Внутренний курс компании: 1 $ = 103.70 ₽
1000 успешных
экспедиций с 2005 года
+7 495 642-88-66
6 Января 2010, 12:50

ПРЕДИСЛОВИЕ 

В советской географической литературе, предназначенной как для альпи­нистов, так и для широкого круга читателей, имеется ряд работ, которые посвящены или отдельным вершинам — «Пик Ленина» , «По­бежденная Ушба» , или даже отдельным ущельям — «Дорога ведет в горы» (путеводитель по Малой Алмаатинке) . Однако для Памира работа , рассматривающая историю ис­следования и покорения вершин в районе бассейна ледника Фортамбек, на­писана впервые. Это придает ей особое значение.

Бассейн ледника Фортамбек среди других регионов Памира привлекает наибольшее число альпинистов и туристов. Вершины, окружающие его, изобилуют многочисленными маршрутами, как пройденными, так и теми, которые еще ждут своих первопроходителей.

Достичь бассейна ледника Фортамбек можно за 30 минут на вертолете из районного центра Джиргаталь Таджикской ССР. При оборудовании переправ через реки Муксу и Фортамбек даже канатными переходами бас­сейн ледника Фортамбек будет достаточно доступен и для пешеходов, а это, в свою очередь, в значительной степени увеличит и число туристов.

В настоящее время ледник Фортамбек в июле-августе посещает до 150 альпинистов из международного альпинистского лагеря «Памир», при­мерно 300-350 советских альпинистов и туристов и ряд работников научно-исследовательских экспедиций, проводящих работы по гляциологии и медико-биологической тематике.

Посетить ледник Фортамбек и на нем необыкновенную поляну Сулоева, расположенную на высоте 4000 м, осмотреть оттуда поднимающиеся отвес­ными стенами высочайшие вершины Памира — пики Коммунизма 7495 м, Евгении Корженевской 7105 м, Москва 6785 м, Ленинград 6507 м, Киро­ва 6372 м и другие, видеть там беспрестанные обвалы ледника Трамплинно­го — все это исключительно интересно и запоминается на всю жизнь. Рабо­та будет служить в этом случае добрым помощником.

 

Автор — опытный альпинист, мастер спорта СССР, неоднократный призер чемпионатов Советского Союза в классе высотных восхождений: 1967 г. — третье призовое место за траверс вершин в районе пика Ленина, 1970 г. — первое место за новый маршрут на пик Коммунизма по северо-восточному контрфорсу, 1978 г. — второе место опять же за новый маршрут на пик Ком­мунизма, на этот раз по северо-восточной стене. Он четырежды поднимался на пик Коммунизма, трижды на пик Ленина, дважды на пик Евгении Кор­женевской.

  

В то же время Георгий Владимирович прекрасно знает историю исследо­вания высокогорий Средней Азии. Его газетные корреспонденции читаются всегда с живым интересом. Как автор книги он выступает впервые. Наверное, за «Фортамбеком и его вершинами» последуют и другие работы об интерес­ных высокогорных районах Памира.

 

 

 

 

 

ВСТУПЛЕНИЕ

«Памир вы видели? Он удивителен»

Две строчки из поэмы Семена Кирсанова, а точнее, даже од­на — «он удивителен» — с исчерпывающей полнотой характери­зует своеобразный магнетизм и суровое очарование Памира. О Памире написаны сотни научных и прочих книг. Ему посвя­щены тысячи различных статей. Тема Памира звучит в песнях и стихах, лежит в основе романов, мелькает на экранах.

Смогу ли добавить что-то новое в обширный библиографиче­ский перечень памирской тематики? Судить не мне.

Поначалу думалось создать подобие альпинистского путе­водителя по маршрутам, проложенным на вершины, окружаю­щие систему ледников бассейна реки Фортамбек. Но история первых восхождений увлекла в глубь времени географического освоения этого уникального — даже для Памира — района, уни­кального уже одним тем, что он был последним самым настоя­щим «белым пятном» на карте Средней Азии. И, естественно, нельзя было обойти вниманием имена тех людей, чьи взоры впервые коснулись могучих вершин, чьи следы впервые остались на льду неведомых глетчеров, чьи неимоверные усилия легли первыми карандашными штрихами на топографическую основу памирской карты.

 

Район ледника Фортамбек и всех его составляющих ледни­ков расположен в восточной части Северо-Западного Памира. Административно входит в Джиргатальский район Таджикской Советской Социалистической Республики.

На юге бассейна ледников Фортамбека, образуя ломаную дугу, смыкаются два самых мощных хребта Памира — хребет Академии Наук и хребет Петра Первого. В месте стыка нахо­дится высочайшая вершина Советского Союза — пик Комму­низма. С запада район ограничивает мощный отрог хребта Пет­ра Первого, отходящий от пика Москва; с востока — отрог хребта Академии Наук, в котором находится четвертая по высо­те вершина СССР — пик Евгении Корженевской. Кроме этих двух семитысячников, район включает 13 самостоятельных вер­шин с отметками высот более 6000 м и более 20 с высотами, превышающими 5000 м.

  
 

К хребту Петра Первого с севера непосредственно возле пи­ка Коммунизма примыкает своеобразное геоморфологическое образование — Памирское фирновое плато.

Ледниковый бассейн Фортамбека включает пять крупных ледников и 33 мелких, дающих начало множеству небольших речных потоков сезонного характера. Общая площадь оледене­ния по Каталогу ледников СССР составляет около 130 км2.

Схема района ледника Фортамбек

 

 

Из-под главного ледника Фортамбек берет начало река од­ноименного названия. Она является притоком реки Муксу, чье труднопроходимое ущелье ограничивает район с севера.

Географическое открытие района состоялось в самый разгар знаменитых Таджикско-Памирских экспедиций и явилось за­вершающим этапом географического освоения Памира, длив­шегося более полустолетия. Длительность освоения объясняет­ся труднодоступностью отдельных памирских долин, ледников и перевалов, безразличием финансирующих организаций доре­волюционной России к безлюдным областям, стремившейся бо­лее к расширению границ подвластной территории, чем к ис­следованию неведомых высокогорных хребтов.

 

В настоящее время район Фортамбека остается весьма труд­нодоступным для групп и экспедиций, не оснащенных вертоле­том. Он почти исключает возможность восхождений на его вер­шины со сторон, не ориентированных непосредственно в сторону его ледниковой системы.

При работе с многочисленной географической литературой было обнаружено, что у некоторых авторов допущено не только искаженное, но и даже противоположное толкование некоторых фактов, ставших историей. Поэтому, проявив определенную ос­торожность, я старался использовать исключительно первые публикации, хотя многое из трудов по Памиру представляет большую библиографическую редкость. Поиски первых публика­ций оказались сами по себе увлекательными.

Огромная помощь была оказана непосредственным откры­вателем района Юрием Владимировичем Вальтером, Ниной Ивановной Комизерко-Москвиной и ныне покойным Владими­ром Иосифовичем Рацеком, предоставившими в мое распоря­жение ценные архивные материалы и поделившихся инте­ресными воспоминаниями. Кроме них, хочу выразить также сердечную благодарность мастеру спорта Владимиру Шатаеву, альпинисту и гидрометеорологу Владимиру Яковлевичу Фрейфельду, молодому исследователю Валентину Огудину за по­мощь в моей работе.

Случилось так, что с завершением рукописи вышла в свет последняя новинка о Памире — книга «В сердце Памирских гор» , непосредственного участника нескольких экспедиций первооткрывателей, впервые увидевшего и нанес­шего на памирскую карту десятки ледников и вершин. Однако трактовка им разгадки «Узла Гармо» вызывает и возражения.

 
 

Книжные фонды библиотек бережно сохранили для нас пер­вые статьи в газетах, журналах, научных сборниках под автор­ством таких именитых «памирцев», как , , и др. Еще и еще раз просмотрев работы этих авторов, считаю своим долгом дать другое толкование и отстаивать иную точку зрения на воп­рос «загадки».

ЛЕДНИКИ И ВЕРШИНЫ

Ледниковый бассейн реки Фортамбек занимает весьма зна­чительную площадь — около 130 км2. (Каталог ледников СССР. Том 14. Вып. 3, часть 8. Бассейн реки Муксу). После системы ледников Федченко и Саук-дары — это самый крупный ледни­ковый бассейн Памира.

Система ледников Фортамбека насчитывает 5 крупных и 33 более мелких ледника. К крупным относятся — Фортамбек, Москвина, Вальтера, Солдатова и Памирское фирновое плато.

Ледник Фортамбек — крупнейший в ледниковой системе. Его область питания — крутые северо-восточные склоны пиков Москва и 30-летия Советского государства в хребте Петра Пер­вого, а также северный обрыв Памирского фирнового плато. Здесь ледник принимает мощные порции обвалов ледовых на­коплений плато, — ледосбросы у пика Кирова (Трамплинный) и под склонами пика Абалакова.

Ледники Москвина и Вальтера почти одинаковы по разме­рам, имеют общее протяжение в своей нижней части. От них образуется водный поток протяженностью около 3 км, который исчезает под ледником Фортамбек. Ледник Москвина берет на­чало на юго-западных склонах пика Евгении Корженевской (эту ветвь в 1933 г. выделили как самостоятельный ледник, назвав его ледником Недокладова), затем принимает значительные массы льда с двух седловин перевала Четырех и пика Четырех, а также с северо-западных склонов части хребта Академии Наук между пиками Ворошилова и Клары Цеткин.

 

Истоки ледника Вальтера залегают между пиком Воробье­ва и частью хребта Академии Наук от пика Клары Цеткин до пика 6701. Далее ледник поворачивает на север, принимая по пути небольшие обвальные льды с кромки Памиоского фирно­вого плато и его стены. После «ребра Бородкина» к леднику добавляется большой приток, образованный льдами северо-восточных склонов пика Кирова. Этот приток в 1933 г. был назван ледником Траубе (в «Каталоге ледников СССР», как самостоя­тельный, не выделен).

 

Ледник Солдатова целиком образован западными склонами пика Евгении Корженевской и заключен между двумя его ко­роткими отрогами. С ледником Москвина не смыкается.

Кроме упомянутых ледников, собственные имена носят еще два — Курай-Шапак и Евгении Корженевской. Название Курай-Шапак фигурирует с 1932 г. известен под этим именем после восхождения на пик Евгении Корженевской в 1953 г.

Особое место среди ледников Фортамбека занимает Памирское фирновое плато — своеобразное геоморфологическое об­разование, примыкающее по простиранию к хребту Петра Первого. В далеком геологическом прошлом — это верховье ледниковой или речной долины, ныне поднятое силами горооб­разования на значительную высоту. По «Каталогу ледников» площадь поверхности плато составляет 20,9 км2. Вся она покры­та ледниковой массой. Низшая точка находится на уровне 4700 м, в том месте, откуда берет начало самый крупный ледо­сброс плато, неправильно именуемый ледником Трамплинным. Краевые участки плато на востоке и юго-востоке под склонами пика Коммунизма достигают высоты 6300 м. Массив пика Коммунизма вместе с его громадным плечом 6950 м и пиками Куйбышева, «Крошка», Ленинград и Абалакова обрамляет плато с юга. Эта часть хребта Петра Первого была в 1947 г. названа первым заочным исследователем плато Большим барьером'. Пик Кирова с протяженным восточным гребнем, окаймляющий плато с севера, был назван им Малым барьером. Своим полным наименованием «Памирское фирновое плато» плато также обязано .

 

Впервые плато было обнаружено в 1932 г. отрядом ­квина и закартировано топографом этого отряда ­тером.

Фотоснимки плато, сделанные , ­виным, (1932, 1933 гг.), а также в 1937 г. , не могли дать существенной информации о нем, так как на снимке Прокудаева со склонов пика Евгении Корженевской плато заслоняется массивом пика Кирова, а ос­тальные снимки выполнены с очень низких точек.

Впервые плато во всей своей красе предстало на фотопано­раме, выполненной С. Поповым из альпинистской экспедиции спортобщества «Наука», которая в 1939 г. исследовала район ледника Сугран. Руководил экспедицией профессор , энтузиаст исследования высокогорных районов Сред­ней Азии. Небольшая группа поднялась на перевал Шини-Бини, откуда и был сделан снимок плато.

При первом восхождении на пик 30-летия Советского госу­дарства в группе восходителей был молодой ученый, географ . С заснеженных склонов шеститысячной верши­ны альпинисты заглянули в долину Фортамбека, окруженную величием ледовых хребтов. Простирающееся в восточной сто­роне плато было великолепно — его чуть волнистая поверх­ность, оттененная голубизной вершин, завораживала. Евгений Тимашев сделал превосходный снимок плато и позже в сборни­ке «Побежденные вершины» опубликовал подробное описание плато. На следующий год Тимашев обследовал ледник Гандо, организовав от Института географии АН СССР небольшую экспедицию — всего два человека. С Гандо плато оказалось недосягаемым. Дальнейшие стремления исследователя были прерваны его трагической гибелью при восхождении в горах Кавказа.

 
Впервые люди поднялись на Памирское фирновое плато только в 1957 г. Это были альпинисты «Буревестника», которые вышли на него по гребню пика Куйбышева с верховьев ледника Беляева, совершив затем с плато штурм пика Коммунизма.

Альпинисты «Буревестника» освоили первые маршруты на плато из долины Фортамбека. Скально-снежное ребро «Буре­вестник» — ныне путь альпинистов, гляциологов, медико-биологов.

При непосредственном содействии альпинистов «Буревест­ника» в 1967 г. на Памирское фирновое плато был впервые в мировой практике совершен высокогорный прыжок с парашю­том. Борт самолета покинули парашютисты А. Петриченко, В. Томарович, В. Прокопов, Э. Севостьянов, В. Глаголев и В. Чижик, которые благополучно приземлились на шеститысячеметровую высоту плато.

Начиная с 1971 г. каждый год в летние месяцы на «поляне Сулоева» базируется Медико-биологическая экспедиция Ака­демии наук Таджикской ССР, значительную часть работ прово­дящая на Памирском фирновом плато. В содружестве с экспе­дицией на плато в последние годы начаты работы гляциологи­ческой группой Московского государственного университета.

Как уже упоминалось, обрамление ледникового бассейна Фортамбека составляют хребты Академии Наук и Петра Пер­вого с принадлежащими им мощными северными отрогами. Ниже приводятся сведения об этих хребтах и вершинах, при­надлежащих им (схемы маршрутов даны в конце раздела).

Академии Наук хребет. Название присвоено в 1927 г. по предложению («хребет Академии») в свя­зи с 200-летием ( гг.) образования Российской Ака­демии наук. Северная часть хребта разделяет бассейны двух ледниковых систем Федченко и Фортамбек. Непосредственно б ограничивающую часть системы ледников Фортамбека входят следующие вершины: в осевой части — Коммунизма, 6701, Из­вестий, Клары Цеткин, Ворошилова; в северном отроге, отхо­дящем от пика Ворошилова — Четырех, Евгении Корженевской, 5367 и ряд других, высота которых достигает 5000 м и более, расположенных севернее пика Евгении Корженевской. На этом участке имеются два спортивных перевала — Четырех, между пиками Четырех и Ворошилова, и Евгении Корженевской, меж­ду пиками Евгении Корженевской и 5367, а также перевал Лямкур, через северную оконечность отрога, где имеется старая тропа, ведущая вдоль берега реки Муксу.

 
 

Коммунизма пик, 7495 м. Местоположение вершины оконча­тельно определено в 1928 г. Варианты названий до 1932 г. — го­ра Гоу, пик Гармо, гора Гордона. В 1932 г. по инициативе ра­ботников Таджикской комплексной экспедиции присвоено имя — «Наша экспедиция после длительного иссле­дования ее (вершины — авт.) с востока назвала именем тов. Сталина. Она является высочайшей в СССР» (. Таджикская комплексная экспедиция. Вступительный очерк. Сборник «Таджикская комплексная экспедиция 1932 года», I осхимтехиздат. 1933. Ленинградское отделение.). Существующее название присвоено в 1959 г. Первовосхождение совершено 3 сентября 1933 г. по восточному гребню с ледника Сталина. Участок маршрута от высоты 7300 м до вершины проходит по границе описываемого района (маршрут 1). В 1957 г. через пик Куй­бышева, Памирское фирновое плато и западное плечо пика Коммунизма вершины достигла команда альпинистов спортобщества «Буревестник» под руководством (2).

Маршруты на горные вершины СССР делятся на 6 категорий трудности. Пять из них — от 1-й до 5-й, в свою очередь, делятся на две подкатегории А и Б. Основа классификации была пред­ложена в 1937 году , известным советским ученым, выдающимся альпинистом довоенного времени.

Со стороны ледников Фортамбека проложены следующие маршруты: 1968 г. — через пик 6701 с ледника Вальтера, труд­ность 5 Б (здесь и в дальнейшем категория трудности маршру­та по «Классификационной таблице маршрутов на вершины горных систем СССР»), ЦС ДСО «Буревестник», рук. Ю. Бородкин (3);

 

— по ребру «Буревестник» через Памирское фирновое пла­то, из классификации исключен, ЦС ДСО «Буревестник», руко­водитель — В. Максимов (4), от Памирского фирнового плато до вершины совпадает с маршрутом 2.

1971 г. — с подъемом на Памирское фирновое плато правее ледника Трамплинного, 5 Б, ДСО «Таджикистан», руководи­тель — И. Гетман (5), далее до вершины по маршруту 4;

— через пик 6701 с подъемом по северному контрфорсу с
ледника Вальтера, 5 Б, Красноярский краевой комитет физкуль­туры и спорта, руководитель — В. Беззубкин (6). Большая часть этого маршрута была пройдена в 1968 г. группой Ю. Доб­ровольского ЦС ДСО «Буревестник», от вершины пика 6701 совпадает с маршрутом 3.

  

1973 г. — через пик Кирова с подъемом по северному гребню, 5 Б, Новосибирский областной комитет физкультуры и спорта, руководитель — Г. Каспирович (7), после траверса пика Кирова совпадает с маршрутом 9.

1977 г. — через пик 6701 по северо-западному контрфорсу восточного гребня, 5 Б, ДСО «Буревестник», руководитель — Н. Черный (8), от вершины пика 6701 совпадает с маршрутом 3.

Кроме перечисленных маршрутов на пик Коммунизма суще­ствует путь с ледника Вальтера, в начале совпадающий с маршрутом 3, затем через Памирское фирновое плато перехо­дящий на маршрут 4. В «Классификационной таблице» отсутст­вует (9).

Маршрут 4 в 1973 г. с плеча 6950 м был видоизменен альпи­нистами Польши, руководитель — М. Гроховски. Группа под­нялась по западному склону вершинной башни (10).

В 1980 г. проложен маршрут с выходом на Памирское фир­новое плато по контрфорсу правее ребра «Буревестник», не классифицирован, ЦС ФиС, руководитель — И. Хацкевич (4 А).

 

За восхождение на пик Коммунизма ЦС ДСО «Таджикис­тан» награждает восходителей, достигших вершинной точки по любому пути, жетоном «Пик Коммунизма», созданным по ри­сунку архитектора-альпиниста Валентина Пекарского.

6701 пик. Пик открыт в 1928 г. участниками Памирской экс­педиции. Впервые покорен в 1968 г. при прохождении маршру­та 3 на пик Коммунизма. В том же году был пройден северный контрфорс (6), но группа вершины не достигла и ушла на пла­то. Первовосходители предложили именовать вершину пиком 50-летия ВЛКСМ. В 1978 году решено присвоить вершине наименование «Пик Хохлова» в память альпиниста ректора МГУ академика Рема Викторовича Хохлова ( гг.).

Известий пик, 6840 м. Вершина открыта в 1928 г., название получила после работ Таджикской комплексной экспедиции 1932 г. в честь газеты «Известия ЦИК». Первовосхождение со­вершено в 1964 г. с юга командой Узбекского республиканского комитета ФиС, руководитель В. Эльчибеков. С ледника Валь­тера возможен выход по пути, часть которого принадлежит маршруту 8.

 

Клары Цеткин пик, 6680 м. Вершина, как самостоятельная, выделена и названа после работ Таджикско-Памирской экспе­диции 1933 г. в честь Клары Цеткин ( гг.), деятеля германского и международного рабочего движения, одного из основателей Компартии Германии. (Здесь и в дальнейшем все данные о международных, партийных и общественных деятелях взяты из третьего издания БСЭ). Вершина покорена при про­хождении траверса 47 в 1968 г. В 1976 г. пройден маршрут по западной стене, 5 Б, Вооруженные Силы, руководитель — Ю. Попенко (11).

 

Воробьева пик, 5691 м. Вершина открыта в 1932 г. участни­ками Таджикской комплексной экспедиции, отряд ­вина. Названа после первовосхождения на нее 28 августа 1933 г. по восточному гребню группы в составе , С. Ходакевича и В. Воробьева в честь участника этого восхождения В. Воробьева, 2 А, Таджикско-Памирская экспедиция (12).

В 1968 г. при повторном восхождении альпинисты «Буревест­ника», не зная о восхождении 1933 г., назвали вершину пиком МФТИ (Московский физико-математический институт). Это название, фигурирующее на некоторых схемах, неправомочно. С запада альпинистами Польши в 1964 г. пройден новый марш­рут, который не был классифицирован. Точность пути не уста­новлена.

Ворошилова пик, 6662 м. Вершина названа в 1932 г. после работ Таджикской комплексной экспедиции в честь Климента Ефремовича Ворошилова ( гг.), советского государ­ственного, партийного и военного деятеля, Маршала Советско­го Союза. В 1959 г. переименована в пик Ахмада Дониша, тад­жикского писателя и философа XIX века. В настоящее время фигурируют оба названия. Пик был покорен впервые в 1959 г. со стороны ледника Бивачного командой ЦС ДСО «Спартак», руководитель — В. Абалаков. Восхождение со стороны ледника Москвина в 1966 г. совершено при прохождении траверса пиков Ворошилова — Евгении Корженевской группой альпинистов ле­нинградского «Спартака», руководитель — П. Буданов. Отдельно маршрут не классифицирован (13). В 1980 г. пройден марш­рут по западной стене, 5 Б, Международный альпинистский лагерь «Памир», руководитель — В. Хомутов (13 А).

 

Четырех пик, 6380 м. Вершина открыта и названа в 1932 г. отрядом, входившим в состав Таджикской комплексной экспе­диции, в честь работников отряда , ­тера, и , впервые проникших на лед­ники системы Фортамбека. Первое восхождение совершено 14 августа 1961 г. но западному склону, ЦС ДСО «Труд», 4 А, руководитель Б. Романов (14). В том же году пройден маршрут по северо-западному склону, «Труд», руководитель — Б. Голуб­ков, не классифицирован (15).

 
 

Евгении Корженевской пик, 7105 м. Вершина открыта и на­звана в 1910г. в честь жены Евгении Сер­геевны Корженевской (Топорниной) ( гг.).

Первовосхождение на вершину совершено по северному гребню с ледника Корженевской 22 августа 1953 г. экспедицией отдела физкультуры и спорта ВЦСПС, 5 А, руководитель — А. Угаров (16).

Последующие маршруты, проложенные со стороны ледника Москвина: 1961 г. — по юго-западному ребру, 5 А, ЦС ДСО «Труд», руководитель — Б. Романов (17);

1966 г. — по южному ребру, 5 А, ЦС ДСО «Буревестник», руководитель — В. Цетлин (18);

— по восточному гребню, 5 Б, ЦС ДСО «Буревестник», ру­ководитель — В. Божуков (19);

— по южной стене, 5 Б, ЦС ДСО «Буревестник», руководи­тель — Л. Добровольский (20);

— по юго-восточному склону при траверсе пиков Ворошило­ва и Евгении Корженевской, «Спартак» Ленинград, 5 Б, руко­водитель — П. Буданов (21);

1973 г. — по юго-восточной стене, 5 Б, Грузинский альпинист­ский клуб, руководитель — Д. Дангадзе (22);

1974 г. — по левой части западной стены, 5 Б, ЦС ДСО «Труд», руководитель — И. Хацкевич (23);

 

1975 г. — по западной стене, 5 Б, Узбекский республиканский
комитет по физической культуре и спорту, руководитель — А. Путинцев (24);

1976 г. — по юго-юго-восточному гребню, Вооруженные Си­лы, 5 Б, руководитель — Ю. Попенко (25).

1980 г. — по центру западной стены, 5 Б, ДСО «Буревестник» Ленинград, руководитель — Л. Трощиненко (23 А);

— по центральному контрфорсу западной стены, 5 Б, ЦС ДСО «Мехнат», руководитель — А. Путинцев (24 А).

 
 

Кроме того, альпинистами «Мехната» в 1980 г. под руковод­ством В. Рассохи покорена высотная отметка 6030 м в северо-западном гребне пика Евгении Корженевской. Эту отметку, ко­торую можно считать самостоятельной вершиной, восходители предложили именовать пиком Московской Олимпиады (24 Б).

5367 пик. Продолжительное время ошибочно считался выше 6000 м. Первовосхождение совершено 21 августа 1953 г. груп­пой под руководством Я. Фоменко (Отдел физкультуры и спорта ВЦСПС) с перемычки между вершиной и пиком Евгении Кор­женевской, маршрут не классифицирован (26). Была попытка наименования вершины пиком Джапаридзе, в честь выдающе­гося советского альпиниста Алексея Бичиевича Джапаридзе. В 1967 г. при восхождении на вершину с ледника Мушкетова альпинисты Днепропетровска назвали ее пиком Бабушкина в честь профессионального революционера-большевика Ивана Васильевича Бабушкина ( гг.).

Остальные вершины хребта Академии наук в районе ледни­ка Фортамбек расположены к северу от пика 5367 и относитель­но невысоки, большого спортивного интереса не представляют, но не исключают возможности восхождений на них.

 

Петра Первого хребет. Название упрочилось с 1932 г., до этого фигурировало название хребет Петра Великого, присвоен­ное в 1878 г. при открытии хребта. Непосред­ственно к хребту и его отрогам в районе системы ледника Фортамбек относятся следующие вершины: в осевой части (с востока на запад) — Коммунизма, Куйбышева, «Крошка», Ле­нинград, Абалакова, Бородино, Москва; в северном отроге, отхо­дящем от пика Москва — 30-летия Советского государства, Ошанина, Родионова, Крупской, Шапак, Шатаевой, Сулоева и ряд других более низких вершин. Кроме того, к хребту Петра Первого относятся пик Кирова, расположенный в северной час­ти Памирского фирнового плато, пики 5203 и 4962 в северном отроге, отходящем от пика Кирова.

Попытка выделения западного плеча пика Коммунизма вы­сотою 6950 м, как самостоятельной вершины (пик Душанбе, 1974 г.), не увенчалась успехом. Такова же судьба верхней око­нечности ребра «Буревестник», названной пиком Парашютис­тов, в честь парашютного десанта, произведенного на Памирское фирновое плато в 1967 г.

Имеются два перевала через хребет: перевал Шини-Бини — между пиками Родионова и Крупской, соединяющий ледники систем Суграна и Фортамбек, и перевал Кураи-Шапак севернее пика Шапак, соединяющий ледники Ходырша и Шапак. В отро­ге хребта северо-восточнее пика Крупской между пиками Шатаевой и Сулоева находится перевал Сулоева. Особо следу­ет сказать о пересечении хребта Петра Первого и Академии наук в районе расположения Памирского фирнового плато. До 1978 г. все попытки такого рода были безрезультатны. Однако летом 1978 г. трем группам горных туристов это удалось. Груп­па туристско-альпинистского клуба завода «Ростсельмаш» под руководством А. Сафонова совершила подъем с ледника Беляе­ва возле пика «Крошка» и спустилась на ледник Фортамбек ребром «Буревестник». Туристы спортклуба МГУ преодолели при подъеме ребро пика Куйбышева с ледника Беляева, а спуск был произведен по ребру «Буревестник». Наиболее сложное пересечение плато совершили, туристы белорусского республи­канского совета ДСО «Спартак» под руководством В. Ганопольского. Они поднялись ребром «Буревестник» и, пройдя по Памирскому фирновому плато под северные склоны пика Ком­мунизма, совершили подъем на перемычку между пиком Ком­мунизма и пиком 6701. Спуск был совершен на южную сторону хребта Академии наук. Пройденный таким образом в одну сто­рону перевал был назван именем .

 

Куйбышева пик, 6189 м. Выделен, как самостоятельная вер­шина, в 1948 г. Памирским отрядом Института географии АН СССР. Наименование предложено руководителем отряда Е. Тимашевым в честь советского государственного и партийного дея­теля Валериана Владимировича Куйбышева ( гг.) Первовосхождение совершено 14 августа 1957 г. с ледника Бе­ляева альпинистами экспедиции «Буревестника», руководитель . Маршруты из системы Фортамбека проходят по ребру «Буревестник» и Памирскому фирновому плато, 5 А, (4 + 2, маршрут в нижней части совпадает с маршрутом 4, в верхней с маршрутом 2) и с ледника Вальтера, 5 А, руководи­тель Белкин, 1972 г. (3 + 2).

«Крошка», 5854 м. Как самостоятельная вершина выделена Е. Тимашевым. Им же присвоено столь оригинальное название. Спортивного интереса со стороны Памирского фирнового плато не представляет. Подъем на нее впервые осуществлен в 1973 г. группой альпинистов АН ТаджССР, руководитель — Э. Раппо­порт. Возможно, что до этого были незарегистрированные подъемы отдельных альпинистов или работников МБЭ.

Ленинград пик, 6507 м. В 1932 г. назвал вер­шину «пиком Зинаиды» в честь своей жены Зинаиды Крыленко, но наименование не закрепилось. В 1947 г. участниками альпи­нистской экспедиции Всесоюзного комитета физкультуры и спор­та было дано существующее название в честь города-героя Ленинграда. Первовосхождение совершено с ледника Беляева через пик Куйбышева и Памирское фирновое плато 17 августа 1957 г., «Буревестник», руководитель — (27).

С ледника Фортамбек в 1971 г. путь проложили альпинисты города Красноярска, 5 А (4 + 27).

 

Абалакова пик, 6446 м. Выделен, как самостоятельная вер­шина, и назван в 1948 г. Памирским отрядом Института географии АН СССР. Наименование дано в память выдающегося советского альпиниста Евгения Михайловича Абалакова ( гг.). Впервые покорен при траверсе пиков Ленинград — Абалакова 16 августа 1959 г. со стороны ледника Липского, «Буревестник», руководитель — (28).

С ледника Фортамбек проложены два маршрута:

в 1977 г. по северной стене, 5 Б, Грузинский альпклуб, руко­водитель — Г. Картвелишвили (29);

в 1979 г., также по северной стене, но левее пути грузинских альпинистов, 5 Б, команда альпинистского лагеря «Алай», руко­водитель — В. Кавуненко (29 А).

Бородино пик, 5959 м. Выделен, как самостоятельная верши­на, и назван в 1948 г. Памирским отрядом Института геогра­фии АН СССР по имени села Бородино. Первовосхождение на вершину совершено 20 августа 1959 г. альпинистами «Буревест­ника» А. Овчинниковым и В. Божуковым.

Со стороны ледника Фортамбек проложен путь по северной стене, 5 Б, Украинский спорткомитет, руководитель — В. Ковтун, 1979 г. (29 Б).

Москва пик, 6785 м. Открыт в 1913 г. экспедицией Германо-Австрийского альпийского общества и назван тогда же по име­ни председателя общества пиком Сидов. Под этим наименова­нием фигурирует на некоторых схемах Таджикской комплексной экспедиции. В 1933 г. участниками Таджикско-Памирской экс­педиции был назван пиком Енукидзе, в честь советского госу­дарственного и партийного деятеля Авеля Сафроновича Ену­кидзе ( гг.). Существующее название дано альпини­стами экспедиции Всесоюзного комитета физкультуры и спорта в 1947 г. в честь столицы СССР, отмечавшей свое 800-летие. Тогда же была предпринята попытка восхождения и достигнута высота около 6500 м. Западная вершина покорена альпиниста­ми Грузии в 1956 г. (30), главная — 20 августа 1959 г. группой «Буревестника», руководитель — И. Богачев (31). Со стороны ледника Фортамбек проложены маршруты: по правой части северо-восточной стены, 5 Б, 1977 г., Украинский республикан­ский комитет физкультуры и спорта, руководитель — В. Черевко (32); по левой части северо-восточной стены, 1980 г., альпинисты из и Мрозек Богуслав (32 А). Марш­рут не классифицирован.

 

В этом же году на вершину пика Москва по центру северо-восточной стены поднималась группа ЦС ФиС под руководст­вом И. Хацкевича. Путь по стене был пройден до высоты 6685 м.

30-летия Советского государства пик, 6447 м. После работ Таджикско-Памирской экспедиции 1933 г. был назван пиком Сулимова, в честь советского государственного и партийного деятеля Даниила Егоровича Сулимова ( гг.).

Существующее название дано участниками альпинистской экспедиции Всесоюзного комитета физкультуры и спорта в 1947 г., совершившими 1 сентября 1947 г. первовосхождение на вершину со стороны ледника Сугран, руководитель — Е. Абалаков (33).

Маршрут с ледника Фортамбек пройден но восточному контрфорсу в 1977 г. альпинистами Польши, руководитель — Е. Милевски (34).

«Подводная лодка», 4928 м. Это небольшая вершина, словно «всплывшая» из-под льда под самыми склонами пика 30-летия Советского государства. Жаль, что не удалось установить авто­ра столь оригинального названия. Впервые на нее в 1972 г. под­нялся венгерский альпинист X. Хуба. В 1974 г. по юго-восточ­ному гребню пройден маршрут, 2 Б, руководитель В. Назароь (35). Возможно, что группой повторен путь X. Хуба.

Ошанина пик, 6389 м. В 1933 г. после работ Таджикско-Памирской экспедиции был назван пиком Яковлевой, в честь со­ветского государственного и партийного деятеля Варвары Ни­колаевны Яковлевой ( гг.). Существующее название дано в 1947 г. экспедицией альпинистов Всесоюзного комитета физкультуры и спорта в честь Василия Федоровича Ошанина, одного из первых исследователей Памира ( гг.). Массив пика имеет три явно выраженные вершины, одна из ко­торых — западная — была тогда же названа пиком Родионова, в честь Георгия Ефимовича Родионова, топографа ошанинской экспедиции на Памир.

 

Первовосхождение на вершину совершено в 1975 г. альпи­нистами Белоруссии с перевала Шини-Бини, 5 Б, руководитель Л. Лазовский (36).

Возможны варианты пути по контрфорсам северной стены, один из которых пройден в 1978 г. альпинистами Дрдиком и Ю. Ракондай (37).

Родионова пик, 6250 м. Одна из вершин массива пика Оша­нина.

Крупской пик, 6008 м. Открыт и назван в 1933 г. участниками Таджикско-Памирской экспедиции в честь Надежды Кон­стантиновны Крупской ( гг.), участника революци­онного движения в России, советского государственного и пар­тийного деятеля, жены .

Первовосхождение совершено в 1974 г. по юго-восточному гребню, 3 Б, руководитель — В. Шувалов (38). В том же году альпинисты ГДР М. Вогель, Г. Бах и Г. Врон прошли маршрут по восточной стене, 4. А, (39).

Биби-Зайнаб пик, около 5500 м. Значительное возвышение в гребне между пиками Крупской и Шатаевой. Название пред­ложено душанбинским альпинистом В. Машковьш после перво­восхождения на него в 1974 г. группы альпинистов МБЭ в честь Зайнаб Курбановой ( гг.), председателя Локай-Таджикского райисполкома, зверски убитой врагами Советской власти (40).

Шатаевой пик, 5690 м. В 1933 г. участники ТПЭ условно на­зывали вершину за ее характерную форму «Мраморной голов­кой». Первовосходители на нее В. Шатаев и Д. Макаускас пред­ложили существующее название в память выдающейся со­ветской альпинистки Эльвиры Шатаевой ( гг.), погибшей при восхождении на пик Ленина. Подъем был совер­шен по юго-западному склону, 2 Б, (41).

 

В 1976 г. проложен маршрут по восточному гребню, 2 Б, ру­ководитель — В. Ковтун (42).

Сулоева пик, 5816 м. Название дано в 1969 г. в память аль­пиниста Валентина Сулоева ( гг.), погибшего при восхождении на пик Коммунизма, восходителями «Буревестни­ка» после первовосхождения на вершину по западному гребню, 3 А (43).

В 1969 г. проложен путь по южной стене, 5 А, руководи­тель — В. Надбах-Киедеса (44).

Умарова пик, 5224 м. Название предложено альпинистами МБЭ при первовосхождении в 1974 г. в честь академика Султа­на Умаровича Умарова (впоследствии Президента АН Таджик­ской ССР) в связи с 10-летием основания Физико-технического института АН Таджикской ССР, основанного по его инициати­ве. Маршрут не классифицирован (45).

«Белый камень», около 5200 м. Название бытует среди аль­пинистов и сотрудников МБЭ. Первовосхождение, видимо, со­вершено в 1936 г. Д. Гущиным и А. Джапаридзе при разведке северного склона Памирского фирнового плато. Вершина очень удобна как панорамный пункт. Спортивного значении не имеет.

Турамыс пик, 5725 м. Название фигурирует с 1932 г. Восхож­дений не было.

Шапак пик, 5967 м. Название фигурирует с 1933 г. Сведений о восхождениях нет.

Кирова пик, 6372 м. Открыт в 1932 г. Вершина названа в 1935 г. в память Сергея Мироновича Кирова, выдающегося дея­теля Коммунистической партии и Советского государства ( гг.).

В некоторых источниках ошибочно указано, что вершина по­корена впервые в 1957 г., однако, первовосходителями следует считать альпинистов Донецка, поднявшихся на нее 5 августа 1970 г. по западной стене, 5 Б, «Авангард», руководитель — В. Русанов (46). В 1972 г. пройден маршрут по центральному контрфорсу западной стены, 5 Б, руководитель — М. Коньков (46 А).

 

В «Классификационной таблице» имеется маршрут через Памирское фирновое плато с подъемом на него по ребру «Бу­ревестник», 5 А.

5203 пик. Вершина открыта в 1932 г. В 1937 г. была попытка именования ее «пиком Гущина», в честь Данилы Ивановича Гущина, одного из сильнейших довоенных альпинистов. Но, к сожалению, название не закрепилось. В последнее время фигу­рирует название — пик НКВД. Несмотря на местоположение, — в центре района, — о чьем-либо восхождении на вершину нет никаких сведений. На северной оконечности отрога от пика 5203, которая самостоятельного значения как вершина не име­ет, в 1974 г. ташкентским альпинистом А. Ткаченко обнаружена записка, где предлагается наименование — пик Радистов. Дата восхождения не установлена.

Кроме перечисленных маршрутов на вершины были пройдены также следующие траверсы:

1966 г. — Пик Ворошилова с перевала Четырех (см. маршрут 13) — пик Четырех (подъем — маршрут 14, спуск — 15) — пик Евгении Корженевской (см. маршрут 21), 5 Б, «Спартак» (Ле­нинград), руководитель — П. Буданов. Выход на перевал был осуществлен с ледника Аю-Джилга.

1968 г. — Пик Коммунизма с подъемом по маршруту 4 — пик
6701 — пик Известий — пик Клары Цеткин — пик Ворошилова, 5 Б, ЦС ДСО «Буревестник», руководитель — В. Божуков (47).

1969 г. — Пик 5367 (подъем был осуществлен с ледника Мушкетова) — пик Евгении Корженевской (см. маршрут 16) — пик Четырех, 5 Б, Днепропетровский облсовет, руководитель — А. Зайдлер (48).

1970 г. — Пик Ленинград (подъем был осуществлен с ледни­ка Липского, спуск — маршрут 27) — пик Куйбышева (см. маршрут 2) — пик Коммунизма, 5 Б, «Труд», руководитель — Б. Ефимов (49).

1974 г. — Пик Калинина (вершина расположена к востоку от пика Ворошилова за пределами описываемого района) — пик Ворошилова — пик Клары Цеткин — пик Известий — пик 6701 — пик Коммунизма, 5 Б, «Буревестник», руководитель — В. Божуков (50).

1975 г. — Пик Коммунизма с подъемом по маршруту 9 — пик 6701 — пик Известий — пик Клары Цеткин — пик Вороши­лова (см. маршрут 47) — пик Четырех (см. маршрут 14) — пик Евгении Корженевской (см. маршрут 21), 5 Б, Узбекский рес­публиканский комитет ФиС, руководитель — Н. Харечко.

1976 г. — Пик Ошанина (см. маршрут 36) — пик 30-летая Со­ветского государства — пик Москва (спуск на ледник Сугран), 5 Б, «Буревестник», руководитель — В. Хомутов (51).

ПО СТРАНИЦАМ ЗАПИСОК ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЕЙ

Во второй половине XIX в. в Париже были изданы «Записки о странах западных Сюан-Цзана». В предисловии к ним гово­рилось, что автор — Станислав Жюльен — желает познакомить читателя с путешествием в земли, что расположены у рек Як-сарта (Сырдарья) и Окса (Амударья), совершенным в VII в. буддийским монахом из Китая Сюань Цзанем. Впоследствии труд С. Жюльена был переведен с французского на английский язык известным географом Генри Юлем. В записках Сюань Цзаня впервые упоминается о стране Каратегин.

В русских литературных источниках название «Каратегин» появилось в 1870 г. в «Известиях Русского Императорского Географического Общества». Автором очерка «Записка о Каратегинском владении, составленная по расспросным данным» был начальник Зеравшанского округа Туркестанского края генерал-майор .

До 1979 г. сведения о Каратегине, появлявшиеся в печати, являлись переработкой трудов предыдущих авторов или набо­ром сведений и рассказов, собранных воедино, от людей, случай­но побывавших в нем. Таковы очерки и . (. Очерк географии и исто­рии верховьев Амударьи Генри Юля. «Известия ИРIO», 1873 г.; . Каратегин. «Военный сборник», № 5, 1878 г.).

— кадровый офицер, прослуживший в Средней Азии почти сорок лет. Он владел местными языками, изучил местные обычаи и нравы. Арендаренко вышел в отстав­ку в чине генерал-майора с поста военного губернатора Фер­ганской области. В 1899 г. им опубликована книга «Досуги в Туркестане», в которой приведены многие интересные сведе­ния о Каратегине и о соседнем с ним Дарвазе.

В 1876 г. в пределы Памира вступила Алайская военная экс­педиция генерала . Этой миссией Александр II желал доказать своему вассалу — эмиру Бухары, что власть России распространяется до самых отдаленных окраин. И ос­тался бы рейд удалых казаков лишь демонстрацией могущест­ва, если бы не присутствие в экспедиции подполковника и военного топографа Жилина (к сожалению, имени Жилина установить не удалось). Это были первые иссле­дователи восточных окраин Каратегина. В составе небольшого отряда они из Алайской долины, дальше которой в свое время не смог пройти , через перевал Терс-агар пере­секли Заалайский хребет и увидели на юге три гигантские сне­говые вершины. называет их горами Гоу (газе­та «Русский инвалид», № 000, 1876).

У подножья вершин мчался мощный грязно-бурый поток — река Муксу. Тропа с пе­ревала резко сбегала вниз и после замысловатых зигзагов по склону километрового обрыва выводила на заросшие ивняком просторы муксуйской долины. Несколько киргизских небольших глинобитных домиков, обрамленных крошечными полями низко­рослой пшеницы, бедное кладбище и одинокая постройка над захоронением мусульманского святого. Жилин составил схема­тический план, обозначив на нем могилу (Алтын-Мазар) и три составляющие реку Муксу потока — Сауксай, Каинды, Сельсай. Через год в этих местах появилась новая экспедиция, ее возглавлял геолог . Он не стал спускаться с перевала, а ограничился лишь осмотром панорамы, оценив высо­ту хребта на противоположном берегу Муксу в 19000 футов (5800 м) и составив описание геологического строения Заалайского хребта по линии его пересечения.

В 1879 г. в свет вышел компилятивный труд профессора Пе­тербургского университета «Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи (по 1878 г.)». В нем подробно осве­щены все труды того времени о Памире. На основе этих трудов, а в особенности благодаря исследованиям последних лет и , была сос­тавлена «Карта Памира и сопредельных стран». На карте про­слеживается вся речная система Каратегина, нанесены хребты Петра Великого и Дарвазский, сходящиеся в точке, где значит­ся гора Гоу.

По местоположению гора Гоу находится на месте нынеш­него пика Коммунизма. В тексте по поводу горы Гоу ссылается на , но, как уже упоминалось, «горами Гоу» назвал нынешние пики Музджил-га, Сандал и Шильбе (слово «гоу» на языке алайских киргизов означает «корова». Видимо, неправильно понял объяснения местных жителей).

не упоминает о путешествии , которое состоялось в 1878 г., но он явно знал о нем, так как на­нес на свою карту открытые хребты.

Ошанина было первым маршрутом русских исследователей по Каратегину. Очерки «Каратегин и Дарваз» и «На верховьях Мук-су», опубликованные им на страницах «Туркестанских ведомос­тей», — это рассказы очевидца о том самом Каратегине, о кото­ром известно было лишь понаслышке.

Экспедиция начала свой путь из Самаркан­да. Преодолев Гиссарский хребет, по долине Вахша она всту­пила в пределы Каратегина. Обширная долина вела на восток. Несмотря на свою ширину, она казалась стиснутой среди гор, настолько хребты, окаймляющие ее, были дики и высоки.

Река — красно-бурые воды — могучее порождение неведомых высей памирских. А имя реки, отрывистое и звучное, как имя божества,— Вахш. Это имя река носит только до того места, где соединяют свои воды две другие, ее составляющие,— Обихин-гоу и Сурхоб. Истоки Обихингоу лежат в пределах земель Дар-ваза. Сюда в Дарваз похотливые бухарские баи снаряжали специальные отряды, чтобы увозить в свои гаремы девушек-го­рянок, в чьих жилах текла кровь воинов самого Искандера Зулькарнайна (Александра Македонского).

А истоки Сурхоба? Не есть ли это Кызылсу, лить меняю­щая свое название после того, как она покидает пределы кир­гизских горных кочевий? (Кызылсу (кирг.), Сурхоб (тадж.) — красная вода). Но уж очень велик поток в сравнении с тем, что наблюдал Ошанин будучи два года назад в долине Алая.

Василий Федорович мерно покачивался в седле, с превели­ким интересом вглядываясь в окружающую местность. Крутые безлесые склоны, оранжево-желтые от выгоревших трав, тяну­лись по северному борту долины. Изредка, там, где боковое ущелье нарушало это однообразие, на далеком хребте виднелись остатки снежников да выступали небольшие островки серых скал.

Зато с юга — другой, уже памирский хребет — возносился ввысь островерхими скальными пиками и чем дальше к восто­ку, тем мощнее и выше становились его льдистые вершины, вес раскидистее отроги, таящие студеные реки и, возможно, обшир­ные ледники.

Удивительное соседство — знойная степь долины и оледене­лая высь гор. Множество небольших селений, спрятавшихся по боковым долинкам, с домами, чьи крыши приткнулись к скло­нам. Крутые узкие улочки с непременными арыками и стройны­ми тополями. Всюду зелень — фруктовые сады с яблоневыми, абрикосовыми, персиковыми деревьями, неправильные четырех­угольники полей вокруг селений.

Едва караван вступал в населенный пункт, навстречу высы­пали босоногие мальчишки, любопытные, как повсюду. Муж­чины, наверняка впервые видевшие европейцев, держались солидно. Женщин почти не было видно, но в отличие от Ташкен­та и Самарканда они ходили с открытыми лицами, одевались ярко со множеством серебряных украшений.

Каждый день пути обогащал экспедицию открытиями. Ред­кие и совершенно неизвестные виды насекомых добавлялись в энтомологическую коллекцию Василия Федоровича, увеличи­вался и также пополнялся новыми видами гербарий ботаника , по мере продвижения новые линии ложились на планшеты карты, которую снимал военный топограф штабс-капитан . К сожалению, был предписан крупномасштабный вид съемки, которая захватыва­ла узкую полосу вдоль пути движения. И поэтому, не имея возможности получить на топооснове окружающие хребты и вершины, в своих описаниях достаточно подроб­но описывает и дает им свои названия, так как в лексиконе местных жителей таковые отсутствовали, особенно для тех объектов, которые не посещались ими. Таким образом, впервые появились имена хребтов — Каратегинский, Петра Великого, Дарвазский. А выдающиеся вершины, которые по высоте своей и мощи превосходили и альпийские и кавказские, получают имена в честь великих естествоиспытателей века. Пики Северцова, Агасисса, Тиндаля — дань уважения рыцарям науки, ис­следователям горных областей.

... Экспедиция приближалась к верховьям Сурхоба. Глубо­кая долина, некогда проутюженная огромным ледником. Замыс­ловатый узор, сотканный водами реки на серой основе галеч­ника. Здесь две памирские реки Кызылсу и Муксу, образуя единый Сурхоб, растекаются свободно, словно устав от напряженной борьбы со скальными теснинами. После переправы через Кызылсу петли конной тропы вывели на огромную террасу, откуда открылась грандиозная панорама на восточную часть хребта Петра Великого. Торжественно и скромно звучат строки из ошанинского очерка «Каратегин и Дарваз»: «... тут (в восточ­ной части хребта — авт.) находится группа из четырех пиков. Особенно поразителен их вид из Джаилгана. Я считаю, что вос­точный пик имеет до 25м — авт.) футов высоты...»

«Восточный пик». Некоторые последующие исследователи считают, что была открыта главенствующая вершина хребта Петра Первого, вершина, которая на современ­ных картах значится как пик Коммунизма (. Выдающиеся исследователи природы Средней Азии. Часть 1, «Средняя и высшая школа», Ташкент, 1960). Так ли это? К со­жалению, мне не довелось лично увидеть панораму хребта Пет­ра Первого из Джаилгана. Виды на хребет из вертолета не в счет, так как точка наблюдения много выше. Расспросы дают разноречивые ответы. Построение масштабного профиля дока­зывает, что с места поселка Джаилган пик Коммунизма должен перекрываться пиком Турамыс. Однако, анализируя эту задачу, я натолкнулся у на рисунок, выполненный с отметки 3200 м на южной стороне Алайского хребта. (. Памир. «Просвещение», 1968). Несомненно, что на нем, как пишет , видна «косоусеченная пирамида пика Коммунизма». Далее он утверждает, что пик виден также от места слияния рек Кызылсу и Муксу, и из по­селка Дамбурачи. Это же утверждает (. На Северо-Западном Памире. Ежегодник со­ветского альпинизма 1948 г. Географгиз; М., 1948). Эти утверж­дения бесспорны. Вопрос же — виден ли пик Коммунизма из Джаилгана?— остается открытым.

«Группа из четырех пиков» включает скорее всего вершины, расположенные западнее пика Коммунизма. Здесь находится вторая по высоте вершина хребта Петра Первого — пик Моск­ва, а также пики Ошанина и Родионова.

Далее экспедиция Ошанина попыталась пройти долиной Муксу, но путь оказался невозможным для конного отряда. И тогда принимает решение обойти муксуйские теснины и выйти к реке кружным путем. Отряд поворачивает в долину Кызылсу и, обогнув западную часть Заалайского хреб­та, через перевал Терс-агар выходит к верховьям Муксу. И здесь в описаниях впервые в географической литературе появляются названия трех пиков, упомянутых — Музджилга, Сандал и Шильбе.

не ограничился посещением живописного уро­чища, как это сделали его предшественники, он отправился дальше. По замыслу экспедиция должна была из верховьев Муксу пройти в Шугнан, к нынешнему озеру Яшилькуль, чтобы связать съемки русских и английских топографов и выяснить пути через Гиндукуш в долину Инда. Но маршрут был прерван в ущелье Балянд-киик, где на крутой и узкой тропе вьюки раз­бивались о скалы, спотыкались и падали лошади. К тому же треть отряда страдала от лихорадки. Чтобы не рисковать людь­ми, Василий Федорович решил повернуть назад. Отпустив отряд в Алтын-Мазар, он вместе с Родионовым и Невесским перенра­вился через Сельдару, чтобы побывать на леднике, вид на огромную конечную морену которого открылся исследователям еще из долины. Проводники-киргизы называли его просто «сель» ( переводит это слово как «лед») и открыватели решают присвоить леднику имя Алексея Павловича Федченко, товарища Василия Федоровича по учебе в Московском универ­ситете, первого русского исследователя Памира, чья жизнь в самом расцвете физических и творческих сил трагически оборва­лась на леднике Мер-де-Глас в Альпах.

Жаль, что утеряны планшеты съемки, выполненной Родио­новым, хотя пользовался ими при работе над книгой «Муксу и ее ледники», вышедшей в свет в 1927 г. считал эти листы «самым интересным результа­том экспедиции». Но сохранились более поздние карты, отре­дактированные военным топографом . Навер­няка в них он использовал результаты каратегинского похода, дополняя их новыми данными.

Пик «е» — пик Коммунизма с севера.

Фото 25 сентября 1932 г. Снимки публикуются впервые.

Через шесть лет после экспедиции в низовь­ях Муксу побывал геолог и этнограф -Гржимайло. Ему также не удалось подняться по долине, но зато он проник в Дарваз. В результате этого путешествия на страницах «Извес­тий ИРГО» в 1875 г. появился «Очерк припамирских стран». В нем Григорий Ефимович приводит местные названия хребтов Петра Первого и Дарвазского. У дарвазцев они именуются Периохтау и Лахур.

-Гржимайло впервые высказывает предположение, что в «северной части нагорий Памира» существует «громад­нейшее поднятие, узел, от которого отходят кряжи неравной длины» и, что узел «у туземцев носит название Сельтау, что означает «Ледовые горы».

Здесь же -Гржимайло упоминает о наличии в узле горы Узтарги, якобы, высочайшей вершины в истоках рек Дараи-Мазар и Дараи-Сарги, которые берут начало с хребта Сель­тау, образуя реку Обихингоу.

Вместе с -Гржимайло в путешествии принимал участие уже известный нам военный топограф , но результаты его работы нигде не фигурируют. Таким обра­зом, посещение Дарваза двумя путешественниками не внесло ясности в высокогорную орографию центральной части Памира. Наиболее полное представление о землях к югу от хреб­та Петра Первого могло дать двухлетнее ( гг.) путе­шествие ботаника и топографа . Но, к сожалению, после возвращения в Россию вскоре заболел и умер, не успев обработать до конца результаты экспе­диции. А ведь именно он первым из исследователей проник в ханства Рушанское и Шугнанское. вынужден был из-за болезни вернуться из долины Ванча.

В начале 90-х гг. политическая обстановка на Памире обост­рилась настолько, что в дальнейшем вызвала военные столкно­вения между русскими казачьими отрядами и войсками кашгарского и афганского ханов, находившихся под английским влиянием. После этих осложнений состоялись лондонские анг­ло-русские переговоры 1895 г. о границах влияния двух могу­щественных держав на Памире. Объединенная комиссия при­была в Шугнан, и ею была установлена государственная гра­ница между Кашгаром, Афганистаном и подвластными России областями, которая существует и поныне.

В период военных действий в казачьих рядах находились высокообразованные передовые офицеры. Среди них можно наз­вать , , оставивших труды по описанию и карти­рованию Памира.

Штабс-капитан опубликовал книгу, кото­рой приводит сведения по истории, экономике, этнографии й географии Дарваза (. Дарваз / Рекогносцировка генерального штаба капитана Кузнецова в 1892 г./. Новый Маргелан, 1893). Им впервые упоминаются неизвестные перевалы в хребте Петра Первого, а о горах к востоку он пишет: «...горный узел Куи-Лазар, видимый почти со всех перевалов. От этого узла тянутся четыре массивных хребта...» И далее — «...в давнопро­шедшие времена существовал перевал Кашал-аяк через Куи-Ла­зар». Название «Куи-Лазар» переводит с тад­жикского языка, как «Ледовые горы».

В 90-е гг. прошлого века было начато составление десятивер­стной карты Памира. Три листа карты были закончены в 1897 г. Непосредственное участие в ее составлении принимал -Гржимайло, вычерчивал же листы подполковник , впервые познакомившийся с Памиром в составе экспедиции . На карте на территории Дарваза обозначена река Гармо и в ее верховьях одноименный пик. До этого в географической литературе о Памире нет упоминаний как о реке Гармо, так и о пике Гармо.

В 1897 г. западную часть хребта Петра Первого трижды пе­ресекает Владимир Ипполитович Липский. Несмотря на то, что он путешествовал в одиночку, ему удалось исследовать несколь­ко долинных ледников, берущих начало на северных склонах хребта.

Из рассказов жителей убедился, что далее к востоку хребет Петра Первого несет значительное оледенение. Ледники залегают в истоках рек Шегазы, Кашмук, Иргет, Сугран, Фартамук.

«Фартамук». Это и есть первое упоминание о долине Фортамбека. Не вдаваясь в причины переозвучивания одного и того же слова, можно заключить, что был более то­чен, чем позднейшие исследователи. Слог «мук», присутствует во многих топонимах Восточного Каратегина — поселок Мук, реки Муксу, Кашмук, Катта-Карамук, Кичи-Карамук.

, исследователь быта памирских горцев, в книге «Горцы верховьев Пянджа» высказывает предположение, что все эти названия — «следы, оставленные по себе древним на­родом Мук», который по неизвестным причинам покинул эти места и мигрировал на запад.

Этнографические исследования А. Шишова, академика , академика показывают, что в период завоевания Средней Азии арабами мугами называли последователей религии Зороастра (Заратуштры) зароастрийцев-огнепоклонников (А. Шишов. Таджики. Ташкент, 1910; . Очерк истории семиречья. Соч., т. 2, ч. 1, 1961; . Таджики. «Наука», М., 1972). Видимо в период насаждения ислама в Средней Азии мути, подвергшиеся гоне­нию, ушли в неприютные горные области, где постепенно вы­мерли.

Попытка топонимизации слова «Фортамбек» привела к сле­дующим результатам. Фортамбек — название реки, которое в настоящее время связывают и с ледником. В географических описаниях встречаются также наименования Фортамбексу, Портамбексу, Портамуксу, которые скорее всего являются ис­кажением словосочетания Партов Муксу, что на таджикском языке означает «сброс» или «сбросы в реку Мук». Действитель­но, река при впадении в Муксу образует обрывистые, резко расчлененные берега.

В 1899 г. предпринял новое путешествие. На этот раз он побывал в Дарвазе, посетив и описав ледниковые области рек Арзынга и Мазара, пересек хребет Петра Первого и двинулся вверх по Муксу, стремясь обследовать ледники вос­точной части хребта. Но непроходимость муксуйских теснин для лошадей остановила исследователя. Последнее к востоку ущелье, посещенное им, — Сугран, где он открыл мощную лед­никовую систему.

Волею случая возвращался с Суграна новым путем — паводком был разрушен мост у Девсиара, и Липскому пришлось переправляться на правый берег Муксу у селения Ходжатау и идти перевалом через Заалайский хребет. пишет так: «Мне удалось видеть отчетливо, хотя и на далеком расстоянии, еще следующие (ледники — авт.): Иргет и Фартамук». Описывая «чудные виды» с перевала, ис­следователь упоминает «снежные вершины многих дальних ущелий».

Очевидно, наблюдал многие вершины, окружающие ледник Фортамбек, и в их числе наверняка пик Евге­нии Корженевской.

была обследована значительная часть север­ных склонов хребта Петра Первого. Описания своих путешест­вий он объединил в трехтомный труд «Горная Бухара», издан­ный в Санкт-Петербурге в гг. К сожалению, эта великолепная работа с тех пор не переиздавалась.

В 1903 г. через Каратегин и Дарваз проехал подполковник генерального штаба России . В отчете о поездке он пишет: «3-го августа мы достигли последнего населенного пункта Вахни — сел. Пашим-гарм, расположенного при слиянии трех больших горных ручьев, образующих р. Хингоу». И далее: «отсюда возможно предпринять разведку восточной, еще совер­шенно не исследованной части хребта (Петра Первого — авт.), заполненной снеговыми пиками и ледниками. Ущелья Сагрун (Киргизоб — авт.) и Гармо настолько глубоко проникают в хребет, что если бы возможно было добраться до истоков теку­щих по ним ручьев, то общий характер этих гор сделался бы понятным» (. Поездка в хребет Петра Великого. «Известия ИРГО», т. XL, 1904). Но из-за половодья ущелья бы­ли недоступны.

Таким образом, ни , ни -Гржимайло, ни , ни , ни с (1904 г.) не смогли пройти вверх по Муксу, чтобы исследовать ее среднее течение. Недоступной оставалась эта часть долины и для тех, кто делал попытки пройти из вер­ховьев (геолог , 1883 г.).

Первым исследовал среднее течение недоступной Муксу Ни­колай Леопольдович Корженевский. Он выехал на Памир из Оша 19 июня 1904 г. и через 10 дней, оставив позади Алайский хребет и Алайскую долину, с перевала Терс-агар любовался вечно-снежными Музджилгой, Сандалом и Шильбе.

Жившие в Алтын-Мазаре киргизы тепло встретили путеше­ственника, но категорически не советовали идти вниз по долине. Корженевский и сам колебался: в реке было слишком много воды, грязно-бурый поток катил огромные камни, от грохота которых на берегу невозможно было услышать даже собствен­ный голос. Один из киргизов по имени Тохтурбай посоветовал вернуться сюда осенью, когда вода значительно спадает и Мук­су становится доступной для конной переправы. Тохтурбай сказал, что будучи мальчишкой, он с отцом проходил по ущелью и пообещал сопровождать путешественника.

16 сентября вновь прибыл в урочище, чем немало смутил Тохтурбая. Но отговорки старого киргиза не помогли ему, и на следующий день всадники выступили в путь.

Подробности похода от Алтын-Маэара до селения Иргай достаточно подробно описаны в очерке «По реке Муксу» в ежегоднике Русского Горного общества (т. V, 1906 г.). В походе им была составлена глазомерная схема среднего течения реки, где обозначены все притоки Муксу и на­несены их названия со слов Тохтурбая. не обозначил на схеме никаких ледников, кроме виденных им са­мим — в их числе ледник Карасель, переименованный Корже­невским в ледник Мушкетова.

О леднике Фортамбек нет упоминаний, но на схеме присут­ствует река Портамбексу.

В том же томе, где опубликован очерк , в библиографическом отделе редактор ежегодника Александр фон Мекк предлагает «Опыт картографического изображения бассейна рек Муксу, Арзынга и Мазара», где, используя данные всех исследователей, он впервые наносит на картосхему откры­тые и упомянутые ими ледники в пределах бассейнов этих трех рек. Ледник Фортамбек он обозначил особым знаком. Приме­чательно, что даже в 1930 г. в свой каталог ледников Средней Азии вносит Фортамбек «по расспросным данным и мощности водного потока». Фон Мекк также обозна­чил на схеме пик Гармо и легендарные перевалы Кашал-Аяк и Танымас, упомянутые еще .

На поиски этих перевалов в 1908 г. отправился с отрядом казаков капитан . Он пошел ледником Федченко, где обнаружил крупный приток, назвав его ледником Бивач­ным. В глубь Бивачного отряд пройти не смог, но четверо каза­ков из отряда поднялись вверх по леднику Федченко и, если судить по их рассказам, вышли на перевал Кашал-аяк, который они назвали перевалом Разведчиков. Несомненно, ­ненко видел с востока пирамиду нынешнего пика Коммунизма, но в его отчете об этом нет никаких упоминаний.

В свое время не было составлено картогра­фических материалов по исследованному им району, в чем его трудно упрекнуть, так как свои путешествия он совершал один, лишь изредка пользуясь услугами местных жителей.

На десятиверстке, выполненной , осевая часть хребта Петра Первого и области Центрального Памира красуются огромным белым пятном.

Картографирование хребта Петра Первого было начато в 1906 г. экспедицией немецкого географа и альпиниста Вильяма Рикмер-Рикмерса. В процессе экспедиции были совершены восхождения на вершины Люли-харви и Большой Ачик. Эти вос­хождения по праву следует считать первыми на вершины хреб­та Петра Первого и, видимо, вообще на Памире.

В 1910 г. совершил новое путешествие. Исследователя по-прежнему влекли неизвестные горы, лежа­щие к югу от Муксу. Он пытается пересечь бурную реку, чтобы обследовать верховья ущелий, начала которых пересек шести лет назад вместе с Тохтурбаем. Но воды Муксу не пустили его. После попытки, едва не стоившей ему жизни, Николай Леополь­дович решает взглянуть на заветные ледники с противополож­ной стороны долины. Таким образом он оказался напротив лед­ника Мушкетова. «Нас разделяла только река и массивные бугры старых морен на том берегу. Первое, что поразило ме­ня, — это гигантский массив, возвышающийся на заднем плане Карасельского ущелья». Так состоялось открытие пика Евгении Корженевской, третьей высоты Памира.

В статье, посвященной поездке, писал? «Этот величественный пик я посвящаю Евгении Сергеевне Кор­женевской, с именем которой сплетены чувства глубокой моей благодарности за сердечное участие в моих путешествиях». Здесь же он пишет о том, что «по словам киргизов с ледника Фортамбек в ясную погоду хорошо виден пик Гармо». (. В горах Петра Великого. Труды Общест­ва Землеведения. Т. 3, С-Пб., 1914).

В 1913 г. на Памир вновь прибыли немецкие исследователи. Они продолжили картографирование района хребта Петра Пер­вого. Геологом экспедиции Р. Клебельсбергом была начата гео­логическая съемка. Фотоиллюстрации в его книге «Введение в геологию Западного Туркестана», изданной в 1922 г. в Инс­бруке, дают ясное представление об орографии значительной части хребта Петра Первого, совершенно неизвестной до этого. Картосхема, опубликованная в этом издании, дополнила рус­скую «десятиверстку». Но на ней главенствующая роль над об­ластью Памира в верховьях ледника Гармо отведена пику Сандал, высота которого определена в 7050 м. Р. Клебельсберг основывался на сведениях, сообщенных ему таджиками долины Гармо. Пик Гармо на схеме нанесен в соответствии с его нынеш­ним местоположением.

Как и в предыдущую экспедицию, немецкими исследовате­лями было совершено несколько восхождений. Впервые были покорены гора Сагунаки в хребте Петра Первого и безымянная пятитысячная вершина в его южном отроге (ныне хребет ОПТЭ). Эта вершина была названа восходителями пиком Мирзаташ, в честь чиновника (Мирзы) бухарского эмира, который сопровождал экспедицию в качестве его представителя. В вос­хождении на пик Мирзаташ принимали участие профессор В. Рикмер-Рикмерс и В. Даймлер, занимавшийся топосъемкой.

Р. Клебельсберг приводит разрозненную панораму из четы­рех кадров с вершины пика Мирзаташ: два снимка, изображаю­щие хребет Петра Первого с нынешним пиком Москва и други­ми вершинами к западу, принадлежат объективу В. Рикмер-Рикмерса, а два других — В. Даймлера — изображают Дарвазский хребет западнее пика Гармо, нижнюю часть ледни­ка Гармо и вершины в верховьях ледника Федченко. Участок гор к востоку отсутствует. Может быть он не виден с пика Мир­заташ? Оказывается, нет. Недостающий кадр мы находим в сборнике Австрийского альпийского клуба за 1928 г. Он опуб­ликован Р. Финстервальдером, а снят в 1913 г. В. Даймлером, который погиб в годы Первой мировой войны. Подпись под снимком гласит, что это «вершина Гармо (около 7500 м) — вы­сочайшая в Сель-тау». Даймлера запечатлел три вершины: в крайней справа, покрытой облаком, по характер­ному треугольнику скальной стены без труда узнается нынеш­ний пик Коммунизма. Таким образом, снимок В. Даймлера — первая фотография высочайшей вершины Памира.

Из писем руководителя экспедиции В. Рикмер-Рикмерса в Русское географическое общество, датированных 1913 г., следу­ет, что немецкие исследователи после посещения ледника Гар­мо пришли к выводу, что его верховья приводят к южным скло­нам вершин, возвышающихся над Муксу в районе Алтын-Мазара.

В 1916 г. долину Гармо посетил астроном и геог­раф . Оба исследователя опубликовали два раз­дельных очерка в одном номере «Известий Русского географи­ческого общества», где к вопросу местоположения пика Гармо не пришли к единому выводу (. На ледниках Гар­мо; . На ледниках Гармо. «Известия РГО», т. V, 1919-23).

называет пиком Гармо вершину в «проблема­тичном (по иронии ) хребтике». Сам ­дин называет эту вершину за ее характерную форму «троном Петра Великого», утверждая, что «она не имеет ничего общего с известным таджикам и фигурирующим на десятиверстке в этом же районе «пиком Гармо» (в настоящее время вершина в «проблематичном хребтике» названия не имеет, ее высота 5323 м).

высказывает сомнения в отношении пика Гар­мо на десятиверстной карте, но окончательно решать этот вопрос не берется. Оба исследователя упоминают также о верши­нах в верховьях ледниковой системы Гармо, предположительно отождествляя их с «Алтын-мазарскими высотами», опираясь на сообщения проводников о том, что будто бы очень давно через цирк Гармо существовал путь на Муксу, но тут же подвергают сомнению достоверность этого сообщения. Позже ­вым была составлена схема долины Гармо.

После описанных экспедиций создалась следующая картина самой труднодоступной области Памира. По утверждению -Гржимайло широтный хребет Петра Первого на востоке упирается в «громаднейшее поднятие, узел», который носит название Сельтау. утверждает, что в этом месте находится «горный узел Куи-Лазар». Высшей точкой уз­ла является гора Узтарги (по -Гржимайло) или ка­кая-то «другая вершина», возможно относящаяся к «Алтынмазарским высотам» (, , Р. Клебельсберг). приводит свидетельства киргизов, что в этой части гор высится пик Гармо.

Десятиверстная карта , Р. Клебельсберг и утверждают, что гора Гармо высится южнее, в верховьях восточного притока ледника Гармо. В. Рикмер-Рикмерс и достаточно уверенно именуют так незначи­тельную пятитысячную вершину.

По поводу наименования горного узла или хребта расхож­дений практически нет. Сельтау — название на тюркском наре­чии, -Гржимайло переводит его как «Ледовые горы». У «Куи-Лазар» на таджикском языке также означает «Ледовые горы». Профессор X. X. Хасанов трактует слово «сель» как «снежная или ледовая река». В данном случае слово «сель» приобретает смысловое значение, идентичное со сло­вом «ледник». Таким образом, «сельтау» — «горы, где находятся ледники».

А кто же прав по поводу наименования главенствующей над районом вершины?

-Гржимайло помещает гору Узтарги в истоках рек Дараи-Сарги и Дараи-Мазар, т. е. значительно западнее. Р. Клебельсберг и сомневающийся введены в заб­луждение ложными сведениями, и их «Алтынмазарские высоты» доминировать над районом никак не могут. Более убедительно звучит утверждение относительно «другой вер­шины», подкрепленное десятиверстной картой и предположени­ем . Этим данным противоречит сообщение о пике Гармо в истоках ледника Фортамбек.

В 1925 г. составляет гипотетическую кар­тосхему расположения ледников и хребтов высокогорной облас­ти Северо-Западного Памира. На ней он наносит пик Гармо в самом центре горного узла, от которого прочерчивает хребты, располагает между ними ледники Гармо, Фортамбек, Мушкетова и Кашал-аяк (Бивачный) и прилагает ее к очередной рабо­те о Памире (. Этот загадочный Сельтау. «Правда Востока»; . Истоки реки Танымас. Ташкент, 1926).

На следующий год публикует новую ра­боту «Муксу и ее ледники», где пишет: «Истоки ледника Мушкетова залегают в огромном сложном цирке, образуемом соеди­нением восточной части хребта Петра Великого и хребта Ака­демии. С юга к этой части гор примыкают северные рукава ледника Гармо». Еще до этой публикации он вычерчивает новый уточненный вариант своей схемы, на которой вместо узла хреб­тов проводит один меридиональный хребет, который на общем собрании Среднеазиатского отдела Государственного Русского географического общества (25 февраля 1927 г.) предлагает наз­вать «хребтом Академии в честь Академии Наук СССР». Наз­вание, таким образом, легло на хребет Сельтау.

Первопроходцы на леднике. Фото

На торжественном заседании в честь 200-летнего юбилея Академии наук немецкий ученый, исследователь гор Кавказа и Памира, профессор Венского университета Вильям Рикмер-Рикмерс предложил провести совместную советско-германскую экспедицию для окончательного исследования Памира.

Экспедиция состоялась в 1928 г. В состав экспедиции были привлечены научные силы молодой Советской республики и сильнейшие географы Германии. Лучшие альпинисты обеих стран не только обеспечивали, но и выполняли ряд работ.

Советская часть экспедиции — всего 33 человека — была представлена уже известными исследователями Памира профес­сором Среднеазиатского государственного университета и астрономом Пулковской обсерватории , учеными и альпинистами, чьи имена в даль­нейшем прославились во многих географических открытиях, как на Памире, так и в других районах нашей страны — ­бунов, соратник , выполнявший его поручения по науке, технике, культуре, геолог , геодезист , топограф , , зани­мавший в то время пост верховного прокурора РСФСР, был ру­ководителем альпинистской группы. В составе этой группы бы­ли , в дальнейшем известный исследователь Арктики, знаменитый математик, астроном, геофизик, государственный и общественный деятель, академик, Герой Советского Союза. Наравне с мужчинами тяготы памирской жизни, как альпинистка, делила , член ревтрибунала, а в годы Великой Отечественной войны хранитель наследия , , М. Горького. Группой киносъем­ки руководил режиссер .

В составе немецкой части экспедиции был инициатор экспе­диции В. Рикмер-Рикмерс, а также сильнейшие восходители то­го периода Борхерс, Альвейн, Шнайдер, Вин. В числе многих важных географических открытий, наряду с определением высот многих вершин, со стороны ледника Федченко в хребте Акаде­мии наук были сделаны засечки на вершину, высоту которой определили в 7495 м. На основе работ были составлены карты различного масштаба как на русском, так и на немецком язы­ках. При взаимном согласии высока 7495 была помещена на них под именем «Пик Гармо». Вершена, расположенная южнее («пик Гармо» десятиверстной карты), получила название «Пик Дарваз» (Труды Памирской экспедиции 1928 г. Общий отчет Изд. АН СССР, 1930; . Географические работы в области белого пятна на Памире. «Природа», № 9, 1929).

Для достоверности процитируем записки одного из руково­дителей Памирской экспедиции 1928 года : «Памирская экспедиция 1928 г. установила, что на территории СССР высочайшей вершиной является пик Гармо, расположен­ный в западной части Памирского плоскогорья... прошлогодняя советско-германская экспедиция точно установила и местополо­жение Гармо и его высоту. Высота Гармо равна 7495 метров» (. В неизведанные выси. Изд. «Красная газета», Л., 1930).

После открытий 1928 г. на Памире осталось еще значитель­ное по площади «белое пятно», вытянувшееся вдоль хребта Академии наук с его северо-западной стороны. Сюда через три года направилась новая высокогорная экспедиция под руковод­ством . Задача экспедиции казалась простой — засечь с запада уже известные с восточной стороны ориентиры-высоты, используя определенные ранее астропункты, выяснить положение ледников по отношению к хребту Академии наук и к пику Гармо — 7495.

С ледника Гандо, который исследуется первым, ни ­ленко с альпинистами, ни с топогруппой пика Гармо не обнаруживают, хотя неоднократно поднимаются на хребет, разделяющий ледники Гандо и Гармо.

По леднику Гармо альпинистская группа уходит вперед топогруппы и пытается сориентироваться само­стоятельно, но в своих маршрутах к пику Гармо-7495 ­ленко выходит к другой вершине, той самой, что была наречена пиком Дарваз. производит съемку лишь до развилки главного ледника. Обратим внимание на тот факт, что в своих записках называет «горою Беляева» вершину 5323, ту, которую как «пик Гармо» рекомендовали В. Рикмер-Рикмерс и (. Узел Гар­мо. ОГИЗ, М., 1932). Это говорит о том, что в своих поисках «пика Гармо» был не так уж неосведомлен.

В следующем году группа снова занята по­исками пика с запада. опять ориентируется так же, как и в предыдущую экспедицию, упорно избегая поис­ков пика Гармо — 7495 в верховьях ледника Гармо. Группа же топографа , проводившая в это время съем­ку ледника Гармо, могла бы, казалось, разобраться r возник­шей ситуации, ведь сам Дорофеев прошел всю систему ледника Федченко и прекрасно знал хребет Академии наук с востока. Но этого почему-то не произошло.

Резюме под мнимой «загадкой узла Гармо» подводит руко­водитель Таджикской комплексной экспедиции 1932 года : «В центре этого узла, на пересечении хребта Петра Великого и хребта Академии наук, находится недоступ­ная высочайшая вершина нашего Союза, возвышающаяся над уровнем моря на 7500 м. Эту вершину неправильно приняли за пик Гармо. Исследования группы и ­вина с запада и группы с востока установили в 1932 г. эту ошибку» (Сб. «Таджикская комплексная экспеди­ция 1932 года». Вступительный очерк. Госхимтехиздат, 1933.)

Отряд проводил работы в составе Таджик­ской комплексной экспедиции 1932 г. на ледниках южных прито­ков реки Муксу, в том числе и на Фортамбеке. Исследования отряда в памирских открытиях советских экспе­диций стоят особняком.

ПОСЛЕДНЕЕ «БЕЛОЕ ПЯТНО» ПАМИРА

Географическая группа , входившая в состав Таджикской комплексной экспедиции 1932 г., была разбита на два отряда: один, возглавляемый самим Крыленко, как уже упоминалось, направился в долину реки Гармо, другой, под ру­ководством — назывался он северным геологи­ческим,— должен был обследовать все левобережные ущелья реки Муксу и составить геологическую карту района.

и повар Мамаджан. Фото

Огромная площадь, исследование которой выпало на долю отряда Москвина, была настоящим географическим «белым пятном», о котором не было почти никаких сведений.

В состав отряда были включены топограф , коллекторы и и альпинисты и . Только один Моск­вин, не считая, естественно, альпинистов, был знаком с усло­виями высокогорья. Видимо, немало размышлял Александр Ве­ниаминович о предстоящих задачах своего отряда, — перед ними был труднодоступный, совершенно необследованный горный район с неведомыми ледниками и заоблачными вершинами. Из ледников особо выделялся Фортамбек. Что останавливало пре­дыдущих исследователей на пути к нему? Отсутствие троп? Но местные жители уверяли, что на Фортамбек есть путь через пе­ревал Кураи-Шапак, который начинается из соседней долины Ходырша. Но в конце лета путь опасен и сложен: «много льда», — говорят они. Смогут ли альпинисты, чей опыт заключается в двух небольших походах по Кавказу, проложить путь к лед­нику?

А если пройти вдоль Муксу и поискать дорогу по ущелью Фортамбека? Не зря же горцы из Девсиара говорят, что в од­ном месте ущелье перегорожено огромным камнем и вся река течет под ним. Значит до камня есть путь! Но прежде следует составить карту притоков Муксу ниже Фортамбека.

17 августа ранним утром северный геологический отряд в полном составе вышел из селения Девсиар в свой первый марш­рут. Предстояло заснять ущелье Шегазы. Лето подходило к концу — для наблюдений с возвышенных точек времени уже не было. Теодолитный ход с целью наибольшего обзора проклады­вался посредине долины. Одновременно обследовались склоны долины параллельно ходу — составлялась геологическая схема. Некоторые наиболее важные пункты по бортам долины засека­лись теодолитом по сигналам геологов.

Юрий Владимирович Вальтер, вспоминая экспедиционные годы, рассказывал: «Мне было 23 года, когда я познакомился в Ленинграде с руководителем химической лаборатории Физи­ко-технического института геохимиком Александром Вениамино­вичем Москвиным. Геология была увлечением Александра Ве­ниаминовича, он занимался ею в периоды отпусков и вечерами после работы. В Лесном, где жил Александр Вениаминович, образцы горных пород, пакетики и коробочки со шлихами и шлифами, микроскоп и прочее оборудование заполняли бук­вально всю квартиру. Я очень удивился, когда Москвин предло­жил мне принять участие в Памирской экспедиции в роли то­пографа. Я работал техником в Гипроводтрансе, занимался съем­кой северных рек, но о горной съемке не имел понятия.

Отряд на леднике Москвина, 1933 г.

Слева направо: сидят П. Жерденко, В. Воробьев, С. Ганецкий, А. Солдатов,

, Л. Бархаш; стоят В. Недокладов, , П. Траубе,

Д. Церетелли, С. Ходакевич, А. Поляков. Фото

При содействии Николая Васильевича Крыленко я из Гипроводтранса был переведен в геологический отряд Таджик­ской экспедиции и впервые попал в Среднюю Азию, да еще сра­зу же на «белое пятно» Памира. Честно говоря, я побаивался, что не справлюсь с работой, хотя готовился к ней основатель­но — много читал, консультировался у специалистов, ознако­мился с памирскими картами и публикациями прежних лет, которых было не так уж много. По меня успокоил Александр Вениаминович. Он уверил, что если теодолитная съемка будет задерживать геологическое обследование, то перейдем на шагомерную съемку с компасом».

Но все решилось на месте. Топографы Вальтер и Траубе не только не отставали от геологов, прокладывая непрерывный инструментальный ход от астропунктов на реке Муксу, но и успевали делать засечки на окрестные вершины. Были исследо­ваны полностью долины Шегазы, Ташлык, Иргат, Сугран с дву­мя боковыми ледниками Бырс и Шини-Бини. На Сугране ис­следователи впервые подступили к хребту Петра Первого, величие и мощь Памира, казалось, сосредоточились, в вечно-снежных вершинах Суграна.

Думали ли первопроходцы, что всего через несколько дней вступят они в самое сердце сурового Памира?

После обследования Суграна отряд разделился. Из-за не­достатка времени Москвин выслал вперед Солдатова и Недокладова. Они должны были мимо Фортамбекского ущелья прой­ти на ледник Мушкетова и на Аю-Джилгу, откуда попытаться найти путь на Фортамбек.

Основная часть отряда, исследовав ущелья Иргая и Ходырши, 19 сентября достигла долины реки Фортамбек у ее впадения в реку Муксу. Жиденький мостик — две жердины с тонкими поперечинами и несколько плоских камней сверху — был, видимо, сооружен давно и им многие годы никто не пользовался. Про­ходить его без помощи страховочной веревки было просто опасно.

Свернув на Фортамбек, группа вступила в места почти не­хоженые. Жители небольших муксуйских селений, приютивших­ся ниже по реке, заглядывают сюда редко — намыть горстку золотого песка или добыть кийка и улара можно и ближе к дому.

Безтропье. Край береговой террасы обрывается вниз, где гудит бурный поток. Серые склоны в редких желтых ресничках травы, не по сезону жаркое солнце, глыбы рюкзаков — тяжелое начало тяжелого пути по белому пятну.

Вскоре склон уперся в отвесы непреодолимых скал, где-то здесь должен быть каменный мост, о котором рассказывали зо­лотоискатели-киргизы. Они уверяли, что банда басмачей кур-баши Азама, прижатая отрядом красноармейцев к каньону Фортамбека, взорвала огромную скалу, перекрывшую ущелье, и ушла от преследования.

Но если читателю придется увидеть мост собственными гла­зами, то он наверняка усомнится в силе взрыва. Скорее всего обвал произошел в результате размыва берегов самой рекой, а возможно, и землетрясения.

...Первым на прохождение «мостика» со страховкой вышел Борис Фрид. Он шел медленно, вырубая в слежавшемся галеч­нике небольшие ступени. Любое неосторожное движение грози­ло серьезной неприятностью. Когда Фрид преодолел «мостик», наступила очередь Вальтера. Сам он вспоминает об этом эпизоде так: «Я огибал по проделанной Борисом тропе выступающий валун, прижимаясь к нему всем телом. И вдруг почувствовал, что мой огромный рюкзак с теодолитом перетягивает меня в пропасть. Схватился обеими руками за валун, а он легко подал­ся из своего гнезда. Я потерял равновесие и, видимо, начал падать. Но в это короткое мгновение Александр Вениаминович, шедший следом с треногой от теодолита в руках, не растеряв­шись, прижал меня этой треногой, прямо ее заостренными шпорами, к скале. Так мы и стояли, боясь пошевелиться. Одна из шпор больно впилась мне в ребра. На помощь пришел Борис Фрид — за руку он перетянул меня на безопасное место, и мы благополучно выбрались на «мостик».

Трудно пришлось Пете Траубе. Он нес мешок с продуктами, винтовку, да еще и трехметровую рейку. Дело даже не в гро­моздком грузе — Траубе был силен и вынослив. Но из-за хро­нического ишиаса страдал дрожанием колен — сам он называл свою болезнь «дрожиментом».

Когда, наконец, все вместе собрались на другом берегу, то осознали, что благополучно выбрались из довольно сложной ситуации, и старались не думать о том, что назад снова придет­ся идти через этот своеобразный «мостик».

Красочные и подробные рассказы Юрия Владимировича Вальтера, участника экспедиций 1932 и 1933 гг., во многом по­могли мне осветить деятельность отряда .

После «мостика» тропы не было. Шли через колючие зарос­ли облепихи, через густые ивовые переплетения, подвластные лишь топору. По склону вверх тянулся арчевник — многовеко­вые перекрученные ветрами темные стволы с загрубевшей от солнца корой, изборожденной глубокими морщинами. Выше рост деревьев уменьшался, и они росли уже огромными подуш­ками изумительного изумрудно-зеленого оттенка с небесно-го­лубой поволокой на иглах. Токай — так в беседах о предстоя­щем пути называли это место горцы.

Здесь же начинался и ледник. Мощные гряды конечной мо­рены покрывали его грязным чехлом. Вокруг — каменистые горные склоны с редкими островками жухлой травы. А в неве­домых верховьях, возможно, существовал путь к «узлу Гармо» или в таинственную Аю-Джилгу, где досужие вымыслы горцев поселили голуб-явана (снежного человека). Казалось, здесь земные пределы жизни: скалы, лед да густое, до черноты, небо.

Но нет! Прокричала уларка, вспугнутая появлением людей. Ее уже окрепший выводок с громким писком помчался врас­сыпную по серой осыпи, в ту же секунду растворившись в ней.

...Самка кийка с тонконогим детенышем ринулась вверх по склону, забрасывая собственное чадо камнями.

Еще немного и — распахнулась долина. Справа открылся небольшой ледник с четким вырезом перевала в верховьях. Кураи-Шапак? Да, это был перевал, которым изредка горцы ходи­ли на Фортамбек.

Вскоре основной ледник повернул на юго-запад. У поворота большая зеленая поляна с кристально чистым ручьем напоми­нала об отдыхе. До этого места как раз один длинный переход от ущелья Кураи-Шапак. Позже и ­вин писали: «В 13 км от устья Фортамбек меняет направление на юго-юго-запад и получает название «Турамыс» (­тер, . Северо-восточные склоны хребта Петра Великого. В сб. «Таджикская комплексная экспедиция 1932 г.» Госхимтехиздат, 1933). Должно быть, первопроходцы неправильно поняли значение киргизского слова «турамыс», присвоив его верхнему течению ледника Фортамбек. Турамыс — означает «остановимся». В данном случае название следует отождествить с местом отдыха на пути, а не с ледником.

Слева от Кураи-Шапака увидели горную громадину, чья вершина скрывалась в серых облаках. ? Да, это была вершина, открытая и еще никем не виденная с западной стороны. А что за трапецие­видная вершина перегораживает ущелье в самой его глубине?

с отрядом после штурма пика Коммунизма, 1933 г. Фото

На схеме в этом месте гигантским спру­том сплелись щупальца хребтов. Вальтер занес в свой полевой журнал очередную букву, которыми обозначал вершины. На незнакомку выпала буква «е». Сколько до вершины километ­ров? Возможно ли подойти к ней ближе?

С каждым шагом перед первопроходцами все шире распахи­валась горная панорама, появлялись новые вершины. Новый мощный ледник — истоки его таились где-то за пиком Евгении Корженевской — не доходил своим языком до Фортамбека. Похоже, что Фортамбек — это не один и не два ледника, а целая ледниковая система!

предложил обследовать вначале до конца ос­новной ледник, а затем подняться по вновь открытому. Шли по горбам срединной морены то и дело разорванной огромными трещинами. Вскоре трещинный лабиринт стал настолько запу­танным, что пришлось уйти на левый борт ледника. Казалось, что вот сейчас — ну еще один километр — и за остроконечной желто-рыжей вершиной, за которой скрылась загадочная незна­комка под буквой «е», вновь откроется вид на ее склоны, покры­тые слепящим голубоватым льдом. Но ледник вдруг круто повернул на запад, а за желто-рыжей вершиной потянулись от­весы скал стеною двухкилометровой высоты, своей верхней кромкой образуя невидимую снизу платформу, откуда рушились ледовые обвалы. Только в одном месте стена скал прерывалась, и в этот прорыв с платформы спускался большой каскадный ледник. Не достигая низа, он обрывался, и под ним на леднике лежал огромный белый конус, образованный обвалами ледового каскада. С запада, где платформа упиралась в горный хребет, высились новые могучие вершины. Но где же вершина «е»?

Истоки Фортамбека вели к перевальной седловине, за кото­рой мог лежать или Сугран, известный и нанесенный на карту, или его притоки. А как же быть с вершиной «е»?

Возможно, к ней существуют пути по тому леднику, что впа­дает в Фортамбек с юга-востока? Хватит ли сил и времени об­следовать его? Продукты на исходе. Нет дров, а на спиртовке много не наготовишь. Изобретательный Траубе придумал ори­гинальный способ приготовления концентратов из круп. К при­меру: готовится гречневая каша, затем выкладывается на ка­мень, где высыхает, — концентрат готов! При необходимости заливается кипятком и подается к обеду.

Давно уже кончилось лето. Сентябрь. Ночами холодно. Что думалось Москвину, когда полулежа в продуваемой насквозь палатке он начерно обрабатывал полевой журнал? Мелкая снежная крупа секла по брезентовым скатам и возле дырочек в матерчатой стенке вырастали маленькие белые холмики. Москвин дышал на озябшие руки, прятал их под свитер, отогре­вал немного и снова принимался за записи.

20 сентября. Этот день застал четверку первопроходцев на новом леднике. После метельной ночи, когда снегом укрыло все вокруг, солнце, светившее с изумительно синего неба, разбро­сало зеркальные блики всюду — искрились ледники, искрились вершины, искрились отороченные снегом скалы. Каждая сне­жинка — как маленькое солнце.

Ледник делился на два рукава. И маленькая группа — все­го-то четверо — снова разбивается, чтобы обследовать оба лед­никовых потока. На восток идут Москвин и Фрид, по южному рукаву — Вальтер и Траубе.

В 1974 г., после сорокалетнего перерыва вновь побывав на Памире, написал мне в письме: «Я вспомнил, как стоял у теодолита на конечной точке раздваивавшегося ледни­ка. Две вершины — теперь это пик Евгении Корженевской и пик Коммунизма — с двух сторон светились на фоне безоблач­ного неба. Стоял вдали на очередном пикете Петя Траубе с рейкой. Где-то за поворотом шли Александр Вениаминович и Борис Фрид, за хребтом на леднике Мушкетова пробивались вверх Саша Солдатов с Недокладовым. Другие отряды экспе­диции тоже бороздили ледники Памира. Но здесь мы были одни и, наверняка, первые...

Нет, никогда в моей памяти этот день не возникал так пре­дельно четко, как в это августовское утро 1974 г., когда я, бла­годаря Виктору Тимофеевичу Галкину, попал снова в эти мес­та. Спасибо ему...»

Ледник, которым отправился , в верхней части «переходит в обширные фирновые поля до конусообразной вер­шины». Этот характерный пик, похожий на уснувший вулкан, открыватели назвали пиком Четырех.

После трудных дорог по неизвестным ледникам у четверки исследователей, который день шедших на полуголодном пайке, хватило сил и мужества продлить незаконченный ход по Тура-мысу, что позволило до конца уяснить его положение на карте по отношению к Сугранской системе ледников. А затем, объеди­нившись с Солдатовым и Недокладовым, пройти остальные лед­ники к востоку от Фортамбека — Мушкетова, Аю-Джилгу, Борубаш.

Я снова возвращаюсь к воспоминаниям : «В Ленинграде при обработке съемки, волнуясь, следил, как цепочка теодолитного хода на ватмане повернула от Муксу и углубилась в долину Фортамбек. Не терпелось начать накладку засечек на вершины. Каков же был мой восторг, когда засечки на пик Евгении Корженевской (положение этой вершины было известно на карте) ложились очень точно. Это доказывало, что магистраль хода достаточно точна, а высоты определенных вер­шин укладываются в допустимые пределы.

И вдруг засечки на пик «е» стали ложиться на пик Гармо немецкой карты 1928 г., а подсчеты высоты пика «е» прибли­жаться к цифре «7500». Я бросил накладку и, несмотря на поздний вечер, поехал к Москвину. Мы сидели вдвоем и смотрели зачарованно на планшет. Потом снова и снова сличали съемки, описания, фотографии. То, что мы уперлись в немецкий «Гармо», было для нас неожиданностью».

Постановлением Совнаркома СССР от 4 апреля 1933 г. за № 000 было решено организовать новую экспедицию на Памир. В плане Таджикско-Памирской экспедиции 1933 г. значился пункт о продолжении географических исследований в хребте Петра Первого. Для этого была организована самостоятельная экспедиция Академии наук и Общества пролетарского туризма и экскурсий. Подробнее это выглядело так: проникнуть в самую глубь «белого пятна», которое почти удалось «стереть» группе , и попытаться пройти его в четырех направлениях:

— к системе ледников Гандо и Гармо на юго-запад;

— прямо на юг в долину Гармо к леднику Беляева;

— на юго-запад к леднику Бивачному;

— прямо на восток на ледник Федченко, в верховьях Мало­го Танымаса.

Ни одно из этих четырех направлений не было пройдено. В те годы это было просто невозможно. Технически сложные ва­рианты подъема на хребты Академии наук и Петра Первого под силу даже сегодня альпинистским группам самой высокой квали­фикации. «Перед нами встали ледяные стены», — писал руководитель экспедиции .

Группа в составе экспедиции продолжила топографические и геологические работы. Проделав снова прошлогодний путь, она по ледопадам открытого в предыдущую экспедицию ледника вышла на обе перевальные точки под пи­ком Четырех. Наконец-то на карте орографически сомкнулись бассейны Фортамбека и Аю-Джилги. Выяснилось, что ледник Мушкетова отделен от бассейна Фортамбека массивом пика Евгении Корженевской, а его верховья также соединяются с Аю-Джилгой. Отсюда, имея очень хороший базис, были сделаны засечки теодолитом на все окрестные вершины и окончательно определено их местоположение на карте. Закончены были основ­ные работы и в истоках Фортамбека.

Таким образом, были увязаны три картографических листа Памира: западный (по съемкам Клебельсберга, Беляева, До­рофеева), восточный (Советско-Германская экспедиция 1928 г.) и северный (съемки Вальтера 1932 и 1933 гг.). Последний штрих на «белом пятне» был нанесен, когда из долины Ходырши, обойдя северные отроги хребта Петра Первого до Суграна, с группой поднялся к леднику Шини-Бини. Сюда же пришел, перевалив через отрог из Ходырши на Бырс, В. Воробьев. Так было завершено географическое открытие системы ледника Фортамбек.

Результаты двухлетней работы в этом районе объединил в труде «Географический очерк северо-восточных склонов хребта Петра Первого», увидевшем свет в 1936 г.

После окончания экспедиции 1933 г. по предложению руко­водителей памирских экспедиций , ­бакова и были утверждены названия откры­тых ледников системы бассейна реки Фортамбек. Они получили имена их первооткрывателей и первопроходителей — ледник Москвина, ледник Вальтера, ледник Траубе, ледник Солдатова. В заключение мне хотелось бы поведать о дальнейшей судь­бе первопроходцев Фортамбека. К сожалению, не все жизнен­ные маршруты удалось проследить до сегодняшнего дня. Так неизвестны судьбы Б. Фрида и В. Недокладова. Трагически окончился жизненный путь ташкентца , он по­гиб, заступившись ночью за незнакомца, от удара ножа хулига­на. Петр Траубе погиб на Ленинградском фронте, защищая родной город от фашистских захватчиков.

Юрий Владимирович Вальтер после двух памирских экспе­диций в отряде прошел с теодолитом Памиро-Алай, воевал в финскую войну, где получил тяжелое ранение. После выздоровления был направлен в Среднюю Азию в Кур­ган-Тюбе, где работал до 1944 г. над проектами железных до­рог Душанбе — Куляб и ряда других. По роду работы после 1945 г. изъездил весь Советский Союз — Урал, Сибирь, Саяны, Сихотэ-Алинь. В 1974 г. он вновь побывал на Памире на ледниках, открытых и пройденных им в годы моло­дости. Сейчас на пенсии, живет в Ленинграде, но тяга к путешествиям до сих пор влечет Юрия Владимирови­ча в путь. В одном из последних писем он делился своими впе­чатлениями от поездки на Камчатку.

Александр Вениаминович Москвин после экспедиций на Па­мире продолжил геологические исследования в Памиро-Алае. Война застала его в Ленинграде, где он провел часть блокадно­го периода, а затем был эвакуирован в Москву. Кстати, геоло­гия никогда не была профессией . Его имя, как профессора, крупнейшего специалиста по гелиооптике, широко известно мировой физической науке. прожил до 78 лет в Ленинграде, где и умер 2 марта 1974 г.

Работая над книгой, я несколько раз бывал в Ленинграде, где Юрий Владимирович Вальтер познакомил меня с женой , Ниной Ивановной Комизерко-Москвиной, и их сыном Игорем. Нина Ивановна подробно рассказывала о годах экспедиций, непосредственной участницей которых была сама. Все ее рассказы, так же как и , невозможно вместить в эти строки.

1933 год — год завершения работ памирских экспедиций на Фортамбеке — стал также вехой в истории советского альпи­низма.

3 сентября 1933 г. был покорен величественный властелин Памира — пик, носящий сегодня название пика Коммунизма. Путь к его вершине был проложен с восточной стороны. Часть маршрута, а именно от высоты 7300 м, лежит на границе Фортамбекского бассейна. Не рассказать о замечательном эпизоде покорения пика невозможно.

Итак, 3 сентября 1933 г. В этот день события в отряде № 33 Таджикско-Памирской экспедиции, задачей которого было вос­хождение на высоту 7495 м, достигли кульминационного момен­та. Долгий штурм, непогода, технические трудности и предель­ная высота изрядно повлияли на восходителей. При подготовке к штурму погибли альпинист Николаев и носильщик Джамбай Ирале, отказались от восхождения и остались в нижнем лагере несколько сильных альпинистов, на высоте 6400 м прекратили подъем и начали спуск вниз Цак, Шиянов и травмированный Гущин, в штурмовом лагере на высоте 6900 м лежал в палатке в полусознании Гетье. К вершине шли только двое — молодой альпинист Евгений Абалаков и руководитель отряда Николай Петрович Горбунов.

Последние двести метров. Силы покидают Горбунова, он де­лает последние усилия, но одолевает лишь десяток метров до обдутого ветром снежного плеча. Опустившись на снег, тяжело машет рукой остановившемуся впереди Абалакову. Тот несколь­ко секунд колеблется: Вернуться? А вершина? — вот она ря­дом!.. и обессилевший товарищ на снегу... Но снова машет рукой Горбунов: Иди, иди вперед! И Абалаков делает шаг к верши­не, — тонкая корочка снежной поверхности ломается под его тяжестью. Белым миражом — косой срез вершинного гребня, на нем четкие бороздки, выдутые ветром. Невольно ускорив шаг, Абалаков тут же остановился — высота застучала в вис­ках и сбилось дыхание. Но он делает снова шаг, потом еще и еще — нет конца крутизне.

Наконец плиты скал. Неужели вершина? Абалаков ложится на чуть тепловатые, чудесные камни. Памир — страна гор, лед­ников и легенд, — у его ног, ног первого человека, возвысивше­гося над высшей точкой Памира!

Если обратиться к истории мирового альпинизма, то в этом свете достижение становится весьма значительным, так как к тому времени на всей планете было покоре­но всего лишь четыре семитысячеметровых вершины, несмотря на то, что на высочайшей вершине мира Джомолунгме был дос­тигнут рубеж восьми тысяч.

ПОКОРЕНИЕ ВЫСОТ

Мне довелось побывать на Фортамбеке три лады. Впервые это было в 1974 г., когда наша альпинистская экспедиция после успешного массового штурма пика Ленина перебазировалась под западные склоны пика Евгении Корженевской.

Я прилетел первым рейсом. После мастерской посадки, вы­полненной асом Душанбинского авиаподразделения Виктором Игнатьевичем Доником на вертолете МИ-8, можно было ог­лядеться.

Небольшая поляна, устланная серым галечником, несколь­ко кустиков травки, потревоженных вертолетом, полуистлевшие остатки каких-то ящиков и солидная кучка проржавевших кон­сервных банок — след прошлых экспедиций. Огромный вал мо­рены, за которым угадывался мощный ледник. Вдали — трапе­ция пика Коммунизма. Правее и ближе — гребень с ледовыми каскадами на склонах. Провал долины, где смутно в сером ма­реве виднелись далекие вершины. Два бастиона рыжих скал с тонким лезвием чистейшего снега на высоте и гряда разло­манных серо-черных скал, за которой воображение могло лишь нарисовать нескончаемое по высоте такое же скальное столпо­творение.

Веселенькое местечко! Вот она, обещанная панорама с дву­мя семитысячниками. Здесь, на этом месте будет стоять наш базовый лагерь. Первым делом следует поставить хотя бы одну большую палатку и немного расчистить «аэродром» — Доник обещал сделать еще пару рейсов.

Пора рассказать, для чего мы сюда прибыли. Ведь все ос­новные вершины, окружающие систему ледников Фортамбека, к моменту нашей экспедиции были покорены. Отсюда, с Фор­тамбека, предыдущие экспедиции проложили всевозможные маршруты к вершинам семитысячеметровых пиков Коммунизма и Евгении Корженевской, освоив все гребни и контрфорсы. Многие восходители в один сезон поднимались сразу на два семитысячника, первыми это сделали в 1968 г. альпинисты «Бу­ревестника». В районе было пройдено также несколько протяженных траверсов. Но самая главная, как считали многие аль­пинисты, проблема — траверс от пика Коммунизма до пика Ев­гении Корженевской или наоборот — еще не была решена.

Траверс двух семитысячников и есть та цель, ради которой в основном и была организована наша узбекистанская экспеди­ция на Памир. Мы заявили траверс на чемпионате страны. Был в заявках и еще один маршрут нашей команды — по восточной стене пика Евгении Корженевской.

События, с которых я начал рассказ, происходят на запад­ной стороне пика Евгении Корженевской. Сюда прилетела толь­ко та часть экспедиции, которая будет занята траверсом. Вто­рая половина экспедиции базируется с «той стороны», т. е. на леднике Мушкетова.

Что представляет собой траверс двух семитысячников? Это семьдесят километров по вершинам хребта Академии наук пре­имущественно на высотах, превышающих 6500 м, хотя по прямой семитысячники отстоят друг от друга всего лишь на 12,5 км.

До этого уже были заявки на прохождение этого маршрута, но по каким-то причинам только одна команда пыталась его осуществить. Было это в 1968 г. Студенческое спортивное обще­ство «Буревестник» организовало крупную экспедицию на Па­мир. Планировались восхождения на все три памирских семитысячника, а также участие в чемпионате страны двумя коман­дами: в высотном классе и классе траверсов. В высотном был заявлен смелый по тому времени маршрут на пик Коммунизма через пик 6701 по контрфорсу с ледника Вальтера. В классе тра­версов впервые в заявках появился перечень семи вершин, вклю­чающий пики Коммунизма и Евгении Корженевской.

14 августа восемь альпинистов вышли на маршрут. Капитан команды Валентин Божуков и опытнейший высотник Кирилл Кузьмин шли на высочайшую вершину страны в третий раз. Преодолели подъем на плато, преодолели само плато. Догнав шедшую впереди группу В. Максимова, вместе с ней на седьмой день пути поднялись на вершину. С вершины пика Коммунизма маршрут вел по хребту и каждый шаг приближал к заветному финишу. Не сбило темпа и настроя команды недомогание Юрия Колокольникова, который спустился в паре с Володей Кочетовым из-под пика 6701. Погода благоприятствовала восходи­телям, и каждый вечер в назначенное время взлетала над хреб­том зеленая ракета. Еще две вершины позади. Остается учас­ток, уже известный и однажды пройденный спартаковцами Ле­нинграда. И вдруг... В верховьях ледника Москвина одна за другой взлетают три красные ракеты. Аварийный сигнал... слу­чилась беда... Группа сходит с маршрута.

С тех пор не было сезона, чтобы в заявках чемпионата не фигурировал этот маршрут. Но почему-то никто так и не решил­ся даже начать его.

В этом году две заявки: одна наша, мы выступаем под фла­гом ДСО «Мехнат»; другая — от команды ДСО «Труд», в сос­таве которой, в основном москвичи. Они-то и решили одолеть обратный траверс, начав маршрут по западной стене пика Евге­нии Корженевской. Пока мы делали заброску и вообще раска­чивались, две команды «Труда» (одна высотного класса) без всякой подготовки начали работать на западной стене.

Погода над Памиром то и дело менялась, сорвались уже две наши попытки выхода, с «той стороны» вестей не было — в на­шем лагере создалась тревожная обстановка. Но она сразу же разрядилась, как только состав высотной группы, отказавшись от штурма восточной стены, перебазировался на нашу сторону. Наш капитан Слава Воронин целиком отдался «траверсу». Но новые попытки выхода, а их было шесть, оканчивались возвра­щением в лагерь.

А здесь жизнь шла своим чередом. Поляна стала тесной — прибыли польские и немецкие альпинисты, прибыл еще один наш соперник в чемпионате — команда Белоруссии, разные группы то приходили снизу, чтобы назавтра уйти на восхожде­ние, то спускались сверху после удачного или — увы!— неудач­ного штурма пика Евгении Корженевской.

Из-за капризов погоды все экспедиции и группы, которые располагались в районе и готовились к штурму пика Коммуниз­ма, чтобы не терять времени, шли на пик Евгении Корженев­ской. Дело в том, что облачный фронт, надвигаясь с запада, встречает на своем пути барьер хребта Петра Первого и уда­ряясь о его могучие вершины и о громаду пика Коммунизма, теряет свою силу, растрачивая ее на бури и снегопады. А пика Евгении Корженевской достигают если не отголоски бурь, то во всяком случае намного ослабленная штормовая волна.

Однажды из приземлившегося вертолета вышли два челове­ка, которые и внешне и по возрасту выделялись из остальной альпинистской братии. Знакомство с ними оказалось удиви­тельным и приятным. Это были Юрий Владимирович Вальтер и Владимир Ермолаевич Наумов. Вечерами под шорох снежи­нок за стенкой палатки оживали годы далеких памирских экс­педиций, экспедиций открытий, экспедиций первопроходцев, непосредственным участником которых был Юрий Владимиро­вич. А в рассказах Владимира Ермолаевича становились жес­токой явью кровопролитные бои в горных ущельях Кавказа.

Готовясь к траверсу, мы консультировались со всеми, кто мог чем-то помочь нам. Беседовали и с Юрием Бородкиным из московского «Буревестника», маршрутом которого начинался наш траверс. Он говорил: «Снежные склоны крутые. Снег неудобный, часто под тонкой коркой — рыхлая масса. Есть лави­ноопасные участки. Много сбросов, трещин. Спуск по ребру я бы не рекомендовал».

Бородкина была первой, которая поднялась на Памирское фирновое плато с ледника Вальтера. Выход этот те­перь называют «ребром Бородкина». С первого прохождения этого иссеченного, изломанного трещинами и сбросами крутого гребня прошло шесть лет. Лишь одна группа с тех пор восполь­зовалась этим путем для выхода на плато.

Пока мы давали один фальстарт за другим, события и в на­
шей экспедиции и в соседних развивались своим чередом. Об­ращаюсь к дневнику:

8 августа. Три дня назад к вершине пика Евгении Корженевской, где сейчас трепещут легкие снежные флаги, ушла из на­шего лагеря группа. Там, сквозь зыбучие снега пробиваются к вершине Саша Путинцев (этим маршрутом он закрывает нор­матив на нечастое даже среди высококвалифицированных аль­пинистов звание «Барс снегов»), Саша Шингалов, Вася Барашкин, Саша Ткаченко, Олег Попов, Валерий Вержбицкий, Гена Бажажин. Руководит «великолепной семеркой» альпинистка из Чирчика кандидат в мастера спорта Рахиля Галяутдинова. У восходителей отличный темп! Третий день, а они уже на под­ступах к 7105-метровой отметке.

Накануне погода была отвратительной. С ледника Фортамбек сеансы радиосвязи приносили настораживающие вести — группы из Минска и Душанбе отрезаны от нижних лагерей на Памирском фирновом плато, они с трудом пробиваются вниз. Четырнадцатые сутки «висят» на западной стене пика Евгении Корженевской две группы «Труда». За шеститысячеметровую отметку поднялись поляки и немцы.

А как там наши? Что-то не выходили на два сеанса связи. Наверное, работают на подъеме. А, возможно, поднялись на вер­шину и уже идут вниз. Каждый час почти все, кто находится в лагере, подходят к палатке радиопункта.

«Мехнат-три... Мехнат-три... Я — База... Прием» — упорно твердит в эфир наш радист Миша Иванов. Маячит, забыв про потухшую сигарету во рту, перед радиопалаткой Вадим Эльчибеков: когда кто-то на маршруте, наш начальник и тренер буквально не находит себе места. «Мехнат-три... Мехнат-три...»

И вдруг в ответ эфир приносит хриплый голос Саши Путинцева: «Я — Мехнат-три. Слышу хорошо. Спустились на шесть сто. На вершине были в двенадцать сорок. Как понял? Прием».

«Вас понял... Вас понял. Молодцы! Сколько человек сделали вершину? Прием.»

«Вершину сделали все. Вершину сделали все. Вечером будем дома.»

Вадим начал энергичные поиски спичек по всем своим кар­манам. И уже прикуривая, спросил: «А как там ваши?»

Этот вопрос был обращен к начальнику спасательного отря­да «Труда» Валерию Алмазову, который в этот момент не прос­то шел, как обычно, а бежал к нашей радиопалатке, пытаясь что-то сказать на бегу. Но слышалось только: «Вадим... Ва­дим...»

— Что? В чем дело?

— На стене... Связь неважная... Говорят, сорвался Мальцев.

Через несколько минут из всех лагерей люди с рюкзаками уходили под западную стену пика Евгении Корженевской. Ла­герь «Труда» опустел.

11 августа. Мы проснулись и готовились к выходу. Гудел примус, снаружи стояла тишина. Такая, что бывает только вы­соко в горах — ни шороха, сплошная немота. И вдруг палатку качнуло из стороны в сторону, будто она не стояла на прочном снежном основании, а штилевала в море у причала, когда задул спокойный уверенный бриз. Заскрипела под нами ледовая тол­ща, резкие, как выстрелы, звуки донеслись с глубины. Это тре­щал лед.

«Землетрясение...» — прошептал кто-то из нас одним дыха­нием. Все затаились, будто от нашего движения могло что-то измениться, прислушиваясь к щелчкам выстрелов, к тревожной тишине наверху, где навис громадный ледовый сброс с круты­ми снежными плоскостями, откуда от размеренной скрипучей качки могла ринуться лавина.

Потом все стихло. Это длилось лишь несколько секунд, но они показались вечностью. Лишь тихо позвякивали связки крючьев, висевших на отвесе ледовой стены, да с опозданием донесся грохот обвала, рухнувшего с ажурных гребней пика Кирова.

...«Семь часов четырнадцать минут ташкентского време­ни...» Что-то неласков в этом году Памир. Нет обычно стабиль­ной погоды. И вот — землетрясение. Хорошо, что толчки незна­чительны (позже мы узнали, что в районе пика Коммунизма было около пяти баллов). Но этого вполне достаточно, чтобы привести в движение непрочные ледопады, обрушить снежные карнизы с гребней, сбросить ненадежные камни со скал. Этот толчок уже второй. Первый произошел несколько дней назад. Он принес беду американским спортсменам, совершавшим восхождение в районе пика Ленина. Этот же толчок едва не стал роковым для части нашей экспедиции, которая находилась на леднике Мушкетова. Накануне ребята спустились с восточ­ной стены пика Евгении Корженевской, обработав нижнюю слож­ную часть планируемого маршрута. На маршруте были остав­лены веревки. Землетрясение произошло глубокой ночью. И если мы с этой — западной стороны — ничего не ощутили, то на «той стороне» вздрогнувший от толчка семитысячник стряхнул с себя каскадный ледник и часть стены. В каменном крошеве трудно было что-либо отыскать от оставленного на стене снаряжения. Маршрут по стене стал очень опасным. И вот сегодня среди ледовых сбросов на «ребре Бородкина» мы ис­пытали еще один подземный толчок.

Пока я писал свой дневник, рее уже выбрались из палатки, готовясь продолжить восхождение? Валера Лукин пристегнулся к концу веревки и, подстрахованный Гошей Петровым, пытает­ся найти прочный мост через трещину, у которой мы ночевали. Прозондировав в одном месте, он возвращается, сбрасывает с себя рюкзак — «там снег еле дышит» — и снова уходит, на этот раз левее. Снег доходит ему почти до пояса, он мнет сыпучую массу коленями, локтями, ледорубом и постепенно исчезает за перегибам. По движению веревки видно, что и там «трудный» снег. Но вскоре кольца веревки, что лежали у ног Гоши, исче­зают. Валерий просит подвязать «восьмидесятку». Когда эти восемьдесят метров подходят к концу, сверху доносится голос: «Готово! По-о-шли!»

Так начинаем очередной трудовой день, третий день марш­рута.

12 августа. Огромная белая плоскость расстилалась внизу. Это Памирское фирновое плато. Отсюда с гребня пика Кирова, куда вывело «ребро Бородкина», плато видно во все стороны. На той стороне плато заслоняет полнеба скалисто-ледовый мас­сив пика Коммунизма, рядом — пики Куйбышева, Крошка, Ле­нинград и Абалакова. Так называемый Большой барьер. Эти вершины в сравнении с пиком Коммунизма кажутся белыми карликами, хотя их абсолютный рост выше шести тысячи мет­ров.

Отлично виден весь траверс, на который мы замахнулись. Если сейчас оглянуться назад, то окажешься лицом к лицу с пиком Евгении Корженевской. Там намечен финиш. Удастся ли достичь его? Двадцать дней потеряно из-за непогоды. Семьде­сят километров... А пройдено от силы три. До конца сезона мож­но рассчитывать дней на 18-20 погоды — зима на Памире на­чинается рано... Снова облака наступают с запада.

Начинаем спуск на плато. Вырастают, одновременно уда­ляясь, окружающие вершины. Ложатся склоны пика Коммунизма, закрывая вершину. Все явственнее ощущается холодное ды­хание Памирского фирнового плато.

13 августа. От плато до высоты 6500 казалось бы всего-то четыреста метров, а если учесть рельеф, то только восемьсот. На этой высоте и при хорошем состоянии снежного покрова три-четыре часа работы. Снег сегодня — шикарный! «Кошки» со скрипом прорезают наст, создавая надежное сцепление с плотными склонами. Идти довольно легко — вот бы еще рюкзак полегче! Но на такой маршрут нужен солидный запас. Я забыл упомянуть, что в начале нашего пути с ледника Вальтера каж­дый рюкзак весил в среднем сорок килограммов. Вчера — уже под вечер — над плато появился вертолет. Он прошел низко над нашей палаткой. Мы видели улыбку Донника, он помахал нам рукой. Мы поприветствовали его ракетой. Вдруг от вертолета отделился какой-то предмет и упал в метрах двухстах от палат­ки. Еще круг. Доник делает знаки — «это вам!» — и улетает.

Оказалось, что в этот день в нашем базовом лагере зарезали корову и непревзойденный кулинар Вадим Рассоха приготовил «для траверсантов небольшой кусочек мяса с чесноком». Так следовало из приложенной записки, где желалось нам погоды и успеха. Мясо было превосходное и еще теплое. Мы, естествен­но, отдали должное этому неожиданному дополнению к наше­му ужину. В этот прекрасный тихий звездный вечер только мне было не до шуток, которые не утихали в мой адрес. Мясо, ко­торое мы взяли на первые дни, нес я и его уже съели, и этот «небольшой кусочек» весом в пять-шесть килограммов ложился на мои плечи.

...Затяжной фирновый склон подводит к скальным остров­кам. Здесь можно спокойно присесть, покурить, не рискуя упус­тить вниз по склону снятый с плеч рюкзак. Сверху спускается какая-то группа. Мы узнаем наших друзей из Медико-биологи­ческой экспедиции Академии наук Таджикистана. Экспедиция ведет наблюдения над животными в условиях максимальных высот и, как правило, проводит одно-два восхождения на пик Коммунизма за сезон. Вчера тринадцать человек из состава экс­педиции успешно штурмовали вершину. Мы первыми поздрав­ляем их с восхождением. Среди восходителей Володя Машков, мастер спорта из Душанбе, заместитель начальника экспедиции. Это его шестое восхождение на пик Коммунизма.

... Склон подступает к пологому разрушенному гребню плит­чатых скал.

— Скоро шесть пятьсот, — говорит Гоша Петров, маршрут ему знаком по восхождению, которое он совершил в 1968 г.

Небольшой перегиб склона на высоте 6500 может разместить целый лагерь. Уже через два часа мы уютно располагаемся в нашей «казарме». Так с первой же ночевки мы окрестили па­латку, в которой достаточно места для всех восьми. Спасибо альпинистам «Буревестника»! — это они одолжили нам такую жилплощадь на наш маршрут.

Сегодня по графику дежурят Валерий Лукин и Вадик Финк. Слышно, конечно, только «Финика»; «Высотный ресторан «Узбе­кистан»! В меню комплексный обед из блюд узбекской нацио­нальной и...польской национальной кухни. Блюдо первое — польский суп из концентратов с добавлением мяса коровы, от­ кормленной на пастбищах Ферганской долины и во льдах лед­ника Москвина...».

Суп был кисленький, ели без особого восторга. Все старались выловить некондиционное мясо и картофель. «Спустимся вниз, поговорю с Яиошем, что это он нам подсунул», — пообещал Слава Воронин. Мы вспомнили, как вдвоем подбирали супные концентраты из запасов польских альпинистов.

— Это, видимо, самый хороший,— сказал тогда Слава.

— С чего ты взял?— спросил я.

— Видишь? Цена — семь злотых! А остальные не больше трех.

Мы взяли пять пачек, — больше не нашлось, — и сейчас все пять в кастрюле. ( объяснил, что это была приправа к остальным супам — перец, томат, чеснок, пряности, травы).

Снаружи палатки слышатся шаги и голоса. Валера Лукин выбирается на «улицу». Вскоре доносится его медоточивый го­лос:

— Дорогие белорусские братья и сестры! Дастархан готов. Просим в гости.

Но в проеме палатки показываются только лица двух деву­шек, которых мы учтиво угощаем горячим чаем. Парни от уго­щения отказываются категорически. Минчане, которые вышли позже и по следам догнали нас, знают, что мы идем на много­дневный траверс и каждый грамм продуктов у нас на счету.

14 августа. 7 часов утра. Погода снова портится, с запада за ночь придвинулись плотные облака. Они окутали вершины и закрыли плато. У нас — небольшая тревога. Ночью тяжело кашлял Леша Громов. Жалуется на боль в горле, у него — головная боль и невысокая температура. Девушка-врач из груп­пы минских альпинистов поставила диагноз — ангина. Необхо­дим спуск.

9 часов. По рации делимся нашей бедой с базой и группой Анатолия Лябина, которая идет следом и вчера ночевала на плато. Решение находится быстро — вторая группа встретит Лешу и с ним вниз по следам группы Машкова до ледника Фор-тамбек спустится Сережа Есенин, который вызвался идти вниз добровольно. Сережа поднимался на пик Коммунизма в составе Международной альпиниады в 1972 г.

11 часов. Проводив Лешу и распределив его груз на семе­рых, выходим вверх вслед за минчанами. Пока шли под при­крытием гребня, продвижение было еще сносным. Но вот путь выводит на гребень. Будто холодная металлическая рука сжима­ет горло — ветер, изрядно приправленный колкими крупными снежинками, порывами бьет с запада. Видимости нет, мерзнут ноги. Решаем ставить палатку.

Целый час уходит на этот титанический труд. Вечером по радиосвязи узнаем, что высоты 6500 метров следом за нами до­стигли три группы: группа Лябина, еще одна группа белорус­ских альпинистов и альпинисты Польши. Сережа Есенин и Леша Громов прошли плато и ночуют в пещерном лагере Медико-био­логической экспедиции.

15 августа. Перенесли бивак на «6950». Переход занял 20 минут. Здесь площадки защищены от ветра и можно переждать непогоду. А Памир, видимо, решил показать всю свою свирепую мощь: адский ветер, снегопад. Наша «казарма» надежно защи­щает нас, а сшитые специально для этого маршрута четырех-спальные пуховые мешки — удобны и теплы.

17 августа. Два дня свирепствовала непогода. Сегодня, поль­зуясь затишьем, все группы вышли на штурм. Облачно, но сне­гопада нет, короткие и сильные порывы ветра то и дело застав­ляют останавливаться и вгонять ледоруб в склон. Вершина над нами — всего 400 метров по вертикали. Крутизна фирновой плоскости слева дымится поземкой. Крохотные темные фигур­ки, крутыми зигзагами рисующие на плоскости след, прибли­жаются к гребню, верх которого растворяется в клубящейся массе облаков и снега, сбрасываемого с вершины ветром. Это группы минчан, поляков и наша — А. Лябина. Сам Лябин ос­тался на «6950», у него явные признаки «горной болезни».

Мы вышли поздно: завтракали, собирались. Проходим снеж­ные увалы предвершинного плеча. Следы прошедших впереди групп уже успел замести ветер. Что-то сегодня трудно идти. Но­ги — свинец. Если стоять и не двигаться, то все вроде бы нор­мально, но стоит сделать один шаг, сразу же наваливается не­объяснимая усталость. Объясняю свое состояние ребятам. Мы долго сидим на плоских плитах у самого основания вершинной башни. Здесь нет ветра. После непродолжительных дебатов решаем, что сегодня основное время для продвижения упущено и следует вернуться на «6950».

А в это время... Крутизна фирнового склона осталась поза­ди, и восходители вышли на гребень хребта Академии наук. Вот и знаменитый «нож» — крутой гребнеобразный взлет, который выводит на вершину. Шедшие впереди Володя Бухалов и Слава Стенин решили подождать остальных: все-таки вместе целых семь дней шли сюда, одолели глубокие снега и штормовой ветер, укрывались на ночь в одной палатке — на всех и радость по­беды!

Вершина встретила неприветливо — истерзанная ветрами пирамида камней, под которой лежит записка, заструги снега. Ни единого фотокадра не позволила грозная высота унести с ее наивысшей точки на память, негнущиеся от холода пальцы не могли сначала отыскать кнопку затвора фотокамеры, а через несколько секунд мороз сковал механизм.

Но главное — победа над вершиной! Узбекистанцы Володя Бухалов, Борис Блоштейн, Слава Стенин, Костя Минайченко, Саша Рязанов — на высоте 7495 м! А рядом парни и девчата из Белоруссии и Польши. С ними они делили трудность последних метров. Не дошли до цели их друзья —Сережа Есенин, Анато­лий Лябин, вернулся с семи триста Гена Антонов, приморозив­ший ноги из-за тесной обуви. Но в победе над вершиной есть и их труд. И те, кто стоит сейчас на вершине, обязаны своей победой всем, кто ждет их возвращения в штурмовом лагере «6950» и на далеком леднике.

...Они возвращаются с вершины. Показалась первая связка. Идут, тяжело загребая ногами снег, Володя Бухалов и Саша Рязанов. Заросшее густой щетиной лицо Володи — маска льда. Сосульки, сросшиеся друг с другом, прилипли даже к бровям. Оба медленно подходят к палатке.

А через несколько минут оттуда слышится ободряющий го­лос:

— Ничего, терпи, сейчас мы их шерстяным носочком, вмиг порозовеют. Чай... пей, чай!

— Уже на спуске... перестал чувствовать... как деревянные — это голос Саши, хриплый, надтреснутый, словно приморожен­ный. Видимо, прихватило ноги.

Один за другим подходят сегодняшние покорители пика Ком­мунизма — вот тройка минских ребят и с ними две девушки. Так и идут стайкой — девушки посередине. Подошли. Один из парней говорит:

—Там что-то случилось. Мы видели, как вправо пошла связка. И возле ледового сброса, кажется, кто-то есть...

Лукин кивнул мне:

«Пойдем посмотрим?»

Поднялись на ближний взлет, откуда виден весь спуск с вер­шины. У ледового порога — группа. Кто-то из поляков — крас­ная анорака — спускается под сброс. Сверху подходит Стенин.

—  Славка, что там случилось?

—  Кто-то из поляков... метров триста... со склона... кажется, это Ева... — и он с трудом переводит дыхание.

Минут через десять Лукин и Чеканов, прихватив медикамен­ты и палатку, выходят наверх. Ветер по-прежнему не утихает, снова снег косо бьет сквозь облачную пелену. Начинает темнеть.

Когда вернулись Чеканов и Лукин, очередная непогодная ночь окутала Памир. Мы молча ждали, пока они отряхивали налипший на ботинки снег. И как бы отвечая на наш немой вопрос, Гена Чеканов произнес тихо:

—Ева разбилась.

Чьи-то последние тяжелые шаги протопали за палаткой.

18 августа. Ранним утром в нашей палатке собрались руко­водители всех групп. Решается вопрос — кто сможет участво­вать в транспортировочных работах. Выясняется, что в работах с полной нагрузкой могут принять участие только десять чело­век. Остальным следует идти вниз. Начинаются сборы. Наша группа в полном составе, и Янош Онушкевич собирается на транспортировку.

... После первых же шагов снова, как и вчера, тяжесть ско­вывает все тело и появляется тупая непонятная боль в желудке. Я останавливаюсь, снимаю очки — радужные круги плывут перед глазами, ослепительно белые склоны темнеют и покачи­ваются. Сквозь ватную тишину слышу голос Воронина:

—Останься. Приготовишь чай к нашему приходу. А лучше, давай вниз, вместе с Лябой.

На этом записи в моем дневнике прерываются. Последние строчки я писал на высоте 6100 м. Помню, Слава Стенин при­готовил ужин и сказал: «Хорош писать, поешь супчику».

После нескольких ложек снова появились режущие боли в желудке и с того момента уже не проходили, лишь только иног­да уменьшались. Через два дня мы спустились на ледник. На следующий день вертолет доставил нас в Джиргаталь.

Прошел год, и мы снова отправляемся на Памир. Холод гор­ных высот проникал в тесную утробу АМ-2. Внизу лежали ок­руглые предгорья Каратегинского хребта с грязноватыми лен­тами снежников. А впереди, принимая все более четкие очерта­ния, вырастал вечно-снежный мир хребтов и вершин Памира.

Уронив курчавую голову на руки, не просыпаясь даже в крупных «воздушных ямах», сидя спал Володя Машков. Рядом, с любопытством оглядывая величественные горные картины, что-то помечая в своем блокноте, расположился Олег Жадан, собственный корреспондент газеты «Комсомольская правда». Остальные попутчики — седобородый таджик с умными и доб­рыми глазами, девушка со множеством мелких косичек и учеб­ником английского языка, трое парней с рюкзаками и зачехлен­ными треногами.

Топографы, геологи, географы, специалисты других бродя­чих специальностей давно изучают и исследуют Памир. Но в последние годы сюда стремятся ученые других профилей. Наш попутчик Володя Машков, например, следует на Памир в Ме­дико-биологическую экспедицию.

Мы беседуем с Жаданом. Так как это первое знакомство Олега с горами, то естественно, что наша беседа затрагивает широкий круг тем и вопросов. Это сам Памир и его богатая история, уникальные исследования медиков на плато, проблема высотных восхождений, азы альпинизма и сами альпинисты. Время в пути прошло быстро, и мы приземляемся в Джиргатале.

Большинство экспедиций независимо от целей, направляясь в самую высокогорную область Памира, непременно минуют этот в недавнем горный поселок с его тополевыми аллеями-ули­цами, переросший свои границы и ставший городом.

Ряды палаток у кромки взлетного поля в аэропорту — непре­менная деталь летнего джиргатальского пейзажа. Авиарейсы можно пересчитать по пальцам — всего два пункта — Душанбе и Ляхш — связаны с Джиргаталем воздушным мостом. Трепе­щущие, словно стрекозы, вертолеты более частые гости. Метео­станции, альпинистские и исследовательские экспедиции, летовки пастухов на отгонных пастбищах — всем необходима крыла­тая помощь.

Мы тоже надеемся на вертолет. «Час вертолетом — неделя пешком». Такой лозунг я видел однажды возле посадочной площадки на одном из ледников Памира, где в ожидании пре­словутого часа подходила к концу третья неделя.

В этот раз нам определенно везло. «Дипломатические пере­говоры», которые я вел с руководством Душанбинского авиа­подразделения, продлились всего шесть дней, и сейчас следом за нашим самолетом приземлился вертолет. К палаткам, таким образом, мы подошли вместе с Евгением Малаховым, коман­диром экипажа вертолета.

— Утром — первый рейс, — окинув недобрым взглядом внушительную гору ящиков, бочек, тюков и коробок, молвил Малахов.— Посадка будет на Фортамбек, на ваш ледник — толь­ко сброс.

«Наш ледник» — это ледник Москвина, еще день пути от мес­та посадки на Фортамбеке. «Сброс». Вот это хуже. Мы готови­ли весь груз на посадку.

— Все переупаковать на сброс! — это уже Вадим Эльчибеков. — Первым рейсом «стекло» и четыре человека. Старший... — и он назвал мою фамилию. Что же — сегодня утром жаркий Душанбе, завтра — ледник Фортамбек.

...Серые предгорья едва пробиваются сквозь утреннюю дым­ку. Короткие кустики полыни у края взлетной полосы — им не дает подняться хлесткий ветер от винтов — блестят от щедрой росы. Продрогший за ночь вертолет медленно вращает лопастями, готовясь первым встретить солнце, уже высветившее снежные хребты. Поеживаясь от холода, поднимаемся внутрь машины. Бортмеханик втаскивает лестницу, захлопывает двер­цу, и через несколько минут мы видим наши палатки у края по­ля, верхушки серебристых тополей, мутную растрепанную прядь Сурхоба. Курс — на восток.

Низкое солнце бьет в упор. Вырастают из туманных долин скалистые склоны, над которыми устремляются ввысь вершины. Это они стояли на пути пытливых исследователей, пытавшихся пробиться к сердцу Памира.

Теснины сжимают бурную реку. Это уже Муксу. Борта ущелья исхлестаны частыми камнепадами. Кое-где видны об­рывки старой пешеходной тропы.

Вертолет заворачивает в боковое ущелье. Серый чехол мо­рены закрывает ледник, заполнивший дно долины. Громада пи­ка Евгении Корженевской медленно разворачивается по лево­му борту. Впереди — стена хребта Академии Наук, над кото­рым белым айсбергом плывет пик Коммунизма. Заснеженное русло ледника Москвина, поворот вправо, где двухкилометро­вым отвесом заслоняет небо срез Памирского фирнового плато. Неповторимый ажур залитых льдом вершин — Кирова, Ленин­град, Москва, Ошанина. Круг над ледником, и встают дыбом, кренятся стены плато, косо проплывает готовый к прыжку лед­ник Трамплинный, ленты срединных морен и, наконец, зеленая полоса, зажатая между валом боковой морены и кручей каме­нистого склона. Мягкий удар колесами. Через овал двери вы­прыгиваем на травянистый ковер, следом летят рюкзаки и ящи­ки, которые быстро оттаскиваем в сторону. Вертолет, сделав несколько упругих скачков, взлетает и уходит вниз по леднику. Становится непривычно тихо. Мы на поляне Сулоева.

На таких высотах — а здесь более четырех тысяч метров — растительность является приятным исключением для Памира. Только изредка на подобных террасах, ориентированных таким образом, что создаются своеобразные тепличные условия, за короткий промежуток лета успевают вырасти, расцвести и отсемениться растения лугов и пастбищ, характерных для среднегорья.

В давнюю пору последнего оледенения Памира по этим тер­расам двигались мощные ледники, но затем, значительно сокра­тившись, они заняли то положение, которое мы наблюдаем сей­час. Новые ледники соорудили валы морен на старом ложе, сезонные потоки нанесли щебень, песок, глину. Влаги здесь вдо­воль, много солнца и нет сильного ветра.

Так и поляна Сулоева. Ковер трав. Лента журчащего ручей­ка. И только скальная глыба с бронзой трагических букв — «ВАЛЕНТИН СУЛОЕВ. » — угнетает пейзаж. Мос­ковский альпинист из «Буревестника» Валентин Сулоев умер при восхождении на пик Коммунизма от сердечной недостаточ­ности. Товарищи спустили его тело вниз и похоронили возле этого камня. С тех пор на глыбе появилось еще несколько па­мятных плит, вещающих о трагических событиях последующих лет.

На этой поляне разбивали свой лагерь открыватели фортамбекских ледников, отсюда в поисках пути к высочайшей верши­не Памира , Л. Бархаш и Д. Церетелли пред­приняли первую попытку подъема на плато по «контрфорсу разрушенных скал, переходящих в снежные взлеты». В книге «Разгадка узла Гармо» писал, что у него также «возникла мысль о возможности подняться по ледопаду и выйти на верхнее снежное плато. А оттуда шел ровный путь к началу подъема на плечо пика». «Подняться по ледопаду...» — фантастически смелый вариант выхода на Памирское фирновое плато по каскадам ледника Трамплинного.

Возможен ли этот маршрут, может решить только время. А вот путь по коетрфорсу освоен настолько, что наибольшая часть восхождений на пик Коммунизма проходит именно по не­му. Впервые здесь поднялись альпинисты из «Буревестника», и поэтому этот контрфорс зовется «ребром Буревестник».

В 1972 г. на пик Коммунизма «ребром Буревестник» подня­лись участники Международной Памирской альпиниады, им же чаще всего пользуются восходители из международного лагеря «Памир». Этим же маршрутом ходят на плато сотрудники Ме­дико-биологической экспедиции.

Лагерь МБЭ на поляне Сулоева вполне можно считать «зем­лей обетованной». Рядом с небольшим круглым озером сооружен щитовой домик, есть два склада каменной кладки, баскет­больная площадка с одним щитом. На сезон ставится ряд пала­ток, в которых размещаются столовая, кухня, лаборатории и жилые помещения. Идея организации экспедиции при Акаде­мии наук Таджикской ССР с целью изучения воздействия вы­сокогорья на живые организмы принадлежит доктору медицин­ских наук профессору и альпинистам-медикам и . Первая экспедиция была про­ведена в 1971 г. Исследования ведутся как на поляне, так и на больших высотах — на «ребре Буревестник» и Памирском фир­новом плато.

Для нас МБЭ — это теплая встречав друзьями, встреча с людьми своеобразными и интересными, одинаково преданными как медицинской науке, так и горам. Вечерами в просторной «кают-компании», в которую после ужина превращается столо­вая, собираются не только сотрудники МБЭ, но и многочислен­ные гости. Здесь за щедрым чаем можно запросто побеседовать на какую-либо серьезную тему с самим руководителем экспе­диции Виктором Белкиным, только что завершившим работу над докторской диссертацией, и с профессором медицины, боль­шим эрудитом и ярым противником альпинизма Львом Ефимо­вичем Этингеном. Здесь в любую минуту можно услышать юмор на любой вкус — снисходительный Рубена Датхаева, серьезный Махмурода Ашурова, пародийный Сергея Жукова. Вечер в МБЭ — это задушевные песни гитариста Евгения Васильева, это просто радость побыть в обществе интересных людей. И можно просто считать большой удачей, если однажды вечером доведется услышать талантливые миниатюры из собственной жизни Валерия Шикотана. Валерий исколесил весь Советский Союз. А Шикотан, это не фамилия — его фамилии никто не пом­нит — это остров в Северном Ледовитом океане, где Валерий родился.

К сожалению, мы не могли задерживаться на «поляне». Нам предстоял путь на ледник Москвина, где необходимо отыскать площадку для приема сброса.

... Вертолет «прошел» над ледником и его гул на короткое время затих в верховьях. «Неужели не заметил и ищет нас вы­ше?» — импровизированный красный флаг из анораки трепетал над мореной, буква «Т» четко выделялась на зелени лужайки. Гул вертолета послышался вновь. На этот раз он «шел» низко и направлялся прямо к нашему лагерю. На какой-то миг пока­залось, что он вот-вот коснется земли и побежит по поляне, со­вершая посадку по-самолетному. Но именно в этот момент из темного проема двери один за другим вывалились три ящика. Машина взмыла вверх, а ящики, коснувшись поверхности лу­жайки, отскочили и, разлетаясь щепками, вновь плюхнулись на траву,— консервные банки, теряя бумажные обертки, покати­лись по склону. Мы побежали собирать их, а вертолет пошел на новый заход.

На технике сброса следует остановиться подробнее. Кроме экипажа на борту вертолета находится всего один человек. В наших экспедициях эту роль Вадим Эльчибеков не доверя­ет никому. Пристегнутый к страховочному тросу, он непосред­ственно перед каждым броском устанавливает в проеме предва­рительно снятой двери друг на друга три-четыре ящика или тюка и по сигналу пилота сильным толчком сбрасывает вниз это сооружение. За годы экспедиций у нас выработался бога­тый опыт упаковки для сброса консервов, многочисленных ме­шочков с крупами, сахаром, сухофруктами и прочими продук­тами, канистр и фляг с бензином, медикаментов, исключая ес­тественно ампулы, хотя однажды наш экспедиционный доктор Борис Абрамов умудрился упаковать на сброс и их. Лучшая тара для упаковки — металлические бочки. Мы сбрасывали гру­зы на снег и лед, на «травку» и на мелкие осыпи и почти всегда удачно.

За несколько рейсов Евгений Малахов сбросил весь груз нашей экспедиции на место и доставил всех ее участников на «поляну Сулоева». Уже на следующий день к вечеру начали под­ходить одна за другой группы. Последними после двухдневного перехода по льдам и моренам пришли ребята во главе с Анато­лием Лябиным, доставив своим ходом главный продукт экспе­диции — несколько овец. Можно было приступать к тренировоч­ным восхождениям.

В этот раз, выступая под флагом сборной Узбекистана, мы снова заявились в чемпионате страны двумя командами. Высот­ная команда, которую возглавил Саша Путинцев, выбрала маршрут на пик Евгении Корженевской по западной стене — тот самый, на котором в прошлом году дали осечку альпинисты «Труда». Вторая команда, естественно, готовилась опять к тра­версу.

Мне кажется, что, начиная с осени, еще когда я находился в больнице, залечивая язву желудка, так внезапно возникшую на прошлогоднем восхождении, да и потом — зимой на диете, когда в изобилии употреблял чудотворное мумие — не было ни одного дня, чтобы на память не приходила мысль о траверсе. Помню, как однажды Вадим Эльчибеков задал нам (в тот ве­чер были Воронин, Лукин, Харечко, Петров, Блоштейн) вопрос о том, как быть с траверсом.

— Траверс само собой нужно делать.

— Это теперь дело нашего престижа.

— Есть сведения, что на него собираются алмаатинцы и красноярцы.

Но особенно «загорелся» Лукин, а за ним и Харечко. И, ви­димо, напор двух молодых сильных альпинистов заставил Эльчибекова принять позже окончательное решение:

—Беритесь и действуйте!

, кандидат в мастера спорта, стал капи­таном заявленного траверса, а Николай Харечко — его заме­стителем.

Мы часто стали встречаться с Валерой — он специально при­езжал ко мне из Ангрена, где жил,— и подолгу просиживали над графиками и списками, тщательно анализируя каждый метр пути и каждый грамм будущей ноши.

Определился и состав команды. Из прошлогодней стартовой восьмерки двое — Гена Чеканов и Вадим Финк — отказались от участия в экспедиции вообще, Леша Громов был включен в состав высотной команды. Список оставшейся пятерки — Лу­кин, Харечко, Воронин, Петров и я — был дополнен мастером спорта Борисом Блоштейном, кандидатом в мастера спорта Ев­гением Филюшкиным из «Мехната» и кандидатом в мастера Константином Минайченко из «Спартака».

Кроме двух заявленных команд в экспедицию включили аль­пинистов различной квалификации, для которых планировались восхождения на оба семитысячника порознь и на другие более простые вершины. Таким образом, экспедиция предполагалась с размахом как в спортивном отношении, так и в обеспечении.

По графику подготовки к траверсу команде предстояли за­броска на перевал Четырех и тренировочно-акклиматизацион­ное восхождение на пик Евгении Корженевской. Это восхожде­ние привлекало нас простотою маршрута, который без затраты значительных усилий должен был дать нам существенную ак­климатизацию.

Заброска заняла два дня, кроме того, в группе Бориса Аб­рамова я поднялся на пик Воробьева. Эта пятитысячная верши­на, словно полуостров, разделяет ледники Москвина и Валь­тера. С нее открывается необычная панорама на вершины, ок­ружающие эти два ледника. Вплотную придвигается хребет Академии Наук и в нем под необычным ракурсом пик Комму­низма. Вулканообразный конус пика Четырех и массив пика Евгении Корженевской занимают все северное пространство.

в истории советского горовосхождения оказался четвертым, т. е. последним по счету покоренным семитысячником. На его высшую точку восходители вступили лишь в 1953 г. (в мировой практике в тот год был уже достигнут горный полюс планеты — Джомолунгма). Но столь долгая девственность вершины объясняется отнюдь не ее слож­ностью, а всего лишь труднодоступным местоположением. Экспедиция первовосходителей затратила на подступы целый месяц. Собственно же штурм длился шесть дней. Альпинисты поднимались северным гребнем по маршруту, который был раз­ведан еще в 1936 г. и и прой­ден до предвершины годом позже группой . После восхождения руководитель победного штурма А. Угаров на страницах альпинистского ежегодника «Побежденные верши­ны» писал, что «пройденный путь — единственно возможный. Склоны пика круто обрываются на юг, в сторону хребта Петра Первого, и на северо-восток, в сторону ледника Мушкетова, восточный гребень уходит в глубокий провал... и непроходим». Возможно, по тому времени пик Евгении Корженевской в гла­зах даже столь опытного восходителя, каким был Алексей Уга­ров, выглядел неприступным.

Сегодня к вершине пика проложено 12 самостоятельных маршрутов, 8 из них со стороны бассейна Фортамбека. Наиболь­шей популярностью пользуется путь, пройденный в 1961 г. аль­пинистами «Труда». Тогда впервые были использованы верто­леты для сброса грузов на ледник. Руководил экспедицией и штурмом вершины московский альпинист Борис Романов. Путь этот проходит по юго-западному ребру.

«Маршрут Романова», как самый удобный, мы выбрали для нашей тренировки перед траверсом. В прошлом году даже при плохой погоде группы укладывались на нем в трех-четырех-дневный срок.

Сейчас только начало июля, а прошедшая зима на Памире была снегообильной. В каком состоянии маршрут, удастся ли нам пройти его без затраты значительных сил? Чтобы резерв времени для траверса был возможно большим, на пик Евгении Корженевской выходим первой группой. Нас шестеро.

Первые два дня проходят нормально, — не торопясь мы до­стигаем пятитысячного уровня. Каждый раз на ночлег останав­ливаемся рано — экономим силы. Следующий километр пути проходит по крутым снежным склонам. В снежный амфитеатр, где стоит наша палатка, то и дело ползут веера небольших лавин. Ночью идет снег, и шипение лавин продолжается. Ясно, что на самом трудоемком снежном участке вершина готовит нам тяжелый снег.

Снег... Он оказался пушистым и достаточно глубоким, как раз таким, какой меньше всего нравится всем альпинистам. Растягиваемся в связках, чтобы перекрыть возможный лавин­ный фронт. Проклятый снег... Он то скрипит, то постанывает, то он до пояса, то чуть меньше. С утра и до вечера только снег. Частая смена лидера не ускоряет движения. И так идем два дня. Наконец, выходим на гребень. Но и здесь снег глубокий. Хоро­шо еще, что сверху сыплет мало, но видимости нет. Холодно.

На шестой день решаем, что можно штурмовать. Выходим в девять. Высота — за шесть шестьсот. Взлет за взлетом — бесконечная лестница шагов в бесконечное молочно-белое месиво тумана. А снизу по рации передали, что над «Корженевой» все­го лишь небольшая серая тучка.

«Корженева»! «Корженева»! Тучка серая! Туман, снег скло­нов и снег сверху — все перемешалось...

Медленно, очень медленно идет набор высоты. При таком темпе не видать нам сегодня вершины. На очередном взлете впереди идет Боря Блоштейн. Он осторожно ставит ногу, вы­жидает, делает шаг... И тут не выдерживает Коля Харечко:

— Боря, топчи в «лоб»! Будет быстрее!

В ответ что-то невразумительное, вроде — «куда торопить­ся?» Коля буквально бросается вперед, а так как мы с ним в одной связке, я спешу за ним. Он догоняет Петрова, обходит его, словно на трассе, затем — Блоштейна... И с этого момен­та, — было около полудня, — Коля впереди.

Озверел, Харечко! Я едва поспеваю за ним по готовому сле­ду, выпустил уже все кольца нашей веревки. Вторая связка как-то сразу отстала — ее лишь иногда видно в коротких разрывах тумана. Третья идет за ней вплотную. Скоро ли вершина? Но разве разберешься в таком тумане?

Вдруг луч солнца полоснул сквозь серую пелену. Далеко-далеко, высоко-высоко на краткий миг мелькнули припорошен­ные снегом скалы. И снова поземка скрыла фигуру Коли, кото­рый давно уже идет на всю сороковку. Веревка внатяг, и я из последних сил стараюсь не отставать. Десятый час штурма...

И вот, наконец, склон выполаживается, это купол вершины. Ничего особенного, обыкновенный снег. А вокруг — все тот же туман. Чуть ниже выступают невзрачные скалы, где с трудом находим небольшой тур. Сюрприз — записка датирована 1961 г., ее оставили первопроходцы этого маршрута.

Путь вниз. От наших следов—только небольшие впадины. Не уйти бы в сторону!..

Уже в сумерках подходим к нашим палаткам.

... Мы спускаемся, а на пик Евгении Корженевской идут группы нашей экспедиции. На 6400 — первая встреча. Пять человек, среди них Людмила Бурцева, мастер спорта. Она во второй раз идет на эту вершину. На 5800 застаем палатку — группа Геннадия Мулюкова отсиживается, считая сегодняш­нюю погоду неходовой. В этой группе один из будущих траверсантов Костя Минайченко. На 5000 еще две группы. В одной из них, а именно Александра Рязанова, во второй раз идет на вер­шину альпинистка из Чирчика Рахиля Галяутдинова.

Результат столь мощной осады семитысячника сказался че­рез пять дней, когда спустилась в лагерь последняя группа. За несколько дней на пике Евгении Корженевской побывало 25 альпинистов из Узбекистана.

После восхождения, которое вопреки плану потребовало от нас значительных усилий, требовался длительный отдых, но уже через неделю мы были готовы начать наш траверс. Распре­деление груза не заняло много времени — каждый грамм, каж­дый коробок спичек был расписан еще в Ташкенте.

Вперед на два дня раньше «маршрутом Бородкина» уходит группа Анатолия Лябина. Таким образом, для нас они оставят следы, что существенно сэкономит силы. В группе Лябина 10 человек. Сам Анатолий, а также Гена Антонов полны решимос­ти взять реванш у вершины за свое прошлогоднее поражение. Идет также Валерий Павленко, у которого в активе есть три остальные семитысячника, а в пассиве — шесть лет перерыва. Если восхождение будет удачным, то он, как и Лябин, выполнит норматив «Снежного барса». Вместе с ними на свой третий семитысячник идет и Люда Бурцева, хотя перед выходом ей приш­лось изрядно поволноваться. Дело в том, что после прошлогод­ней трагедии женской альпинистской группы на пике Ленина, которая погибла в районе вершины из-за резкого ухудшения погоды, Федерация альпинизма СССР внесла в Правила прове­дения альпинистских мероприятий пункт, по которому в соста­ве группы при восхождении высшей категории трудности в сос­тав группы может быть включена всего лишь одна женщина. В нашей экспедиции и Люда, и Рая имели право и обе, естест­венно, жаждали принять участие в восхождении на пик Ком­мунизма. Тренер же долго не мог решить, кому из них отдать предпочтение. Но все решилось само собой; после выхода вы­сотной команды на обработку маршрута заболели Саша Шингалов и Слава Стенин, — команда Путинцева осталась втроем. Рая, которая была в заявке запасным участником, была вклю­чена в штурмовой состав. Таким образом, Люда Бурцева вош­ла в состав группы, идущей на пик Коммунизма. Она — силь­ная, волевая спортсменка и можно было быть уверенным, что если хоть часть группы достигнет вершины, то Люда обязатель­но будет в ней.

Саша Путинцев — это уже стало привычным зрелищем — все дни подолгу проводит на огромном валуне, что торчит по­среди лагеря, и разглядывает в бинокль стену. Когда стена покрыта облаками, то щедро заснеженные скалы ее в разрывах кажутся суровыми и неприступными. Они иногда стряхивают с себя лавину, и тогда ее белая масса кажется еще одним стре­мительным облаком. Темная вертикаль — будущий маршрут команды — поднимается прямо под самый «нож», острую снеж­ную грань, которая выводит на вершину. На скальной верти­кали в бинокль четко видны бастионы с подпалинами снега и оспинами вывалов, рядом — избитые камнями кулуары, внизу — зеркальная плоскость ледовой крутизны.

Путинцев не торопится выходить на маршрут: времени впе­реди достаточно, а на стене пока много снега, и Саша как мож­но подробнее изучает своенравие стены, стоившей в прошлом году жизни Мальцеву.

...Два дня подъема по крутым глубокоснежным склонам «ребра Бородкина» вывели на Памирское фирновое плато.

След на плато идет ровно. Блестят ночные снежинки, спо­койное ласковое солнце еще не успело до банной духоты про­греть воздух. Трудно поверить, что ночью, терзая палатку, бу­шевала пурга. Оглядываюсь назад: клубящиеся облака обво­лакивают пик Евгении Корженевской, напоминая о недавнем штурме.

С плато путь круто забирает вверх. Свежий снег похрусты­вает под ногами. И вдруг... — «Ух!» — оседает пластом, тревож­но отзываясь внутри. Эти склоны, памятные по прошлому году своей изнуряющей протяженностью, выводят на западное плечо пика Коммунизма. В этот раз они идутся просто. Сегодня груп­па Лябина, оставив на плече палатки, налегке штурмовала вер­шину. Она была на спуске, когда наступила ночь.

Снедаемые легкой тревогой, вдвоем с Валерой Лукиным мы вышли на перегиб гребня и стоим, переминаясь с ноги на ногу от холода, и вслушиваемся в ночь. Огромные, одна ярче другой, звезды усыпали небосвод. Они не мерцают, как внизу, а ярко горят. С одной стороны небосвода, на востоке, из звезд­ного купола будто вырван значительный кусок. Это вершина пика, заслонившая звезды. Мы вглядываемся туда, пытаясь уло­вить хоть малейший звук. Но стоит абсолютная тишина.

Справа — отвесный сброс на ледник Беляева. Из двухкило­метровой бездны тянет холодом, и в далекой черноте долины, словно упавшая с неба звездочка, одиноко горит электрическая точка. Там, должно быть, лагерь геологов или альпинистов.

— Что-то долго их нет.

— Да, пора бы вернуться, — отвечаю я, стараясь отогнать тревожные мысли.

По-прежнему тихо. Днем мы видели, как группа медленно набирала трудные метры на крутом фирновом склоне. Двое отстали настолько, что можно было бы на этом и закончить свой расчет с вершиной, но они — эти двое — очень и очень медленно прошли склон и следом за остальными скрылись в каменных нагромождениях вершины.

Холод становился все сильнее, и я ушел в палатку. Там было по-своему уютно: гудел примус, потрескивала настроенная на прием рация, вполголоса переговаривались ребята. Было тепло, и, приткнувшись в уголке, я задремал. Но видимо, ненадолго. Снаружи раздались голоса и скрип снега под тяжелыми шага­ми; не тратя времени на поиски обуви, мы выбрались наружу.

На перегибе гребня горел примус, — это Валера устроил своеобразный маяк. Темные фигуры появлялись из темноты.

До самой полуночи отпаивали мы восходителей горячим ча­ем, слушая их хриплые голоса, когда они вспоминали о завер­шенном штурме. Завтра нам предстояло повторить их путь, но в отличие от них нас не будет ждать горячий чай, после верши­ны мы должны продолжить наш маршрут.

1 августа. Тихое солнечное утро. Мы расстаемся со счастли­выми покорителями вершины. Их путь лежит в долину, наш — вверх.

Следы, оставленные вчера ночью, как замысловатый путь центрфорварда к воротам соперника, то резко сворачивают в сторону, то вдруг делают петлю — поплутали ребята в темноте.

Начинается крутой склон. Мы сбрасываем рюкзаки,— здесь, чуть в стороне, где гребень переламывается и дальше вверх до самой вершины отвесно громоздятся только сланцевые плиты, в прошлом году 18 августа была погребена польская альпинист­ка Ева Чернецкая. Мы молча стоим над грудой сланцевых плит, в памяти проходят дни прошлогоднего штурма. Я кладу на хо­лодный сланец маленький букетик эдельвейсов, уже привядших, но еще сохранивших свой удивительный запах. Молча продол­жаем путь.

Следов почти нет, снег спрессован солнцем и ветрами до та­кой степени, что остроотточенные зубья «кошек» не могут про­резать его плотную поверхность. Ставлю ногу с удара, на фирне остаются только десять матовых точек. Высота набирается очень медленно.

Снег меняется неожиданно. Коля Харечко, идущий впереди, вдруг проваливается почти до пояса. С усилием и проклятиями он вытаскивает одну ногу, пытается вытащить другую, но сно­ва погружается в белую сыпучую массу. «Началась пахота!» Оглядываюсь назад. Связки Воронин — Лукин и Петров — Блоштейн отстали метров на сто, но идут нормально. А солнце уже перевалило на западную половину неба, высвечивает на скло­не каждый бугорок. Далеко внизу теснятся белые пирамиды вершин. Их так много, что невозможно разобрать, где кончает­ся этот мир гор, — простирается ли он до горизонта и дальше или теряется в серой облачности, надвигающейся оттуда. Но присмотревшись внимательно, вижу, что серая стена движется довольно быстро. Неужели это та самая непогода, которая иног­да среди лета обрушивается на Памир неистовыми ветрами и снегопадами и зарождается, как утверждают метеорологи, на Каспии?

...Облачность застигает нашу связку на предвершинном греб­не. Высота около 7400. Мы едва успеваем установить палатку, как на нее тут же обрушивается шквал ветра и вместе с ним всепроникающий мелкий снег. В это же время подходят все ос­тальные: из уже бушующей метели появляются друг за другом облепленные снегом фигуры.

Так длилось два часа, но потом все стихло, облачность опус­тилась вниз, а до самого горизонта открылись вершины, верши­ны, вершины. На юго-востоке, раздвинув их, белой рекой с де­сятками частых белых притоков залег ледник Федченко. В ис­токах знаменитого глетчера дыбилась стена бронзовых скал и ослепительных снегов. Там стояли пики Революции, Бакинских Комиссаров, Высокая стена. В голубоватой дымке таяли дале­кие хребты Гиндукуша. С востока надвигалась ночь, и могучий всплеск Заалая уже терялся в сумраке, лишь белели только самые высокие вершины — Ленина, Дзержинского, Октябрь­ский.

Поужинав, мы забираемся в спальные мешки, а я, памятуя о прошлогоднем приступе, кладу под язык кусочек мумиё.

2 августа. Окончилась тяжелая метельная ночь на высоте, и наступило новое утро, утро седьмого дня траверса. Над Пами­ром — облака и солнце. Но облака ниже нас и вершины-остро­ва плывут над ними, волоча за собою серебристые шлейфы снежных флагов. Над пиком Коммунизма, вернее, вокруг его вершинных скал, облачная карусель сильнее всего.

Одев на себя весь комплект шерстяных и пуховых вещей, выходим к вершине. Ветер набрасывается то слева, то справа, заставляя вжиматься в гребень и пережидать особо сильные порывы. Сегодня я иду в связке с Лукиным, еще вчера вечером он пожаловался на недомогание и сейчас все чаще и чаще оста­навливается передохнуть. Вершина постепенно сдает последние метры. И около 11 часов утра мы все-таки вступаем на нее. Из-за ветра и снега тратим всего несколько минут, необходимых для замены записки в туре и одного фотокадра, и начинаем спуск обратно к палаткам.

...Наш дальнейший путь по хребту Академии Наук в сторо­ну пика 6701. Пик Коммунизма — только первый этап, до фи­ниша еще нужно преодолеть километры по снегам, льду и ска­лам, впереди еще трудные дни и ночи на высотах, где, как утверждают физиологи, человеческий организм поставлен в экстремальные условия и работает лишь на износ.

3 августа. События разворачиваются у нас — увы! — непред­виденным образом. Заболел капитан. Простуда? А может пере­горел на подъеме? Все-таки, кроме рюкзака, в котором далеко за тридцать, на Валерии Лукине еще и груз ответственности за доверенную команду. А когда молод, то трудно, ох, как труд­но, быть капитаном в коллективе, где большинство и старше, и опытнее тебя. И вот налились свинцом ноги и каждый гло­ток обедненного кислородом воздуха разрывает грудь. Не по­могают компрессы и лекарства. И нет легкого пути вниз.

В положении о чемпионате сказано, что в случае болезни капитана руководство на маршруте переходит к заместителю капитана команды. Но так по положению... И так ли просто Коле Харечко заместить капитана? С Валерием они одногодки. Один и тот же опыт восхождений. Вот если бы тренер был ря­дом, но он далеко, и хотя его голос, приглушенный динамиком, слышен в любой час, все равно, что можно посоветовать из до­лины? Да и не передать всего в эфир, что чувствуется, что на­валилось в один день. Если сейчас сойти с маршрута, это уже все. На траверсе можно ставить крест. Прощай мечта, прощай заветный мастерский норматив. Почему все молчат? Ведь есть же какой-то выход!

Время идет неумолимо быстро. Уже далеко за полдень. На скалистой исхлестанной ветрами перемычке под пиком 6701 в наспех поставленной палатке лежит Валерий. Каждые полча­са — выход в эфир. Это по договоренности, а вообще мы можем выйти в любую минуту — Вадим Эльчибеков постоянно на связи.

— Коля, что решили? — связь идет уже без позывных. — Можно подождать до утра? Нет? Смотри... вам виднее.

Смотреть... Решать? Что? У Валерки скорее всего воспале­ние легких. Если приложить ухо к груди, то слышны хрипы. Немедленный спуск... только спуск. Про себя я давно уже все решил. Конечно... жаль траверс — сколько подготовки, сколько надежд. Да что тут говорить?! По лицам, мне так кажется, любого из нас сейчас можно читать все мысли. В конце-то концов! Кто-то же должен идти вниз с Валеркой!..

Начинаю перепаковывать свой рюкзак, запихивая туда и Валеркины вещи. Все молча наблюдают эту процедуру.

Связь.

Харечко: — Решили... С Лукиным вниз идет Калинин.

Эльчибеков: — Кто еще?

Пауза.

Опять Эльчибеков: — Я спрашиваю, кто еще?

Харечко: — Может...Петров.

Эльчибеков: — Петрова и Минайченко неутрогать!

— Коля, чего там, скажи что иду я — и Боря Блоштейн то­же берется за свой рюкзак.

К рации Эльчибеков позвал Воронина, но о чем шел разго­вор, я уже не слышал — зачем? — наш траверс закончен на этой перемычке. Внутри какое-то неприятное чувство — досады? нет! — а так, что-то... Ладно, вниз идет Боря. И хотя, откровенно говоря, мы как-то не сошлись характерами, все-таки в сложив­шейся ситуации я предпочитаю работать с ним.

...Мы начали наш спуск. В одинокой палатке на перемычке остались четверо наших товарищей, которые должны пройти траверс до конца, довершить маршрут, самая трудоемкая часть которого за девять дней уже пройдена.

Мы шли вниз, где в стремительных рваных клочьях тумана проглядывалось плато. Вернее, шли по-настоящему двое — Боря и я, а третий — Валерий Лукин — тяжело переставлял ноги, сжав ледоруб и волю. Едва мы начали спуск, упираясь коленями в раскисший снег, подрезая склон пунктиром следа и нагружая его собственной тяжестью, я понял, что склон ла­виноопасный. Тогда же с перемычки, которая еще была рядом, донесся голос Воронина: «Возвращайтесь назад!» Зря он не стал бы кричать. Славка стоял на ветру, прикрыв лицо капю­шоном пуховки, и трепещущая красная палатка рядом с ним показалась мне самым надежным местом на планете. Захоте­лось вернуться. Но следом шел Валера; за темными большими очками я не видел его лица. Я видел только плотно сжатые уз­кие обветренные губы. Назад? Нет, ни за что! хватит вершине тех, чьи имена вырезаны твердым резцом на каменных плитах. Хватит ей Валентина Сулоева, Блюма Голубкова, Анатолия Кустовского, Евы Чернецкой... Хватит!

А вершина словно издевалась над нами, появляясь изредка в рвущихся на восток облаках и как бы поглядывая: ну, что? еще трепыхаетесь, пигмеи?

«Шагай, Валера! Шагай, дружище! Ведь каждый твой шаг вниз как спасительная таблетка. Прибудем на плато, там будет проще, там всего шесть тысяч, там почти дома...» Будь проклят этот снег — его нужно рушить, топтать и мять...

Начало темнеть, когда вышли на осыпь. Ее крупные камни были небрежно разбросаны по склону. Я опустился на первый же обломок — сил идти дальше не было.

4 августа. Наступившее утро разогнало вчерашнюю непо­годь. Солнце растопило свежий снежок, запорошивший скалы. До плато было совсем недалеко, мы собрали рюкзаки, сняли палатку и продолжили спуск...

Еще через двое суток спустилась, наконец, по «ребру Бородкина» на ледник, где нас ждали врач экспедиции Борис Абра­мов и ребята, с ними мы и вернулись в базовый лагерь. Пока мы шли вниз, четверка на траверсе подошла под вершину пика Известий. Погода на Памире установилась — безоблачное небо изо дня в день голубело над белоснежными хребтами. Команда Путинцева тоже вышла на стену. Мне довелось ходить с Сашей по сложным высотным марш­рутам. У него, выросшего на Красноярских столбах, какое-то особое чувство скалы, мягкая спокойная уверенность и прекрас­ная лазучесть. Со стороны кажется, что он не затрачивает осо­бых усилий, что скалы всегда просты и доступны.

Потом, после возвращения с «горы», Саша сказал: «Скалы как скалы. Можно было бы пройти маршрут быстрее, но мы не торопились».

1700-метровая вертикаль западной стены пика Евгении Кор-женевской была пройдена за четыре дня.

Но вернемся к траверсу. Если взять отдельно любой отре­зок траверса, то в каждом из них не будет ничего сверхъестест­венного. Снежные склоны, карнизные гребни, обычные скалы — далеко не предел технических трудностей. Трудность высотного марафона в том, что с каждым днем накапливается усталость, притупляется бдительность, трудность в однообразии работы и общения.

На шестнадцатый день пути четверка траверсантов спусти­лась с пика Ворошилова на перевал Четырех. Здесь находилась оставленная нами перед выходом на маршрут заброска продук­тов на остальную часть пути и планировался день отдыха. Сле­дует сказать, что к тому времени продуктовый запас был исчер­пан полностью.

По положению чемпионата заброски на маршрут произво­дятся только силами участников планируемого восхождения или траверса. Но в этот раз весь коллектив экспедиции пошел на нарушение — было решено доставить траверсантам кастрю­лю свежего наваристого борща. Все было бы просто, если бы в районе находилась только наша экспедиция. Но почему-то именно в день отдыха траверсантов для восхождения на пик Четырех вышла группа красноярских альпинистов во главе со своим тренером и капитаном Валерием Беззубкиным. Красноярцы, тоже заявившие траверс, прибыли на ледник значитель­но позже.

Операция «борщ» была поручена группе Саши Рязанова, которая затем должна была взойти на пик Четырех.

На перевале у подножья злополучного пика к вечеру 9 ав­густа стояли 4 палатки: траверсантов, группы Рязанова и две — красноярцев. Между палатками 20 метров, но эти 20 метров — словно «минное» поле. Дозором у красноярцев бессменно сам Беззубкин. Четверка значительно осунувшихся траверсантов расположилась у своей, устроив в день отдыха заодно и баню. Боря Абрамов консультирует траверсантов на расстоянии. По­дошел вечер. И вот с наступлением полной темноты начинается самый ответственный момент операции. Укутав в спальный мешок горячую кастрюлю, Саша Рязанов, еще засветло наме­тивший маршрут, по-пластунски пробирается к палатке травер­сантов, которые заранее предупреждены по радиосвязи и с не­терпением ждут ночного визитера. Он ужом проскальзывает в палатку и, обняв поочередно всех четверых, так же осторожно возвращается обратно. Борщ съедается в мгновение, а пустая кастрюля демонстративно летит в сторону.

Ранним утром траверсанты первыми уходят к вершине пика Четырех. А еще через три мы встречаем четверку наших друзей, худых, обветренных и обгоревших, в полупустом базовом лаге­ре, откуда девятнадцать дней назад был начат изнурительный марафон.

Осенью судейская коллегия чемпионата страны по альпи­низму признала траверс вершин Коммунизма — Из­вестий 6840 — Клары Цеткин 6680 — Ворошилова 6662 — Четы­рех 6300 — Евгении Корженевской 7105, пройденной командой Республиканского комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров Узбекской ССР в составе Н. Харечко, В. Воронина, Г. Петрова и К. Минайченко лучшим достижением чемпионата 1975 г. в классе траверсов.

Маршрут по западной стене пика Евгении Корженевской второй команды от Узбекистана в составе А. Путинцева, А. Ткаченко, Л. Громова и Р. Галяутдиновой также был признан луч­шим в высотном классе.

Итак, восемь восходителей-узбекистанцев и их тренер мас­тер спорта Вадим Ашотович Эльчибеков стали обладателями золотых медалей чемпионов страны 1975 г.

А вскоре из Федерации альпинизма СССР пришла еще одна радостная весть — всем кандидатам в мастера спорта обеих по­бедных команд Николаю Харечко, Георгию Петрову, Констан­тину Минайченко, Леониду Громову, Александру Ткаченко и Рахиле Галяутдиновой присвоено звание «Мастер спорта СССР».

Приложение

ОРГАНИЗАЦИЯ И УСЛОВИЯ ВОСХОЖДЕНИЙ

Своеобразный комплекс вершин описываемого района, их распо­ложение, большая высота заранее предполагает их интерес для групп альпинистов высокой спортивной квалификации в условиях экспедиционного типа.

Ближайшие населенные пункты, откуда возможны вертолетные рейсы на Фортамбек, — город Джиргаталь Таджикской ССР и поселок Дараут-Курган Ошской области Киргизской ССР. В практике есть опыты заброски экспедиций непосредственно из города Ферга­ны Узбекской ССР и с промежуточным пунктом в местечке Алтын-Мазар в долине Муксу, а также из международного альпинистско­го лагеря «Памир», ущелье Ачикташ под пиком Ленина.

Для посадки вертолета наиболее удобной является «поляна Сулоева» (около 4000 м) на левом борту ледника Фортамбек. В практике экспедиции использовались также поляна 3600 м, рас­положенная на левом борту ледника Фортамбек под северо-восточ­ными склонами пика Турамыс, поляна 4200 м под западными скло­нами пика Евгении Корженевской, поляна 4300 м у озера над слиянием дедников Москвина и Вальтера. Для грузов с воздуха можно использовать травянистые склоны под пиком 5203 на левом борту ледника Москвина. Все вышеназванные поляны удобны и для организации базовых лагерей экспедиции.

Пешим путем в район Фортамбека можно пройти: с северной стороны — из долины Муксу непосредственно по долине реки Фор­тамбек через Азамов камень; с запада — через перевал Курай-Шапак из долины Бодырши и перевал Шини-Бини из долины Сугран; с востока — перевалом Четырех из ущелья Аю-Джилга и через перевал Евгении Корженевской с северной стороны массива. Все указанные пешие пути сложны и требуют высокой квалификации.

УСЛОВИЯ ВОСХОЖДЕНИЙ

Климат. В общем климат района характерен резкими контрас­тами, так как особенности орографии накладывают свой отпеча­ток на ход метеорологических процессов в различных его частях. Естественно, что нарастание суровости климата связано с увеличе­нием высоты.

Наблюдения, проведенные отрядами Среднеазиатского регио­нального научно-исследовательского гидрометеорологического ин­ститута в течение трех лет ( гг.) на «поляне Сулоева» и в маршрутах на Памирском фирновом плато позволяют соста­вить представление об условиях восхождений на вершины района и, в частности, на пик Коммунизма.

Среднемесячная температура воздуха в период наблюдений, совпадающий с обычным периодом интенсивных восхождений, на «поляне Сулоева» (4100 м) равнялась:

— 1977 г. — в июле +6,1 оС и августе +5,4° при максимуме + 16,7 °С и минимуме — 3,1 оС;

— 1978 г. — июль-август +7,4 °С при максимуме + 15,4 °С и ми­нимуме — 2,0 °С.

Минимальная температура опускалась ниже 0° в период наблю­дения в 1977 г. за 45 суток только 9 раз, а в 1978 г. — за 37 суток лишь 2 раза.

Температура воздуха с набором высоты в периоды наблюдений в среднем уменьшается на 1,24° на каждые 100 м. На Памирском фирновом плато (точка наблюдения — 5630 м) в дневное время она удерживалась в пределах от — 8,6° до — 2,0 °С, а на высоте 6900 м 28-30 июля достигала — 12°С, тогда как в эти дни на «поляне Сулоева» наблюдалась температура от +9,4° до +12,7 °С.

О температурном режиме в остальное время года практически ничего не известно. Единственное наблюдение было проведено лишь зимой гг., когда на плато (высота 6100 м) был остав­лен термометр, который зафиксировал минимальную температуру — 42,4 °С. Видимо, на больших высотах минимум опускается ниже — 50 °С.

При рассмотрении ветрового режима наибольший интерес пред­ставляют ветры свободной атмосферы на уровне горных хребтов. Здесь устойчиво удерживаются юго-западные и западные ветры, хотя на Памирском фирновом плато в связи с его ориентацией иногда наблюдаются незначительные северные и восточные ветры.

Скорости ветра на этих высотах не замерялись, но со слов вос­ходителей можно заключить, что они могут достигать 20 м/сек и более. Бывают периоды полных штилей, особенно на плато.

Облачность в летний период в целом невелика. Обычно макси­мум ее приходится на вечерние часы, а минимум на ночные. Осадки в период восхождений зависят от высоты. На «поляне Сулоева» они весьма незначительны и выпадают как в виде снега, так и дож­дя. Выше 4500 м осадки выпадают только в твердом виде (снег, крупа). Периоды выпадения часты, особенно на плато и выше, и не­редко продолжаются 2-3 суток. За один снегопад мощность свежевыпавшего снега может достигать 20-30, а иногда и 50 см.

В целом погодные условия в районе следует считать благопри­ятными, особенно в период с середины июля по 20 августа. Периоды ненастья не превышают в это время трех дней, чередуясь с перио­дами хорошей устойчивой погоды, длящимися 7-8 дней.

Лавинная деятельность. Бассейн ледника Фортамбек отлича­ется значительной лавинной деятельностью. Основными типами ла­вин являются фирно-ледовые лавины и лавины из свежевыпавшего снега.

Фирно-ледовые лавины образуются в результате обрушения масс фирна и льда многочисленных висячих, склоновых ледников и ледников кулуарного типа, имеющих широкое распространение на северных склонах хребтов, а также в результате обрушения ледовых масс по периферии Памирского фирнового плато. Эти ла­вины образуют внизу характерные конусы выноса, по которым не­трудно определить места обрушения и зоны лавинной опасности. Самый крупный лавинный конус площадью около 4 м2 находится в устьевой части ущелья ледника Трамплинного. Объемы отдель­ных лавин здесь достигают 2,5-3 млн. м3.

Наиболее крупная за период наблюдений лавина отмечена в момент обвала ледника Трамплинного в 11 час. 46 мин. 18 июля 1977 г. Обрушившиеся массы льда прошли более 2 км от места падения, а пылевое облако распространилось еще на 3 км, пройдя над «поляной Сулоева» и далее вверх по леднику. Вертикальная мощность облака составила более 200 м при ширине по фронту до 1200 м.

Скорость воздушной волны в 3-х километрах от места падения превысила 25 м/сек; воздушной волной были повалены палатки на «поляне Сулоева» и погнуты металлические лопасти ветряного дви­гателя.

Характерной особенностью пылевых облаков является их сколь­жение на воздушной подушке, которая заполняет все впадины рель­ефа. Поэтому при установке лагерей (в том числе и «на поляне Сулоева») следует использовать естественную защиту холмов и мо­рены.

Определенного режима схода фирно-ледовых лавин не просле­живается, в отдельные дни в пределах видимости с «поляны Суло­ева» наблюдалось более 50 обвалов, в том числе ледника Трам­плинного почти 30.

В обрушении фирно-ледовых масс определенную роль играют сейсмические толчки. Массовый одновременный сход лавин совпа­дает с подземными толчками, эпицентры которых находятся в не­посредственной близости от района.

Частота схода, размеры лавин не поддаются прогнозированию, и это необходимо учитывать при планировании восхождений по любым маршрутам. Наиболее лавиноопасными маршрутами из прой­денных в этом районе следует считать маршрут по западной стене пика Кирова (46), маршрут по бастиону правее ледника Трамплин­ного (5), путь грузинских альпинистов на пик Абалакова (29), украинских на пик Москва (32), польских на пик 30-летия Совет­ского государства (34), красноярских на пик 6, выход груп­пы Н. Черного (8) на хребет Академии Наук с ледника Вальтера, а также все новые возможные варианты подъема на Памирское фирновое плато на участке от ледника Трамплинного до ребра «Буревестник» и далее на все вершины к северо-западу от пика Абалакова до пика Ошанина включительно.

Снежные лавины образуются за счет схода масс свежевыпав­шего снега, как в период снегопада, так и в течение 1-2 суток после его прекращения. Путями схода снежных лавин являются кулу­ары и участки слаборасчлененных склонов. Подобные лавины осо­бенно характерны для пиков Москва и 30-летия Советского госу­дарства, для маршрутов (18, 4, 3, 8, 9) на пики Евгении Корженевской и Коммунизма.

В ясную теплую погоду наблюдаются небольшие лавины влаж­ного снега, образующиеся вследствие подтаивания вдоль скальных кромок или падения камней и снежных комьев. Подобные лавины могут быть вызваны и неосторожностью восходителей, подрезающих пласт при траверсе склонов, что наблюдалось на маршруте по реб­ру «Буревестник» (4) и при подъеме на пик Евгении Корженевской по западному ребру (18).

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие................................................................................................ 4

Вступление................................................................................................... 6

Ледники и вершины................................................................................... 10

По страницам записок первооткрывателей.............................................. 27

Последнее «белое пятно» Памира............................................................ 59

Покорение высот....................................................................................... 72

Организация и условия восхождений (приложение)..........................