Антарктида. Горы будущего
Глава из книги "7 вершин мира".
Рассказывает Александр Абрамов.
Всего-то 50 лет назад вдруг выяснилось, а вернее – это было крупное географическое открытие, что высшая точка шестого континента вовсе не вулкан Эребус, а некий новый пик, и совсем в другом районе Антарктиды. Огромная экспедиция 1966 года пошла протаптывать первую тропу на этот пик. Тогда в Штатах спорили сторонники космических исследований и антарктических – кто победит, кто большую часть бюджета страны себе заберёт. Победили «антарктисты», они собрали большую команду, и открыли, что действительно на шестом континенте есть гора выше четырёх километров. А «протаскивал» сквозь кабинеты власти всю эту идею депутат Винсон, так его имя и увековечилось на карте ледяного материка, как символ равного исторического внимания государства что к проблемам космоса, что к проблемам изучения планеты – это теперь вечный пример для правительств всех стран! – а альпинисты получили наконец-то ответ – куда надо на шестом континенте ходить, кроме Южного полюса!
Высочайшая точка Антарктики 4897 метров над уровнем моря – это Массив Винсона, а прежний герой – действующий вулкан Эребус (3794 м), уже где-то далеко в списке, и плохо ещё, что на него теперь попасть не так-то просто: говорят, ту территорию усиленно контролируют американцы, появление там туристов для них оказывается проникновением чуть не в некий секретный район – так что альпинисты в тех краях снова «отдыхают».
Раз мы занялись проектом «Семи главных точек всех частей света», то без Антарктиды – никак. И как бы ни боялись вы финансовых проблем, но сильный континент любит сильных личностей – станьте таким, и южная шапка планеты впустит вас посмотреть на себя, тем более что уже далеко не первым, даже из россиян, побываете вы на Массиве Винсона. Примеры есть, так что спросите тех ребят, кто смог туда попасть, и опять же, старинная поговорка: «Не боги горшки обжигают!» сработает и ныне. А экспедиция – это всё-таки «горшок», дело житейское.
Когда я загорелся мечтой «Семи вершин», то конечно же обращался мыслями к Массиву Винсона и становилось сразу как-то грустно и неуютно: сумма в 30 тысяч «плюс» казалась недостижимой, невозможной, нереальной, и эта грусть была очень неприятной. Потом постепенно моя мечта крепла, становилась всё сильнее, и вдруг выяснилось, что финансовая гора меня уже не пугает. А теперь, когда всё получилось и я стал третьим в России, кто сделал всю программу, могу с уверенностью сказать, что именно мечта вознесла меня на Массив Винсона, а вовсе не деньги.
Сейчас, после того как я пять раз был на Массиве Винсона, то могу засвидетельствовать, сколько крайне необычных людей приезжают сюда, и подавляющее большинство из них отнюдь не миллионеры. Скорее, это неисправимые романтики, которые многим жертвуют в обыденной жизни (как и полагается вечным романтикам, впрочем!), чтобы только побывать на ледяной «земле». Но уж раз попадают сюда, то «оттягиваются» на полную «катушку». Судите сами, огромное количество экспедиций сначала идут 50 дней до Южного полюса – а это примерно 800 км! – потом их возвращают на Пэтриот-Хиллз, и они ещё пешком не менее 200 километров идут до Массива Винсона и умудряются подняться на верх! Как-то раз я встретил во главе такой экспедиции даже девушку, это была итальянская команда, правда, та девушка оказалась сверхзнаменитой опытнейшей путешественницей. На такую программу нужно около двух месяцев работы. Всё это пешком, на лыжах, плюс – на высоту, в горы! Тут надо быть неслабым духом. Молодцы, что тут скажешь! Из наших соотечественников первым Фёдор Конюхов сумел сделать это. К тому же сразу после Антарктиды он взял и Аконкагуа, и это было так давно – в 1996 году.
Великое сидение в пургу под Винсоном
На самом деле, все альпинисты мечтают побывать на шестом континенте, в этой великой горной стране с перевёрнутыми ледниками. А кто смог там побывать, то уже отвечает почти обыденно: «Там было сверх интересно и так хорошо!» Вот тебе и ответ.
Общие воспоминания всех «стариков» – отечественных альпинистов нашего поколения – хорошо выразил Витя Бобок, тот самый, с которым я разделил третье место на главной антарктической вершине. «В начале своей альпинистской карьеры, в бытность Советского Союза, даже и не думалось, что существует некая высокая гора в Антарктиде, ведь не было самой возможности так далеко поехать, на какие-то другие горы мира, так что если ты специально не занимался географией, то мог и не подозревать, что шестой континент – бездонный горный материк.
Сейчас же, когда всё это случилось, то ловишь себя на мысли: «А было ли это всё на самом деле? Ты сходил на все высочайшие точки всех частей света, и главное – был на самой-самой точке Антарктиды. Боже мой!»
Любой землянин, попавший на ледяной континент, однозначно меняется в душе – что-то такое необъяснимое есть там, что меняет человека внутри. Многие объясняют это тем, что «будто побывали на другой планете – там всё другое!». Кто-то из опытных альпинистов поразился своему открытию, что «там всё наоборот: там скалы торчат из ледников, а не ледники стекают со скал, как мы к тому привыкли». Второй номер российского списка лауреатов «семёрки с Косцюшко» Дима Москалёв разъяснил, что «в тех горах я не нашёл никаких признаков жизни, сколько не искал, специально осматривал чёрные скалы, думал, что это какие-то лишайники, но оказалось – нет, это не жизнь!» А вот Виктор Бобок серьёзно подытожил: «Ребята! Я раньше думал, что самое сложное восхождение – это на Эверест, ну как же – высшая точка на Земле, очень серьёзно. Но для меня оказалось, что самым сложным стала Антарктида. И дело тут вовсе, конечно же, не в высоте, что такое около пяти километров, а в тех жутких погодных условиях, в которые мы там попали!»
Тогдашняя экспедиция 2005 года была принципиальной: в ней участвовали сразу двое реальных соискателей третьего места из тех русских альпинистов, кто бился за программу «Семь вершин» – Александр Абрамов и Виктор Бобок, и любой срыв одного стал бы неприятным «выигрышем» для другого. Скажу сразу, что, слава Богу, несмотря на страшные погодные напасти, почти ничего неприятного не произошло, и на самый верх отчаянная двойка ступила в лучших традициях старой советской школы альпинизма – взявшись за руки, подровнявши строй, одновременно шагнули в историю – остался даже редкий фото-кадр про то! Но до этого успеха были четверо суток урагана на высоте 4000 метров – да такого урагана, что ребята думали: «Сейчас унесёт нас вместе с палаткой и всё!» А уносить было куда, вокруг трещины, обрывы! – и когда вышли из того плена, то почувствовали, не поняли ещё, а лишь в глубине души возрадовались, что «спаслись!». И это «спаслись!» могло ассоциироваться ещё со словом «повезло!», хотя и в меньшей мере.
Две команды совершенно случайно вместе попали тогда под удар стихии, дело было так. В базовом лагере под Винсоном двойка – Александр Абрамов и датчанин Сёрин Гудман и тройка – Виктор Бобок, сибиряк Владимир Пушкарёв и Исрафил Ашурлы из славного Азербайджана, избрали для себя разные тактики подъёма. Вес груза у каждого восходителя был порядка 40 кг – много! – так что тройка решила тащить всё сразу целиком наверх, в штурмовой лагерь, а двойка решила разделить груз пополам и сбегать два раза – туда и обратно! – с грузом по 20 кг, они посчитали, что так будет легче. И пока троица волоклась до высоты 4000 метров медленно-медленно, Абрамов и Гудман действительно сбегали два раза, но когда второй раз все вместе встретились на леднике, на ледовой толчее, то тут именно и налетела невиданная буря. Так хитрая антарктическая стихия ловко взяла в оборот всех сразу, чтобы никому не было завидно за других.
Каждый, кто первый раз бывает в Антарктиде, удивляется тамошней погоде и непогоде, для восхождений отводится лето – декабрь-январь, и вроде бы всегда светит солнце, полярный день, но бешеный ветер, настоящая буря разражается прямо при солнце, облаков, туч нет! – но всё рвёт и ревёт. Скалы обработаны этими ветрами так, словно здесь работали гигантской пескоструйной машиной – эдакие каверны, заглаженные углы, всё подровнено – но не песком «стреляет» та природная «машина», а мельчайшими льдинками, частичками льда – за миллионы лет эффект тот же, что был бы и от песка.
Палатки удалось растянуть на «пятачке» между двумя трещинами, один шаг в сторону – обрыв в никуда! Больше нигде места не нашли; помогали друг другу успокаивать летающие полотнища, но пока длился этот процесс на всё усиливающемся ветре, округа совсем исчезла, видимость стала «ноль» и найти свои же рюкзаки, чтобы их затащить под полог и взять оттуда тёплые вещи, уже оказалось невозможным! Так почти все смельчаки оказались, как говорится, «в чём мать родила!», то есть без спальников, без еды, без питья, благо примусы попали в палатки и был бензин рядом. Витю Бобка с боков привалили Володя и Исрафил, которые успели ухватить свои спальники из рюкзаков, а Абрамов с Гудманом оба лежали «голые» в своей палатке.
За пологом ревел настоящий ураган силой ветра за 40 метров в секунду, и хотя спальник, например, Виктора лежал всего в одном метре от палатки, в санях-волокушах, но достать его не было никакой, абсолютно никакой, возможности! Двое суток ребята вообще не могли высунуться наружу, палатку хоть как-то предохраняло от бури некое сооружение из двух волокуш, укреплённых ледорубами, верёвками, в виде стенки, которую удалось выставить в начале непогоды. Витя рискнул и после первых диких выпадов непогоды выполз наружу за своим спальником – его геройская попытка длилась меньше минуты, а когда он с трудом заполз обратно, то был покрыт толстой коркой льда – и лицо, и одежда, всё! – так с надеждой достать спальник пришлось расстаться. Эти страшные двое суток ребята ничего не ели, вдобавок у нашего зарубежного коллеги, Сёрина Гудмэна, начались нестерпимые кишечные колики, а выйти-то наружу нельзя! – к тому же у Исрафила Ашурлы опасно прихватило морозом руки! В общем – втроём и вдвоём было, мягко говоря, «несладко». Нашлась где-то в углу, случайно занесённая сюда, фляжка – Володя Пушкарёв, соискатель «Семи вершин» из города Ноябрьска, хотел отметить успех восхождения, для чего специально в Париже в аэропорту «Шарль де Голль» купил дорогущий коньяк. Когда фляжку открыли, то оттуда с трудом появилось густое содержимое, густоты хорошей деревенской сметаны, тёмно-красного цвета. Мизерная проба этой алкогольной «сгущёнки» сразу «рванула крышу», как выразился Витя Бобок, едва он произвёл эксперимент по употреблению содержимого. Градусника не было – так что только косвенно, по этой «густоте» коньяка, можно примерно определить, сколько там было минусов мороза.
Едва на третий день в погоде вышло какое-то расслабление, на «совете стаи» решено было рискнуть и бежать вниз: датчанину с его кишечными болями и диареей некуда было деваться, Исрафилу Ашурлы надо было руки спасать, а Саша Абрамов отвечает за людей как руководитель экспедиции, вот ему и надо быть рядом со спускающимися. Бобок и Пушкарёв же остались ждать возможности штурма. Но так как ступать на главный пик Антарктиды Саша и Витя решили вместе, то, значит, Абрамову надо было возвращаться к двоим наверх, чтобы потом выходить вместе.
Странно, но «окошечко в погоде» длилось всего-то полчаса, а ребята успели за эти минуты сбежать вниз до второго лагеря, там уже раньше были вырыты снежные пещеры под защитой скал, и выяснилось, что возле этих пещер ветер задувает гораздо слабее и вполне комфортно можно сидеть.
А тем, кто остался ждать на высоте, «окошечко» в погоде тоже было подарком, там наконец-то в палатке появился ещё один спальник, и по прошествии двух ледяных суток непрерывной дрожи Бобок смог хоть чуть-чуть отогреться. Думали, что непогоде конец, но ровно через полчаса буря возобновилась с ещё большей силой и ревела ещё два дня не утихая.
На пятый день, когда просто нутром стало понятно, что буре конец, мы связались друг с другом по радио и решили объединиться и все вместе идти на штурм. Смог выйти даже Исрафил с его подмороженными пальцами и бедняга Гудмэн после страшных приступов диареи. Так на остатках сил, когда пять ночей (условных, конечно, по времени, так как там же полярный день!) мы толком не спали, не ели, не пили, но вышли на вершину Массива Винсона. В истории остался этот момент, когда Абрамов и Бобок вместе шагнули на самую искомую точку – под флагшток, сделанный из лыжной палки от первовосходителей, шагнули своими разными «толчковыми» ногами, так как первый – правша, а второй – левша, вот и вышло на снимке смешно – разными ногами! Так закрыли они этим шагом, третьими в истории России – после Конюхова и Москалёва, программу «Семь вершин». Это потом началась дикая буря эмоций, лёгкость, словно и не было пяти предыдущих бессонных ночей и тесных дней в трясущейся, улетающей в никуда палатке, когда губы каждого на разных языках шептали: «Господи, помилуй!»
Когда уже спустились, живые, здоровые, то в почти цивильном базовом лагере давай подсчитывать: западные экспедиции гордились, что у них восходят 40% из всех прибывших желающих, но когда выяснилось, что у «Команды Приключений» «попадание стопроцентное», то зарубежные коллеги с завистью замолчали. Наверное, по жизни они все – обязательные оптимисты.
Если рассматривать по странам – отстаём ли мы в целом от других по выполнению программы «Семь вершин», у нас на 2008 год пять или шесть человек выполнили её – считаем азербайджанца Исрафила Ашурлы за россиянина, раз уж он житель Москвы. Оказывается, ничего страшного, во многих известных альпинистских странах два-три человека зачли себе заветную «семёрку». Конечно, когда-то придёт время, и будет ещё крутиться Матушка-Земля, что смешно станет историкам альпинизма – будут тысячами исчисляться победители высочайших точек планеты. Начавши с этих семи гор, человек не остановится, это как база, основа, чтобы дальше искать себе новой активной жизни. Кто профессионально относится к альпинистскому делу, для того есть сверхсложный список «Снежный Барс» – попробуй-ка! Есть настоящая спринтерская гонка за «Семь вершин» – кто скорее, быстрее? Это парни рисковые, не всем дано бегать по горам, и без подготовки, без «базы» сюда нечего лезть.
Но сейчас реально одно: нет никакого соревнования – первым в мире ты уже не будешь – ясно, первым в своей стране – смотри, а дальше не важно – будешь ли ты десятым или сотым, это приключения для себя, награда себе самому, ты оставишь горную «семёрку» своим детям – им будет так приятно знать, как силён был их отец или мама, сходившие столько великих гор, и дети скорее всего захотят не отстать от своих родителей. Что говорить – это наследство будет ценнее, красивее наследства денежного.
Как-то пришла ко мне мысль начать выпускать «Большую Золотую медаль восходителя на “Семь Вершин”, потом провести «Всемирный фестиваль восходителей на “Семь вершин”» - идея остаётся и лучше всего этот фестиваль сделать, конечно же, на нашем Эльбрусе. Разве кто спорит!
Экспедиции в горы запоминаются вовсе не проблемными, а как раз хорошими моментами, и главное – встречами с единомышленниками, которые происходят в самых, кажется, неожиданных местах. Так что события «вокруг горы» – не менее важная составляющая альпинизма, чем сама работа над вершиной. По большому счёту – взойти на высшие точки всех частей света – это не самоцель, это лишь способ изучения нашей планеты, и опосредованно, через альпинизм, мы изучаем, точнее, знакомимся со всеми континентами, со странами, с жителями других стран. Это именно путешествие по странам, по географическим феноменам, по природным зонам, по чудесам света, которых гораздо больше, чем «семь» или «двенадцать» – кто как вычисляет! – их сотни.
Например, для меня, да и мои друзья согласились со мной, путешествие на Аконкагуа или полёт в Антарктиду через Чили, через Патагонию, это поход в страну «Детей Капитана Гранта» великого Жюля Верна, и не иначе. Там почему-то сама собой вспоминается музыка Дунаевского из старых советских фильмов-шедевров, там как-то незаметно, автоматически вспоминаешь прочитанные книги, имена героев, их приключения и чувствуешь, что ты идёшь рядом с ними, и вот-вот из-за поворота выедут на лошадях мистер Гленарван, майор Мак-Наббс, неуклюжий увлекающийся всем и вся доктор Паганель, а впереди с нетерпением будет бить копытом красавица Таука под седлом отважного Талькава.
И когда я попал туда, то понял – как приятно это всё переживать именно в тех местах! Хорошо, конечно, читать книжку, сидя дома в кресле, и уноситься прочь в мечтах, но здесь, в Антарктиде, я испытал такое необъяснимое чувство душевного счастья, что не смогу объяснить его словами – это бесполезно, а возникло оно потому, что мы все вернулись в детство, потому и были так счастливы. Хотя путешественники по определению «вечно молодые», девизом им служат священные слова – «старость меня дома не застанет: я в дороге, в пути!» – и это правда, так оно и есть.
И поэтому хочешь не хочешь, а тянет по второму кругу пройти опять эти же «семь вершин», чем я и занимаюсь сейчас, готовясь вновь к Африке, к Килиманджаро – ну, как она там без меня, крошка?!
Но Антарктида – она дала тот самый знак, который надо помнить всем альпинистам, что вовсе далеко не одна высота определяет опасности горы, а все факторы вместе, вкупе, вот потому я и говорю сейчас, что там, под Массивом Винсона мы просто по счастливейшей случайности спаслись!