мог я тогда подумать, что отправлюсь туда? Да, никогда!

В полёте мы мучились. Сном, те замысловатые фигуры тела в самолёте с не откидывающимися спинками кресел, ни в коем случаи назвать нельзя. И мы мучились. Но через четыре часа за иллюминатором рассвело, и появились высоченные заснеженные горы. Гималаи. Это за ними мы приехали, про них мечтали. Угадать, которая из них Эверест, мы не могли, и только «щёлкали» и «щёлкали» фотоаппаратами мобильников в иллюминатор…

 

 

Безоблачным утром, в начале апреля… в 9:35 непальского времени (отстоит от московского на странные 2 часа 45 минут) самолёт авиакомпании Air Arabia произвёл мягкую посадку в аэропорту имени восьмого короля Непала Трибхувана.

Таможня, паспортный контроль, 25 долларов, виза (электронную анкету заполнили ещё в Москве), и нас у выхода из аэропорта встретили представители местного филиала компании «7 Вершин». Венок из ярко-оранжевых календул, рукопожатие… С недосыпу я принял какого-то непальца за представителя компании и отдал свой чемодан (как года назад Юлиана в аэропорту Килиманджаро), он честно его притащил к машине и тут же взялся клянчить деньги. Мелких разменных не было – всё потратили в Шардже – и ничем помочь бедолаге я не мог. Никогда не отдавайте багаж в чужие руки! Обиженного помощника отогнали, испортив карму (грехи наши тяжкие…), двери микроавтобуса закрыли и…

Ну, что? Привет, Катманду! Привет, Непал! Я пришёл…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

–  …я пришёл в альпинизм лет в семнадцать… Причем на самом деле я не хотел заниматься альпинизмом как основной деятельностью, я хотел просто дойти до третьего разряда, чему-то научиться… ну, там работать со снаряжением, с верёвками…

– Это был просто интерес?

– Это был прикладной интерес. Я хотел научиться всему этому, чтобы потом использовать это в путешествиях. У меня не стояла цель: ходить только по горам. Я хотел путешествовать!

– То есть альпинизм, как элемент путешествий…

– Да, как элемент… Перед этим лет в шестнадцать я сам сходил в горы… Поднялся… Потом начал спускаться по кулуару и вызвал камнепад. Чуть не остался там… Когда спустился, весь в ссадинах, синяках, перепуганный, полуживой… Я подумал, блин, наверное, надо учиться ходить по горам. (Смеётся)

– «Наверное, есть какие-то правила для этого…» – подумал ты…

– Да! Появился повод искать секцию альпинизма…  И когда нашёл, я пришёл туда с одной целью – чему-то научиться за максимально короткий срок. Сходить несколько раз в альпинистские походы, потренироваться, а потом что-то искать для себя… Какие-то следующие этапы… Но так получилось, в альпинизме я застрял надолго. А разных…

 

КАТМАНДУ

…разных столиц видел я немало. И относительно (относительно!) ухоженных европейских и кричащих контрастом азиатских. Катманду из последних, и не стоит в этом ряду особняком. Невысокий (не выше трёх-пяти этажей), грязный и, в общем-то, нищий город. Возможно, если с ним познакомиться поближе и подольше, он вызовет устойчивые положительные эмоции. Возможно, если посмотреть на его исторические достопримечательности, он вызовет к себе уважение (хотя ему, кажется, плевать – уважают его или нет какие-то там белые туристы или нет, сотни лет стоял без этого уважения, и ещё столько же простоит). Всё возможно. Но первое впечатление не в его пользу. Типичный индийский город с пагодами, храмами, ступами, скульптурами богов, тощими коровами и нищими на улицах. На весь город несколько заасфальтированных улиц, остальные когда-то таковыми были, но возможно, после землетрясения 2015 года разрушены, и теперь они скорее грунтовые, и если сухо, то пыль до небес, а дождь – грязь по щиколотку.

 

Впрочем, с таким подходом к дорогам, которое сформировалось у русских чиновников – а сформировалось оно у нас с незапамятных времён, после незначительного всплеска в эпоху развитого социализма, нас ждёт тоже самое. По крайней мере, за Самару я не беспокоюсь, там дороги уже почти такие, как в Катманду, хотя, у нас никаких землетрясений не происходило! (Тьфу-тьфу-тьфу. Не дай бог.)

Но всё-всё…  больше не буду ворчать…

Нормальный город Катманду! Нормальный! Весёлый! Говорят, травы достать свежей можно, но сам я не проверял и вам этого не говорил. Ок?

Нас привезли в пятизвёздочный отель Yak&Yeti (в названии сразу упомянуты обе достопримечательности Непала, там всё называется либо так, либо по названиям известных гор). Быстрое заселение нам не грозило, ожидалось оно не ранее 14 часов, поэтому мы бросили вещи и с нашим гидом, с нашим «пастырем» отправились в местный филиал «7 Вершин», засвидетельствовать своё почтение, воспользоваться бесплатным интернетом, попить кофе, а, главное, узнать: ну когда уже завтра вылет в Луклу?!! Трекинг начинался из высокогорной  деревни Лукла (2800), а туда нас должны доставить самолёты местных авиакомпаний.

Отметившись, засвидетельствовавши, испив кофе и отправив сообщения близким и родным, мы обменяли по 500 долларов на местные рупии и пошли на завтрак…

Еда. Еда в Азии – всегда игра в рулетку. Особенно для меня.

В своих описаниях поездок я часто упоминаю о неких моих проблемах с питанием. Да, у меня хроническое заболевание поджелудочной железы (последствия панкреонекроза). Да, я вынужден придерживаться диеты. Я не хвалюсь и не горжусь этим. Нечем. Сам виноват. Но я хочу дать понять таким же страдальцам, как я: ездить по миру и даже ходить в горы с заболеваниями ЖКТ можно! Слышите? Можно! Конечно, если вас захотят понять. И обычно понимают. На Эльбрусе понимали, на Килиманджаро понимали… А во избежание эксцессов я обычно беру с собой детские мясные консервы «Тёма» и каши в пачках. И в этот раз взял с собой более тридцати банок, рассчитывая в случаи необходимости смешивать их с единственным совершенно безобидным и интернациональным азиатским блюдом: «white rice» – варёным без специй белым рисом.

Владимир отвёл нас в кафе под открытым небом – в Катманду весна, больше похожая на лето – и народ с голодухи, толком же в перелёте не ели, накинулся на местные пищевые достопримечательности: сиззлер – шкварчащее на сковородке мясо с овощами, разную лапшу и картошку. А я заказал себе белый рис и варёные яйца. Не обошлось без сюрпризов: варёные яйца принесли чищенные…

Потом методом проб и ошибок я найду вполне съедобные для себя продукты или научусь заказывать местные, скорректированные фразой «ноу гарлик, ноу спайси». Съедобными окажутся простые супы с лапшой, овощные салаты, местные варёные (их ещё иногда жарят) пельмени  – момо и, конечно, хлеб. А народ будет пытаться отыскать себе истинно восточную еду. Чтобы, ух! Чтобы, как огнедышащий дракон. Народу это удалось. В горах. Когда подали корейскую фастфудовскую лапшу, вроде «Доширака», чуть не в бумажном стаканчике…

 

К моменту завтрака (или обеда?) нас туристов уже было четверо.

Сделаем перекличку.

Итак. Ваш покорный слуга.

Уже известная вам Галя Рязанова.

Молодой, двадцати шести лет, юрист из Москвы Рамиль (московский крещённый татарин). Молодой человек у нас  – без горного опыта.

И тридцатисемилетний бывший врач, а ныне бизнесмен из Красноярск, Антон. Антон много походил по туристическим походам, но в горах тоже не бывал.

Не хватало ещё двоих. Один – Дмитрий, вроде бы уже прилетел, второго  – Стаса, ждали ближе к вечеру.

Плотно перекусив, мы озаботились мобильной связью и прикупили местные симки NCell. Они обеспечили нам бесперебойный интернет в Катманду, и вполне себе перебойный интернет в горах, хотя, согласитесь, это лучше, чем ничего. Представляете, идёте вы по тропе в Гималаях, фотографируете пейзажи и отсылаете родным и знакомым в Москву или другой российский город? Может, не с первой попытки, но всё же… Помнится, лет двадцать назад на Севере даже в поля мы выезжали без радиостанций. Что ни говори, прогресс на лицо.

Наконец-то к трём мы заселились в наш пятизвёздочный в отель. А тут и пятый объявился – Дмитрий, тридцатишестилетний авиадиспетчер из Магадана.  Турист и восходитель на Эльбрус с севера.

Владимир объявил инвентаризацию снаряжения, мы разложились, как на базаре, а наш гид обходил комнаты, лично осматривая вещи. По итогам осмотра выяснилось, нам с Галиной нужны: баул на 120 литров для вещей, и противоснежно-противопыльные гетры для Рязановой. За ними мы и отправились с Владимиром, который хотел прикупить штаны, и Дмитрием за компанию. Антон и Рамиль с нами не пошли, отправились посмотреть на ритуальную кремацию в храмовый комплекс Пашупатинатх, население в Катманду преимущественно индуисты. Меня после Гокарны (священный город в Индии) сие действо не привлекало и не интересовало.

Приобрести горное снаряжение в Непале легче лёгкого. Единственное стоит остерегаться  – массовых подделок. Очень много их на знаменитые бренды Marmot, NordFace, Mammut и проч. Хотя цена/качество даже этих подделок вполне удовлетворительные. По дороге в туристическую Мекку Катманду – район Тамель, встречается масса магазинчиков с таким псевдофирменным и фирменным снаряжением. А уж, сколько их в Тамеле…

Мы купили баул и гетры, как потом оказалось - и то, и другое полное… Но уж, сколько заплатили!

Мы ходили в этих орущих и бибикающих мотоциклами каменно-фанерных «джунглях», шарахаясь то от кучи вонючей грязи, то от жертвенного заляпанного кровью алтаря, то от толпы местных увеченных нищих… А Владимир чувствовал себя в этом царстве закоулков и переулков, как рыба в воде. Штаны он не нашёл, но между делом привёл нас в кафе на встречу с сотрудницами компании, с коими ему предстояло после нас вести группу на Айленд-Пик.

Поначалу мы к встрече присоединились. Послушали хвалебные песни нашему гиду от девушек, но потом мы с Галиной (Дмитрий остался) засобирались в отель. Вечерело, становилось прохладно, всё-таки весна, не лето, и нужно немного утеплиться перед ужином.

К 20-ти местного времени (в Москве в 17:15) мы вновь, теперь уже полной командой, собрались в «нашем» кафе под открытым небом.

Наш шестой коллега – двадцативосьмилетний программист. Высокий, таких ещё называют долговязый, слегка заикающийся молодой человек из Владимира – Станислав. Удачный Килиманджаро и две попытки Эльбруса – таков его послужной список в горах.

Группа в сборе. Завтра в горы…

– Ты знаешь… а мне понравился Володя, – на сон грядущий зевая сообщила мне Галя.

Я только вздохнул… Конечно! Такие всем девчонкам нравятся. Сегодня в кафе вон какие дифирамбы ему распевали…

– Завтра каши с утра поедим… – сухо сказал я. – А то до завтрака сдохнем.

Завтра подъем в 4:00. В 5:30 нужно быть в аэропорту.

Так сказал Володя…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

- …Володя, но ты же служил в армии.

– В армии, говоришь? В армии я сначала попал в рембат, во внутренние войска. Отслужил там полгода, и всё время упрашивал офицеров перевести меня туда, где мне будет интересно. Очень хотелось в разведку. Офицеры говорили «да-да», но шло время, и ничего никуда с места не двигалось.

– Физическая форма у тебя уже была? Ты же в разведбат-то просился не просто так…

– Ну, во-первых, у меня были разряды по альпинизму и единоборствам… Во-вторых, перед армией я два раза в неделю бегал по 18 километров с преодолением водной преграды… Я очень хотел попасть в армию.

– Может быть, ещё поэтому институт для тебя не был столь актуален, институт же часто бывает этакой отмазкой от армии?

– Наверное…

– А тебя совсем не страшила армия?

– Вообще, нет! Я хотел служить… Посмотреть что это, как это… Какой-то период даже хотел там остаться. Но это отдельная тема. В общем, служил в рембате, и ничего никуда не двигалось. А служить было скучно… И я попросил маму послать ксерокопии моих спортивных документов в штаб округа в Ростов-на-Дону. И буквально через неделю меня перевели в отряд специального назначения «Вятич». 15-й отряд, он в Армавире базируется, а там я попал в отделение горной подготовки, учебного центра «Хацавита», что в станице Ахметовская. И сразу там подписал контракт. Прослужил полгода и… разорвал контракт. Я так сильно жалел… Прямо, писал рапорт и жалел. Была, конечно, причина… Барышня на гражданке. Короче, опять отмазки! Мы уже говорили об отмазках. Надо было просто хер забить и служить дальше! Но это фрагмент моего пути, который привёл меня туда, где я сейчас нахожусь. В общем, разорвал я контракт и перевёлся в ОБОН (отдельный батальон особого назначения)… Да, не было там ничего «особого»! Была просто армейская служба. Ничего сверхъестественного. Сегодня, когда я пишу в анкетах, что служил в спецназе, мне даже как-то неудобно. Я же себя спецназовцем не считаю. Друзей у меня спецназовцев много, настоящих спецназовцев. А я так… Послужил чуток. Но служа в армии, я встал на горные лыжи, и это были мои первые горные лыжи. И мне понравилось! В армии я первый раз ходил на снегоступах по горам.  Первый раз пробовал рыть и ночевать в снежной пещере. То есть какие-то навыки для себя я получил даже за тот короткий период, который там послужил. И мне это всё очень нравилось. Опять же служба меня свела и познакомила с хорошими людьми. По крайней мере, служба в отряде.  А после армии начался другой период. Было мне 20 лет…

– Совсем недавно, надо сказать, это было…

– Да? 9 лет назад… Почти десятка! Чего уж недавно?

– Ага, ребёнку, когда два года, то год назад это вообще страшно давно…

– Ну, в общем, согласен. После армии был короткий период скитаний, поиска себя… Я дембельнулся, но у меня стразу появилась ответственность. Не за себя, за других. У меня была женщина… у неё было трое детей от первого брака. А я на тот момент считал себя мужчиной, и посчитал, что обязан взять на себя такую ответственность. Это было моё личное решение. Многие друзья говорили: дурачок, загоняешь себя в кабалу… света белого невзвидишь. Они ошибались! Мне вообще много раз говорили, что мои мечты, мои желания, всё это нереально. «Ничего не получится», – говорили они. А когда получалось, мне говорили: «Ну, хорошо, сейчас ты женишься, и у тебя точно ничего не будет получаться!» Я женился, и у меня опять что-то получалось… И всё это продолжается до сих пор. Сейчас у меня молодая жена, я купил дом и землю. И мне опять говорят, что у меня опять ничего не получится… Не будет ни нормального дома с землёй, ни путешествий… Я ничего не буду успевать.  Посмотрим. Я надеюсь, в очередной раз всех разочарую…  (Смеётся)

 

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ЛУКЛА (2840) – ПХАКТИНГ (2610)

– …разочарую вас! Если ножи у вас в ручной клади, то всё перекладываем в багаж! Трекинговые палки, ножи – всё в багаж! – командовал Володя в аэропорту перед регистрацией. Народу лететь в Луклу, и не только, было прорва.

– Как, блин, в приличном аэропорту… – ворчал Рамиль, перебирая свой рюкзак.

– В приличном – в приличном…

У нас с Рязановой теперь общий баул на 30 кг. Утром еле-еле всё в него запихали. И вроде всё нужное. Но сколько же всего?! И я знаю, это всё нижнее бельё Рязановой. Нам мальчишкам нужно буквально двое трусов-неделек, на первую неделю недельку и на вторую… А женщинам…

– Мы и багаж можем полететь разными рейсами, – объяснял Володя, – такое тут часто… Потом будем ждать. И, наверное, нужно доплатить. По билету только 15 кг можно на человека.

– Доплата большая?

– Ерунда… По доллару за килограмм. Так, кажется…

Регистрацию прошли. Багаж сдали. Нас отправили в накопитель.

– Всё… – Володя принялся открывать коробку с завтраком из отеля, – теперь ждём… 

Но позавтракать нам не удалось, объявили посадку и мы всю еду сложили обратно в коробки и рюкзаки.

Самолёты «Дорнье» (я уже и фирму такую забыл!), похожие на Л–410, грузились пассажирами и багажом.

– Если сесть слева, то можно будет увидеть Эверест… – умничал кто-то из наших.

– А если справа?

– Справа?.. Справа, наверное, не увидишь Эверест.

– Логично!

– Рязанова, ты неправильно села… – я брякнулся в кресло рядом со своей компаньоншей.

– Почему?

– Ты села справа, и теперь мы не увидим Эверест… И в этом, безусловно,  будешь виновата ты!

– А то кто же? Конечно... – кивнула Галина, пристёгиваясь ремнём. Как-то она подозрительно легко согласилась… К чему бы это? Так вот сначала соглашается, а потом подушкой ночью... И никуда не денешься, одноместных номеров в горах, можно сказать, не бывает.

Загрузились, расселись, «Дорнье» раскрутил винты и начал рулёжку. Кабина пилотов открыта, видно, как они нажимают кнопки, щёлкают тумблерами, давят на педали… Вырулили на ВПП. Встали на тормоз. Поддали газу… Прогрели двигатель… И вдруг побежали… побежали… подпрыгнули и… полетели!

– Рязанова, – сквозь шум винтов орал я, – доставай завтрак, доедать будем!

Хоть слева сиди, хоть справа… Всё равно, где Эверест никто не знал, а гид наш под равномерный гул моторов заснул. Нет-нет… сами Гималаи поднимались слева! Но какие там вершины, где Эверест, где Макалу… кто же их знает?

Летели минут сорок. Успели позавтракать и даже вздремнуть. Перед заходом на посадку самолёт стал резко снижаться и выполнять крутые эволюции – прицеливался на глаз. Приводов же никаких нет, а полоса...

Про полосу в Лукле не писал только ленивый. Я не буду. Просто скопирую текст из Википедии:

«Аэропорт имени Тенцинга и Хиллари (до 2008 года — аэропорт Лукла) — небольшой аэропорт в городе Лукла в восточной части Непала. В январе 2008 г. переименован в честь первых покорителей Эвереста: Тенцинга Норгея и Эдмунда Хиллари.

ВПП аэропорта протяжённостью 527 метров расположена под уклоном в 12 % на отметке 2860 метров над уровнем моря. Из-за сложного ландшафта все приземления выполняются с торца 06, а все взлёты — с 24. Из-за большого уклона торцы ВПП различаются по высоте на 60 метров. Торец 06 находится прямо на краю обрыва, уходящего в семисотметровую пропасть, а 24 — у подножья четырёхтысячного хребта. Перрон оборудован четырьмя стояночными площадками и вертолётной площадкой. Взлёты и посадки выполняются исключительно по VFR, так как из навигационного оборудования в аэропорту есть только радиостанция.

Благодаря своей близости к Эвересту, аэропорт пользуется популярностью среди альпинистов, начинающих восхождение из Луклы. Несколько авиакомпаний выполняют рейсы сюда из Катманду, однако, полёты здесь возможны только днём и при условии хорошей видимости. Погода в районе аэропорта непредсказуема; и её неустойчивость становится причиной частых отмен авиарейсов. ВПП позволяет принимать только вертолёты и самолёты короткого взлёта и посадки, такие, как De Havilland Canada DHC–6 Twin Otter и Dornier Do 228»

 

 

Но страшнее не садиться и взлетать с этой полосы, страшнее смотреть со стороны, как это делают другие… Любой взлёт, как правило, сопровождается звучным вздохом и фразами, которые скорее следует считать междометиями: «Fuck!» «Ё!» «На…» В общем-то, вполне традиционные фразы восхищения мастерством пилотов. Не одни русские умеют материться на закат.

Сели. Выгрузились. Как и предсказывал Володя, багажа нашего нет. Как в воду глядел наш мудрый гид…

В Лукле холодно. По сравнению с Катманду, очень холодно и сильно ветрено. Многие непуганые европейцы прилетели в шортах и майках. Володя со словами: «Нужно представлять Россию с хорошей стороны…» накинул свою куртку с фирменной надписью «7 SUMMIT» на плечи молодой немки. Не заигрывая, испросив разрешение у её парня, просто чтобы не замёрзла немчура бестолковая.

Багаж ждали два часа. Потом ещё час разбирались с шерпами, кто и что понесёт. От шерпов переговоры вёл их главный, он же второй гид нашей группы, шерпа Намгель.  Остальные трое будут молчаливыми портерами…

 

Запутал? Шерпы – портеры, портеры – шерпы… Давайте разбираться…

Портер – по-английски «носильщик». А «шерп», правильнее «шерпа», – название народности. В Непале много народностей. Ситуация, схожая с Кавказом, когда возле гор обретается немалое количество народов и племён. Шерпы –  лишь одна из народностей Непала. Есть ещё знаменитые гуркхи, есть, собственно, непальцы, есть лимбу, раи, таманги, невари и ещё косой десяток других всяких.

Раньше шерпы традиционно выполняли функции обеспечения поддержки альпинистов, у них хорошая природная горная акклиматизация, они способны выдержать и высокие горы, и тяжёлые грузы. Но в последнее время в качестве портеров всё больше привлекаются раи. Шерпы – белая кость. Однако у нас в группе всё же шерпы.

 

Наконец около двенадцати мы  покинули похожую на городок Дикого Запада Луклу и начали путь к нашей цели, к базовому лагерю Эвереста на 5360. Но не сразу начнём мы набирать высоту, а станем медленно подкрадываться, привыкая и акклиматизируясь, и в первый день даже снизим высоту. Прилетели в Луклу на 2800, а ночёвка назначена в трёх часах перехода в Пхактинге на 2610.

Погода по пути стояла горная. На солнце жарко, в тени и на ветру прохладно. Не знаешь, что надевать… Первый час я шёл с трудом. Организм-скафандр никак не хотел участвовать в таком вселенском безобразии, как трекинг в Гималаях! Он то вдруг захотевал пить, то пѝсать, то у него начинала стрелять коленка, то болеть голова, а то просто его вдруг начинало качать из стороны в сторону. Так я мучился до обеда. А после, наевшись каши с моими мясными консервами и напившись сладкого чаю, я вдруг ожил и пошёл… В Пхактинг я уже входил в  нормальном состоянии.

Шли мы по широкой каменной тропе, вьющейся между горой и ущельем. Справа гора. Слева ущелье. Справа облака и небо над горами, слева горная река на дне ущелья. Небо, горная река, каменные дома, зелень, цветущие вишни и горы, горы, горы… Горы справа, горы впереди, горная тропа под ногами… Гималаи… Самые высокие горы на планете. Гордые и независимые. Ни от людей, ни от богов, разве, что Сам Яхве рассердится на них, как было в 15-м, когда после землетрясения Эверест стал ниже на 2,5 см и сдвинулся на 3 см на юго-восток. (Только на 2,5! и только на 3!)

День закончили купанием в реке (кто мог и осмелился искупаться в обжигающе-ледяной воде) и ужином. Я заказал «чикен момо», те самые пельмени не пельмени, хинкали не хинкали, манты не манты, что-то наподобие, с курицей, что и понятно из названия. Их и взял, предварив фразой «ноу спайси, ноу гарлик». Есть можно. Антон с Рамилем решили попробовать местный ликёр. И выяснили: пить нельзя. Пока пробовали, выяснили: я – самый старый в команде. Эдакий мамонт… динозавр. Но Володя на это только пожал плечами:

– Палычу хорошо! Палыч – молодец. Ему уже было столько, сколько нам. Он уже был таким, как мы. Неизвестно, будем ли мы в его возрасте, как он…

Врал гид, а точнее, не знал. Никогда я не был «таким» в их возрасте. В их возрасте я работал на Севере, дружил с вездеходами и вертолётами, пил водку и спирт, курил… Боже мой… я курил! А они молодцы. И физическая подготовка у них лучше. И сами они… «Где мои семнадцать лет?..» А, Рязанова, где наши семнадцать лет?

Позже, уже часов в девять, вся группа спала без задних ног! На завтра Володя пообещал длинный переход, пять мостов, и восхождение по ступенькам на 500 метров…  (более 150 этажей!). Кто-то, услышав, ойкнул, но Володя отрезал:

– Не ссать!

Он брутальный, наш гид, у него к рюкзаку привязаны три сушёных леща (тесть перед поездкой вручил, досушить надо – пояснял он) и кукла йети. Кукла уже бывала в Лукле. И не только… Ой, не только… А сколько девичьих сердец взволновала она по всему миру…

 

ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

– …по всему миру. А как ты попал в океан?

– В океан? Мне было 20 лет. И ты помнишь, я был женатый человек, аж, с тремя детьми. Надо было работать, а просто работать, как все, не хотелось. (Смеётся) Но всё же я поработал на простой работе. Сначала устроился продавцом в магазин «Магнит». Представляешь, я целый месяц работал продавцом в «Магните»?! В конце концов, послал всё к чертям… Не могу я так! А когда началась Олимпийская стройка, поехал в Адлер разгружать вагоны с камнями… Неделю разгружал, потом сел в поезд, домой съездить на пару дней, еду, а тут звонит мой племянник, Саня Романенко, я его очень люблю… Среди моих родных, близких и вообще людей, которых я знаю, он мой самый любимый человек.

– Это сын той сестры, которая старше тебя на 16 лет?

– Да… Я его просто обожаю, я в нем вижу, наверное, часть самого себя… И вот, он мне звонит и говорит: Вова, тут такое дело… у меня друг с работы (Саня тогда работал сварщиком) нашёл на остановке объявление… Вербуют чуваков на Камчатку, на рыболов. Поедем? Я говорю: конечно, поедем! Это было, кстати, единственный раз, когда он сколыхнул меня с места… А не наоборот. Я говорю, да… давай, конечно, поедем. В общем, в течение недели мы связались с Петропавловском-Камчатским, договорились: что, куда, какие документы отправить… Нам билеты взяли… Мы, правда, до последнего думали, что это какой-то очередной развод-обман. Но с нас денег никто не просил, билеты взяли, мы сели в Краснодаре в поезд до Москвы, а из Москвы до Петропавловска-Камчатского уже самолётом. И вот, представляешь, мы на Камчатке, что само по себе уже мечта! Я до сих пор хочу вернуться на Камчатку. Я влюбился в те места! Из всех мест, где я был, это одно из самых моих любимых. Есть Патагония, вместе с Пунтаренасом,  есть Гималаи, и есть Камчатка… Камчатка – сказочное место и ему хочется посвятить больше времени, чем мне удалось.

– И в Долину Гейзеров ездил?

– Нет.

– Тебе было достаточно тех вулканов и океана?

– Да, я, по сути, увидел только один Авачинский вулкан. Вот, вулкан, а вот, Авачинская бухта… Мы там две недели чему-то поучились, на каких-то матросов… Получили корочки… Сели на БАТМ «Бакланово» компании «ОкеанРыбФлот». БАТМ - это аббревиатура, Большой Автономный Траулер Морозильщик. У них много БАТМов… Сами ловим, сами морозим…Сели на БАТМ и  ушли на четыре с половиной месяца в рейс. Сам рейс четыре месяца и плюс две недели выхода и захода в бухту… Ушли, и только через четыре с половинной месяца вернулись… Представляешь?

– И сколько ты поматросил?

– Ну вот, те самые четыре с половиной месяца. Один рейс. Потом вернулся… Опять же по семейным обстоятельствам. Там же женщина, трое детей… На Камчатку она ехать отказалась наотрез… Надо было, наверное, опять все послать! Но я опять так не сделал. Но это снова привело меня туда, где я теперь.

– Денег хоть заработал?

– Да-а-а-а. Денег заработал. На тот момент было  достаточно. Даже более чем достаточно.

– То есть контора поступила честно, не кинула, привезла… поработал, заплатила деньги…

– Честно сказать, я даже много раз хотел вернуться. Даже уже работая в горах, хотел вернуться на годик – на два порыбачить. Потому что, во-первых, мне понравилась моряцкая жизнь…

– Ты бродяга!

– Во-вторых, мне очень понравился коллектив на БАТМе. У меня какие-то знакомые попали на другой траулер, и когда вернулись, рассказывали какие-то ужасы… Чуть ли не с тюрьмой корабль сравнивали. А нам с братишкой повезло, потрясающий коллектив. Было там парочка конфликтов, но всё улаживалось на уровне ментальных полувзглядов…

– А сколько вас было на траулере?

– Девяносто человек.

– Девяносто человек, четыре с половиной месяца – озвереешь!

– Не знаю. На самом деле народ был потрясающий! Несмотря на то, что мы с Саньком были новички и вообще ничего не знали, ни о море, ни о корабле, ни о рыбалке, мы очень быстро вжились в коллектив… И капитан был классный! Мне реально понравилось. Я иногда с ностальгией пересматриваю фотографии, и часто вспоминаю всякие истории… В общем, это была классная работа, и я, наверное, посоветовал бы её всем молодым людям, которые не имеют за плечами ничего и никого, за кого бы они несли ответственность. Вот, так, взять и попробовать себя в настоящем деле… Классный опыт. Потрясающий. Более того, работая на корабле, я вдруг понял, в какой мне нужно было идти институт.

– И в какой же?

–На штурмана мне нужно было идти учиться, на штурмана!..

 

ДЕНЬ ВТОРОЙ. ПХАКТИНГ (2610) – НАМЧЕ-БАЗАР (3440)

–  … штурман, сколько ещё?

– Ещё чуть-чуть ступенек… – хитро улыбался Володя.

– Ох, гори они ясным пламенем, эти ступеньки!

Мы с Рязановой сидели на обочине и, передавая друг другу, жадно пили «Кока-Колу».

Оказывается, «Кока-Кола» в некоторых случаях очень полезный напиток. Много глюкозы, немного кофеина, пузырьки для быстрого всасывания в кровь… Мощное средство для борьбы с гипогликемией. По-русски, с пониженным содержанием сахара в крови, что часто случается при длительной тяжёлой нагрузке. А ступеньки перед Намче… Те ступеньки перед Намче…

Про те… ступеньки я читал во всех отчётах!

Перед Намче-Базаром ступеньки уходят на вверх на 500 метров, и это капец для туристов, которые только три дня как из офисов! Гипогликемия поэтому была у многих. Я и у  меня была… У Рязановой. И у Рамиля. Тот зачем-то решил таскать свой груз сам, и теперь выхлёбывал последствия своей инициативы полными ложками.

Ступеньки начинаются сразу после высоченного подвесного  моста, что в трёх часах пути вдоль долины горной реки Дудх Коси от Пхактинга. Причём подвесных мостов за тот день мы уже прошли четыре. Этот был пятый. Именно его показывали в первых кадрах фильма «Эверест» 2016 года, если кто помнит. Мост – шикарный. Он подвешен на высоте метров в семьдесят, не меньше! И дуло там всегда страшное, того и гляди, подхватит ветер и унесёт, как девочку Эли в Волшебную Страну… Хотя, нет… Не унесёт. Мост выполнен из четырёх стальных двадцатимиллиметровых тросов, закреплённых на берегах в бетонные основания. Два нижних троса перекрыты стальными досками шириной в метр, два верхних – перила. С боков пешеходов страхует панцирная сетка, которую почти не видно под буддийскими флажками – «конями ветров». Конструкция эта очень крепкая, рассчитана на большую нагрузку (враз на мосту может оказаться целый караван ослов!). Крепкая, но гибкая. Когда идёшь, мост под тобой играет. Некоторые развлекаются и ходят в ногу. Любят люди острые ощущения… Нам было не до них, не до острых ощущений, мы не очень хорошо выспались.

 

 

Ночь провели в лодже Пхактинга, и, как нам показалось с непривычки, не в очень комфортных условиях. Хотя, спать в спальниках на кроватях всяко лучше, чем спать в палатке на пенке. Легли рано, и поднялись тоже. Я вообще встал с рассветом. Взял фотоаппарат и пошёл по старой килиманджарской привычке на «охоту». Ибо известно, самые лучшие кадры получаются на зорьках: утром или вечером. Днём можно сделать фотографию только с надписью «Люби меня, как я тебя!», исключительно для воспоминаний.

Охота оказалась не очень успешной, из живности я не застал никого, сфотографировал верхушки заснеженных гор, пару цветущих вишен и яблонь и картошку на огороде. Картошки тут сажают много! Почва бедная, в основном подзолистая, да и прохладно… Поэтому только картошка и просо. Ну, ещё капуста, лук и чеснок.

Пока охотился, проснулся народ, выглянул в окно, увидел меня и взялся давать ценные, нет… даже бесценные советы и указания:

– Палыч, а ты вон ту гору снял?

– Палыч, а вон смотри как красиво… Сфоткай!

Вздохнув, я осознал – утро уже совсем наступило, и ушёл будить Рязанову.

А после завтрака, мы потихоньку пошли набирать высоту. И лучше бы мы принялись делать это сразу… Но нет, самый цимес достался нам перед Намче-Базаром.

– Зря я столько каши съел… – маялся я.

Три часа прошло, а каша до сих пор колом стояла у меня в горле. Нельзя так много жрать перед восхождением.

– И у меня… – слабо соглашалась Рязанова.

Володя оценивающе поглядел на нас и успокоил:

– Ничего… Сейчас ещё часок и будем в Намче-Базаре. Я там такую гостиницу попросил Намгеля забронировать… Такую… Из неё такой вид…. закачаешься!

Он поднялся, давая понять: пора и честь знать, и добавил:

– Правда, гостиница та… На самом верху.

– Чтоб вас всех… – в сердцах брякнул Рамиль. Рюкзак его уже доканал, шёл он  без трекинговых палок.

– Давай, часть выгрузим ко мне… – предложил Володя Рамилю. Рамиль только вздохнул…

С нами ещё отставал Стас.  Дмитрий и Антон бойко умотали с Намгелем. Стас уже тоже подумывал прибавить ходу. Вот, спрашивается, откуда у него такая прыть? Хотя, понятно «откуда», молодой… 28 лет –  это часто решающий фактор…

– Ладно… Пошли, – поднялся я.

И мы двинулись по проклятым ступенькам.

– На обратной дороге они нам ещё все колени повыбивают, – ванговала Галина.

– На прямой ещё нужно по ним дойти.

Топали мы по ним ещё полтора часа, причём в самом Намче, ступеньки не закончились. Весь Намче-Базар – это огромный амфитеатр, 400 на 400 метров. И наш безжалостный гид повёл нас на самый верх, приговаривая: уж какой оттуда вид будет открываться, уж какой… и чего мы оттуда только не будем видеть…

 

Мы забрались почти на самый верх посёлка, когда нас догнал один из наших шерпов и что-то шепнул Володе.

– Трам-там-там-тара-рам! – выдал наш добрый гид, улыбаясь, из чего стало понятно: зря мы пёрлись на гору, гостиница осталась где-то внизу…

– Я названия перепутал, – пояснял наш добрый гид, продолжая улыбаться. – Неправильно сказал Намгелю, он забронировал другую гостиницу… Возвращаемся!

Вы думаете ходить вниз это счастье? Нет. Спускаться вниз тоже не праздник, но всё же полегче… Тем более нужно было вернуться буквально на пару кварталов. Возле самой гостиницы Намгель выставил пикет из наших шерпов, они нас поймали и буквально за руки отвели в гостиницу.

– Специально вам выбрал номер… – хвастался мне Намгель, – с одной большой кроватью!

– Здрасте-приехали!

Вот так в Африке нас с Морозовой всё хотели уложить… И тут за старое… Трудно людям представить, что мужчина и женщина , когда они вместе, могут что-то делать иное ну, кроме как… Ну, вы меня поняли.

– …Намгель, я же тебе вчера говорил: мы с Галей друзья! Понятно?! Рязанова… – я повернулся в надежде, что Галина подтвердит мои рассуждения… и не обнаружил её. – А Галина где? А? – поинтересовался я у Намгеля?

Тот весь как-то съёжился и молча хлопал на меня своими раскосыми монголоидными глазами. Я махнул рукой, сбросил рюкзак и помчался по ступенькам вниз…

– Володя! Володя!!! – орал я. –  Рязанову потеряли!

 – Ага… И Рамиля! – он уже стоял у выхода из отеля.

Мы рванули на улицу. Наши шерпы по-прежнему стояли на перекрёстке.

– Наша леди… Галя не проходила? – прерывая дыхание (все-таки уже 3500) допрашивал я их. Володя времени терять не стал и вжарил наверх. Здоровый лось…

– Нет… не проходила… – переглядывались и пожимали плечами наши носильщики, – не было…

– А Рамиль?

– Рамиль? Нет, и Рамиля не было…

Володя промчался мимо нас вниз… Наверху, значит, их нет…

– Да, ты не волнуйся…– начал уговаривать меня один из шерпов, хитро улыбаясь… – Город маленький…

– Да… – закивал второй. – Не потеряются… Ну или сделают их погонщиками ослов…

И они заржали. Шутят. Понятно, чего же не пошутить? Ослов и погонщиков ослов в Намче действительно много. От Луклы до Намче постоянно тянутся караваны, другого транспорта на этом этапе, кроме ослов, человека и вертолёта, нет. Выше от Намче идут дзо: гибрид коровы и яка. От 4500, рассказывают, идут уже яки. И снова человек. Яки доходят до 6500. Выше уже и вертолёты не летают. А ещё дальше идут только люди.

– А мы вас потеряли… – Рязанова стояла измученная, усталая, с тёмными кругами вокруг глаз… Кислорода не хватает.

– Мимо прошли, – Рамиль тоже дышал тяжело …

Наш пастух нашёл их кварталом ниже. А так бы, точно забрали в погонщики… Я вздохнул, забрал у Галины рюкзак и повёл её в гостиницу, по пути рассказывая, как нас чуть не уложили в одну кровать. Кажется, она настолько устала, что случись нам одна кровать, а Намгель нам уже номер поменял, она бы даже возражать не стала. Сидя на кровати, своей кровати, она развязывала шнурки, а руки у неё мелко дрожали от переутомления. Да и у меня они тоже потрясывались…

– Пошли, Рязанова, кофейку попьём… Съедим чего-нить… Сладенького… Пойду гляну, чего у них тут… 

Вот, и прибыли в столицу шерпов Намче-Базар. Завтра день отдыха и акклиматизации.  А ещё Володя обещал, завтра увидим Эверест. Если дымки не будет, наступила весна…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ В.КОТЛЯРА

– … наступила весна, зиму я перезимовал, и нужно было думать, что делать дальше? У меня знакомые в Краснодаре, мы и сейчас дружим, семейная пара: Рома и Ира… И вот Ира – она у нас такая краснодарская альпинистская мать –  она просила мою жену отпустить меня в горы, она вообще просила её меня отпустить: «Молодой парень, ему нужно для себя пожить…» Это мне Ира потом сама рассказывала. А потом просила Лену Дзукоеву, руководителя клуба «Climbing Club» принять меня стажёром-гидом. Лена сначала отнекивалась, а потом согласилась взять на одну группу вторым гидом. Посмотреть, как я вообще. Только было бы это, аж, к июлю месяцу. А мне… В общем, ждать я не мог, собрал рюкзак, взял палатку, денег немного: на дорогу, на кусок хлеба… и уехал на Эльбрус. Поселился в палатке на 3800…

– На «Бочках»…

– Да, на «Бочках». Две недели жил в палатке, за это время несколько раз сходил на Эльбрус для подготовки, для тренировки… Ну, чтобы чувствовать себя уверенным… Несколько раз в непогоду сходил в одиночку. А потом у меня закончилась еда. Я, чтобы сыр, сало, колбаса не испортились, закопал их на метр в снег… В глубину! На метр! Но когда ушёл на вершину, галки альпийские, наши эльбрусские галки… заразы, раскопали, разрыли на хер этот метр снега и сожрали всю колбасу и сало… Только сыра немного осталось. Спасло… Там, в районе Приюта 11 жили англичане, я с ними до этого познакомился. Мы сдружились, хотя по-английски я вообще не говорил. Но на каком-то ментальном уровне, на уровне улыбок, жестов и пары фраз со школьных уроков мы общались, обнимались… У меня до сих пор фотографии с ними остались… Хорошие люди, замечательные! В общем, когда они уходили, они мне оставили кучу сухой английской еды. Я до этого ни разу не видел и не пробовал, это сейчас мы в экспедиции берём…

– Тебе сверху «дали шанс».

– Да! «Дали шанс». 

– То есть «гляди, совсем пропадает… ну, тогда давай ему поможем!»

– Да. В какой-то момент я уже почувствовал отчаянье… Деньгами никакими не пахло вообще! Я ходил по разным фирмам, предлагал услуги… Меня отовсюду гнали. Один – теперь он мой хороший друг, руководитель фирмы «Mountain Guide», Сергей Баранов – вот он, когда я пришёл и рассказал, что хочу поработать гидом, сказал мне: «Ты неконкурентоспособен». Типа, ловить тебе, Вова, здесь на Горе нечего, здесь таких… Я эту фразу услышал про неконкурентоспособность, улыбнулся, но подумал: надо дальше гнуть свою линию, тем более, так или иначе, пробная группа меня ждала в будущем. Лена же пообещала. Хотя, там тоже всё вилами на воде было писано. В общем, сижу я без еды… А через две недели замечает меня в палатке Асхат, по прозвищу Кукуш, его там на Эльбрусе все знают. Хороший дедушка,  голубоглазый, седоволосый, небольшого росточка, очень приятный… Я его теперь называю своим балкарским батей. Подходит ко мне и говорит: «Парень, ты чего живёшь тут?» «Да, гидом хочу быть…»  Он говорит: «Хватит фигнёй маяться, пошли ко мне в бочку, будешь мне бочку отделывать. Жить там будешь, чего ты в палатке живёшь? И еда есть!» И я попал к Асхату. Помогал ему отделывать бочку изнутри вагонкой. А потом дядя Лёня, альпинист из Кисловодска, подкинул мне первую мою коммерческую группу. Сашу Логачёва, Костю Лаврентьева и их друга Андрея. Их троих я и сводил на вершину Эльбруса. Это была моя первая коммерческая группа. И не поверишь, через пять лет Костя Лаврентьев стал моим первым клиентом на Аконкагуа! Причём он меня не узнал. Я-то его узнал сразу. А он нет. Говорю «Здравствуйте… Вы ходили на Эльбрус?» Он: «Да!» Я: «В 2010 году?» Он: «Да» «У вас был гид, кучерявый  такой… без зуба…» Он: «Да. Вовой звали». Я говорю: «Это я!» (Смеётся) Худой, маленький, кучерявый, беззубый гид! У меня тогда переднего зуба не было… Я потом и с Сашей Логачёвым много раз ходил, сейчас весной идём на Казбек, и с Костей Лаврентьевым я сейчас иду с севера на Эльбрус, в июне. И на Аконкагуа я с ними сходил. В общем, теперь уже покатались… поездили. А тогда это были первые мои клиенты.

– И на этом ты, наверное, срубил совершенно немереное бабло?

– Ага… Аж, 6000 рублей. Но это были деньги. И во-первых, вау, это круто, я могу пожрать! Хотя, живя у Асхата, я уже не голодал… У Асхата всегда было много еды… От туристов оставались всякие консервы, рис, лапша, макароны…Но теперь с деньгами, я мог позволить себе ещё всякие вкусности, типа шашлыка внизу… у местных…

 

ДЕНЬ ТРЕТИЙ. СТОЛИЦА ШЕРПОВ

… у местных тоже нет знания, сколько лет этому посёлку! Он стоит на дороге, объединяющей Тибет и Непал, и десятилетиями, столетиями, а, может быть, тысячелетиями через него шли караваны яков, дзо и ослов, перевозя тонны грузов из Индии в Тибет, Китай и обратно. Есть дорога – есть те, кто её обслуживает. Есть те, кто обслуживает дорогу – есть поселение. Намче из таких.

Ночью спали плохо, хоть заселились в благоустроенные комнаты, даже настоящая горячая вода из кранов текла. Правда, по-первой, никто не рискнул искупаться. Ночью разболелась голова – это нас потихоньку начала жрать горняшка. Всё-таки уже 3500… 

Утром Дима сказал, что кровати у нас с подогревом. Вот, он с вечера сказать не мог? Можно же было без спальников обойтись! Может быть, не так бы болела голова… Ладно, сегодня ещё одна ночь.

В 9:00 пошли на акклиматизацию к японской гостинице «Эверест-Вью пойнт». Есть такое чудо на высоте 3800. Там не только панорамные окна, позволяющие увидеть Эверест в хорошую погоду, там ещё вертолётная площадка и кессонные камеры. Поговаривают, и комнаты снабжены дополнительной подачей кислорода. За ваши деньги  – любой каприз.

 

 

Поднимались к гостинице около часа. При нас с вертодрома Намче взлетел наш Ми–8. Везде есть наши вертолёты. А как они выглядят на фоне гор… А горы теперь нас обступали со всех сторон. Двойная пирамида Ама-Даблама, двузубый Тхамсерку, гряда Конгде-Ри, а вдалеке на горизонте, в дымке, со снежными «флажками» на вершинах Лхоцзе и Он… Эверест… Тридцать километров по прямой. Всего тридцать.

На Кавказе (в общем-то, родные горы), если сидишь рядом с горой так, что видно её подножье, то к вершине, конечно, нужно задирать голову. Но если подножья не видно, то и задирать голову, чтобы увидеть вершину, нет необходимости. Тут же… дымка срывала тела огромных шести- и семитысячников, но вершины их плыли где-то там… высоко… в облаках. Они поначалу сами казались облаками! Такие они высокие здесь, эти горы…

 

 

И цены на завтрак в «Эверест-Вью» оказались не ниже. Меню хотелось изучать с эмоциями Кисы Воробьянинова: «Одна-а-а-ако!!!». Заказав по яичнице и чаю на всех, мы «заморили червячка» (выходили без завтрака) и пошли вниз к соседней с Намче деревне Кумджунг.

Деревня знаменита монастырём, в котором когда-то хранился (якобы) скальп йети (якобы), и школой Хиллари для шерпов. Но скальп давно украли (якобы), а монастырь ремонтировали. Процесс этот длительный, ибо все доски и бревна выпиливаются исключительно вручную, без машин…

Из интересного: в Кумджунге та самая школа Хиллари. Нет-нет, уважаемый читатель, школу построила не Хиллари Клинтон, её построил новозеландец и первовосходитель на Эверест Эдмонд Хиллари. А помог ему в восхождении безграмотный шерпа Тенцинг Норгей (его книгу «Тигры снегов» многие помнят, она записана с его рассказов). Поднялись они на вершину мира давно. В 1953 году. Самих их уже нет в живых (Хиллари года не дожил до столетия), а люди их помнят и чтут. И что хорошо, не только как первовосходителей, но как людей, кто много сделал для маленького гордого горного народа шерпов. Ибо образование и медицина, кто не знает, самое, что ни на есть, главное.

На обратном пути мы поднялись на перевал к заброшенному аэропорту Намче, напились чаю, которым разжились в деревне, наелись чапати (местные пресные лепёшки) с икрой минтая (в горах причудливо трансформируется вкус и икра минтая становится деликатесом). Пофотографировались. А потом бросили Володю, которому непременно и именно в этом лесу возжелалось провести тренировку («Сделаю зарядочку». Мало ему подъёмов и спусков), и вместе с местным гидом Намгелем ушли в Намче.

 

 

Намгель –  настоящий шерпа (можно подумать бывают ненастоящие). Ему сорок, у него большая семья. Он подряжается вторым гидом, зарабатывает хорошие деньги и уже отучил своих девчонок в школе и, вроде бы даже, в университете. Я общался с ним мало, он всегда шёл в авангарде, а я постоянно был в арьергарде, но в лоджах он старался всем нам угодить. Безусловно и конечно, он рассчитывал на хорошие чаевые по окончанию трека, но я в жизни уже немало повидал тех, кто рассчитывал на чаевые, и при этом ничего для этого не делал. Совсем. Даже то, что ему положено. Здесь всё по-честному. Он для нас служил главным коммуникатором при общении с местным населением. Намгель – любитель выпить, но как я заметил, они там все большие любители, а ещё с удовольствием едят солёное свиное сало, если дают… Вот, вам и буддизм! И он выучил слово… В общем… Нет, не буду, обещал себе не писать нецензурных выражений…

А по дороге вниз у нас случился спор, что сделать сначала, когда придём: помыться в душе, а потом напиться кофе с чем-нибудь сладким, или наоборот.

 

 

Рамиль прервал этот бестолковый спор, преподнеся Галине маленький скоромный цветочек ириса. Все прям дара речи лишились. В горах вообще легко сбить человека с мысли. Недостаток кислорода, и процессоры скафандров постоянно сбоят. А тут такой жест… Все грязные, уставшие, и Рамиль на одном колене… С цветком! Галя потом долго нянчилась с этим цветочком… Кажется, даже засушила на память.

Добравшись, мы с Галиной уже не стали больше ни с кем обсуждать, просто для начала восстановили уровень глюкозы в крови, и только потом, взяв на ресепшене (она же стойка в ресторане) фен, ушли приводить себя в порядок.

Когда нам в следующий раз придётся помыться? Дальше выше, холоднее, и опаснее для здоровья – можно простудиться. А получить воспаление верхних дыхательных путей там, где и без того дышать нечем, сверхидиотизм и сверхнеосторожность.

Вечер прошёл спокойно. Поужинали всей нашей весёлой компанией, народ меня всё подначивал, мол, смотри Палыч, два огромных книжных шкафа под потолок, а русских книг нет. Да обет – отправить туда пару своих… С Володей.

Ночью спали с подогревом, без спальников, и что более существенно, без головной боли.

Минуло уже три дня. Осталось всего ничего, ещё восемь! Живы будем – не помрём… Бог не выдаст, свинья не съест… Да и гид у нас… Ого-го-го-го! Тьфу-тьфу-тьфу не сглазить… Он…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

–… зачитывался в детстве Виталием Бианки, от отца остались четыре тома…

– Видимо, хорошая была библиотека?

– Безумно хорошая! Сгорела потом в пожаре… Тоже какая-то нелепая случайность… Я ещё был маленький… Большая библиотека была, интересные книги…

– А сегодня ты не пытаешься собрать библиотеку?

– Дык, я ещё нигде не жил… (смеётся) Не было ни одного гнезда, поэтому даже не пытался. Но буквально две или три недели назад мы с моей молодой женой, со второй женой, купили себе домик в Краснодарском крае, как это ни странно…

– Почему «странно»?

– Потому что я всегда хотел жить где-нибудь на Алтае… в Сибири… Теперь мы, конечно, будем собирать библиотеку… Первые несколько книг у меня уже есть! И книги у меня пока прямо от авторов!

– Конечно, у тебя замечательная возможность… Ты же их водишь!

– И не только. У меня есть книга Мигеля Доура. Знаешь Мигеля Доура? Мигель –  очень знаменитый аргентинский художник. А у него на Аконкагуа, на 4400, своя галерея. И вот, благодаря нашему общему с Мигелем знакомому, Виктору Бобку  (тоже очень знаменитому, и я считаю, лучшему гиду в России, примеру для молодого поколения), так вот, благодаря Виктору  Мигель выпустил книгу… на русском, испанском и английском языках… Это такая большая красивая книга… И Мигель подарил её мне вместе с картиной… Правда, картину он мне подарил уже третью или четвертую… (смеётся)

– Думаю, в новом доме найдётся место для картин… тем более Доура.

– Конечно. И мне нравится, что у меня есть книга, от человека, который автор… или соавтор этой книги. У меня есть фотографии с этим человеком, а в книге есть его подпись… Ещё у меня есть книга Абрамова… Моего хорошего друга… которого я безумно люблю и уважаю… Он тоже в передовых позициях российских гидов. Даже я бы сказал мировых гидов. У него колоссальный опыт. Он интереснейший человек,  и у него написано несколько книг, в том числе «Семь вершин» из серии «Наука путешествовать». Эта книга с его подписью у меня тоже есть… Так что библиотеку я начинаю правильную. Когда…

 

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ. НАМЧЕ-БАЗАР (3440) – ТЕНГБОЧЕ (3900) – ДЕБОЧЕ (3700)

…когда мы идём в горы, мы знаем: будет тяжело, очень тяжело, порой невыносимо тяжело… И всё-таки идём. И вот, интересно, каждый раз радуемся, как дети, когда вдруг оказывается, что день будет простым…

Переход из Намче в Дебоче по отношению ко всем другим дням относительно прост, за исключением финальной части подъёма к монастырю Тенгбоче. А так…  Идёшь по тропе, она почти как настоящая дорога, в некоторых местах её даже специально выравнивают монахи (?), и наслаждаешься... Нет безумных перепадов по высоте, нет спиральных подъёмов, даже где-то немного спускаешься. А вокруг…

Известные любители прекрасного – японцы –  специально едут в горы Непала в апреле. Потому что в это время там цветут рододендроны!

 

С этим «зверем» я познакомился на Кавказе. Там эти небольшие, цветущие кипенно белыми цветами, кустики в изобилии встречаются в альпийских лугах Чегета и Эльбруса. Их свежие молодые листочки часто используют для заварки кисловатого травяного чая. Так бы я и остался в неведении про настоящие рододендроны, если бы не поехал в Гималаи. И оказывается…

Во-первых, это не мелкие кустики. Это приличное дерево!

Во-вторых, цветы у него не белые, а точнее не только белые. От ярко-красных (в народе такой цвет называют цветом «бешеной фуксии») до белых, со всеми возможными переходами этих цветов.

В-третьих… Цветут они просто, как сумасшедшие! Как бешенные,  как, я не знаю кто… пылая яркими цветами, коими усыпано всё дерево, да так, что ни листвы, ни веток не видно.

Дерево рододендрона видено издалека. И сначала оно вызывает изумление, потом восхищение, а совсем рядом священный трепет. Красота потому что необыкновенная.

В то время, когда мы ходили по тропам Гималаев, пик цветения приходился на высоты 3500–3800. Ниже они уже почти отцвели, а выше ещё не начинали.

 

 

А и весь четвёртый день прошёл на высоте до 4000, к которой, кстати говоря, мы за прошедшие пару дней неплохо акклиматизировались.  Мы бодро маршировали, обходя ступы справа, их обходят строго справа, чтобы не навлечь на себя гнев местных богов… хотя… если это ступы религии бон, то обходить их нужно слева, чтобы не навлечь… но бона там мало, и мы обходили справа, фотографируя: рододендроны, пирамиды красавца Ама-Даблама, бурную горную реку в ущелье, бородатый мох, коричневую загорелую непальскую берёзу, цветные молитвенные барабаны, которые предприимчивые шерпы присоединяют к ручьевым мельницам.

 

А что? Сидишь дома, пьёшь чай, а барабан наматывает «ОМ МАНИ ПАД МЕ КХУМ!» (главная мантра буддизм, переводов её множество, по смыслу близко к: «всем своим существом принимаю дары Вселенной» «ОМ МАНИ ПАД МЕ КХУМ!» – наматывает барабан. «ОМ МАНИ ПАД МЕ КХУМ! ОММАНИПАДМЕКХУМ! ОММАНИПАДМЕКХУМ-ОММАНИПАДМЕКХУМ!» А им вторят развивающиеся цветные флажки – «кони ветра», развешенные на всех мостах и не только. «ОМ МАНИ ПАД МЕ КХУМ! ОМ МАНИ ПАД МЕ КХУМ!» - трепещут они.  Хорошо… Пей тибетский чай, а за тебя помолятся… Вода и ветер… Ветер и вода… Хорошо…  Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Приходит круглолицая узкоглазая красавица жена и, вставив руки в бок, сообщает: нет денег! А это значит, надо вставать, брать корзину, грузить тридцать килограммов поклажи, и, набычившись, как як, тянуть её, корзину эту клятую, на верх, для этих странных и непонятно чего ищущих белых людей… И уже в мыслях повторять «ОМ МАНИ ПАД МЕ КХУМ, помоги Буда не упасть в пропасть, и не сдохнуть под тяжестью на подъёме». 

И у нас закончилась лафа после реки и обеда, и начался затяжной подъём.

На таком подъёме сначала идёшь, убеждая себя: всё ерунда… когда-нибудь подъём обязательно закончится, не может же он быть бесконечным? Но через полчаса ты уже с некоторым скепсисом относишься к предыдущим аргументам, они уже тебе не кажутся столь убедительными. А ещё через полчаса ты абсолютно уверен: он, подъём этот, точно никогда не закончится.

И ты останавливаешься, приваливаешься к горе и пропускаешь бесконечные караваны дзо, этих покладистых полукоров-полуяков, гружёных сверх всякой меры наверх, и порожних вниз. И Рязанова ковыляет где-то сзади (а, может, уже спереди), и надо бы её подстраховать, но сил нет. А Рамиль наконец-то идёт с палками, но всё равно отстаёт. А наш пастырь, не бросая своих овец (нас), контролирует «арьергард». Это я ему вчера предложил так нас, «отстающих» называть. Звучным словом «арьергард». Арьергард «Внуков капитана Гранта». (Все команды «7 Вершин» на восхождение выбирают себе позывной. Мы было собрались назвать себя «внуки лейтенанта Шмидта», но как корабль назовёшь… А потому внуки Гранта! Именно, Гранта.) А наш авангард, возглавляемый Намгелем, с Дмитрием, Антоном и Стасом уже, наверное, подходит к монастырю. А мы…

Но, не проходит сорока минут, мы, потные и задыхающиеся, выбраемся к самому известному монастырю района Кхумбу, а может и всей Сагарматхи: буддийскому монастырю Тенгбоче. У меня было большущее, просто огромное желание посетить его. Ещё когда собирался на трек, я много читал о нём, о этом ведущем монастыре буддийского ламаизма… Но ночёвка у нас намечена в Дебоче, на сто пятьдесят метров ниже, а небо решило расплакаться мелким занудливым дождиком. И Володя даёт команду не задерживаясь идти к ночлегу. «На обратном пути заглянем», – обещает он. И я верю ему. Я уже начал привыкать: верить ему…

В Дебоче мы заселились в какой-то совершенно новый, совершенно люксовый и совершенно неприспособленный, с моей точки зрения, для проживания в холодных горах отель. Огромные витражные окна тепла не держат… Правда, тут никто его не держит, постоянно распахивая двери настежь даже там, где топят печку. Хозяин обещал горячую воду, и некоторые попались на уловку, с удивлением искупавшись в ледяной воде. Мы с Рязановой – калачи тёртые, на глупости эти не повелись, только умылись, обтёрлись салфетками, переоделись в сухое и пошли пить чай…

После чая Галя вдруг позвала меня прогуляться по посёлку. Поначалу я удивился, мы чего еще не нагулялись? Стал брыкаться, но потом, взяв фотоаппарат, всё же пошёл… А вдруг меня ждёт кадр за углом?

 

Кадр я не встретил…

Вы когда-нибудь видели последствия землетрясения? Думаю, нет. И хорошо бы никогда не видеть. Обрушенные и наспех залатанные стены, расколотые пополам словно кирпич дома, да, просто развалины. Многое восстановлено, многое (в том числе и наша гостиница) отстроено заново. Но всё равно печально. Землетрясение апреля 2015 года принесло большое горе.

А дождик накрапывал всё сильнее и всё печальнее, и мы почли за благо вернуться в гостиницу. А там… Парни заказали варёной картошки в мундире… Достали жареной свинины в вакуумной упаковке (это Рамиль, это он привёз, такой он у нас татарин)… Нарезали лука… Водки не хватало, вот что! Но у них оставалось немного виски. И помните Штирлица в первой или второй серии? Как он отмечал 23 февраля возле камина? Так и мы. За окном дождь. До дома далеко, до России далеко… А мы возле печки, с картошкой…

Ох и много же километров до России! А Эверест, наоборот, ещё на восемь километров стал ближе… Вот только зачем он нам? А? Может, Вова знает? После…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ В.КОТЛЯРА

– …после Казбека? А буквально через месяц, я уехал в Непал. И это всё в тот же 2010 год.

– Первый раз в Непал?

– Да! На Айленд-Пик! Причём в Непал я опять же поехал не за деньгами… За просто так. Более того, я ещё и свои заплатил…

– Помнится, в это время в Непале маоисты вроде были…

– Нас тогда как-то это не касалось… Я вообще их не заметил! Что-то говорили про маоистов, но если честно,  я ничего этого не заметил. Я был поражён Непалом, Катманду, вообще возможностью этой поездки! Это была моя первая заграница! Самая первая! И сразу Непал! Сразу Гималаи! Я, конечно, мечтал... думал… Да, и кто не мечтает? Но я никогда не думал, что попаду в Гималаи так быстро. Я сходил на Айленд-Пик! С Сергеем Голиковым, из Новороссийска. Мы классно сходили! Я просто на седьмом небе был от счастья. Как же… я попал в Непал!

– И это были твои первые шесть с лишним тысяч…

– Да, это был мой первый шеститысячник. Это для меня было очень важно.  Я тогда был ужасно собой горд! (смеётся) Я даже не хотел уезжать из Непала в Россию. Совсем… Но только до тех пор, пока не вернулся в Россию. Именно в тот раз я понял, что я русский. Что я действительно люблю Россию.

– Да, для этого надо, наверное, было съездить…

– Да. До того момента я – я ведь не стопроцентно русский по крови – как-то относился так… Ну Россия, и Россия…

– Был внутренний космополитизм?

– Да. Но когда вернулся из Непала в Россию, понял: я – русский… И Россия – моя Родина. Я могу сколько угодно путешествовать, но мне необходимо возвращаться в Россию. Я тогда, как раз с Вовой Симаковым, прилетел в Москву, и мы на его машине поехали к нему в Рязань. Я в Рязани до этого ни разу не был. Приехали… И у меня, прям… ком в горле, как увидел все эти берёзки, сосны… Мне, аж, плакать захотелось… Оказалось, я сильно соскучился, сам того не понимая и не подозревая. И знаешь…

 

ДЕНЬ ПЯТЫЙ. ДЕБОЧЕ (3700) – ДИНГБОЧЕ (4175)

…и знаете, как много зависит от настроения? И как сильно наше настроение зависит от погоды? Конечно, знаете.

Утро выдалось прохладным, но солнечным, прозрачным, хрустальным. Исчезла дымка, которая те дни прикрывала горы, развиднелось… И теперь красавец Ама-Даблам возвышался перед нами контрастно, твёрдо,  мощно, чёткими строгими линиями выделяясь на фоне лазурного неба.

 

 

Снова мы сначала пошли все вместе, и снова разделились на авангард, во главе которого шёл Намгель, и арьергард, замыкал который Вова, двигаясь к новой промежуточной цели – посёлку Дингбоче…

По дороге миновали пару мостов, повстречали пару горных козлов, и незаметно для себя вдруг вышли из лесной полосы.

4000 метров.

Теперь перед нами простиралась горная тундра. Заметно похолодало. Исчезли рододендроны, гималайские сосны, пихты. Остался колючий вереск и вездесущий можжевельник. И появились яки! Огромные, лохматые, чёрные, серые, рыжие, пятнистые, они или паслись вдоль тропы, или караванами по десять-пятнадцать рогатых двигались снизу вверх, гружёные канистрами с бензином, баллонами с газом, мешками с сахаром и мукой, или сверху вниз пустые: с пустыми канистрами, с пустыми баллонами. Выше 4000 и до 6500 як - основное транспортное средство для грузов. Сама природа сделала их приспособленными к высоте. У них огромное сердце и лёгкие, особая кровь, и они легко переносят условия высокогорья. Даже не так, они комфортно себя чувствуют в условиях высокогорья.

 

Но нет в мире совершенства. Яки не приспособлены для существования на низких высотах и при температурах выше 15 градусов. В домашнем хозяйстве як универсален, как северный олень. Молоко, мясо, шерсть, шкуры, транспорт. Правда, под седлом як не ходит. Груз тащит, а под седлом ходить отказывается. Возможно, виной тому его норов, который достался от диких предков, коих в природе почти не осталось… Встречая на тропе яков, лучше посторониться и пропустить их во избежание инцидентов, а они случаются каждый сезон. Рога у яка острые, мощные, и фехтует он ими мастерски.

Горы в тех местах уже относительно пустынны. Изредка на тропе встречаются временные поселения – пастушьи ночлежки с загонами для скота. Что интересно… Горные вроде бы районы, а овец никто не держит. Даже ниже не держат!

Каменистая тропа резала перевалы, поднималась в гору, спускалась к равнинным речным долинам, снова поднималась. В какой-то момент она живо мне напомнила Африку, каменистую жёлтую дорогу из Хоромбо в Кибо. И высота была похожая, 4000 метров. А тут ещё танзанийского гида повстречали! Вова радостно кинулся жать руки и обнимать чернокожего брата-проводника. «Поле–поле!» – кричал он, «поле–поле» вторил ему чернокожий брат.

 

– Он тут проводником? – позже поинтересовался я у Вовы.

– Нет, он тут просто так… Сам по себе…

Не все, значит, чернокожие африканцы бедны, как церковные крысы, есть, кто может позволить себе прилететь в Непал, и пройтись знаменитой дорогой Хиллари. Это радует. Не может не радовать.

В той речной долине мы в очередной раз чуть не потеряли Рязанову. Неожиданно ощутив прилив сил, она упылила вперёд,  но при этом не примкнула к группе Намгеля, а двигалась сама по себе, временами вдалеке её даже было видно. И Вова бросил нас: Антона, Рамиля и меня, и умчался догонять нашу единственную девушку, впереди – развилка. А как уйдёт в Фериче? Что тогда? Пастырь! Пастух! Что тут ещё скажешь? У него, почти как у пастушьего пса, инстинкт собирать своих овец вместе… А случись, и отдать за них жизнь, за овец своих.

Ближе к двум мы вышли к Дингбоче – большому горному посёлку, и заселились в отель с громким названием EVEREST RESORT. На поверку ресорт оказался несколькими длинными бараками с отдельными комнатушками на две кровати и большим общим обеденным залом – традиционно единственным отапливаемым местом. Кстати, всё! Дерева тут нет, и топят исключительно кизяком. И туалет общий. Но всё познаётся в сравнении… Лишь стоит вспомнить Эльбрус, и сразу начинаешь принимать условия «ресорта» более благожелательно.

Когда мы пришли, в коридоре на стуле сидел пожилой немец и плакал. Шутки в сторону – высота ушла за 4000 и некоторых горняшка бьёт наотмашь, не взирая на…

 

 

Мы переоделись, пообедали, и Вова повёл нас на акклиматизацию в посёлок и немного выше в горы.

Иногда путешествие в горах, путешествие в пространстве становится путешествием во времени. Мы шли по деревне, и если бы не яркие синтетические куртки и резиновые сапоги у аборигенов, то возникало ощущение, что вокруг далёкое средневековье. Вон на лошади везут сено для яков. Вон семья: муж и жена обычной деревянной сохой на яке распахивали огород под картошку. Никакой механизации. Для неё нужен бензин, а его можно доставить только на яке. Не проще ли использовать яка напрямую?

Средневековье, но вайфай в обеденном зале есть. Обычная мобильная связь там слабая, а вайфай – пожалуйста. 6 долларов за 200 мегабайт. Вернувшись с прогулки, я, возжелав общения с близкими и родными, купил его и потом долго матерился. Потому что а) андроид, как конь, который почувствовав воду, кинулся обновлять приложения, высасывая драгоценные мегабайты, и б) аборигены временами отключали (физически, из розетки) вайфай раутеры, и при этом картинно пожимали плечами и, показывая в окно, говорили: «Погода плохая… спутников не видно!» Про спутники, конечно, врали. Но погода портилась, и ближе к ночи разразилась снегом и грозой. Уже потемну, выйдя на улицу дыхнуть воздухом, я обнаружил безмолвную заснеженную затерянную деревню. Вот, так! Только вырвался из Москвы после зимы, а тут на тебе, опять! Горы…

И совершенно неожиданно поймал себя на мысли, что не помню я ни какое сегодня число… ни какой день недели…

 

Мы с тобой уедем в горы,

К перевалам голубым

И к вершинам тем, с которых

 Все несчастья — просто дым…

 

Ю.Визбор

 

Хорошо. Совсем хорошо, когда ты немного сумасшедший. Да, Вова? И несмотря…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

– …и несмотря на то, что к этому моменту тебе исполнилось 22 года, романтизму в тебе не уменьшилось ни на йоту?

– Да, я вообще боюсь, что это никогда не пройдёт! Честно, боюсь. Потому что это какой-то такой страшный двигатель, который мешает сидеть на попе ровно… Мне все говорят, это же ненормально!

– Да, ладно… Перестань! Нормально – ненормально, ты же прекрасно видишь, что люди, которые приехали сюда в Непал… Да, абсолютно разные, есть молодёжь, которая ни фига не поняла, зачем сюда приехала,  есть я, есть Галя… Но всех нас совсем никак нельзя отнести к нормальным людям.

– Ну, да… Когда мне в горах говорят: «Ты крэйзи!» Я говорю: «Ага… Только если ты тоже в горах, ты тоже крэйзи!»

– Конечно… Как можно потратить две недели отпуска на такое? Это я сейчас про нас… И если честно всё рассказать, а я всегда честно стараюсь писать, стараюсь не врать совсем. Не кошмарить, но и не врать. Я страшно не люблю читать, когда кто-то начинает описывать свои геройства. Так вот, уже первый раз попытавшись подняться на Эльбрус, и поднявшись туда, я понял, как это на самом деле трудно… Это на самом деле жутко трудно. Страшно трудно! Но мы едем в горы…

– Я так скажу… Когда я первый раз ходил на Эльбрус в восемнадцать лет, мне было ужасно плохо. Я, пардон, заблевал весь склон. Мы поднялись на Восточную вершину, и я был в ужаснейшем состоянии. И когда спустился… У меня есть хороший друг детства Коля Чернов, ещё со времён подростковых военно-патриотических клубов… Так вот, он меня тогда спросил: «Ну, как, Вова, как тебе эта гора?» Я сказал, причём он дословно помнит, что я сказал,  я не помню, а он… Он в этом году ко мне в гости приезжал и напомнил, так, вот, оказывается, я сказал: «Гора хорошая, но я больше туда не пойду. Одного раза хватит. Всё, харэ!» А потом туда больше сотни раз поднимался… Но поначалу высота мне давалась очень тяжело. Очень. Я, когда начал жить в палатке на Эльбрусе, специально ходил на гору часто, потому что мне реально плохо давалась высота, я хотел к ней привыкнуть.

– Ага… Ты понимал, что когда-то тебе было херово на корабле, но прошло время, и ты адаптировался…

– Да. Кстати, ощущения от морской болезни и от горняшки примерно одни и те же. У меня, по крайней мере…

– По себе бы я сказал… полное ощущение похмелья. Страшного, жуткого похмелья. Когда у тебя всё болит, все трясётся, жрать не можешь… и сердце стучится, как…

– Организм умирает! (Смеётся)

– Да! Похмелье жуткое! И всё-таки ты видишь перед собой двоих ненормальных, одной под пятьдесят, другому за пятьдесят, и они все равно ТУДА прутся… Причём знают! Уже знают, они же не первый раз… Знают, что будет херово, и, тем не менее… Поэтому, Вова,  чего тут говорить о нормальности?

– Я как-то услышал такую фразу интересную… «Альпинизм – это хорошо, но потом!» Но ведь идём же… Горняшка, выбитые колени, мозоли…

 

ДЕНЬ ШЕСТОЙ. ДИНГБОЧЕ (4410) – ЛОБУЧЕ (4910)

… мозоли утром обнаружилось у Рязановой, натёрлись на большом пальце правой ноги. Вот и пригодился мой обыкновенный «советский» пластырь. Пока мы им заматывали палец, чтобы не сорвать мозоль раньше времени, зашёл Рамиль и, увидев процесс, поинтересовался, чего это мы такое делаем?

– Прохудилась Галина Викторовна… дырка в ноге, постоянно сдувается, вот, клеим…

– А я сам прохудился и постоянно сдуваюсь, – расстроенно заявил Рамиль.

– Так ты, наверное, через другое отверстие?

– Через то вообще свистит постоянно!

– Мужики! – оборвала нас Рязанова. А чего обрывать? Метеоризм достиг каких-то космических масштабов, возникало ощущение: внутри работает газогенератор. Вода что ли у них тут такая?!

Вчера цвели рододендроны… А сегодня наша группа шла по снегу, и вокруг нас на мохнатых толстых лапах топтались облака. 

У Рязановой по подтаявшему снегу скользили ботинки, и её приходилось страховать, от этого постоянно приходилось держать себя в напряжении.

Группа снова растянулась. Традиционный авангард: Дмитрий и Намгель ушли на полкилометра вперед. Арьергард в лице вашего покорного слуги, Рязановой, Рамиля и Володи шёл, всё больше отставая. Антон сначала примкнул к нам, но потом ушёл вперёд.

Ближе к очередному мосту, мы вышли на склон горы, и тут Рязанова неожиданно, я чуть на неё не налетел, встала:

– Чуешь? – она тянула носом воздух. – Свежим булочками с кофе запахло?

Кофе ей с булочками… Лучше бы ей кошки на ботинки… Я принюхался… Глюки, наверное…  Хотя, нет… действительно, тянуло слабым, едва ощутимым, но всё же вполне явственным ароматом то ли корицы… то ли ванили…

– Это багульник! – принюхался Вова.

Багульник? Ну, если только гималайский… Как пахнет сибирский, я помню и знаю очень хорошо. Не такой у него запах. Но что тогда пахнет? Из-под снега виднелся только багульник… Может, какая-то неприметная травка? Но тут налетел ветер и унёс фантомы булочек с кофе. Рязанова вздохнула, поскользнулась, ойкнула и вновь заскользила по тропе.

Перекусывали за рекой в кафе. Народ заказал себе острого корейского супа, преснятину есть уже было невозможно (на высоте хочется острого, кислого, солёного, организм выщелачивается). И им принесли. Что-то вроде Доширака. И вот он-то им и понравился. Я острое не ем, заказал сладкое: и мне подали сырой, непропечённый, невкусный шоколадный пирог. Насилу-насилу запихнул в себя.

Отдохнули, перекусили, пошли дальше.

В снегу, в облаках, на высоте, часто теряются воспоминания и ориентиры. Время становится тягучим, ощущения притупляются, мозг работает в фоновом режиме на автомате, ни на чём конкретном не задерживаясь. Идёшь себе… идёшь… Сколько идёшь? Может час, может два, может день, может год… Возможно так и выглядит вечность. 

В тумане вышли к «кладбищу альпинистов».

 

Горы имеют власть звать нас в свои края

Там навсегда остались лежать наши с вами друзья

Тянутся к высоте люди большой души

Не забывайте тех, кто не пришел с вершин...

Анатолий Букреев, Г. Вестон Де Уолт «Восхождение»

 

То кладбище – на самом деле и не кладбище. Мемориал. Как скала на Приюте Одиннадцати на Эльбрусе. Каменные памятники, таблички. Тем, кому Гималаи отказали в благосклонности. Хоть раз, но отказали. Из знакомых: Скот Фишер и Анатолий Букреев…

Серый туман... Серый снег…

Через час дошли до Лобуче. В крохотном посёлке, а скорее на альпинистской базе, нас с Галиной вселили в комнату на втором этаже с треснувшим окном. Малярным скотчем мы залепили «дуло», переоделись, пока разогретые, и пошли заказывать ужин, пить чай, перекусывать. Снова тепло только в обеденном зале. Часам к четырём Вова повёл нас на акклиматизацию. Оделись мы на неё, полагая, что будет она простой прогулкой по посёлку, «по-домашнему». Прогулкой она бы и получилась, если бы мы ещё не поднялись метров на семьдесят на морену ледника Кхумбо.

 

 

Тот Кхумбо – величественное зрелище. Туман. Ледник. Камни. Рамиля там, как обычно говорят: «вштырило». Он сидел, отрешённо уставившись на ледяную реку, и молчал. В общем-то, горняшка трепала уже всех, у меня сформировалось стойкое отвращение к пище, и постоянно болела голова. Остальные помалкивали, но потом я узнал, все чувствовали себя нехорошо.

Спуск с морены оказался сложнее подъёма, наколенники же мы не надели, и палки не взяли, и на ногах только кроссовки.

– Пипец пришёл моим коленям, – жаловалась Рязанова на базе, втирая «Кеторол» в коленки.

– Да… Как-то Вова не предупредил нас, КУДА он собирается…

– Не предупредил. Мне бы встать завтра…

– Встанешь, Рязанова, встанешь… Ты же должна понимать, что отвечаешь не только за себя…

– А за кого ещё-то?

– За меня!

– А ты?

– А я за тебя.  Ты за меня, я за тебя… Так и идём… А завтра…

А завтра Пасха. Завтра Горакшеп. Завтра Базовый Лагерь – наша первая цель. А силы как-то вдруг оказались на исходе… А Базовый Лагерь ещё не конец программы. Послезавтра Калапатар на 5555… Говорят, оттуда хорошо виден Эверест.

И снова назойливый вопрос: зачем нам это надо, а? Вовка, зачем? Ты давно в горах, скажи!..

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

– … а мечтать надо уметь! Расскажу тебе такой случай… В девятом классе на уроке психологии, наш психолог задала тест: «Десять желаний, которые вы хотите исполнить во взрослой жизни». Было ощущение, что все мальчишки, которые писали тот тест со всей школы, со всех классов, подсмотрели друг у друга… Потому что все написали одно и то же: машина, жена–красавица, куча денег, пятое–десятое… И прыгнуть с парашютом! У всех!

– А парашют-то почему?

– Не знаю… Наверное, все мальчишки хотят в юности сделать что-то героическое… Надо, наверное. А я… В общем, психолог показала мой листочек с желаниями и сказала: «Я не только в нашей школе ничего подобного не читала, но и в других школа ничего такого не виделе». А у меня там было: пересечь Север России на собачьих упряжках; взойти на восьмитысячник, что я уже сделал год назад; пойти по океану под парусом; заниматься профессионально каким-либо экстремальным спортом, что тоже для себя сделал. Пересекался я с остальными одноклассниками только в одном желании…

– Прыгнуть с парашютом?

– Да! (смеётся) Кстати, я до сих пор этого не сделал. У мамы ещё со времён ДОСААФ одиннадцать прыжков с парашютом… Она меня постоянно подтрунивает: «Ты так и не прыгнул!» Но сейчас у меня это такое отдалённое… даже не желание, нет… из серии «может быть, когда-нибудь…» Когда-нибудь мне, возможно, этого захочется. Сейчас мне подворачиваются более интересные проекты. Например, пару лет назад я очень увлёкся каякингом, мне очень понравилось сплавляться... Ещё мне понравился параплан, я полетал в тандеме, но теперь хочу, если появится время, научиться пилотировать самому. Люблю кататься на сноуборде. Всё это меня занимает больше, чем прыжок с парашютом… 

И, вот все эти мои желания очень позабавили учителя-психолога, для мальчишки из города в семьдесят тысяч населения они казались нереальными, какими-то сказочными!

– Я откроюсь тебе… Это тоже было сочинение пятого класса, в котором я написал, что хочу стать астробиологом, и вообще, хочу стать космонавтом. Самое смешное… время шло, а моё желание стать космонавтом никуда не исчезало. Ещё смешнее, что желание это не исчезло и по сию пору. Ты, наверное, слышал об экспериментах Илона Маска? Они делают проект «Space-X», который позволит буквально на мгновение выпрыгнуть в космос. Стоить это будет сто тысяч долларов. Конечно, у меня нет никаких ста тысяч… У меня и шестидесяти нет, чтобы подняться на Эверест. Но всё же, полёт становится не таким уж нереальным событием! Об этом можно мечтать! Более того… Я долго работал в аэрокосмогеологии, лично знаком с несколькими лётчиками-космонавтами, учился и получал второе высшее образование в Центре подготовки космонавтов… Я всё время «бил» где-то рядом. Да, моего здоровья, моей подготовки не хватало и уже не хватит, чтобы попасть в отряд космонавтов. Но я уверен, если человек хочет, то он получает желаемое…

– Все мальчики в детстве мечтают быть пожарными, космонавтами, первооткрывателями, лётчиками… Но кем потом становятся?

– У меня это желание сохранилось и сохраняется по сию пору! Я отдаю себе отчёт в том, что с каждым годом вероятность того, что хоть как-нибудь исполнится моё желание, стремиться к нулю… Тем не менее, когда меня спрашивают: «Ну, что? Как ты полетишь в космос?» Я отвечаю: «Джон Глен, первый   американский астронавт, второй раз полетел в 75 лет, и у нас время, ребята, пока есть!» Так что, если кому смешно… пусть смеются.

– Ну, во второй космос ты же периодически заныриваешь. С аквалангом.

– По большому счету, подняться даже на 5000, там, где от атмосферы остаётся половина… Это почти космос. А ты ходил на девять километров! На девять!

– Нет, я про то, что ты занимаешься дайвингом… Подводный мир же называют вторым космосом…

– Занимаюсь. По возможности. И, кстати… Что толкнуло под воду-то? Да, тоже желание стать космонавтом!  И горы, они того же порядка. Там же и небо другого цвета.

– Да, там совсем другой мир, согласен…

– А вообще, это попытка вырваться за обыденность нашей жизни… Я… Я – такой же, как ты, по большому счету. Просто мне уже 52, а тебе только 29. Я все равно не хочу жить просто. Мне не нравится так жить!

– Ну, это же скучно…

– Я тебе говорил, у меня такое большое-большое ощущение, что когда-нибудь мы соберёмся и уйдём ТУДА. Не бывает же, чтобы не ушёл туда… Уйдёшь. И вот там подойдут, хлопнут по плечу…  скажут: «Рассказывай… Чего видел то?»

– «Закат над морем не видел?» «Там же только и разговоров, что про закат над морем…»

– Да-да-да…

(Смеёмся)

– И вот Вова, я думаю, что так и должно быть… Нельзя сидеть на попе ровно.

– Согласен. Более того, скажу, что такая активная жизнь, как мне кажется, не помеха для нормальной жизни, для создания семьи… для воспитания детей… Если грамотно подойти, она является даже подспорьем. Меня как-то одна девушка на Эльбрусе спросила: «Почему ты так живёшь?» А я, не задумываясь, ответил: «Из-за внуков!» Она на меня так посмотрела… «Ну как же, – говорю я, – представляешь, мне будет много лет, и мои внуки соберутся вокруг меня, деда с бородой и трубкой, возле камина… почему-то я всегда представляю камин… и начнут упрашивать: дедушка, ну, расскажи, как ты был в джунглях?» Или «Дедушка расскажи, как ты поднимался на Эверест?» А потом будут приходить в садик и рассказывать, какой у них крутой дед! И там был, и там… И на слонов охотился!

– Я очень надеюсь – внучка у меня уже есть – что её родители ей рассказывают, что у неё есть дед, и он неугомонный опять ушёл в горы. Я очень на это надеюсь.

– А у меня скоро будет сынок…

– Это великое дело!

– … и я тоже мечтаю, когда он начнёт ходить в садик, возможно, начальные классы, и он будет сильно горд, что папа у него и на Эверест ходил…

– Ну, на Эверест я вряд ли попаду, но в Базовый лагерь…

 

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. ЛОБУЧЕ (4910) – ГОРАКШЕП (5164) – БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ ЭВЕРЕСТА (5360)

– …в базовый лагерь Рязанова не надо идти… Вообще, никуда не надо идти! Понимаешь? Не на-до! У тебя больное колено! У меня нет сил… Совсем нет! Башка болит, как... Понимаешь ты или нет? Ты хочешь завтра совсем загнуться?

Мы сидели на кроватях в своей комнате в Горакшепе. Только пришли, перекусили, как смогли – есть совсем не хотелось, если быть точным, хотелось, но не моглось – и теперь пытались собираться на Базовый Лагерь Эвереста, к нашей первой цели.  А сил нет. Совсем нет. Вообще. И состояние какое-то призрачное.

Про трассу из Лобуче в Горакшеп я только помнил: дул сильный ветер, сильно болела голова, и ноги постоянно отказывались идти. Впрочем, ветер не прекращался со вчерашнего вечера, а температура упала ещё ниже. Впрочем, голова тоже не проходила с ночи, часов с трёх…

– Палыч! Ну, как же?! Мы же ехали… Шли… Ползли… Да, хрен с ними, с этими моими коленями! Подумаешь, колени… Колени… И с головой твоей хрен!

– Нельзя подводить коллектив. Мы не дойдём! Понимаешь? Не дой-дём!

– Палыч!..

 – Это же ещё два часа дороги и двести метров подъёма, по этим клятым ущельям… На самом деле я даже не знаю насколько это вообще реально! Мы же выше 5000! Ё и на!

– Но  нельзя же сидеть месте! Не хуже меня знаешь! Совсем загнёмся!

– А мы полежим… И сходим погуляем. Здесь… рядышком. Недалеко…

– А завтра? А на Калапатар? А посмотреть на Эверест?

– Не знаю… По ощущениям. Ты чего хочешь?! Чтобы Вовка вызывал нам вертолёт? Да? Если мы с тобой тут рассыплемся… Если…

– Не рассыплемся!

– Сама-то в это веришь?

– Палыч!

Я только отмахнулся и прикрыл глаза. В комнату ввалился Вовка:

– Ну? Готовы? – он азартно потирал руки… – «Ещё немного… ещё чуть-чуть…»

– Да, вон, Палыч не идёт… – всхлипнула Рязанова. Я приоткрыл глаз, нет… не плачет… дышать просто нечем.

– Палыч… Как же? Всё же нормально! Сюда шёл хорошо! Бойко так…

– Вова, силы кончились. Я не хочу никого подводить…

– Нет-нет, Палыч… Так не пойдёт… Так не правильно! Вставай, пошли… Пошли-пошли-пошли… Базочку посмотрим и вернёмся. 

– А если я там… – решил выложить я последний козырь.

– А если ты там… то я тебя притащу сюда на руках… Так пойдёт?

Я снова открыл глаза и посмотрел на Вовку. Этот? Этот притащит… Он, как курица с яйцом, все эти дни с нами. Кому помочь, кому донести, у Рязановой фотоаппарат забрал. Эти хреновы «зеркалки» по полтора килограмма! Вот, кому нужны такие тяжёлые фотоаппараты? Как-то читал, как один восходитель проклял себя, что взят «зеркалку» на пик Ленина. Ну, да… Он же внизу думал, будет там снимать виды… А там… В общем, «мыльницы» бы хватило по тому «азарту», который на вершине. Ну, или как у меня, «Sony Alfa». Кстати, надо «телевик» (длиннофокусный объектив) оставить… На Килиманджаро, я всё рано его не менял. Так и не нашёл сил. Господи, как же не охота никуда идти… Вот, на хрена я сюда припёрся? «Сходи в горы – почувствуй себя говном!» Во истину… Если бы не Вовка…

Я поднялся, взял трекинговые палки и вышел, за мной потянулась Рязанова. На улице уже собрался весь наш отряд. Рамиль, Антон, Стас, Дима… Неужели все себя хорошо чувствуют? Вроде нет … Вроде не очень… Вон Рамиль бледный… И Стас как-то нехорошо косит… Димка, конечно, олень. Да и Антон тоже…

– Я пойду… загляну… – кивнул я Вовке и направился в туалет. Теперь туалеты не только общие, они ещё и во дворе. Внутренний на этаже есть, но он, кажется, замёрз.

Ладно, думал я, расстёгивая на себе всю сбрую, попробую… Но завтра… На Калапатаре… Со своими, не знаю сколько, метрами. А кстати, сколько он на самом деле в метрах? 5545? 5555? 5643? А-а-а, в общем, хрен с ним, пусть 5555! Господи, а потом ещё семичасовой переход в Фериче… Сдохну, вот тогда узнаете! Вот, тогда вы все узнаете… Я застегнул брюки и вышел, надевая перчатки.

– Что встали? Пошли… – кивнул я Вовке и Галине, будто это не я сейчас истерил и закатывал сцены, а это они ломались.

 

Топ-топ… Надо идти с такой скоростью, чтобы без остановок идти не меньше сорока минут, так учил Вовка… Топ-топ… Идти быстрее – задохнёшься. Мне только одно не понятно. Как эти козы, девушки с Килиманджаро, говорили, будто Эверестский трекинг простой? «Ой, там так прикольно… Так весело… Так клёво! А? Легче Эльбруса? Конечно, легче…» Да, этот трекинг в разы сложнее Эльбруса и Кили! В разы! Двое суток на высоте больше 5000 метров! И не лежать… А ходить-ходить-ходить.

Я шёл след в след за Галиной, она за Вовкой. Несмотря на нашу черепашью скорость, иногда мы умудрялись ещё кого-то обгонять. Интересно, кого? Кто тут хуже нас? Хуже меня? Кажется, уже нет никого! Топ-топ… Господи… Царица Небесная… А кстати… интересно, в этот раз и молиться получается. Это я перед поездкой исповедовался и причастился… Как знал!

 

 

…О, навстречу яки! Можно сойти с тропы, и даже присесть, подождать, пока пройдут. Заодно восстановить дыхание. Вот, только не восстанавливается оно тут! Вовка Галине что-то показывает впереди и говорит. Из-за ветра ничего не слышно. Как задолбал уже этот ветер…

– … базовый лагерь, – долетает до меня обрывок фразы.

Я приглядываюсь: метрах в восьмистах жёлто-оранжевые палатки на фоне белого снега, серых камней и голубого неба…

– Видишь? – показывает  туда трекинговой палкой Рязанова.

Я киваю:

– «Ещё 120 вёдер и ключик наш…»

 

Мы дошли. Вовка довёл нас до владений Снежной Королевы, ибо ни хрена не в Лапландии она живёт. Живёт она здесь! У подножья самой высокой горы в мире: Эвереста… Джомолунгмы… Сагарматхи… Там, где сираки двадцатиметровыми акульими зубами… нет, где сираки гигантскими сине-зелёными ледяными ландскнехтами насмерть стоят, не пуская глупых людишек наверх. Но людишки не только глупые, они ещё и упрямые, и вредные. Так и лезут наверх, так и лезут… мешая вековому порядку и спокойствию. А ещё каждый день приходит толпа зевак, желающих поглазеть на героев, которые завтра пойдут прямо в небо. И я один из этой толпы…

 

– Дошли? – Димка приплясывал на месте, замёрз что ли? – Мы уже тут минут пятнадцать, Намгель нас во-о-он в ту палатку отвёл со Стасом… Шерпы чаем напоили. Прикольно… Стас там чуть не заснул, да и я…

– Вы уходите? – Вовка оглядывается, ища Намгеля.

– Да… мы всё посмотрели…

На сирак – пирамидальную ледяную глыбу, начал восхождение один из местных альпинистов. У него обычная тренировка. Вот, как они это делают, когда здесь и стоять-то утомительно?

– Пойдём на ту площадку возле льда, – тянет меня Рязанова, она забрала у Вовки «зеркалку», эти полтора килограмма и решила устроить фотосессию. – Сфотографируешь меня в прыжке!

 

 

Нет, вы посмотрите на неё… Высота 5360… Воздуха нет… Дышать нечем! Коленки больные, а она подпрыгивает и орёт: «Палыч, успей меня сфотографировать!» Женщины, ей богу, откуда вы берёте силы?

Потом фотографировались с флагами.

Потом я предложил всем взять камушки на память, но все на меня посмотрели, как на дурачка, и я сам, встав на колени, зачерпнул горсть камней и положил их в карман…

Дальше я только помню, что мы собираемся возвращаться…

 

Очнулся уж в Горакшепе, за столом, за ужином… Я сидел переодетый, переобутый… передо мной стояла тарелка с момо, но есть я их не мог. Интересно, меня притащили или я сам пришёл?

– …а говорил, не дойдёшь, вон, как лихо скакал обратно…– Рязанова вяло ковырялась в своей жареной картошке. – Ещё и момо заказал… Я тут картошку-то…

Ага… Значит, ещё и лихо скакал… Ну, совсем обалдел…

Я погипнотизировал момошку, подавил тошноту, положил её в рот и принялся тщательно пережёвывать. Только бы не вырвало… Только бы не…

– Ещё сутки, – икнул рядом Рамиль, он тоже тщетно пытался запихнуть в себя картошку. Я вяло кивнул, и с усилием проглотил. Только бы не вырвало…

 

Ночью я опять не спал, голова болела так, будто мне пытались её вскрыть тупым сверлом.  Вовка, приди, убери сверло… Убери, пожалуйста… Не придёт… Не поможет… Не волшебник… Только пастырь.  Жаль… Но он и сам после Эвереста загибался… Как же болит голова…

В десять я выпил цитрамон.

В двенадцать нурофен.

В два кетанов, но и он не помог…

В четыре я поднялся.

Сегодня Калапатар! Или Кала-Патхар, как его называют местные…

Господи помилуй… Господи помилуй… Господи помилуй…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

– …вопрос не корректный, тем не менее… Вова, ты же видишь, ты же оцениваешь ситуацию, как часто бывает так, что человек реально отжат досуха? Или чаще он просто ломается, в смысле морально, типа: «всё, я больше не могу, я туда не пойду, я упал»…  Или наверху это неразличимо?

– Не-не-не… как правило, где-то интуитивно, ты ощущаешь: человек морально сдался или физически исчерпан…

– Но на высоте ведь, правда, тяжело. Я и сам в этот раз думал об эвакуации…

– Но всё-таки физическое измождение увидишь сразу.  Цвет губ… кожи… какой взгляд… Ты поймёшь, человек действительно исчерпан, сдулся или всё-таки это какой-то психологический барьерчик…

– Как-то ты рассказывал: у тебя почти на руках умер человек…

– Да, не почти… На руках… На спуске с Эльбруса. Я тогда вторым гидом работал в одной из эльбрусских компаний, выдались несколько свободных дней от команд «7 Вершин», и компания попросила помочь. Я подрядился вторым гидом.  У группы было два первых, и несколько вторых.

– Большая группа шла?

– Да. Мы сходили на вершину. И на спуске один стал очень отставать. Я первому гиду говорю: «Давай я его на себя возьму и спущу вниз».  Тот согласился. Повёл. Ближе к Седловине начала портиться погода… Этот –  он сильно устал – попросил присесть. Я согласился, и стал доставать и настраивать GPS… метёт же кругом… Пока всё включил, прошло… ну, может, минуты две, от силы три. Он всё сидел, отдыхал… А когда я его окликнул идти дальше, он уже был мёртв.

– Сердечный приступ?

– Диагноз поставили: «переохлаждение организма». Я уж не знаю, насколько проверяли или не проверяли…

– Но как я понимаю, смерть от переохлаждения так быстро не наступает… 

– За две-три минуты? Точно нет. По-моему, даже в воде за столько не умирают. Я помню, когда ходил в море на Камчатке, нам говорили, что у нас есть минут пять-семь.

– Так может только сердце уводить… Даже инсульты так не уводят.

– А главное, парень молодой! Тридцать три года было. Я тоже подумал сердце, потому что, когда снял с него маску – лица я его не знал до того, как он умер – то увидел посинение носогубной зоны… Я сразу подумал, что это сердце. Но врачи поставили другой диагноз. Да не суть…

– Человек ушёл.

– Да. И мне было очень тяжело.

– Ты спускал его на себе?

– Я спустил его до Седловины. Дальше попросил ещё одного гида помочь.  Мы вместе протащили тело по Седловине. А потом я остался с ним. Спасателей ждать. И до их прихода оставался с телом.

– И всё время была пурга?

– Да… Всё время… Спасатели пришли и спустили вниз… Дальше юридические формальности… Его родственникам я тоже сообщил… Сам так решил, я же последний, кто его видел живым…

– И часто тебе приходилось людей спускать с Горы? Живых я уже имею в виду…

– Да много раз! Как-то с двумя здоровыми парнями была история… Один на пятую точку сел, ещё не доходя до вершины метров тридцать. Я стал спускать его до седловины… От седловины до косой полки мне помогал тащить его друг. А на косой они уже оба сидели… И мне пришлось их обоих тащить по косой полке. А потом с косой. С 5000 до Скал Пастухова. А там я из-за пурги ушёл сильно в сторону, метров на сто… Всё время отворачивал лицо… позёмка была, больно хлестала по лицу. А когда понял, что ушёл, начал выходить по GPS… Вышли нормально… Но нагрузка была колоссальная! Я после этого даже уволиться хотел. Я понимал, что это… Что… что… Чёрт подери… но сколько же можно?! (смеётся) Но друзья уговаривали: «Вова, не горячись… Отдохни… Подумай пару дней… Чайку попей… Шашлыку покушай… В баньку сходи… Ребята довольны… спустились…»

– Ещё бы не довольны…

– Но приключение было ещё то. А так много кого приходилось спускать. Были и весёлые истории… Как-то с Восточной вершины спускал на себе до скал Ленца на север гражданина ЮАР, чернокожего африканца. Он, дойдя до вершины, сказал: «Всё на хер! Вниз я идти не могу…» Я снял с него кошки, привязал за ноги… С Восточной вершины на север спускать легко, там всё по прямой, вези и вези. Клиент на пятой точке сидит, а ты его спускаешь. Но тогда всё осложняло, что снега было по колено. Приходилось прямо пахать им. А он ещё упорно пытался пятки воткнуть поглубже. Я привязал его специально, чтобы когда тащишь, он бы ноги поднимал, но все равно… он всё пытался… Ему, видимо, неудобно было… и он всё время пытался воткнуть ноги в снег… До нижних скал Ленца я его спустил, а дальше он уже пришёл в себя и пошёл пешочком…

На Аконкагуа японца спускал. На Аконкагуа сложнее, там снега нет. Там камни, и там уже не потащишь на пятой точке, только на себе… Тяжело. Плюс высота…  На Эльбрусе с юга были разные случаи. С 5000, со скал Пастухова… И не своих, а либо одиночек, либо… Есть же дешёвые туры, где на двадцать человек один гид, ну и у них команда разбредается по склону, и в итоге… Не будешь же оставлять человека, которому херово?

– Тем более ты и сам бывал в ситуации, когда был отжат досуха?

– Конечно, бывал. И не один раз. Были моменты, когда казалось, что всё: это последние мгновения… Но, скажу честно, паники не было никакой… То ли я на подсознательном уровне понимал, что это мне только кажется…  то ли…

– А после Эвереста?

– После Эвереста… После Эвереста… Эверест меня выжал досуха! Но по-другому… Эверест такой…

 

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ. КАЛАПАТАР (5643) – ГОРАКШЕП (5164) – ФЕРИЧЕ (4240)

…такой анекдот:

Пошёл мужик в туалет по-большому. Сидит, тужится… две минуты тужится… пять минут… десять. Жена проходит мимо туалета, думает: «Задолбал!» и выключает свет.

«Всё! писец… – думает мужик, – глаза лопнули!»

Я сидел на унитазе (к ночи открыли туалет в отеле) и с удивлением прислушивался к своим новым ощущениям. Глаза открыты. Свет никто не выключал. А ничего не вижу! Ничегошеньки… Интересно, сколько так будет продолжаться?

Именно в горах я наблюдал сильнейший диссонанс между тем, что брат называл «скафандром» (нашей бренной оболочкой), и тем, что движет этот скафандр на вершину. В обычной жизни эти две… (Две ли? Куда бы ещё отнести «процессор» – «думатель»? Всё-таки, наверное, к элементам управления скафандром.) Так, вот, в обычной жизни эти две составляющие неплохо договариваются. А в горах между ними идёт нескончаемая война. Скафандр пытается доказать:  он больше не может, всё! легче сдохнуть … Но «тот, который во мне сидит» считает: все эти отключения зрения, выбитые колени и метеоризм – суть симуляции и манипуляции, призванные вернуть скафандр в состояние музейного экспоната. В горах вопрос: кто кого – встаёт жёстко. Говорят, на марафоне такая же ерунда…

Развиднелось быстро, минут через пять. И я пошёл экипироваться на «смотровую площадку», так мы стали называть то, что называют горой Калапатар. Ведь, если быть честным,  то не гора это вовсе, а отрог семитысячника Пумори, пяти с половиной километров высоты. Рядом с Пумори совсем не впечатляет. Но это рядом… Если же сравнивать с Эльбрусом… Тот то тоже чуть выше пяти с половиной.

Вчера по дороге в Горакшеп Вовка встретил знакомых, они рассказали, как не смогли подняться на Калапатар – сдуло. Сегодня, судя по завываниям за окном, ветер не меньше. И ещё вчера наш пастырь решил идти не в четыре, как идут обычно, а в пять, из-за ветра. Чтобы не поморозить овец своих, извините, туристов, сиречь нас.

– Если бы в четыре, я бы не пошла, – говорила потом Галина. Но тогда утром она молча собиралась. И я рядом с ней. В 4:45 все собрались в столовой, взяли ланчи, налили чаю и кипятку в термосы и ушли на восхождение.

Как ни странно, но к пяти голова у меня разошлась. Более того, я чувствовал себя вполне сносно. Меня даже не нужно было подгонять. Почему-то я понял: с Калапатаром у меня всё получится, если получится у всех, конечно. Вот, только бы  ветер стих, а то не утихает ни на секунду!

Ветер… С ветром мы стали друзьями. В июле 16-го он мешал мне жить на Эльбрусе, и, в конце концов, не позволил второй раз подняться на Западную Вершину. Но там он дул непрерывно, здесь же налетал рывками и всё пытался опрокинуть, завалить, перевернуть, скинуть. Сколько метров в секунду? Не знаю. Думаю, не меньше 20. А в порывах и все 25. А может, это только мне так казалось? Человеку свойственно преувеличивать… А Вовка сказал, что такой ветер на Аконкагуа – «окно». 20 метров в секунду у них там, в Южных Америках, окно… Мама дорогая…

Поднимались снова двумя группами. Намгель, Дима и Стас в авангарде; я, Галина, Рамиль, Антон и Вовка в арьергарде. Шли ровно. Останавливались редко.

В 6:30 начался рассвет. За спиной над Эверестом поднималось белое, сверкающее, слепящее солнце. Я остановился и встал на колени:

– Рязанова, достань у меня в рюкзаке очки и фотоаппарат.

Рамиль, натолкнувшись на нас, с удивлением рассматривал меня:

– Так ей удобнее! – крикнул я ему сквозь ветер.

Пока менял очки, Вовка ушёл вперёд и выше метрах в двадцати обнаружил скрючившегося  Стаса. Когда мы подошли, наш пастырь уже что-то колдовал над ним… Кажется, растирал руки.

– Что с ним? – крикнул я.

– Руки от… от… отморозил…  – икал Стас.

– А я говорил, не делай длинные палки! Кровь оттекает от рук!  – выговаривал ему Вовка, нам кивнул: – Идите, мы догоним!

– Палыч, а у меня руки тоже синие… – Рязанова сняла перчатки и рассматривала свои потемневшие (загорелые) руки в рассветных лучах. – Может, я их тоже отморозила?

– У моего дедушки так было…

– Да, ну тебя!

И мы снова шли. Вчетвером. Я, Галя, Антон и Рамиль. До вершины дошли за полчаса. Там взялись фотографировать солнце над Эверестом и Нупцзы (Через несколько дней у подножья этой горы, Нупцзы, при тренировке погибнет скоростной восходитель Ули Штек, горы регулярно взимают пошлину жизнями «упрямых людишек»).

 

 

А ветер всё дул, и иногда казалось, что он ещё и усиливается. Антон предложил дождаться Вовку и Стаса – сделать общую фотографию. Общая уже бы не получилась, Дмитрия и Намгеля мы уже застали спускающимися. И я поначалу взялся возражать, но потом мы нашли расщелину и, спрятавшись в неё, стали ждать. Они пришли минут через пять-десять. И мы сфотографировались...

Когда эти фотографии опубликовали  в интернете на сайте «7 вершин», моя Валико в Вотсапе написала мне: «Не ври, что вам было тяжело! Вон, как вы там все улыбаетесь!» А я ей написал, что Вовка нас бил палками и заставлял улыбаться, хотел повысить рейтинг этого совсем нелёгкого маршрута… И кстати… я теперь тоже всем буду рассказывать, как легко, весело и непринуждённо мы гуляли по ущельям Гималаев. «Ха-ха-ха… так прикольно, так прикольно! Обязательно сходите!»

А вообще, будет возможность, сходите. Обязательно. Это уже без шуток.

 

 

 

«Вершину нельзя покорить. Ты стоишь на ней считаные минуты, а потом ветер сметает твои следы» Арлен Блум.

***

…В пять вечера, расслабленно сидя на кровати в комнате, в десяти километрах от Горакшепа в Фериче, Рязанова осторожно начала разговор:

– Палыч… А, Палыч… Ты, наверное, на меня обижаешься… Вчера…

Я отмахнулся…

– Рязанова, я на тебя не обижаюсь! Я тебя люблю! И благодарен тебе за то, что ты потащила меня в Базовый Лагерь. Тебе и Вовке. Ты молодец, Рязанова! Без тебя бы у меня ничего не получилось.

Галина какое-то время молча развязывала шнурки ботинок, а потом, подняв голову, тихо сказала:

– Без тебя я бы тоже не дошла.

Но потом, сняв ботинки и тряхнув копной своих черных волос, уже бодрым, даже чересчур бодрым голосом поинтересовалась:

– А ты камней набрал?

– Нет, – тоже показушно взвился я, – ну какие же вы гадские гады! Для меня каждый камушек оттуда, как для Нейла Армстронга камешек с Луны… Я же вам говорил! Возьмите камни! Возьмите… А вы?!

– Ну, мало ли… Говорил он… И тебе что для меня, что ли жалко?..

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В. КОТЛЯРОМ

– …не жалко времени, 13-й год… Уже близко, когда ты: Владимир Котляр выходишь на серьёзный, профессиональный уровень…

– Да. Это когда я вернулся на Эльбрус… А в 13-м я очень плотно, прямо, хорошо так отработал на Эльбрусе. И меня там каким-то образом приметил Александр Абрамов, капитан нашего корабля под названием «Клуб 7 Вершин».

– Слушай… А я, вот, думаю, что при наличии «Альпиндустрии» «7 вершин» всё-таки круче.

– Однозначно! У нас на российском рынке это самая крутая фирма по горовосхождениям, я даже позволю себе сказать, что одна из самых крутых на мировом рынке.

– То есть и на мировом уровне клуб известен?

– Естественно! Во-первых, если брать лагерь на Эвересте с Тибетской стороны, однозначно, лучший – лагерь Александра Абрамова.

– «Горное безумие»… «Консультанты по приключениям», все эти из фильма, они все знают о наличии такой компании и такого человека?

– Конечно! Я более того скажу «Горное безумие», ходя с Тибета, берут сервис у местных фирм, они там не имеют своего лагеря.  А у Александра Абрамова есть. И у Кари Коблера. С Александром Абрамовым, конкурируя по сервису, стоит только швейцарец Коблер. Но Абрамов… мне кажется, чуть-чуть покруче. Я не ходил с непальской стороны, и не могу сравнить, но знаю, что с тибетской у Абрамова самый-самый лучший лагерь. Самая лучшая кормёжка, самый лучший сервис, самые лучшие условия, больше всех кислорода. Он на кислороде вообще не экономит! Вот, сколько тебе надо… столько ты и будешь дышать этим кислородом.  У меня к концу экспедиции ещё полтора баллона неиспользованных осталось …

– Отлично. Ты попадаешь в эту команду… Как ты в неё попадаешь?

– Вот, в том 13-м я познакомился с Александром Абрамовым… периодически с ним мы общались… Но я даже не думал о «7 Вершинах»! Я ни разу не писал  резюме в «7 Вершин». Просто, когда закончился сезон 2013 года, Абрамов, уезжая на море с Приэльбрусья на машине, в дороге вдруг позвонил мне: «Вова, я посмотрел на тебя летом, ты мне понравился, давай попробуем в следующем году вместе поработать, хотя бы пару раз, чтобы присмотреться друг к другу».  Я ответил: «Да, хорошо… Конечно! Звони-пиши… Я, если будут “окна”, всегда только “за”».  Но лета Саша не дождался. Сначала он мне хотел предложить Охос-дель-Саладо. Но я не вожу автомобили… да-да… у меня нет прав, я не умею водить машину…  и я отказался от предложения – там гиду нужно обязательно уметь водить автомобиль. А сам потом измучился: «Блин, как же так… Пустыня… Охос-дель-Саладо… как же я?» Это самый высокий вулкан в мире!  Он находится в Чили, в пустыне Атакама. В самой засушливой пустыне мира… Когда я понял, что сам лишил себя такого шанса, готов был загрызть себя … Но горевать долго не пришлось. Как-то с друзьями мы лазили по сосульке… по замёрзшему водопаду… В Приэльбрусье у нас недалеко от долины Нарзанов есть такой водопад.  И, вот, лезу я по замерзшему водопаду, и тут звонит Александр, и говорит: «Вова, не хочешь поехать на Аконкагуа?» Я говорю: «Хочу!» «Ну, тогда пришли в течение получаса мне копию загранпаспорта, и 31 декабря ты вылетаешь» А было 26-е, обед! Я слезаю с водопада, выстёгиваюсь из верёвки, машу всем рукой на прощанье и убегаю. А пацаны мне вдогонку: «Вова, ты куда?» – «На Аконкагуа!» (смеётся) Смешная картинка получилась… На следующий день я уже ехал в поезде в Москву, там переночевал у Абрамова… И… Так попал на Аконкагуа. В общем, Аконкагуа  - это была моя первая работа в «7 вершинах». Там я сначала работал с местным гидом, не знал направления, ничего не знал, но следующую группу работал уже сам, хорошо…

 

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ.  ФЕРИЧЕ (4240) – ДЕБОЧЕ (3700)– ТЕНГБОЧЕ (3900)

 

…хорошо высыпаться без головной боли! Вставать и чувствовать, как к тебе вернулся аппетит. Что задача, которую ты перед собой ставил, выполнена. И окружают тебя замечательные люди. И погода за окном солнечная, яркая, небесно-синяя. И идти нужно вниз. Но с этим, как раз не просто…

«Сегодня мы спустимся во-о-о-он на ту гору» – говорил Вовка, показывая куда-то вверх за горизонт. Да-да-да… за день можно спуститься метров на пятьсот, но при этом пройтись по «пиле», где каждый зубец будет сотней метров вверх и двумя сотнями метров вниз, и таких будет пять! Уходишься до изумления.

И всё же вниз… И всё же теплее… И всё же кругом кислород. Это хорошо стало заметно ещё вчера, когда мы совершали «героический» переход в Фериче после восхождения, спустившись в целом почти на полтора километра. Но, не всем спуск пошёл впрок. Неожиданно расклеился наш неутомимый Дмитрий. Все дни, пока мы шли вверх, он был в авангарде вместе с Намгелем, а теперь вдруг стал отставать. «Отжал» себя досуха? Так бывает. Ничего, все вместе дойдём! «Это не я взошёл на вершину, и это не ты взошёл на вершину, это мы взошли на вершину!» – говорил один мой знакомый полковник, и этот принцип неизменно работает в горах.

А у нас всё в обратную сторону. Снова «Кладбище альпинистов», оно в такую весеннюю яркую солнечную погоду не выглядело совсем не печально. Опять реки и мосты. Опять альпийская тундра, переходящая в редколесье. И, наконец, лес.

Не обошлось без грустных моментов, на тропе мы встретили умершего яка. Так в работе заканчивается жизнь стожильного гиганта…

Однажды на тропе он вдруг к своему удивлению почувствует слабость, и падёт сначала на передние колени, потом неожиданно не выдержит груза спина, и он завалится с тропы. Попытается встать, но не сможет… Из носа вдруг хлынет пена, и глаза застелет не проходящая пелена. С него снимут груз и оставят умирать – буддисты не добивают скотину, позволяя ей умереть самой.

Так же (и это мы видели, и другого я не могу предположить) они готовят своих бычков и коров к стейкам. Дают что-то выпить и ждут, пока скотина помрёт, а потом свежуют и разделывают… Сложно сказать, что лучше: получить удар током или выпить опиума (?). И бесполезны метания совести, и оценки морально-этических принципов и основ, особенно бесполезны они, когда по-настоящему, по-звериному хочется есть, я бы даже сказал – жрать! А с горы вниз всегда хочется жрать! Потому что «натерпелись»!

Переход до Дебоче вышел коротким. Заселились мы в тот же большеоконный отель, и все, кроме Дмитрия (ему выдали набор таблеток, и он, закутавшись в спальник, отключился), отправились в монастырь Тенгбоче.

Монастырь для меня, как я писал, был одним из ключевых мест на этом трекинге. Интерес к культовым сооружениям, к институтам различных религий заставил меня предвкушать встречу с ним, как с чем-то особенным, необычным… Я даже немного расстроился, когда, поднимаясь наверх, из-за дождя мы прошли мимо. Монастырь-то знаковый, один из ведущих в ламаистском буддизме.

 

 

Однако… впечатления он на меня не произвёл. (А должен?) Не могу объяснить, что я себе напридумывал, когда стремился попасть в него…  Но по факту он оказалось для меня местом чуждым. И если в православном храме я чувствую себя, как бы это сказать, как «дома», то в буддийском монастыре я чужой, непонятно с какой целью забредший турист. Да и все остальные почувствовали такую же отчуждённость, только Рамиль вдруг (или совсем не вдруг) почувствовал сопричастность буддийскому храму. Мы почли за благо покинуть стены монастыря, оставив в нём нашего молодого товарища.

Вернувшись к отелю, мы: я, Галя и Антон – ещё долго пили кофе за столом под открытым небом. Вовка ушёл «делать зарядочку», Стас спать. Мы сидели молча и наблюдали, как тучи снова заполняют пространство между горами, превращая всё вокруг в беззвучную вату… и в этой вате контрастными светлыми пятнами светятся новые каменные кладки – заплатки на домах после весеннего землетрясения 2015 года… Тогда тут такое творилось…

Вечером за ужином мы наконец-то съели Вовкиных лещей. Досушились и обветрились на «базочке». Там же  Рамиль торжественно произвел меня в «Непалыча».

Я люблю вас мои родные восходительные сволочи, и с благодарностью принимаю это имя. Но только от вас… Потому что мы…

 

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

– …мы были со стороны Непала. Было запланировано восхождение на Айленд-Пик. В момент землетрясения подходили к Периче. Это посёлочек на высоте 4200 метров. 

– Симпатичный посёлочек… Как оказался. Я почему-то думал,  что он какой-то… Я же читал о нашей трассе. Во-первых, «Периче» и «Фериче» там  постоянно путается… Это, конечно, роли не играет. И там всё время говорили, что он какой-то неуклюжий… неказистый… А он оказался удивительно уютным.

– Ну, может быть, он расположен как-то не очень красиво? В глубине долинки… И гор с него особо не видно. Хотя если ясная погода, то Ама-Даблам хорошо виден. Но тогда он мне тоже показался неуютным. Землетрясение – первый толчок, самый сильный – нас застало на тропе. Рядом с нами сошёл склон с большими камнями. Камни размером с пикап слетали. Но не на нас…  а по другую сторону речки. Нам повезло, на нашей ничего и нигде не скатилось. Я как-то сразу понял – землетрясение! Когда прошёл первый толчок, я ребятам скомандовал бежать. В команде тогда у меня был Гена – царство ему небесное, он умер буквально через неделю после возвращения из Непала, сердечный приступ… Может это землетрясение как-то повлияло?.. В общем, я бежал, и знал, что сейчас тропа кончится, и там будет большое выполаживание –  открытое место на берегу речки, пляж такой… И там нам вообще ничего не угрожает!  Никакой камнепад, никакое землетрясение… Там хоть тридцать таких толчков можно переждать! Мы прибежали туда, я своим говорю: «Всё! Здесь можно передохнуть». Они спрашивают: «Вова, а что это было?» Я говорю: «Землетрясение». Они:  «Вова, а ты уже был в землетрясении?» Я говорю: «Нет». «А откуда знаешь?» Я говорю: «Ну, как бы других вариантов не остаётся… Потому что земля тряслась.» Мы перевели дыхание, до Периче оставалось минут пять, и пошли… Когда зашли в Периче… Когда зашли в Периче, я был просто поражён! Посёлок был разрушен полностью.

– Но там же нет высоких зданий… Были?

– Нет. Там были такие же, как сейчас.

– И всё разнесло?

– В хлам! Всё, что было из камня, всё развалилось! То, что было фанерное – то осталось. Мы заселились в фанерный домик. Переночевали. За ночь было ещё несколько толчков. Выскакивали на улицы…

– Сколько вас было?

– У меня в группе шесть… плюс я. Семеро. Было ещё несколько групп. Иностранцы. Точно сколько, не скажу… И-и-и-и… вот, что меня поразило… Все иностранцы были из европейских стран… Французы, немцы, англичане.  Все эти страны претендуют на то, что они культурные, толерантные… А мы такие варвары…

– А они – великие нации…

– Да. Так, что меня поразило? На следующее утро, когда начали летать вертолёты и привозить раненых –  а раненых надо было таскать… – эти группы, как ни в чём не бывало, попили чай… Это, конечно, были просто коммерческие группы, как и наша, то есть это были не профессионалы, не профессиональные альпинисты… И, вот, они попили чай и… пошли обратно вниз.

– Ну, это же не входило у них ни в какие программы… Таскать раненых.

– А я своей группе сказал: «Я могу вас отправить вниз…» Правда, я не знал, что там внизу, и был ли смысл бежать, сломя голову… Кто-то говорил, что все подвесные мосты рухнули… склоны посъезжали… Разные слухи ходили… а у нас не было телефонной связи… вообще, вся связь пропала.

– Радиосвязь, как я помню, в таких случая вроде бы невозможна… Весь эфир забит шумами…

– Я пробовал прозванивать в Катманду друзьям по спутнику… Но тогда в Катманду обрушились все вышки связи… Полное телефонное молчание было. Единственное, я смог – связаться по спутнику с Россией. Это было реально. В общем, я своим сказал: «Ребята, я вас могу отправить вниз с местным гидом, с нашим шерпой, а я останусь здесь, лишними руки здесь точно не будут! Сейчас будут привозить раненых, и будет нужна помощь». И все! Все до единого в моей группе согласились остаться и помогать таскать раненых. И ещё одна группа осталась, они тоже начали таскать раненых, молодые израильтяне.  Еврейские парни… и две или три девушки. По сути: русские и евреи таскали раненых. Из непрофессионалов. Естественно, через какое-то время из базового лагеря на вертолёте привезли, тех, кто работали в базовом лагере, профессионалов. Европейцев, американцев… Но это уже была их непосредственная задача.

– Это были профи.

– Да! Это уже была организация спасработ. Был врач итальянец, группа медиков из разных стран… Один из руководителей экспедиции – американец. А из туристических групп, которые там были, остались только русские и евреи. Они и таскали раненых. От сорока до шестидесяти раненых были перенесены за день. В Периче находится первый пункт медицинской помощи от базового лагеря. Капельницы, кислород… Из базового лагеря сначала раненых привозили в Периче, там им оказывали первую помощь, а потом…

– Сортировка была?

– Этим занимался итальянец. Потом из этого пункта перетаскивали обратно на площадку вертушек, и вертушка увозила вниз. Одна возила из базового лагеря в Периче, и одна из Периче. Сначала под капельницу, а потом обратно… В плане перетаскивания можно всё умножить на два. От восьмидесяти до ста двадцати носилок.

– А евреев сколько было?

– Да, тоже человек шесть-семь… Плюс ещё местные портеры. В общем, нас было  десятка два, может, чуть больше.

– Вам хватило…

– Да. А после мы успешно сходили на Калапатар… Одним днём поднялись до Горакшепа, переночевали, и утром взошли на Калапатар.

– Горакшеп не тронуло?

– Нет. Горакшеп прекрасно стоял. Вот, Лобуче был разрушен.

– И Дебоче…

– Дебоче, да… Он тоже был побитый, правда, чуть-чуть… В Лобуче были разрушены несколько лоджей… А Горакшеп стоял, как новенький. А потом когда спускались в Периче, тут, надо сказать, и природа и погода, прям, как сговорись…

– А вы почему не пошли вниз-то? Почему на Калапатар?

– А мы решили хотя бы куда-то сходить.

– Это было общее решение?

– Это было общее решение группы. Ну, а чё? Айленд-Пик наш уже по- любому отменялся… И мы решили хотя бы куда-то сходить… И сходили на Калапатар. Правда, погода… После землетрясения сразу начался снегопад… Стало очень холодно! Промозгло. Несколько дней не появлялось солнце. И шёл… не просто снежок… а такие мелкие-мелкие снежинки, колючие… и их раздувала позёмка… Такая предзимняя… позднеосенняя погода. Хотя была весна. Было очень холодно!  Мы спустились с Горакшепа, дошли до Периче… А тут такая картинка: метущийся снег, серое свинцовое небо, и тело, завёрнутое в брезент, оно лежало на входе в Периче. Уже два дня. Нерадостная картина, не настроит на позитив. Мы ещё раз переночевали в Периче, а потом стали спускаться вниз. А там оказалось всё нормально. Везде дорога целая, в одном месте просто склон съехал… Ну мы там по очереди пробежали по сыпухе и нормально дошли до Луклы и домой…

 

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ.  ДЕБОЧЕ (3700) – НАМЧЕ-БАЗАР (3440)

…домой-домой-домой… В Луклу, в Катманду… И дальше, дальше! К белым берёзкам, русским елям… Но, ещё два дня.

Переход в Намче-Базар ждали не меньше отлёта. Там у нас был зафрахтован тот же отель, а значит… будет горячий душ!

Неделю без душа – почти невозможное состояние для современного человека. Забираясь в спальник, каждый вечер я невольно принюхивался к себе. Несло, простите, как от козла… Никакие влажные гигиенические салфетки не могли исправить ситуацию. В душ! Срочно в душ! А пока…

Пока мы не торопились… А куда торопиться? Переход короткий, всего четыре-пять часов в спокойном темпе… Сначала мы позавтракали в замечательной «Бекирии» (Булочной). Потом, как обычно: я, Галя и Володя пошли в арьергарде. Дмитрий после ночи оклемался и вместе с Намгелем и Стасом рванул вперёд. Антон и Рамиль поначалу ждали нас, но потом и они пошли своим ходом.

В тот день я впервые «высосал» досуха батарею аккумулятора фотоаппарата! Установил длиннофокусный объектив, и снимал всё, что подвернётся под руку.

 

 

Под руку, в виду отличной погоды, подворачивалось много чего. Горы, небо, облака, местное население, туристы, рододендроны, ирисы… у них там такие замечательные десятисантиметровые ирисы, буквально цветочек на стебельке, но цветочек настоящий, ирисовый, фиолетовые лепестки с жёлтыми мохнушками.

А ещё утром я фотоохотился на  птиц, но улары и фазаны мне не попадались, а всё всякая мелюзга и больше вороны. И по дороге, в конце концов, нас же самих наснимал, а то пока шли туда, в гору, как-то ни времени, ни сил не было.

 

 

И мы пели! Вовка оказался любителем казачьих песен, и теперь мы на ходу устроили караоке под его записи в телефоне.

«Когда мы были на войне,

Когда мы были на войне,

Там каждый думал о своей

 Любимой или о жене»

Рязанова только головой качала…

Вовка, в самом деле, думал о жене, им уже скоро встречать нового человечка. Для нашего пастыря это трепетная и нежная тема… Когда он переписывался с супругой (а с кем он переписывается, мы видели сразу), он очень трогательно и забавно шевелил губами и улыбался. Совсем ещё молодой наш пастырь… Тридцати нет!

В размеренном темпе, с передыхами, песнями, разговорами и фотосессиями мы вернулись в столицу шерпов.

Душ, приличная еда, нормальный гостиничный номер (нам пытались предложить номер почти в подвале, но мы пообещали взбунтовать местные племена, и нам выдали номер на втором этаже, светлый и почти тёплый), масса народа в магазинах, кафе… Одним словом: столица! Мы тоже пошли по магазинам и кафе, хотелось прикупить какие-нибудь аутентичные подарки, и наконец-то попить настоящего кофе. Настоящего мы не нашли, но и тот, который подавали, уже был его вполне правдоподобной копией. Мы бродили, радовались, отдыхали, а когда стемнело в прекрасном расположении духа вернулись в отель…

И тут перед ужином нам чуть не испортил настроение соотечественник. Он вдруг решил провести с нами воспитательные работы. «Вы тут громче всех орёте… – кричал он… – от вас нигде нет покоя… вас даже на улице слышно!» Надо сказать, альпинистская братия вообще шумная… В кают-компаниях порой стоит такой гвалт, что разговаривать друг с другом можно только перекрикивая других.

Но Вовка быстро его успокоил… И всего-то сказал, что товарищ не прав. (Пообещав, правда, при этом пообрывать ручечки, которыми товарищ отчаянно жестикулировал в опасной близости от Галины.)

Он потом извинился, этот русский нервный космополит. Мы его поняли и простили… А что поделаешь? Может, у человека нервы ни к чёрту, может, ему и англосаксы тоже надоели своими криками, да, вот, только английского он не знает, а знает русский… Всё может быть.

 Немного жизни нам подпортила ночь. Мы по старой памяти решили обойтись без спальников (какие спальники, когда кровать греет?) Галина даже не стала брать свой у Димы (спальник Рязановой нёс шерпа Дмитрия). Но… У меня подогрев не работал, и я к часу ночи перебрался в спальник, а Рязанова сварилась, у нее подогрев не регулировался. Досыпали ночь, поменявшись местами: я отдал Рязановой спальник, а сам ушёл спать на её неуправляемую кровать, и, надо сказать, мне там было комфортно. Люблю я тепло… А особенно в горах. Особенно после восхождения… После горовосхождения, после альпинизма…

ИЗ ИНТЕРВЬЮ С В.КОТЛЯРОМ

– …альпинизм, альпинизму рознь! Есть технический альпинизм. Есть просто восхождение на высоту ногами. Есть… Вот, чем отличается горный туризм от альпинизма? Туризм – это прохождение маршрута из точки А в точку В.  То, чем мы занимались. Это может быть и по горам, через перевалы, хребты с выходом на смотровые точки. Я говорю утрированно, терминология может быть другой. А альпинизм? Альпинизм – это восхождение на горную вершину! А пешком или по скалам, по льду или по снегу… не важно.

– То есть восхождение на Эльбрус или Килиманджаро – это альпинизм? Нужно считать, что альпинизм?

– Да! Абсолютно!

– А здесь, я не видел реального восхождения…

– Да, сейчас, у нас был горный туризм. Или, как сегодня называют модным иностранным словом, «трекинг». А альпинизм, ещё раз повторяю, это восхождение на горные вершины, а как, каким образом, это уже нюансы… Как неважны и категории сложности. Допустим, Килиманджаро в классификаторе значится, как гора некатегорийная. Тем не менее, гора! Вершина. Высочайшая точка Африки.

– Некатегорийная гора, между прочим, многим поломала представление о том, что некатегорийность – это легко.

– Потому что это восхождение на вершину! Это альпинизм. Есть ещё одно название: «горовосхождение». Альпинизм, он как бы… Альпы подразумевает. На западных языках, альпинизм называется маунтинэринг.

– Горование?

– Горовосхождение, если по смыслу перевести. Восхождение на вершину. По скалам, по снегу, по льду, это уже нюансы. На 8000 или на 1000 метров тоже. Поэтому и Эльбрус, и Килиманджаро в твоём послужном списке можно считать уже альпинистскими достижениями…

– И Гору Моисея тогда, наверное, тоже?

– И Гору Моисея. Мне нравятся…

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ. НАМЧЕ-БАЗАР (3440)– ЛУКЛА (2860)

…нравятся мне люди, которые легко оперируют расстояниями, весами и объемами, километрами, килограммами и литрами… «Двадцать пять километров по пересечёнке с рюкзаком сто двадцать литров в сорок килограммов…» – рассказывают они, и невольно проникаешься к ним уважением… Сам-то ходишь десять с двадцатью двумя, точнее ходил в декабре прошлого года, пока не сломалась в скафандре система управления правой верхней…

 

 

 

А если совсем без шуток, на портеров в Непале смотреть страшно… Иногда, очень страшно. Максимум в тридцать килограммов им установили уже при коалиционном республиканском правительстве году в 2010. Раньше они носили больше. В фильме  Дискавери «Эверест», есть фрагмент: шерп, устроив на спине нечто, подобное сидушке, спускает с высоты 6400 в базовый лагерь Эвереста, высота 5360 пострадавшего от горной болезни участника восхождения. Вес участника 70 килограммов! Вы думаете вниз ходить легко?

 

 

Мы шли из Намче-Базара в Луклу 19 километров 8 часов. За спиной у нас было от силы килограммов по пять. Мы спустились с высоты 3440 (Намче–Базар)  до 2600 (Пхактинг) по «пиле», а потом поднялись на  двести метров в Луклу (2800). Наш авангард прошёл этот же путь за 7 часов. Но все: и они, и мы, устали до предела. Аж, ноги заплетались. Слаб белый офисный человек… Слаб! Интересно, как он выиграл все войны с цветными? На одних технологиях далеко не уедешь. И хорошо ещё было не жарко. Иногда даже начинал накрапывать дождик из облаков, которые вновь окружили нас. Своим мрачным серым видом они пугали нас нелётной погодой – из Луклы самолёты летают по фактической погоде. Но уже когда подходили, видели, как прямо в облако с ВПП нырнул «Дорнье», увозят то ли грузы, то ли запоздавших туристов. А вслед им беспрерывно ку-куковала местная ку-кукушка, куковала с реверберацией, по три раза к ряду повторяя простую фразу «ку-ку», обещая и грузам, и туристам жизнь длинную, почти вечную.

Наконец, ночь в Лукле и вечер, когда можно позволить себе несколько больше. Даже Рязанова выпила два бокала пива «Шерпа»! А некоторые позволили себе, не побоюсь этого написать, «Гиннесс»! По ранешним временам после такого восхождения можно было бы камень на камне не оставить в Лукле. Несколько поколений шерпов бы потом вспоминало, качало головой и причмокивало: «Не тот нынче иностранец пошёл… не тот!» Но по ранешним временам я работал на Севере, и ни о каких Гималаях не помышлял. И Вовка стал культурным. Была ещё надежда на Дмитрия и Антона… Но и они, кажется, остепенились. От досады ли или от умопомрачения Рамиль, беспокойная душа, нашёл цирюльника и побрился. По этому поводу я ему рассказал душещипательную историю из своей северной молодости, когда вот так же помывшийся и побрившийся мой товарищ прибыл домой после полевых работ, а жена ему не могла поверить, что он только что вернулся из тайги. Да и как поверить, когда трусы у благоверного наизнанку?

Нам до дома ещё три самолёта: Лукла – Катманду, Катманду–Шарджа и Шарджа – Москва и двое суток.

А пока заканчивался вечер трудного дня и последний вечер нашего похода. Деньги шерпам оплачены, чаевые остались на утро, Вовка мысленно с нами уже попрощался:

– Всегда, когда расстаюсь… у меня будто какой-то жизненный цикл заканчивается… Будто я прожил отдельную жизнь… Ещё одну.

Мы уже два часа сидели с ним в его комнате, а я всё мучил и мучил его с интервью.

– …ладно, Вовка… Вроде бы, мы обо всем уже поговорили. В заключение простой вопрос. Ни в коем случае не буду спрашивать оценку каждого, кто с тобой ходил эти две недели…  В целом. Как ты находишь группу? Все же абсолютно разные люди. Настолько разные…

– …Разные. Но я так скажу. Почти всегда разные люди… Как правило, большинство людей здесь объединяет одна общая черта… Не знаю, на сколько можно этой чертой охарактеризовать человека, в общем, это просто хорошие люди. И мне это нравится. Я же говорил, у меня талант встречать в своей жизни, на своём пути хороших людей. В этом моя суперсила. Это вообще моя единственная сила. Очень много хороших людей попадается на моем жизненном пути. Уж не знаю за что? Или для чего? Или почему? Ну, вот так… И этот раз тоже не был исключением… Мы очень классно сходили и сдружились… И с тобой у нас оказалось много общих тем.

– Да. Сегодняшний день был напряжённым, а предыдущий просто классный. Такая клёвая прогулка вышла, мы так здорово пели.

– Да, казачьи песни! Классно… Сильно понравился Дима с Магадана.

– Дима колоритный…

– Ну и в целом группа очень понравилась… И название у нас классное: «Внуки капитана Гранта». Мне очень понравилось название. (смеётся).  Ты можешь назвать так свой отчёт…

Завтра Володя встретит свою новую группу, и поведёт на Айленд-Пик…

Успехов тебе, пастырь!.. Это же надо…

 

КОНЕЦ

– ...это же надо! Встать в половине пятого, в половине шестого быть в аэропорту, и уже третий час зависать тут… – ворчал Антон.

Самолёты регулярно прилетали и улетали, прилетали и улетали, прилетали… и все не наши. А в аэропорт мы, действительно, прибыли почти первыми... Меж тем погода портилась, мы нервничали, у всех билеты на завтрашние самолёты, и устали все уже от Непала, от Гималаев…

Но делать было нечего, и мы бесцельно слонялись, сидели, смотрели в окна, пили кофе…

– Я вчера Вовку три часа пытал… –  мы: я, Дмитрий и Стас наблюдали, как «ныряют» в бездну самолеты с ВПП. Красивое, завораживающее зрелище,  –   Про горы пытал, про жизнь… Давай, Дим, теперь тебя что ли помучаю… Всё равно делать нечего.

– Давай…

– Вот, чего тебя в горы поволокло?

Наш авиадиспетчер из Магадана задумчиво пожал плечами…

– Ну. Я в детстве горными лыжами занимался. Потом Советский Союз развалился, и горнолыжную школу закрыли… – Дмитрий почесал небритую щеку. –  И я забыл про сопки, про горнолыжку. Потом, когда уже пришёл на работу, у меня товарищ появился. Очень хороший человек, Царство ему Небесное, нет его уже… И вот он однажды спросил меня: «Ты же катаешься на лыжах?» Я говорю: «Было такое дело…» Он: «Не хочешь ещё попробовать?» Дал мне какие-то лыжи, у него были, и мы пошли в сопки… И всё, меня опять зацепило… А он и говорит: «Слушай, Дим… А не хочешь заняться альпинизмом?» Я говорю: «Не знаю…» А он: «Предлагаю поехать тебе на Аконкагуа…»

– Прямо с-с-сразу на Аконкагуа? – удивился Стас.

– Да…– Дмитрий проводил взглядом самолёт. – Опять не наш… Я почитал и понял, подготовку надо иметь… А уже потом, благодаря работе, поехал на Кавказ и увидел Эльбрус, и подумал, а почему нет? Так и началось…

– Ну, да… Все нормальные люди, значит, с Севера, по себе помню… с Севера, Дальнего Востока, если соберут деньги, едут куда-нибудь в Тай… Погреть пузо… Или…

– Да, я всю кухню эту прошёл! Горами-то я увлёкся в 15-м… А до этого…С 2008-го повидал все эти страны. Насладился туризмом «выпить–пожрать–покупаться»… и…

– …и стало скучно?

– Да… Скучно. Туда меня больше не затянешь.

– Ты и с юга, и с севера на Эльбрус заходил?

– С севера не получилось. Это как раз в 15-м. Тогда дошёл только до скал Ленца. А в 2016-м сделал восхождение с юга на Западный Эльбрус. Если считать Калапатар, у меня пока две вершины.

– А-а-а… у меня тоже т-т-т-тогда две, – пояснил Стас,  – с-с-с Ки… Килиманджаро.

– Килиманджаро… –  Дмитрий снова почесал заросшую щеку. – А ты чего до Эльбруса не дошел?

– А я в-в-в-выше чч-ч-четырёх с-с-с половиной, вообще н-н-не могу.

–  Ага, – возмутился я, – они тут двое десять дней мыкались по горам, как олени, всегда впереди… всегда впереди, с Намгелем, а теперь оказывается, у них тоже горняшка была?

 – А ты думал у тебя у одного? – хохотнул Дима. – Ага… конечно…

– Но вы же такие бодрые всё время… Ладно. Вот, чего вам больше всего запомнилось в этой нашей одиссеи?

Димка снова пожал плечами:

– От людей я ожидал только позитивного, это и получил… А вообще, до меня пока ещё не дошло всё то, что я видел… До сих пор в шоке…

Стас интенсивно кивал, видимо, категорически соглашался.

– Та мощь… та сила… красота… Там, возле Эвереста. Я просто до сих пор не могу это передать словами… 

– Тоха сегодня утром сказал, вот бы в нашем сегодняшнем состоянии оказаться ТАМ ещё раз. Почувствовать ЭТО…

– Да-да-да! Ещё раз! Но просто там такие условия, что…

– ...что т-т-тогда т-т-там почувствовать было очень т-т-трудно…

– Да! – коротко кивнул Дима. – Всё верно! Было не до этого. До хрена всякого лезло в голову: «Зачем оно тебе нужно? Для чего тебе?» Такая, наверное, человеческая натура…

Объявили 32-й рейс. Опять не наш…

Только спустя почти три часа, выкрикнули наш.

В Катманду мы прилетели после дождя. Нас встретили и отвезли в Yak&Yeti.

Мы стояли в фойе пятизвездочного отеля, грязные, потные, взлохмаченные и нам хотелось фанфаров и цветов, аплодисментов и слов приветствия, но у отеля была своя жизнь: номера после двух и только на одни сутки – а улетать нам завтра вечером, то есть почти полдня придётся болтаться неприкаянными. Попытавшись покусаться с представителями «7 вершин» и, не добившись результата (интересно чего мы хотели?), мы отправились на завтрак в «наше» кафе под открытым небом. Рамиль по дороге возмущался: «Давайте найдём Абрамова и всё ему расскажем!» Президент «7 вершин» действительно присутствовал там, он готовил транспортировку грузов и людей в базовый лагерь Эвереста с тибетской стороны, и было ему совсем не до чего… Они уходили в небо…

 

***

 

 

 

…стоя через сутки на рассвете на берегу Персидского залива, тёплого солёного залива, и глядя на пламенеющий восток, я перебирал в голове все события прошедших четырнадцати дней, и благодарил Господа.

За Гималаи. За то, что мне выпала возможность их посмотреть.

За погоду. Дуло, но ведь не сдуло же. И Эверест увидели.

За команду. Народ хороший, и помогал нам замечательный человек, Вовка Котляр.

За…

– Валерий Павлович, вы что ли молитесь?

Рамиль прискакал, радостный, довольный, с влажными пятнами на майке… буквально минут пять назад выбрался из воды, да, и то, только потому, что пора возвращаться в аэропорт. Была бы его воля, он вообще бы не вылезал из воды… Мальчишка… Хороший, замечательный мальчишка…

– Ты лучше скажи мне, Рамиль  – я тут ко всем пристаю – ты-то чего туда попёрся? Мы-то понятно… Мы тут все странные… Но я в свои двадцать шесть на полевые работы попал потому, просто деваться было некуда. Было бы всё нормально, я бы хер туда пошёл. А ты? Ты же молодой. Девочки. Погулять. На фига?

– В горы тянет.

– На фига?!

– Гималаи же! Хотел посмотреть хоть разок в жизни на большие горы. Опять же… интересно было зайти на высоту, на которую никогда не поднимался.

Я молча смотрел на него.

– Нет! Я понимаю, это не очень великое действо, – продолжил он, – на пять с половиной тысяч подняться. Многие и на больше…

– Не многие на больше… В процентном соотношении, кто вообще это сделал, получится очень и очень не многие. То, что ты сделал, это круто. А дальше?

Рамиль повернулся в сторону залива и некоторое время молчал.

– Дальше? Дальше, конечно, есть планы. Хочу взойти на пик Ленина. Не в этом, нет. В следующем, может быть, году… Но рано или поздно я дойду до него. Мне это интересно.

– На него три недели надо потратить. Ты это знаешь? Семитысячники с подлётами и отлётами всегда три недели.

– А я готов. Или подготовлюсь… В общем, когда встанет вопрос делать или не делать, ни время, ни деньги не будут особо значить….

Деньги там небольшие. Я же тоже думал про Ленина. Но – страшно! Ох, как страшно. Десантники-то мои, с кем ходил на Эльбрус, в 2015 не дошли. А они мне очкарику и ботанику не чета.

Вот, если б с Вовкой…

 

 

«The mountains are calling and I must go!» © John Muir

(«Горы зовут, и я должен идти!» © Джон Мьюр )

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

Прочитал и ужаснулся. Неужели же там было так тяжело? Неужели так трудно? Прям, труднее, чем на Эльбрусе с юга? Или чем на Килиманджаро?

Теперь, спустя месяц, мне так уже не кажется. Срабатывает мудрость: «Альпинизм – это хорошо, но потом». И на вопрос: «Поехал бы еще раз в Гималаи?», сегодня могу ответить твёрдо: «Да!»

Меня не первый раз накрывает амнезия подобного рода. Перечитывая свои похождения на Эльбрусе в июле 2016-го, я никак не могу понять: почему повернул-то? Ну, ветер… Ну, пурга… Что я, пурги что ли, не видал? Четыре года полевых работ на Севере…  Так уж там было трудно?

Было! Я уже просто забыл. Мы так устроены. Помним только хорошее.

Но не только забывчивость двигает мною в желании продолжить ходить по горам. Преодоление трудностей тоже очень сильный стимул. «Всё, что достигается чересчур легко, не слишком ценится нами. Лишь то ценится, за что дорого заплачено», –  писал Томас Пейн.

Да, горы не бывают лёгкими.

Да, всегда тяжело.

Но Эверестский трек не в разы труднее Эльбруса, он просто другой, но, да, тоже сложный. Но разве нас когда-нибудь пугали сложности? И потом, в горах и соль солоней и сахар слаще, а после гор, так и вообще, всё вдвойне!

  

БЛАГОДАРНОСТИ:

 

Я благодарен тем, кто со мной разделил трудности и радости трекинга и восхождения: Дмитрию Овчинникову, Рамилю Салимханову, Антону Краскову, Станиславу Седлову, Галине Рязановой. Галине я обязан Базовым Лагерем, спасибо, тебе, дружище!

Благодарен сотрудникам компании «Клуб 7 вершин»: Галине Россовой и Александру Тишкову, они здорово помогли на этапе подготовки.

Благодарен нашему второму гиду - шерпе Намгелю. Согласитесь, в чужой стране хорошо иметь хотя бы чуть-чуть своего человека.

Конечно… Конечно, я благодарен Владимиру Котляру. Спасибо тебе, Вовка! Мои благодарности тебе бесконечны!

Неожиданно, но не могу не написать: я благодарен своей супруге – Валентине. Я не знаю другой женщины, которая бы выдержала все мои сумасбродства. Спасибо, любимая, без тебя мне бы никогда не ходить в горы.

И наконец, я благодарен вам, мои уважаемые читатели. Если я вас напугал: извините, не верьте мне и не пугайтесь. Просто покупайте альпинистские ботинки и идите в горы.

Почему?

Да, потому что это горы!

 

 

 «Дошли!» Базовый лагерь Эвереста, 5360

 

 

Я, Дмитрий Овчинников, Антон Красков, Станислав Седлов, Намгель

 

Галина Рязанова

 

Владимир Котляр, шерпа Намгель

 

Рамиль Салимханов

 

 

Ваш покорный слуга

 

Владимир Котляр

 

Намгель

 

 

Дмитрий Овчинников

 

Станислав Седлов

 

Антон Красков

 

 

Рамиль Салимханов

 

 

Внуки капитана Гранта, базовый лагерь Эвереста 5360

 

 

Маршрут Эверестского трека. 100 км туда и обратно… 11 дней.