Хан-Тенгри – безусловно, одна из самых красивых и самых знаменитых гор мира. Правильность форм, идеальной расположение среди других вершин, совершенство граней… Об этой горе сказано много красивых слов. А сколько сделано фотографий! Хан-Тенгри – мечта любого «правильного» альпиниста.
Дикий и неизведанный когда-то Центральный Тянь-Шань - сейчас это хорошо обжитый любителями и профессионалами гор район. С давно и хорошо работающими базовыми лагерями как на северной стороне (Казахстан), так и на южной стороне (Киргизия). Маршруты обрабатываются, ставятся промежуточные лагеря, снабжаются продуктами и топливом, предоставляются гиды, много раз поднимавшиеся по маршруту. Всё это облегчает восхождение, но на лёгкую победу не рассчитывайте. Могучий Хан непременно накажет вас за любую небрежность, за пренебрежение правилами безопасности, за легкомыслие. В его арсенале бури, снегопады и мороз. Не следует это недооценивать.
Снежный Барс. Программы восхождения на Хан-Тенгри от Клуба 7 Вершин
Фильм о восхождении 2010 года
*******
Людмила Коробешко о восхождении на Хан-Тенгри 2010 года:
Сложно выразить всю гамму переживаний, уместившихся в эти три недели, что мы провели возле Хан-Тенгри... Яркость зелени Каркары, холодные склоны Хан-Тенгри со стороны Северного Иныльчека, подъем по обледеневшим перилам в лагерь 2, уворачивание от камней при подъеме к лагерю 3, чытерехдневное изматывающее ожидание погоды на перемычке в штурмовом лагере, день восхождения, спуск на юг с потрясающими, неповторимыми пейзажами, Южный Иныльчек с его неповторимой атмосферой и захватывающими дух видами, отдых на Иссык-Куле.... встречи на маршруте с легендами альпинизма - Казбеком Хамицаевым, Николаем Жилиным, Александром Коробковым, Евгением Виноградским, Глебом Соколовым, Александром Кириковым, Дмитрием Грековым, Дмитрием Павленко, а также со старыми друзьями и новыми хорошими людьми.
Хочу выразить свое восхищение Сергеем Щеколдиным и Андреем Юлиным - участниками нашей экспедиции, которые, несмотря на достаточно большие трудности (тяжелые погодные условия, отсутствие достаточного технического опыта, проблемы со снаряжением и пр. - то есть просто тяжелая гора), 9 августа поднялись на вершину Хан-Тенгри!!!
И, конечно, особые слова благодарности ребятам, которые работали с нами гидами - Юре Лябину и Диме Ермакову!
*******
М. Т. Погребецкий «В глубь Центрального Тянь-Шаня».
Сборник «К вершинам Советской земли»
Первый восходитель на Хан-Тенгри Михаил Погребецкий:
«Надвигался вечер. Мягкие тени легли от гор на долину. Солнце золотило верхушки гребней. От края и до края, вдоль всего горизонта в ледниках и снегах стояла великая Тяньшанская стена. Вся она горела золотисто-оранжевыми и красными тонами заката, а Хан-Тенгри пылал сверху, как гигантский гранёный рубин, вправленный в тёмно-бирюзовое небо. Но вот, солнце погрузилось за горизонт, небо потемнело, краски стали тускнеть, оранжевые тона сменились розовыми, розовые — фиолетовыми, затем пепельными и только Хан-Тенгри горел кроваво-красным огнём расплавленного металла на тёмном небе. Постепенно горы погрузились во мрак и наконец вовсе растворились в сгустившихся сумерках. За ними медленно погас и Хан-Тенгри.
*******
СВИДАНИЕ С ХАН-ТЕНГРИ
Текст настоящего писателя, мастера прозаических текстов, Леонида Дядюченко.
— Кому Хан-Тенгри? Подъем!
Крик слышу, а понять, где я, не могу. Распахивается дверь, и к нам, в темноту “избушки на ледовой ножке”, врывается студеное утро. Проспали. Те, кто ночевал в палатках, уже давно на ногах, давно рассматривают Хан-Тенгри, уже отщелкали не один метр пленки, потому что сколько бы вы ни снимали Хан-Тенгри, вы будете снимать его еще и еще.
Удивительная гора! А ведь человека, попавшего на Иныльчек, трудно удивить чем-то в отдельности, вокруг целый вернисаж грандиозных и неповторимых вершин. С какой пышностью вознесся вверх вычурный купол пика Максима Горького, даже перегруженный всяческими “архитектурными излишествами” в виде воздушных, словно только что взбитых кондитером, фирновых и ледовых подушек! С какой филигранностью выточена лавинами кружевная резьба по фирну на юго-восточной стене пика Чапаева, лавинами, которые, едва солнце прогрело склоны, зашумели то там, то здесь с частотой и аккуратностью пригородных электричек!
Но Хан-Тенгри... Нет, это действительно великая вершина. Никаких украшений и безделушек, классическая простота и строгость линий. Все лишнее, второстепенное стесано, срезано, а два серповидных выема Мраморного ребра стали той неповторимой, живой “изюминкой”, что отличает белую пирамиду горы от ее геометрического идеала.
Все-таки это невероятный вздор, всяческие побасенки насчет какого-то закона фатального невезения... Нет такого в природе! Был в нашем распоряжении один-единственный день для свидания с Хан-Тенгри, и весь этот день был великолепен, его невозможно в чем-то упрекнуть. Хан-Тенгри утром. Хен-Тенгри в полдень. Хан-Тенгри с облачком и без облачка. Мы запаслись памятью о Хан-Тенгри на всю жизнь, потому что не так уж чаек бывают на человеческом веку столь ослепительные праздники.
Подумалось о снегомерщиках. Они приходя к Хан-Тенгри весной и осенью, два раза в год, для них это обычнейшее дело, служебная командировка: они должны добраться до установленных здесь осадкомеров и снять показания приборов... Как они, эти люди, воспринимают “Повелителя духов”? Привыкли? Но ведь привыкнуть — значит не замечать. А вы попробуйте не заметить Хан-Тенгри, когда на четвертый день труднейшего пути по Иныльчеку над головой нависнет искрометное Мраморное ребро, приветствуя вас гулом утренних лавин!
Утром, на контровом свете, весь затененный и лишь по самому краю едва тронутый теплой краской низко стоящего солнца, он казался каким-то невесомым, чуть ли не прозрачным, странным листком серебряной фольги.
А когда день ушел и небо потухло, когда белые снега стали серыми, а все вокруг погрузилось на дно сумерек, мы долго в полном молчании провожали в ночь красный треугольный парус — зажженную закатом грань Хан-Тенгри.
Когда снега отгорели и красный парус опять стал всего лишь склоном высокой горы, мы начали спускаться вниз по Иныльчеку. Мы шли и оглядывались, словно что-то забыли, словно что-то должно еще произойти. И оно произошло. Хан-Тенгри излучал свет. Свой, собственный, только и различимый в эти считанные мгновения. Светились желтые мраморы. Светились нежным, медово-теплым сиянием. То было откровением Тянь-Шаня. Мы шли и оглядывались.
