«Ни одна вершина не стоит того, чтобы за нее умереть. Если на восхождении я попадаю в обстоятельства, которые говорят о высокой вероятности лавины или других опасностей, которыми я не могу управлять, я поворачиваю назад… Возможно, именно в этом причина того успеха, который до сих пор мне сопутствовал…»
Райнхольд Месснер — итальянский восходитель на вершины, один из величайших первопроходцев в истории человечества. Первым взошел на все 14 «восьмитысячников» мира. Первым поднялся на Эверест в одиночку и без кислорода. Первым пересек Антарктиду пешком. При всех этих достижениях остался жив, что, безусловно, главное его достижение.
Начало
Сидя в кафе на Поляне Нарзанов и наслаждаясь вкусом только что выловленной своими руками форели, трудно представить, что только два дня назад мы, задыхаясь и превозмогая себя, шли к вершине Эльбруса, а нам то в лицо, то в спину дул непрекращающийся ни на секунду штормовой ветер, больно швыряясь в нас скатавшимся в градины снегом, стараясь порывами сбросить нас с Косой полки. Это было мое третье восхождение (первое в июле 2014 на Эльбрус, второе на Килиманджаро в феврале 2016), и я уже привык к мысли о том, что легких восхождений не бывает. Всегда трудно, всегда через колено, всегда, наступив на горло, всегда! В этот раз было не просто трудно, в этот раз ещё было и страшно…
А начиналось всё прозаически…
– Лера, тарелка разбилась… С Эльбруса!
Я заглянул на кухню, услышав грохот, и застал на корточках Валико, печально взирающую на осколки декоративной тарелки с изображением Эльбруса. Тарелку я привез в июле 2014 года, когда впервые попробовал на вкус, что такое горы. Попробовал и подсел. Заболел горами.
– Есть повод съездить туда еще раз… – я присел и попробовал отыскать самые крупные осколки, чтобы все-таки собрать ее. Бесполезно. Тарелку разнесло в мелкие брызги.
– Есть…
Вале, как любой нормальной женщине, не нравится, когда я уезжаю в горы. Но она знает, что лучше мужика отпустить, не мурыжить его, а то он сам сорвётся с поводка и убежит. Мужики, они такие. Им обязательно надо в горы, на рыбалку, на охоту, на дайвинг, куда-нибудь к чёрту на рога… И если их время от времени не отпускать, то они обязательно сбегут. Причём это не зависит от ни от расовой и ни даже от видовой принадлежности.
Помню, в Домбае в феврале 2015, в отеле, в котором мы остановились, у вполне симпатичной администраторши жил… кот! С редким именем - Василий. Обычный, ничем не примечательный, средних размеров, в меру лохматый котяра камышовой расцветки. Кот себе и кот. Но для администратора Кати он был… Он был всем! Любила она его. Души в нём не чаяла. Чего в жизни не бывает. Как-то раз в кафе при отеле на завтрак зашёл этот самый Вася, и вдруг из него во все стороны начала брызгать кровь. Видимо, воевал ночью. Кому-то стало нехорошо, кто-то умчался за бинтом… Общими усилиями кота перебинтовали, причем как следует перебинтовали, через и под передние лапы. Кот был недоволен, ворчал, но терпел, видимо, в его серую голову дошла мысль, что по сути его спасают от преждевременной кончины, уж очень обильно текла кровь. Перебинтованного Васю мы вручили перепуганной и причитающей Кате. Катя своего Васечку укачала на руках и уложила спать в кресло, строго-настрого наказав всем гостям ни при каких обстоятельствах не держать входную дверь открытой, чтобы кот не ушёл. Тем же вечером, возвращаясь из кафе после ужина, на освещенной фонарями улице я встретил, нашего перебинтованного Василия. Кот трусил в сторону от гостиницы. Ушёл! Я окликнул его, он сверкнул на меня злыми жёлтыми глазищами, дескать, что, опять? Я, рассудив, что парень сам волен выбирать, что ему делать, а чего нет, мешать не стал. Но подходя к гостинице, понял, что совершил ошибку. На виду у публики Катя рыдала и стенала, насылая проклятия на всех жильцов вверенного ей отеля разом: «Ушёл… – выла она, – ушёл стервец! Вася! Васечка… Я же просила вас… Просила всех, не держать дверь открытой! Просила…» Посмотрев на всё это, я понял, что всех нас надо спасать, ибо выселят на ночь глядя из гостиницы, не моргнув глазом. Пробившись через отдыхающих, я доложил Кате, что буквально три минуты назад видел её героического Василия. «Где?!» – встрепенулась она, и мы бросились в погоню. Васю мы нашли в подворотне, недалеко от того места, где я его повстречал. Видимо, он услышал вопли своей хозяйки и теперь, стрижа ушами, сидел, дожидаясь её. Вид у него был обескураженный, ему явно хотелось продолжить свою прогулку, а может быть у него даже была назначена дуэль, где в случае неявки ему засчитывали «техническое поражение», но это с одной стороны, а с другой, он очень любил свою хозяйку… Он выбрал Катю, отдавшись ей в руки. Счастливая Катя несла Васю в гостиницу и что-то ему любовно ворковала на ушко, кот обречённо и угрюмо внимал.
Он ушёл. Ночью, сняв бинты и выбравшись через форточку. Ушёл по своим мужицким делам и вернулся домой только через два дня. Слава богу, живой и невредимый.
Так и мужики человеческого вида, если они только мужики. И если не больные. Потому что больной мужик – это отдельная песня. Хотя, кот Василий и раненым оставался настоящим мужиком.
Зная об этом, Валя во избежание эксцессов меня отпускала. Было дело, я пытался приобщить ее к моей страсти, привезя на Домбай в том же феврале 15-го, но… Да, горы ей понравились (интересно, кому они могут не понравиться?), но не на столько, чтобы из июльского тепла лезть в холод, в снег.
И вот теперь надо было ехать на Эльбрус за новой тарелкой.
Ехать, так ехать! А когда?
В конце февраля мы с замечательной Юлей Морозовой поднялись на высшую точку чёрного континента, на 5895 метров, на знаменитую Килиманджаро. Успешно поднялись и успешно спустились. Крайне важно, чтобы Гора не только пустила, но и отпустила.
Уже в Москве по поводу нашего успешного восхождения мы собрались в кафе, чуть-чуть попраздновать. На той встрече присутствовал Кот ( нет, не Василий, Игорь Котенков, бывший майор ВДВ, мой друг, с которым я совершил свой первый подъём на Эльбрус в 2014 году в составе большой группы под руководством, назовем его так, Полковника). Кот взялся мне рассказывать о своих планах на июль. Дескать, хочет он с сыном подняться на Эльбрус, и ищет, кого бы ещё затащить с собой.
– А пойдемте с нами? – вдруг неожиданно предложил он.
Мы замялись… С одной стороны, только что вернулись с Горы, с другой… с другой еще не пропал запал.
– Не-е-ет, – отказалась Юля. – Я наверное не смогу… У меня мама болеет…
– Я с Полковником идти не хочу, – поставил условие я.
Полковник. Благодаря этому человеку – конечно, не только ему, – 23 июля 2014 года я уже стоял на вершине Западного Эльбруса, высшей точки Европы (5642 м). Я очень ему благодарен. Но… Мне этот человек не нравится. Мне вообще не нравятся люди, которым кажется, что они «право имеют». Помните, у Достоевского? «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Полковник был уверен, что он «право имеет».
– А мы с ним не пойдем… – Игорю тоже не было никакого резона идти с Полковником. До прошлого года они были очень дружны, что неудивительно, оба десантники, когда-то вместе служили, и в Афганистане тоже, а в 2008 году впервые вместе поднялись на Эльбрус, установив там на мемориальной скале на Приюте Одиннадцати медную доску легендарному Дяде Васе (Василию Филипповичу Маргелову) – отцу-основателю ВДВ. И потом, каждый год в июле поднимались на высшую точку Европы. А в прошлом году, после Эльбруса, они поехали на Пик Ленина, и там у них всё пошло не так. Они не только не поднялись на вершину, но ещё и все переругались. Из-за чего? Доподлинно знают только они. Я не хочу придумывать. Но факт остается фактом, отношения у них дали основательную трещину.
– Если не с Полковником, я подумаю, – пообещал я.
Однако думать долго было нечего, уже в апреле я выкупил билеты до Минвод и обратно. На 16-е июля туда и 26-е обратно. Игорь летел на день раньше.
Билеты-то мы выкупили… И тут началось…
Во-первых, была идея собрать свою группу. Группу не собрали. Все, кто ранее выказывал желание подняться на Гору, поехать в указанное время не могли. Все, кроме коллеги Игоря – Николая.
Во-вторых, после майских замаячила «перспектива» восхождения с группой Полковника. Всё-таки Игорю было комфортнее с ним. Если честно, даже не смотря на мою нелюбовь к этому человеку, то и мне. С Полковником было жильё, еда и высокогорная база с ратраками… Всем этим у него занимался замечательнейший, надежнейший человек – Игорь Вениаминович Горошков. Я знал его по 14-му году, а Кот был с ним знаком куда дольше, более того, опять же до последних событий на Пике, их связывали дружеские отношения.
Мы уже было согласились, но, из независимых источников, нас предупредили: «идите-ка вы ребята сами».
Дилемма! Сами… Или всё-таки не сами? И мы то бронировали гостиницу и место в домиках на высокогорной базе «Гара-Баши», а то снимали эту бронь. Чехарда стояла несусветная. За день всё менялось по нескольку раз. Как погода в горах.
Наконец, 12 июля, за четыре дня до отлёта, позвонил Кот и сообщил, что «таки да» мы включены в список группы Полковника. Твёрдо включены! Окончательно включены! И я в очередной раз отменил очередную бронь в Букинге. Пойдём на полном обеспечении…
Но когда 15-го в Минводы улетел Игорь и Николай, оказалось, что не тут-то было…
Очень характерно для нашей страны, а может и не только для нашей, что нам всегда удается твердо НЕ договориться. Мы можем часами договариваться и обговаривать мелкие детали и нюансы, а потом в момент «Ч» обнаружить, что не оговорили, например, время. Или место. Или то и другое. Или все думали одно, а кто-то один подумал другое. Мы – очень творческий народ. Если что-то можем понять не так, обязательно поймем не так.
В пять вечера 15-го с дороги в Терскол (базовый поселок в Кабардино-Балкарии для восхождения) мне позвонил Игорь Кот и неестественно радостно выкрикнул: «Готовь, Палыч, палатку!». То есть мы всё-таки остались без жилья… Договоренности с группой Полковника пошли по матушке… Поначалу у меня даже возникла эмоциональная мысль: «А да пошло оно всё!» Но, надо прямо сказать: мысль была нечестная. Собрался ехать – едь! Но настроение упало. Однако уже в семь Кот перезвонил и сообщил, что благодаря таксисту Хусейну – на него мы совершенно случайно вышли через интернет – они нашли замечательную двушку с тремя спальными местами и всего-то за пятьсот рублей в сутки с носа. Против тех общаг, которые доставались коллективу Полковника, было просто шикарно!
И на следующий день в 8 утра я с двумя рюкзаками 21 кг и 5 кг выехал на такси в аэропорт Домодедово. Начиналось моё третье восхождение.
***
В Терскол из аэропорта Минеральные Воды меня привёз всё тот же Хусейн. Интересный, кстати говоря, дядька, 65 лет, коренной житель Баксанского ущелья, из села Верхний Баксан он. У Хусейна один… дефект. У него удалена гортань, поэтому разговаривает он через специальное устройство (как Стивен Хоккинг), лишенным обертонов, электронным голосом. При этом всё, что он говорит, в основном понятно. Пока мы ехали – а ехать туда около 3-4 часов, – он мне много чего рассказал, в основном о больном, о насущном, о полумертвом городе Тырныаузе. Городе, в котором в конце 90-х был заброшен уникальный молибденово-вольфрамовый горно-обогатительный комбинат. Из 42 тысяч населения на сегодняшний день осталось только 17 тысяч. В 2014 он (комбинат) уже не подавал признаков жизни, однако сейчас там укладывают и ремонтируют дорогу, ждут Шойгу и Медведева, ждут, что случится чудо и государство вспомнит о том, что у него есть уникальное месторождение редких металлов. И Бог даст, вспомнит…
К шести вечера Хусейн подвёз меня к единственному в посёлке 9-этажному дому, сообщив через переговорное устройство, что «мои» здесь на четвертом этаже в квартире 16. Я взял вещи, все свои двадцать пять килограммов, и пошёл на четвертый этаж. В 16-й мне не открыли! Я спустился вниз и позвонил Коту. «В 15-й, в 15-й мы!» «Ну, етишкин же пистолет… что же такое?» - ругался я, вновь поднимаясь с рюкзаками на четвёртый этаж.
-А-а-а-а-а!!! – взревели «мои», когда я наконец-то ввалился в квартиру. – Палыч приехал!
Ревел в основном Кот. Коля сдержанно помалкивал.
Коля. Николай Гагарин. Да-да… Гагарин. На Эльбрус с Гагариным! «А можно я тебя буду называть Юра?» Символично! Коля моложе нас. Ему тридцать. Он работает вместе с Котом в полицейском кадетском корпусе воспитателем. Крепкий малый. Бывший старший лейтенант полиции. Везёт мне на бывших… А, главное! Главное, он много походил пешком. Например, по Непалу. Например, треккингом вокруг Аннапурны, десятого по высоте восьмитысячника. (Вокруг! Не «на»!) Но еще больше Николай ходил пешком по Индии. Зная про Индию не понаслышке, я невольно позавидовал ему: сколько он всего мог увидеть, узнать, впитать? Индия - это же отдельная планета. В общем, Николай, несмотря на свою относительную молодость, – опытный путешественник. Теперь он решил подняться с нами на Эльбрус, и снег в горах для него не в новинку.
Коля молчал, а Кот, не умолкая, пересказывал мне все сегодняшние и вчерашние последние новости. Они сходили на акклиматизацию на Девичьи Косы - Обсерваторию и «туда на 3333, ну ты знаешь!». Это они 24 километра отпёхали с превышением от 2100 до 3333! Там они встретили группу Полковника… «У Полковника было такое выражение лица, когда я рассказал, где мы живем…», Кот живописал это выражение. Живописец Левицкий у нас Кот… Или нет, Гё… Но выражение получалось интересное.
– А чего вообще случилось-то? – перебил я Кота, мне было интересно, почему, чёрт побери! не получилось влиться в группу Полковника?
– А Игорь Вениаминович сказал мне, что я ему ещё раз не перезвонил…
– А ты не перезвонил?
– Палыч! Я ему сказал: «Мы с вами!» Чего ещё перезванивать? – Кот был обижен и возмущён. – Палыч, мы же согласились с ними. Чего ещё нужно?
– Завязываем, мужики! – не выдержал Николай. – Целый день: бу-бу-бу… бу-бу-бу… Полковник, Горошков, Горошков, Полковник… Жрать охота!
И действительно, жрать было охота… Мы собрались и пошли искать себе еду. Готовить нам теперь было некому. Теперь всё сами. И здесь сами, и на Бочках (на высокогорной базе Гара-Баши). А у Полковника будет готовить Капитан Кук. Он нас кормил в 2014, и причем так, что я, привезя детские консервы «Тёма» (проблемы с ЖКТ), ни одной банки не использовал. Теперь, кажется, эти баночки, я их опять захватил, лишними не окажутся.
Самого Полковника в Терсколе я встретил позже. Часов в 9, когда мы после ужина в кафе напротив МСЧ, закупив в магазине еду на завтраки, пошли на ежедневный променад к источнику Нарзана, который Кот решил выпить весь целиком. (Он будет ходить туда, несмотря на жару, на дождь, был бы снег, на снег, а дай волю, он бы и с Горы пошёл.) Полковник тоже большой любитель Нарзана, причём не только попить, но и облиться. Там в темноте мы и пересеклись… и я сразу понял: хороших, товарищеских отношений у нас не будет! Не знаю уж, кто и в чём виноват… но возникло стойкое ощущение: не про этих парней я писал в 2014. Не про этих…
Чегет
Жарко.
Душно.
Томно.
Майка, которую я с дури одел под рубашку, стала мокрой от пота уже через полчаса после начала подъёма, а ведь ещё утро! Хотя, чем выше, тем холоднее.
Подъём на гору Чегет начали с 2100 метров «Поляна Чегет» в 8-20. Через сорок минут вышли из леса на альпийские луга. Майку я снял, рубашку оставил. Попили водички. Вода, хотя кругом ручьи, у нас с собой. Вода, чай, бутерброды с колбасой, мои консервы «Тёма». Наша задача на сегодня - подняться до последней станции кресельной канатной дороги (3000 м) и просидеть там как можно дольше. Час, а лучше два. Народа поднималось мало, попалось буквально человек шесть. Да и то, двое из них шли куда-то в район озера Донгуз-Орун-Кёль, в пограничную зону. Остальные с нами на Чегет. Больше народа стало после первой станции канатки. Многие пропускали подъём в лесу, поднимаясь сразу в альпийские луга. Спрашивается, кого обманываем? Кроме высотной акклиматизации нужна и физическая! Кстати, мои товарищи шли сегодня не особо бойко, они вчера на двадцати четырех километрах отжали из себя тот небольшой запас сил, который каждый привозит из дома. Сегодня я иду на этом запасе, поэтому мне немного полегче. Что-то будет со мной завтра, когда пойдём на «Мир» и «Гара-Баши», никому не известно.
Погода была – как говорят, «миллион на миллион».
Слева была видна всем известная «семерка» Донгуз-Орун-Баши,
справа и впереди временами просматривался Он, тот, к кому мы приехали, «блистающий» Двуглавый Эльбрус. На его Западной вершине (5642 м) я уже побывал. На Восточную (5621) хотелось бы подняться, но на неё в основном заходят с севера, со стороны Пятигорска. Мы же будем подниматься с юга. Существуют ещё варианты посещения Восточной вершины, например, «штаны» и «крест». «Штаны» – это проход по маршруту: южный склон от скал Пастухова, траверс (направление, перпендикулярное направлению подъёма (спуска) на горе) вдоль Восточного Эльбруса, Седловина, Западный Эльбрус, возврат в Седловину, Восточный Эльбрус, и спуск на южный склон. «Крест» - почти то же самое, только выход осуществляется на северный склон. Вопрос «штанов» мы обсуждали ещё в Москве. Там в Москве вообще всё обсуждается легко и просто. Сидя в кафе, попивая чай или кофе, кажется, что ты уже крутой перец… и «штаны», да что там «штаны»? «крест» тебе по плечу! Совсем всё не так, когда идёшь, сбивая дыхание, в гору. Там уже не кажется, что всё будет легко и просто, скорее наоборот, трудно и очень трудно.
К 11 вышли к развалинам кафе – это на пятьдесят метров выше последней станции канатной дороги, высота 3050 м. Народа заметно прибавилось. Многие, приезжая по канатке на станцию, идут выше, до снега, оттуда он уже совсем не далеко. Мы решили себе ничего сегодня не рвать и сели отдыхать и акклиматизироваться. Разложили рюкзаки, достали термосы, я даже майку развесил сушиться. Для начала решили попить чаю, а минут через сорок перекусить. А пока, суть да дело, я взялся фотографировать. С этой высоты отлично виден Эльбрус, он на той стороне Баксакского ущелья. Сверкающий под солнцем Эльбрус - очень красивое и впечатляющее зрелище. А по другую сторону, под основанием Донгуз-Орун-Баши, другая достопримечательность: цветное, изумрудное озеро Донгуз-Орун-Кёль. Туда бы…
– Палыч… – Кот, привалясь к развалинам, прихлебывал чай из крышки термоса. – Я тут чё подумал…
Я навел на него фотоаппарат и щелкнул.
– И меня! – Коля присел рядом с Котом.
Я их щелкнул двоих.
– Так чего ты подумал? – я изменил фокусное расстояние и щелкнул еще раз.
– Обычно на третий день мы ходим на «Гара-Баши»… К Бочкам…
– Да. И я предлагаю не лезть по глине последние двести пятьдесят метров вверх, лучше на канатке подняться и там посидеть…
– Хорошая идея. Только я не это хотел предложить…
Мы с вниманием и ожиданием смотрели на него. А он, как великий трагик, тянул паузу.
– Ну, не тяни, кота… - в конце концов, не выдержал я.
– А, давайте совсем не пойдем на Бочки!
– Неожиданно.
– А давайте пойдем на цветное озеро?!
Ха! Только сам подумал. Я присел и прикинул плюсы и минусы. Что, собственно, мы теряем? Трасса на Бочки от Поляны Азау разнообразием не блещет. С высоты 2300 поднимаешься до 3750 по дороге, по которой даже КАМАЗы ездят. Нудно и неинтересно. Коричневая глина и коричневые камни. Другое дело озеро… Альпийские луга, птички… да и само озеро интересное… И там мы ещё никогда не бывали. Конечно, у озера высота небольшая. Хотя чего я переживаю? Но с другой стороны, чего переживать? На Гара-Баши ещё насидимся!
– А там же пограничная зона… – вспомнил Коля про плакат перед поворотом с грозным предупреждением: вход строго по пропускам.
– Да! – я внимательно посмотрел на Кота. – Пограничная зона!
– Мы же граждане России! – Коту очень не хотелось переться в седьмой раз на Бочки.
– Граждане-то – граждане… – я привстал и посмотрел в сторону озера. Заманчивая, конечно, была идея… Заманчивая… – А согласен я!
– А ты, Коль? – Коту хотелось уговорить всех.
– И я.
– Отлично! Теперь давайте жрать! – Кот взялся раздавать бутерброды...
Не успели мы допить чай, как появилась группа Полковника. Они бодро прошагали мимо, поднимаясь выше. Минут через десять, когда мы снова взялись фотографироваться, они вернулись и начали пристраиваться на акклиматизацию рядом с нами. Полковник ни с кем за руку здороваться не стал, Горошкова не было – он еще не подъехал. Из остальных знал только двоих: Капитана Кука и подростка Марка Югмана, последний тоже ходил с нами в 2014.
– Олег! – окликнул я повара. Тот как-то весь смутился… съёжился… – Олег… Мы же с тобой не ругались!
– Валера! – Кук махнул рукой и метнулся ко мне, а то, как же, почти же родные! Не только он меня кормил, но и я его спасал, когда он загибался со спиной на «Гара-Баши», колол ему кеторол из своей аптечки. – Достали они уже… – горячо зашептал он, – у них хрен знает что происходит… А людям…
А людям хреново. Согласен.
Минут через сорок они ушли, а мы еще полчаса сидели, акклиматизировались.
На обратной дороге мы внимательно изучили предупреждающую надпись пограничников. Вот скажите, как правильно понимать фразу: «… допускаются по паспортам, пропускам»? По паспортам и пропускам? По паспортам или пропускам?
– Будем считать, что «или», – предложил Кот, повернулся и потопал вниз.
Будем, так будем. Кот большой, ему виднее.
С Игорем мы познакомились в Египете на дайвинге, я тогда первый раз погружался с аквалангом. Там на катере он и поведал, что каждый год, 15 июля, они, бойцы ВДВ (и не только), ходят на Эльбрус. Он рассказал, а я повёлся. И 23 июля 2014 мы с ним в обнимку стояли на вершине Западного Эльбруса. Причём на фотографии я рядом с ним почти не виден. Игорь мужчина высокий, крупный, спортивный. А то, каким же должен быть бывший командир батальона, а ныне майор ВДВ в отставке?! Даже в 55. У них там, у парашютистов этих, всё по личному примеру, у них даже генералы, как бойцовые псы, ни грамма жиринки, одни стальные мускулы. Помните, был такой генерал Лебедь? Вот, и Игорь - мужчина крупный, здоровый, только руки после ранения не поднимаются выше плечевого пояса.
День заканчивали за ужином в нашем (в нашем!) кафе, потом прогулялись за Нарзаном и протрубили отбой. Раньше ляжешь – раньше встанешь. Кто рано встаёт, тому Бог подаёт… А Коле завтра еще снаряжение на ноги брать в прокате. У него с собой только треккинговые ботинки. А для восхождения ничего нет. А надо!
Серый и Чёрный
Можно представить, что когда-то давным-давно, тысяч тридцать лет назад - так в один голос утверждают палеонтологи, археологи, антропологи и генетики - бродячие протособаки (волки с искаженной толерантностью к человеку психикой, а может быть шакалы, которым показалось, что с человеком будет безопаснее) постоянно увязывались за людьми. И не потому, что у двуногих тварей на их всегдашних помойках можно было на халяву поживиться. Безусловно, помойка – не только что пойманный и забитый своими клыками олень, но, зато, вполне безопасно, а главное, энергетически выгодно. То есть, помойка - хорошо! Но я готов поспорить, не всё так просто. Если бы только дармовая лёгкая жратва… Любопытство! Вот что толкнуло собак к человеку. «А чего это они засобирались? А интересно куда? А вы куда, а? Куда?» – пытаются узнать у нас собаки, и, в конце концов, отправляются с нами. Жажда новых впечатлений и открытий, под прикрытием двуногого с луком и копьем, вот главное! А жратва? А жратва будет… Или не будет, как повезёт…
Мы их встретили на высоте 2100. Серого и Чёрного, двух псов.
Они сопровождали пару, и когда мы подошли, отдыхали с ними в тени. Серый совсем ещё молодой пёс, размером с шакала, такой же раскраски и конституции, то есть длиннолапый и поджарый, уши только подкачали, не стояли торчком, всё норовили улечься по сторонам лобастой башки. Чёрный – умудрённый жизнью недоскотчтерьер (собака Клякса), с проседью и короткими лапками. Чёрный у них за главного. Едва познакомившись с нами, они сразу решили бросить своих прежних попутчиков, тем более в паре сильно чувствовалось разногласие, это потом косвенно подтвердилось, чуть позже парень нас обогнал, один, уже без девушки. И псы пошли с нами. Особенно после того, как мы с Котом спели: «Взял он саблю… Взял он востру… И зарезал сам себя! Весёлый разговор!». Чёрный на это разразился ворчанием и подвыванием. Наверное, не очень мелодично у нас получилось. А может и подпел? Но в целом мы им понравились.
Так с паспортами – мы прихватили с собой паспорта – и двумя сопровождающими псами мы вторглись в пограничную зону возле изумрудного ледникового озера Донгуз-Орун-Кёль.
Хотите знать, какая-такая там граница? А с Грузией! Прямо за хребтом Донгуз-Орун-Баши Сванский район Республики Грузии, заметим, не союзной нам республики, потенциального члена НАТО. Так и хочется спросить: «Кому оно надо это НАТО?» Но уж что есть.
Пока шли до предупреждающего знака, Кот всё норовил присесть и отдохнуть: «Куда торопиться?» – уговаривал он нас, открывал бутылку с водой и пил, как конь. Мы с Николаем издёргались. Идти с остановками каждые 20 минут невозможно, сбиваешься с ритма. Но как только мы перешли в пограничную зону, Кот вдарил со скоростью 5-6 км в час. Это очень быстро для предгорий. Псов это не смутило, они быстро встроились в колонну, заняв место за Игорем, в нём они сразу безошибочно почуяли старшего. За псами шёл я, замыкал группу Николай. А вокруг… «А на нейтральной полосе цветы – необычайной красоты!» (В.Высоцкий). Альпийские луга! Розовые столбики буквицы, желтые цветы гречавки, умытые дождём блестящие листья рододендрона, горная лаванда, пахучая земляника, донник, разнотравье злаковых… И запах…
Запах мёда! В жарком и влажном климате предгорий этот запах заполнял и пропитывал собой всё вокруг, и даже ветер не мог его рассеять.
Сегодня по жаре я оделся легче, чем вчера, надев только рубашку, косынку на шею, панаму, треккинговые штаны и треккинговые же ботинки. Но, несмотря на это, испариной было покрыто всё тело. Жарко! Псы, встречая ручьи, ложились в них, жадно лакая ледяную воду.
– Кончилась тропа … – Кот стоял на небольшой возвышенности и оглядывался.
– Смотрите! – Николай ткнул палкой куда-то вперёд и вверх. Там на возвышенности, практически на горизонте, видно было небольшое строение, будка - не будка, не понятно, но можно было предположить, что это наблюдательный пост пограничников.
– Надо уходить ниже… – Кот сошел с возвышенности и стал снижаться без тропы прямо по буйной растительности. Псы пару секунд постояли в нерешительности, а потом двинулись за «вожаком». Чёрный в виду своей коротколапости практически полностью исчез в траве, виден был только его хвост, который, как перископ над морем, торчал над цветущей растительностью. Серый времени не терял, по ходу пытаясь поймать каких-то то ли мышей, то ли лягушек. Молодой… Бестолковый… Своей охотой он ломал строй, выскакивая то перед Котом, а то начинал путаться под ногами у меня или Николая, за что получал палкой по рёбрам (не сильно… для коррекции) и порцию мата, особенно, когда кто-нибудь через него запинался. «Ты… зараза… ну-ка пошёл вперёд!… » – орали мы на него. Пёс не обижался, возвращался в строй и продолжал движение. Иногда я совсем терял Чёрного из виду, тогда казалось, что он сдался, но оказывается, пёс находил какие-то свои тропинки в обход того, что мы преодолевали своими длинными ногами, и потом опять оказывался в кильватере Кота.
– На ту сторону не пойдём, – ориентировал нас Кот, – нам лишние контакты с погранцами не нужны…
– Мы же свои, ты вчера говорил… Что они нам сделают?
– Свои-то свои… – ворчал я, я давно спрятал фотоаппарат, первое, что работники спецслужб обычно изымают у нерадивых граждан, так это фототехнику. «Мало ли что вы тут наснимали…» – Если что, говорите, что я писатель, пишу книгу про Кавказ… про войну…
– А ты с собой членский билет прихватил? – Кот остановился и повернулся ко мне.
– Ага… С паспортом вместе…
– Ну, ты жук… Ладно. Видите вон там мысок на озере? Идём туда.
Через пять минут мы уже сидели возле озера и пили чай. Собаки, забравшись в озеро и опустив морды в воду, жадно, как коровы, пили. Правда, долго выстоять не смогли. Холодно. Чёрный выбрался на берег и, развалившись на траве, сразу задремал. А Серый на своих длинных скакалках ускакал в сторону снежного языка резвиться на снегу – неуёмный пёс.
– Ну что? Купаться-то будем? – неуёмный Кот допив чай, навинчивал крышку на термос.
– Я точно нет! – категорично отказался я.
Николай поднялся, подошёл к озеру и, наклонившись, потрогал воду:
– Так она же, как лёд!
– А какая должна быть? С ледника и течёт… Вон водопад со снега, – Кот уже раздевался. Он всегда лезет в ледяную воду. Помнится, в 2014 на Бочках они с Полковником ходили купаться в снежнице. Полковник сегодня группу отдыхает. Завтра они будут забрасываться на Бочки. Мы тоже. Тоже?
– Слышишь, морж, а точно нас на Бочках ждут? – я не удержался, достал фотоаппарат и прицеливался сделать снимок снежного балкона на вершине Донгуз-Оруна, уж больно красив. – Ты когда последний раз звонил?
– Щас придём – позвоним, – прыгая на одной ноге, он снимал штаны. – Салтан обещал…
– Нам много чего уже обещали… - скептически хмыкнул Коля. У Коли подорвана вера в человечество.
– Позвоню я, позвоню! Придём и позвоню. Телефон здесь не ловит.
– И мой, ни МТС, ни Мегафон, – у меня двухсимочный телефон.
– Ну, меня кто-нибудь будет фотографировать? – Кот осторожными шагами пробирался к озеру.
– Прямо сейчас? С голой опой…
– Погоди! – он встал возле озера и обернулся в свое десантное, с эмблемой ВДВ, полотенце. – А так?
Коля и я щелкнули его на телефоны.
– Готово! Иди, плавай.
И Кот рухнул в воду. Герой! Холодно же, жуть! Даже Чёрный проснулся и, вздрогнув, отполз подальше от воды…
– Дно какое… скользкое… Зараза! – Кот поскользнувшись, сделал антраша и снова рухнул в воду.
Его теперь вытаскивать что ли? Но Кот, отряхнувшись, как собака, уже выбрался на берег, быстро и жёстко обтираясь полотенцем, покрякивая от удовольствия.
– Надо уходить, – высморкался он. – Чувствую, засекли нас уже…
Быстро одевшись, он снова встал во главе колонны. Обратный порядок был тот же. Кот, Чёрный, Серый, я и Николай. Только Чёрный все время сбивался, короткие лапы осложняли ему подъём по альпийскому лугу среди горного можжевельника и какой-то ползучей колючей травы. Временами приходилось подсаживать его под зад, чтобы он мог выбраться из очередной ямы с колючками.
– Ребята, мы тут не одни! – глазастый Коля показывал вверх, там, метрах в трехстах, стоял человек, на котором угадывалась военная форма.
– Всё-таки засекли... – и Кот прибавил скорости.
– А может, они… Встречают вон ту группу? – я ткнул палкой в сторону входа в погранзону. Там шёл целый отряд туристов. Человек десять, не меньше.
– Может. И идут они по правилам, с пропусками…
– Очень может быть, но нам лучше свалить…
– Ага, а то посадят нас турмА…
– Права не имеют!
– Двое суток до выяснения…
– Да какая разница, имеют или не имеют, нужно всё-таки выходить…
– А Чёрный? Где Чёрный? – я потерял паса и теперь оглядывался по сторонам.
– А вон, к туристкам рванул… – Кот показал на чёрный перископ хвоста, который быстро перемещался в море травы в сторону туристической группы. Он всё правильно рассчитал, это умудрённый жизнью пёс. Что можно дождаться от трёх мужиков, кроме хорошего пинка? А тут тётеньки… А у них, как пить дать, бутерброды. С колбасой! С любительской… А лучше с докторской! Да, с докторской даже лучше!
Чёрный ушёл, а Серый остался. Вчетвером мы выбрались из погранзоны. А ещё минут через пятнадцать, наконец-то присели возле ручья попить чаю и перекусить. Нужно отдать должное Серому, он для своей вечноголодной натуры молодой собаки вёл удивительно корректно. Ел хлеб, не вырывал бутерброды из рук, аккуратно вылизывал банки из-под ветчины. (Бутерброды мы делали из ветчины в банке, решили попробовать, как она, ветчина эта? Брать с собой наверх или нет? Не возьмём – забудем в квартире, все пять банок!) А Серый съел столько, сколько ему предложили, после чего, не капризничая, упал возле ручья и отрубился.
Только мы доели бутерброды, нелегкая принесла пограничника. Нашёл-таки он нас.
– Здравствуйте! Это вы трое были в пограничной зоне?
«Ага» – кивнули мы.
– А можно ваши паспорта?
Мы достали, показали.
– А пропуска вы оформляли?
«Нет» помотали мы головой.
– А положено…
– А там написано… – и Игорь ввязался в синтаксический и семантический спор о том, как нужно трактовать надпись с запятой «паспорт, пропуск», как «паспорт и пропуск» или как «паспорт или пропуск», а может быть даже… Пограничник запутался, вернул нам документы, козырнул и ушёл.
Всё время, пока мы разбирались с представителем силовых структур, Серый дрых без задних лап. Но стоило нам подняться, он подскочил, потянулся и отправился с нами дальше.
Серый проводил нас до самой Поляны, то есть до конца маршрута, и только когда понял, что мы в безопасности, бодро поскакал клянчить шашлыки у отдыхающих. По его собачьему кодексу, он сделал всё как положено. «Принял туристов и сопроводил их до точки выхода с маршрута». И еда в этом кодексе была не номером один! Молодец пёс. Достоин уважения, несмотря на юный возраст!
Пёс - молодец, а я спёкся! Силы покинули меня, едва мы выбрались на Поляну. Они у меня отвалились, как отвалилась подошва у треккингового ботинка польского туриста на маршруте – мы его обогнали уже почти в самом конце, он сидел посреди тропы, усердно мотая подошву серебристым канализационным скотчем. Так с силами обычно и бывает на второй день. Началась настоящая акклиматизация, теперь организм должен учиться (вспоминать) как тратить силы, растягивая их на весь маршрут целиком. То есть учиться применять свой внутренний скотч, чтобы примотать остатки сил. Как было хорошо, что нам по дороге домой попались мальчишки из группы Полковника с большущей бутылкой Кока-Колы… Стакана этого переслащенного напитка хватило мне, чтобы почти доковылять до дома, где уже в магазине я купил холодный чай Липтон и одним залпом выхлестал полулитровую бутылку.
– Ну, ты даешь! – качал головой Николай, глядя как я вытрясаю последние капли чая себе в рот.
– Теперь я готов обедать, ужинать и покупать продукты! – я вытер рот и выбросил бутылку в мусорный контейнер.
– А к стати, на счёт продуктов… Что брать-то будем?
– Ты сначала Салтану позвони, нас там ждут?
– Звоню, уже! Звоню…
Наверх
Ночью случилась гроза. Рвалось и бабахало где-то прямо под окном. Гроза прошла, а дождь остался. Утром я выглянул в окно и обнаружил тучи, которые толстыми мягкими мокрыми лапами ходили по посёлку, оставляя за собой сырость и туман.
– Мда… – я задумчиво разглядывал горы в облаках, облака в лужах, сырую траву и мокрых коров. – А Хусейн приедет в 10…
С вечера были упакованы рюкзаки и пять коробок с продуктами: рис, тушенка, овсянка, сгущёнка, сахар, чай, печенье и… и много всякого ещё. Едем минимум на пять суток, есть что-то надо. И есть калорийно. Наверху тяжело и холодно. Временами очень холодно. И очень тяжело. Вечером же созвонились с хозяйкой квартиры, хотелось оставить жилплощадь за собой, но она 22-го ждала пару из Москвы, и предложила нам только оставить летние вещи, обнадёжив, что по возвращении поможет устроиться до отлёта.
– Салтан звонил щас, спрашивал, когда будем? – Кот вытащил свой большой рюкзак в коридор.
– А ты?
– А я сказал, что к 12 будем…
– Куда пакеты с ненужной одеждой? – Коля вытащил из своей комнаты пакет с вещами.
– К 12… Сюда ставь. Мы таки едем?!
– А ты считаешь, нет?!
– Сыро…
– Да ладно!
– Ну, ладно, так ладно… Едем?
– Едем!
– Конечно, едем!
Хусейн приехал без десяти и в два захода отвёз нас на Поляну Азау к станции маятниковой канатной дороги. Когда мы затаскивали свои вещи из машины на станцию, из только что прибывшего с верху вагончика, в полном снаряжении выгружались те, кто решил не искушать судьбу и вернуться, не поднимаясь, или всё-таки сделал попытку, но, скорее всего, безуспешную.
– Как там?
– На Бочках дождь…
– А выше?
– На скалах Пастухова дождь…
– А выше?
– Выше не поднимались…
– Да, пурга там! Пурга! И Эльбрус закрыт…
С нами грузились ещё две группы. Группы Полковника не было видно. Уже уехали или не едут? На них это не похоже. А как это… «Бороться и искать – найти и не сдаваться!» Но, похоже, это всё-таки мы такие, током ударенные…
От Азау (2350 м) к Кругозору (3000 м) отъезжали в туман. А приехали, как и обещали, в дождь. От Кругозора (3000 м) до Мира (3500 м) отъезжали в дождь и… и приехали в сильный дождь! По-хорошему, там уже должен быть снег, но везде дождь! Временами вдруг сверкала молния, и грохотал, отражаясь от гор, гром. Причём молнии били с земли. На грозу не похоже, скорее, на разряды, хотя, что такое молнии, как не разряды? По случаю грозы кресельная канатная дорога от Мира до Бочек (Гара-Баши, 3750 м) не работала. И как подниматься дальше? Не пешком же? Те самые двести пятьдесят метров по глине вперемешку со снегом.
Опять позвонил Салтан, интересовался, где мы? Где-где… Не нарывайтесь на рифму, господа!
– А за нами придет виповский ратрак! – хвалилась полная, невысокого роста дама, переодеваясь в теплую одежду.
Ага… Конечно, виповский… Здесь всё виповское. Куда ни глянь…
Но как-то выбираться было нужно. Пришёл ратрак с КУНГом. Может, это он виповский? Но группа дамы не шевелилась. Зато пошевелился парень из третьей группы, их четверо, и они зачем-то наверх везут арбуз.
– Заберёт! – задыхаясь, сообщил парень, вернувшись с переговоров, – по пятьсот… и заберёт… Ну, что? Едем?
– Едем!
– Едем!
– Едем!
Бегом перетащили («бегом» - выражение образное, на 3500 сильно не разбегаешься, быстро задыхаешься, кислорода с непривычки не хватает), бегом перетащили вещи в ратрак, загрузились и, весело балагуря по поводу арбуза (дескать, очень удобно, сразу ешь, пьёшь и умываешься, последнее на Бочках очень актуально), тронулись наверх.
Через пятнадцать минут мы стояли в густом тумане в снегу на площадке высокогорного лагеря, с рюкзаками, коробками и кастрюлей у Коли Гагарина на голове. Гермошлем, называется.
– И куда дальше?
– Салтан… Это Игорь из Москвы… Да! Да! Уже наверху… Кого? Малика? Хорошо… Хорошо… Спасибо. Так мужики, я пошёл искать Малика, мы живём у него. А вы… А вы сидите! – Кот, развернулся как ратрак и мощно двинулся по мокрому снегу в сторону трёх белых вагончиков-контейнеров. Честное слово, контейнеров! Неужели мы в них будем жить? Повезло же!
Я огляделся. С 14-го тут явно произошли изменения. Во-первых, гондольная канатная дорога уходит теперь выше Бочек. Вот так – так! Во-вторых, внизу появилось почти капитальное здание, с надписью «KAFE». Надпись одновременно обнадёживает и настораживает. Домики «Ред Фокса», в которых мы жили прошлый раз, на месте. Вечные и пресловутые, выкрашенные в цвета российского флага и обильно покрытые ржавчиной, бамовские бочки тоже. Кажется, добавилось опор ЛЭП. Осваивают Эльбрус… Осваивают. Хотя туалеты до сих пор местной модели: «насест орла»… Это вам не Килиманджаро. Кто тут будет вычищать кафельный туалет, проще построить деревянный, а когда он придёт в негодность, в смысле засрут, столкнуть его в пропасть… Негров тут нет. Не Африка!
Из-за контейнеров появился Кот и махнул рукой. Ну, зараза, точно, будем жить контейнерах…
Заселились. В контейнере: дверь, окно и пять деревянных двухярусных кроватей-нар, с матрацами, одеялами и подушками. Белья нет, но никто тут его и не ждал, спать будем в спальниках. Бросили рюкзаки и спальники, мы с Колей пошли на кухню (контейнер номер 3) пить чай. На кухне большой стол с лавками, газовая плита с двумя конфорками и газовый же баллон. На полках оставленные прошлыми экспедициями каши, соль, сахар. И холод. Везде холод.. Промозгло и холодно…
– Генератор будете включать с 8 до 10 вечера, обогреватель в домике работает один… – перед этим инструктировал нас на почти правильном русском Малик.
Значит, греться будем на кухне. От газа.
– Гляньте в окно! – Кот, который закончил переговоры с Маликом, ввалился с улицы на кухню, тоже решил попить чайку. Ох, сколько же мы его тут выпьем! – Гляньте – гляньте, там вип-ратрак пришёл.
За окном лопатил мокрый снег обычный открытый ратрак, а в кузове на лавках ютились под дождём наши старые знакомые в накидках и полиэтиленовых плащах, мокрые рюкзаки у них лежали в ковше ратрака. Ай да вип! Лучше уж наш, за полтыщи. Мы хотя бы сухие. Относительно сухие. Но ведь всё кругом влажное. И всему виной дождь.
Ладно, – перефразируя известную поговорку – дождь пройдёт и жизнь наладится. А пока, слава Богу, заехали на высоту. Ещё один шаг к вершине сделан.
А где же господин Полковник? Наши новые знакомые на вип-ратраке как раз заехали в вагончики «Ред Фокса». Куда же поселят группу Полковника?
Акклиматизация
– Полковник с группой - наши соседи! Не ждали, херр майор?
Кот только бессильно шевелил губами. Мы вернулись с акклиматизации, дошли сегодня до 4300, до Скалы Десантников. Утром погода немного прояснилась, и мы, по-быстрому сварганив завтрак: быстрозавариваемая овсяная каша, варёные яйца, колбаса, чай и сыр, выдвинулись на радиалку. Возле Приюта Одиннадцати повстречали военных, они куда-то спешно перебазировались, видимо у них ученье (потом узнал, что это в рамках Армейских игр отрабатывалось скоростное восхождение на Эльбрус, да только не отработалось, ветер скинул их с 5000). Сами мы весь акклиматизационный маршрут оттопали довольно бойко. Уселись на 4300 подышать воздухом, и подышали полчаса.
Подышали бы и больше, да только поднялась пурга, и мы сочли за благо по-быстрому спуститься до Бочек. Не получилось нормальной акклиматизации, но и, как ни странно, горняшка никого не крыла, даже ночью.
Ночью… Ночью у нас было отдельное развлечение. Вчера, отключив генератор в 10, мы забрались в спальники и попробовали уснуть. Первым к царству Морфея от нас отчалил Коля, о чём остальные были уведомлены его храпом. Надо сказать, не очень сильным. Вторым пошёл я, под похрапывание Коли я начал проваливаться в сон, и тут! «НЕ ХРАПЕТЬ!» – скомандовал херр майор, решив восстановить справедливость, как же? эти уже спят, а он нет… Коля всхрапнул и затих. Технично воспользовавшись моментом затишья, Кот нырнул в царство сна и тут же захрапел сам. И надо сказать, храп у него был куда более уверенный и бодрый. Я, напуганный неведомой мне до селе военной командой, таращил глаза в темноту. Да и чего засыпать-то? Сейчас Николай сделает алаверды Коту и будет всё нормально… Спрашивается, за что мне такие мучения? Я вздохнул, и с этими мыслями опять стал потихоньку проваливаться в сон, и тут Кот заорал… Мина что ли к нему прилетела? Или роту в атаку повёл? Я «поймал» его за ногу, и он затих… А может, его придушить? Подушкой?! Не получится, здоровый, чёрт. А может, чем тяжёлым приложить по голове? Чтобы сразу… Чтобы наверняка… Чтобы… Теперь Коля захрапел… Иху мать! Они храпели вдвоём, причём не в фазе, один храпел, другой выдыхал, и наоборот. Но ветер на улице хлопнул куском стали, мои беспокойные товарищи, хрюкнули и затихли, а тут уж я «ушёл» от них… Пусть теперь меня послушают, сволочи!
– Полковник с группой - наши соседи! Не ждали, херр майор? – радостно доложил я.
– Значит, здесь… Они же в вагончики «РедФокса» должны были заехать? – Кот снимал с себя треккинговые ботинки размером с приличный чемодан, надо было их просушить.
– Не знаю. Я Капитана Кука в столовой встретил, а потом и Югман пришёл… Может, это всё нам в наказание? – криво усмехнулся я. – За то, что команду развалили…
– А это плохо, что Полковник здесь? – поинтересовался Николай.
– Это не хорошо. И это не плохо… Это факт!
Не иначе судьба нас специально соединила помимо наших желаний.
Ближе к закрытию кресельной канатной дороги (в тот день она работала) к нам вселилась пара: Рустам и Карина. Молодые ребята из Нальчика. Рустам – горячая голова, мечтал съехать с Горы на сноуборде, и Карина, которая просто составила компанию Рустаму. Поначалу мы совсем не разобрались в их отношениях, приняв в наших столичных традициях их именно как пару. Но на прямо поставленный вопрос, Рустам ответил: «Сестра она мне!». «Ага… сестра… - подумали мы. - Он азербайджанец, а она кабардинка». Только на другой день мы чётко для себя уяснили, они друг другу люди, связанные общим желанием взойти на Гору, не более, как когда-то мы с Юлианой на Килиманджаро. А ответ «сестра» чётко обрисовывал из взаимоотношения. Мусульманский мир, Кавказ. Здесь так принято, и это правильно. Приехав, они в первый же день рванули до Приюта Одиннадцати, и вернулись уже затемно.
Впятером спать в контейнере оказалось теплее, а может, это ещё на улице потеплело. Хотя за окном опять свистело…
На следующее утро опять шёл дождь, переходящий в снег, в град, во всякую прочую гадость, дул пронизывающий ветер, площадку базы время от времени накрывало облаками, да такими плотными, что даже надпись KAFE на другой стороне читалось еле-еле. О выходе на акклиматизацию не могло быть и речи. Наша молодёжь спала, а мы курсировали между столовой и своим контейнером. Потом в столовую подтянулась молодежь из группы Полковника, а с ними повар Олег и Игорь Вениаминович Горошков. Эти двое где-то раздобыли бутылку водки и теперь потихоньку заправлялись. И пока заправлялись, у нас с Игорем Вениаминовичем завязалась беседа. Дружеская, вполне обычная, в его стиле. Он очень интересный собеседник, этот Вениаминович. Много читает, много знает… В этот раз он взялся вспоминать свой проход через Эльбрус с запада. Я сидел, слушал и никак не мог нарадоваться: налаживаются же отношения-то! прямо на глазах налаживаются! У Кота тоже блестели глаза. Они, два Игоря, до прошлого года были очень дружны.
В приподнятом настроении мы ушли на обед в KAFE. Решили, ну его… готовить! Лучше покормиться в общепите. Там подавали шурпу и манты, всё по 250. Не сказать, чтобы очень вкусно, зато в зале тепло, и даже что-то бормотал телевизор. Пока ели, тучи внезапно рассеялись, и даже проглянуло солнышко. Кот, который всё поглядывал в окно, начал нервно дёргать хвостом, пардон, ногой. Не иначе как на акклиматизацию побрался. Коля, к этому моменту наевшись мантов, ушёл в контейнер в спальник, переваривать, а мы сидели, допивали чай.
– Пойдём что ли? – упреждая желание Кота, поинтересовался я.
– Да-да! Пошли… Пошли Кольку будить. Сходим до Скал (до Скал Пастухова, 4700 м)…
– Пошли...
За полчаса мы резво собрались и в таком же резвом темпе начали подъём.
Скакали мы по снежным горным прериям аж до Приюта Одиннадцати, и при этом я всю дорогу думал, стошнит меня, или обойдётся? Невозможно же после плотного обеда ходить с такой скоростью, да ещё по снегу, да ещё в горах.
– Вы… херр майор… в полковники метите? – Коля на коротком привале, дыша часто, через каждое слово, висел на палках и выговаривал Игорю. – Я чуть легкие не выплюнул!
– Да! – мое состояние было не многим лучше Колиного. - Спрашивается: куда же ты так мчишься?
– Быстро, да? – сам Кот, вроде, даже не запыхался.
– Нужно к людям быть добрее, херр майор…
– Всё! Иду медленно.
И он пошёл медленно… Он пристроился в кильватер какой-то девушке и завёл с ней беседу о своей бурной десантной молодости. «Я старый солдат, и не знаю слов любви…» - начал он, и дальше по списку. Я, например, всё это уже не по одному разу слышал. При этом он шёл так, что у меня не только восстановилось дыхание, я даже позволил себе разглядывать пейзажи вокруг. А пейзажи меж тем ничего хорошего не предвещали, тучи опять захватили все господствующие высоты и потихоньку накручивали хвост ветру. Вот-вот врежет снежная пурга с шугой… Вот-вот… Она и врезала! Заряды пришли с запада, и стали нас колошматить прямо по морде лица. Девушку инструктор развернул и повёл вниз. Мы ещё какое-то время шли вверх, набрав метров пятьдесят, до 4450, и потом Кот тоже принял решение разворачиваться, девушки то нет.
– Сто пятьдесят метров осталось же! – кричал Коля. Его вдруг охватил азарт. – Сто пятьдесят!
– Нет! Будем возвращаться! Главное, вовремя вернуться! – настаивал Кот. – Но… Но если ты хочешь, Коля, ты иди!
– Что значит, «ты иди»?! Как это иди?! Один?! – обиделся Николай. – Что это у вас тут за манера?..
Мы спрятались от пурги в расщелине морены, возле Скалы Десантников, на 4300.
– Сегодня какое? – Кот вытирал красное, исхлестанное пургой, лицо.
– 21-е, – ответил я. Николай сидел, демонстративно отвернувшись от Кота.
– То есть послезавтра дают «окно»?
На 23 и 24 утро давали благоприятный прогноз погоды.
– Горошков сказал, что 23-го собирается поднимать свою группу председатель Совета Федерации Альпинизма Кабардино-Балкарии, дескать, посмотрим, если он пойдёт…
– Ну да! Кто же лучше его знает…
– Коль, а ты в снежную пургу в Непале попадал?
Коля любит рассказывать истории про треккинг в Непале, и надо было его как-то немного расслабить, а то он сидел и уже готовил камень за пазухой для Кота…
Вернулись мы часам к шести вечера, Карина ждала нас в KAFE, у неё не было ключа, Рустам ушёл куда-то совсем-совсем высоко. Карина сказала, что хочет подняться на 5000. По такой погоде опасно, очень опасно. А уже темнело… Но Рустам не вернулся и когда стемнело. Не пришёл он и, когда включили генератор. Он пришёл уже часам к девяти и рассказал историю, как он вместе с парой наших русских парней спасал поляков, которые, кажется, совсем одурели и уже потемну всё ломились выше Скал.
– Я ему говорю, пошли, говорю, вниз!.. А он меня не слышит или не понимает, чёрт нерусский! И всё лезет вверх! Лезет! Еле-еле сдали мчсовцам. Совсем дурные… Это что у них, горняшка, да? – Рустам сидел в мокрой одежде, у него не было сил снять с себя куртку.
– Наверное. Давай, Рустам, раздевайся, вешайся сушиться и пошли пить чай…
А ночью Кот опять «убегал». Интересно, что же ему снится?
Утром Игорь Вениаминович предложил брать ратрак на восхождение вместе:
– Нас пятеро, вас трое, и еще молодёжь ваша… Ровно десять получается…
– Одиннадцать… – Коля поправил Вениаминыча.
– Почему?
– У молодёжи проводник…
– Хорошо! Одиннадцать. Все поместимся. По 3 рубля до 4800?
Мы переглянулись.
– Согласны, – за всех ответил Кот.
– Здорово! Будем договариваться на… 4 утра?
Это хорошо, что всё так складывается, думал я. Это просто замечательно! Конечно, мы пойдём разными командами, но хорошо, когда проблемы рассасываются, особенно перед таким большим делом.
А дело было большое. Меня уже с утра начало потряхивать, мандраж перед Горой. Видимо, от этого никогда не избавиться. Я написал об этом Морозовой, и она ответила в духе наших Килиманжарских диалогов: «Не боись, Лаврусь, помрёшь – поставят на фирме портрет с рамочкой, будут все смотреть и говорить, хороший мужик был!». Безусловно, это была шутка, дружеский цинизм. Такие они… друзья по восхождению. Но я и сам так ее «уговаривал», а учился у Кота, который в 14-м перед восхождением всё пытался у меня выклянчить что-нибудь «на память». «А то помрешь завтра, Палыч, а у меня даже на память ничего не останется…» Я зачитал смску Коту, и тот, кивнув, одобрительно заметил: «Наш человек!» Они и правильно, нечего ныть.
Ещё вчера, спустившись, приняли решение - день пред восхождением сделать выходным, только сходим на небольшую тренировку для Коли, ему надо попробовать, как сидят прокатные ботинки с кошками.
Вообще, везти с собой снаряжение на Эльбрус, если только вы не очень трепетно относитесь к свои вещам, смысла нет. Для восхождения всё можно взять внизу по вполне приемлемым ценам, залоги только немалые. Рустам с Кариной так и сделали, приехав в Терскол из Нальчика чуть ли не в шортах.
Для тренировки Колиных ботинок мы поднялись на конечную станцию гондольной канатной дороги «Гара-Баши». Станция стоит метров на сто выше Бочек. Туда ранним утром (начиная с 5 утра!) приезжают фанаты катания на горных лыжах и досках. Да-да… На высоте 3850 есть небольшой бугельный подъёмник, который доставит вас на высоту 4000, и это позволит вам покататься летом на ваших горячо любимых лыжах. Трасса укатана ратраками, размечена флажками, всё чин-чинарём.
Нас трасса особо не интересовала, нам нужно было понять, всё ли у Коли в порядке?
– Кажется, перетянул, – жаловался он.
– Главное, ты завтра не перетяни! Завтра это - главное! А сегодня…
А сегодня мы устроили фотосессию. Там все устраивают фотосессии. Приезжают в майках, шортах, сланцах и фотографируются. Конец июля же, а тут снег! Причём много снега, просто до черта.
К двум мы вернулись и снова пошли на обед в KAFE. У них снова была шурпа… Мужики есть её не захотели, Кот, так тот вообще, отказался ото всего, он успел перехватить тарелку борща, которую ему оставил Олег. А я поклевал. Ближе к трём Николай, съев очередную порцию мантов, ушёл отдыхать, а мы с Котом, уже по обыкновению, остались смотреть телевизор. Никому на самом деле тот телевизор был не нужен, просто в кафе было тепло, светло и уютно, за четверо суток мы устали от этого вечного холода и скученности. В кафе, правда, тоже постоянно тусовался народ. В этот раз девчонок развлекал парень внешне очень похожий на шерпу, типичный монголоидный тип лица, обгоревший на горном солнце. А он и показывал свои фотографии с Эвереста. Девчонки вокруг него восхищённо всхлипывали и вздыхали. Тут на 5642 идти страшно… а он на 8848 побывал! Был бы я девчонкой, тоже бы всхлипывал и вздыхал… Я так увлёкся подслушиванием шерпы, что чуть не пропустил смску от Коли: «Я Игорю смску отправил сейчас. Но он молчит. Скажи, чтобы посмотрел».
Я ткнул Кота в бок и показал смску. Тот долго щурился (без очков), потом достал свой телефон, что-то прочитал и выматерился…
– Пошли…
Это было полным, окончательным и оформленным свинством!
Четыре часа дня! Через двенадцать надо выезжать! А нас ставят в известность (после того как Николай сам поинтересовался), что ратрака не будет! Группа Полковника выезжает на снегоходах…
– А скажите мне любезный, Игорь Вениаминович… – Кот ворвался в столовую, нервно тикуя глазом, – а сейчас-то что не так? Кому я не перезвонил? А?!!
– Давайте, я попробую вам всё объяснить… – вздохнув, издалека, удивительно спокойно начал Горошков.
– Не надо! – махнул рукой Кот. – Ничего не надо… Зае…ли.
Не знаю, как так вышло, что не получилось, но теперь мы все договаривались о транспорте на завтра сами.
И договорились. Молодые у нас выезжали в три ночи. Группа Полковника в четыре. Мы в четыре тридцать.
Выйдя сделать закатные фотографии Кавказа – я их делал каждый день, памятуя, что всё самое лучшее можно сфотографировать на восходе или на закате – я застал Полковника, в одиночестве сидящего на лавке площадки кресельной канатной дороги и отрешённо разглядывающего Кавказский Хребет. Интересно, о чём думал он, этот профессиональный вояка? Вспоминал ли свою службу с Игорем в Афганистане? Или может, вспоминал, как восемь лет назад они забрались сдури на Восточный Эльбрус в одних ботинках, без кошек, без ледорубов, просто потому, что не знали тогда: куда идти, как идти, в чем идти? Или он вспоминал, как просто из одного понта как-то поднялся до Скал Пастухова в одних валенках, чем безмерно удивил всех иностранцев, своих русских трудно чем-то удивить… А, может, он вспомнил, как два года назад к нему приехал никчёмный Очкарик и Ботаник, а он помог ему подняться на Гору? Или, как они – десантники в беретах, с грудью нараспашку, в тельняшках, развернув свой синий флаг, с песней «Десятый наш десантный батальон…» поднимались на вершину, распугивая немецких туристов. Много, чего можно было вспомнить. Много. Вспоминал ли? Не знаю…
Восхождение
Проснулся в час ночи и понял, что больше спать больше не буду. За домиком стояла неестественная тишина, за предыдущие дни мы привыкли к постоянному грохоту стального листа за контейнером, его колотило на ветру. Я поднялся и вышел из домика. Под Луной грозно и величественно белёсой тенью возвышался Вулкан. Он был прекрасен…
По Косой полке двигались огоньки, кто-то уже шёл на восхождение ночью…
В 1-30 сработал будильник у Рустама, через минуту у Карины… И началась чехарда.
Сначала молодёжь при свете фонариков собирала вещи, шипя друг на друга – им казалось, что они собираются тихо, но при этом дверь в домик, когда они выходили в столовую, забывали закрывать напрочь.
Я давно понял, молодёжь терпеть не может закрытые двери. Как коты и собаки. Это мы, старые плюшевые тапки, всё время всё выключаем и закрываем, потому что нам дует, светит, громко, тихо, пахнет, и вообще всё не так. Молодёжи нужно всё распахнуть настежь! Чтобы свет и ветер, лучше яркий и лучше сильный, чтобы драйв и испуганно поджатые органы малого таза… Где уж нам друг друга понять?! Отцы и дети…
Я ворчал, выбирался из спальника, вставал и закрывал дверь, на улице было морозно и наш контейнер выхолаживало в три секунды. Наконец в четвертом Рустам и Карина уехали. Поднялась группа Полковника и запустила генератор. За ними потянулись мы. В отличие от молодёжи у нас, старых и опытных восходителей (а вы не знали? Или сомневались?)… вся одежда была приготовлена с вечера: термобелье, флиска, теплые штаны, легкая пуховая куртка (где легкая пуховая куртка? ага – вот она), пуховый жилет, куртка-виндстопер, на ноги специальные носки (а носки, куда дели носки, гады? Я же вчера их сюда… а нет… не сюда, я их в спальник положил, чтобы теплые были… спальник Морозовой, вот спальник Морозовой, а носки будут тёплыми, спасибо тебе, Юля), альпинистские ботинки с кошками, на голову балаклава (а балаклаву куда я дел? вот, она! в рукаве виндстопера…), шапка, лыжные очки, на руки варежки (не нравятся мне эти варежки… а что если еще одни теплые носки пристроить, как вставку в варежки? хм…), с собой малый рюкзак с термосами, фотоаппарат (фотоаппарат! где фотоаппарат?! ага, вот он…), запасные перчатки, солнечные очки, и еще до хрена всякой мелочи… В руках треккинговые палки. Всё приготовлено с вечера, всё на своих местах…
– Очки! – я вздрогнул, буйствовал Кот, он же тоже предусмотрительно вчера всё подготовил. – Куда, суки, очки дели?!
Без очков нельзя, там наверху на снегу под солнцем сетчатку сжигает только на раз, а слепой альпинист – это почти мёртвый альпинист.
– Ну, чего ты орёшь? – уговаривал Коля Кота… – Щас найдём! Третий день всё теряешь…
Действительно, который раз уже Кот что-то терял, и при этом всегда видел в этом происки «врагов», но мы находили потерю. Нашли и в этот раз.
Намазались солнцезащитным кремом, съели по полбутерброда с паштетом, запив чаем. Ещё на этапе одевания я задумался над серьёзным вопросом: идти в туалет по большому серьезному делу или ну его на фиг? Наверху эти действия сопряжены с большими трудностями: во-первых, куча одежды - пока её всю расстегнёшь и снимешь… а во-вторых, негде, с тропы сходить – опасно. Но мой организм спал, и на мои запросы не откликался, пришлось будить… не на тропе же, в самом деле…
В 4-15 полностью экипированные мы уже стояли внизу на площадке возле KAFE, дожидаясь снегоходов. Салтан вчера, уже к девяти, позвонил и сообщил, что и нас тоже отвезут на снегоходах. Может поэтому обломился нам всем ратрак? Не было его просто у Салтана.
В 4-30 снегоходов не было. Кот опять задёргался. Вообще, он всё утро сильно нервничал… нервируя при этом всю команду.
В 4-34 наконец-то прибыли снегоходы.
- Там дурдом… - сообщил Салтан, снимая очки и вытирая лицо, - сотни четыре заехало. Ратраки в три ряда, как танковая атака… Хорошо, что едете позже. Мешать никто не будет…
Аккуратно усадив нас (мы в кошках), Салтан и его помощник рванули наперегонки к площадке высадки на 4800. Местами они гнали так, что уши закладывало.
В 5-00 выгрузились и огляделись. Впереди народ уже поднимался, солнце на востоке тоже, небо ясное, но! Дул очень сильный неприятный боковой ветер. Со стороны Западного Эльбруса. Метров 10-15 в секунду…
С этими метрами в секунду мы так и не смогли определиться. По прогнозу ожидалось от 30 до 40 километров в час, это 9-11 метров в секунду. Но Кот утверждал, что когда-то прыгал с парашютом при 15 метрах, и это был безобидный ветерок по сравнению с тем, что дул 23-го на Горе. Поэтому оставим цифры в покое, скажем только: дул сильный боковой ветер. Причём был он не просто ветер, был он с позёмкой, нёс снежную крупу с Горы, ею же постоянно швырялся в лицо. Хорошо что мы в балаклавах. И в лыжных очках.
– Ну, мать… – выругался Кот, поймав в лицо очередной заряд снежной крупы. – Пошли что ли?
Мы с Колей молча кивнули. Пошли.
Первые сто метров подъёма всегда даются трудно. Тут всё... И раннее утро, и холод, и непривычная экипировка (тяжелые ботинки с кошками), и организм еще не втянулся. Поэтому первые сто метров шли почти сорок минут. Шли в среднем темпе, ещё вчера оговорили, что торопиться не будем. Некуда торопиться! Шли-шли и дошли до брошенного вездехода, с подветренной стороны которого отдыхали коллеги восходители, причём когда мы подошли, группа из четырёх человек снялась и ушла. Всё правильно, нужно давать место, и рассиживаться долго нечего, не сидеть пришли.
– Ты вчера рассказывал! – орал я Коту. – В прошлом году вы вот так же высадились, посмотрели и уехали обратно! Мол, ветер был! Ветер был больше, чем сейчас?!
– Не знаю! Не помню! Но тогда был сильный!
– А сейчас?! – Коля присоединился к митингу.
– И сейчас! – Кот некоторое время помолчал. – В принципе… В принципе мы можем вернуться! Завтра пойдём!
– Не! – я помотал головой. – На завтра меня не хватит!
– И меня! – выказал солидарность Николай.
– Тогда х… расселись?! Пошли! – Кот поднялся, и повёл нас дальше вверх.
Это моё третье восхождение.
Первое в 14-м происходило практически при оранжерейной погоде. Тихо, почти безветренно и тепло – солнце очень сильно прогревало. Но на восхождении всё равно было тяжело. Первый раз, и воздуха не хватало, и вообще…
Второе было четыре месяца назад в Африке. Там была ночь, холодно, дул ветер, но не настолько сильный. И ещё не было снега. Но было трудно. Очень трудно. Но терпимо…
В этот раз, казалось, ветер ополчился на нас. Он дул, не прекращая ни на секунду. Я шёл галсами, подставляя ветру то лицо в балаклаве - тогда легче дышалось, но при этом по очкам била снежная крупа, то, подставляя спину - так идти было удобнее, но было плохо видно куда идешь, да и дышать было трудно.
И всё-таки мы добрались до Косой полки (5000 м), дальше тропа вела траверсом вокруг Восточного Эльбруса с небольшим подъёмом на Седловину. Крутизна подъёма уменьшилась, идти стало легче, но теперь ветер дул всё время в лицо. Господи, какое счастье, что есть балаклава и очки! И ещё была надежда, что на Седловине ветра не будет, мы там будем под прикрытием Западной Вершины, ветер-то дул с запада! Я шёл и всё время думал об этом, напевая песню Меладзе «Как ты красива сегодня! Как ты сегодня светла!» Странные спонтанные реакции на Горе. Чего мне дался Меладзе? Про Гору что ли я пел? Под эти строки, которые я всё время повторял, я втянулся в размеренный ритм движения, и тут мне сзади постучали по плечу, я повернулся и увидел Колю, который показывал мне обломок треккинговой палки. «$%%#$%*&&^%^%@!!!!» - сказал я и стукнул Кота палкой по ноге, тот повернулся, глянул и творчески развил мою мысль…
– Доставай ледоруб! – проорал он, поворачиваясь ко мне боком.
Ледоруб у него был закреплен затяжками на рюкзаке. «Доставай!» Легко сказать… Это же надо варежки снять… В карманы их положить, чтобы не унесло. Распустить затяжки… А руки тем временем замерзнут на хрен. Пока я возился с затяжками, Коля пытался отремонтировать свою палку. Но тщетно! Нижнее колено не желало становиться на место.
– Сунь палку в рюкзак! – крикнул мне Коля.
Суну… ага… щас я вам всем суну, только руку отогрею, совсем она, зараза, застыла на ледяном ветру и не хотела слушаться.
Ледоруб я Коту таки достал и отдал, останки палки засунул Коле в рюкзак, Кот перехватил ледоруб, и отдал свою палку Николаю, Николай взял её и… развернувшись, пошёл вниз. 5100. Мы некоторое время смотрели ему вслед, потом Игорь повернулся и пошёл вверх, пристраиваясь за группой иностранцев. А пусть они тропят…
«Ах, Коля-Коля…» – подумал я и снова запел «Как ты сегодня красива…» Как же мы вдвоём-то? А, собственно, чего как? Страховочная система, чтобы идти в связке, как делают все умные Маши, была только у меня. Причём именно у меня, а не на мне! Утром я забыл её надеть (мы же всё приготовили с вечера!), и теперь я её тащил в рюкзаке в надежде, что случится оказия на Седловине. Собственно, именно от Седловины она и нужна, страховка эта. До, можно обойтись. Но если у меня страховочная система была хотя бы с собой, то ни у Коли, ни у Кота её не было и в помине! А кругом все шли обвязанные… И немцы-поляки впереди нас тоже.
Эти, впереди нас, шли в совершенно замечательном темпе, даже африканские проводники со своим «поле-поле» могли им позавидовать. А может, они из Прибалтики, думал я? Или из Финляндии? Но это даже хорошо, что они так медленно шли, я отдышался и пошёл спокойнее, правда, теперь стал волновать другой вопрос, мёрзнет у меня правая нога или не мёрзнет? Какое-то двойственное было ощущение, и я всё время шевелил пальцами ног. И рук… Этот ветер выдувал тепло отовсюду.
Минут через тридцать, на 5200 вожатый нашей группы вдруг встал. Мне показалось, что он выдохся. Но я ошибся. Тот вожатый был гидом и кормильцем, и он очень аккуратно вел свою группу, а теперь, остановившись, скармливал всем для общего укрепления аскорбинки, шоколадки, чай, вкладывая прямо в рот, парням даже перчатки снимать не потребовалось. Кот не выдержал этой издевательской картины (кто бы нас так обхаживал?), фыркнул и пошёл на обгон. Через десять минут мы были одни в этой мертвенной белизне. На двадцать метров вперед и назад никого не было, или за пургой не было видно. Справа ввысь уходил Восточный Эльбрус, слева вниз скат к леднику с замечательным названием «трупосборник». Дело в том, что в тумане, в облаках, люди теряясь, по неопытности пытаются идти сразу вниз, а на Косой полке этого делать нельзя, потому что ниже расположен ледник с трещинами запорошенными снегом, а глубина этих трещин по 50-60 метров. Обычно таких потерявшихся не находят… Они потом, через несколько лет вытаивают. Вот и зовут ледник таким звучным названием. А ветер меж тем стихать не собирался. И я, как мантру, стал повторять: «Сейчас дойдём до Седловина… там отдохнём… Сейчас дойдём до Седловины и там…» А Седловина была уже в прямом смысле не за горами, оставалось каких-то метров триста по горизонтали, тропа даже пошла с небольшим уклоном вниз. Миновали маленькую каменную нишу, там, сойдя в неё с тропы, мы пропустили возвращающихся. То ли люди не рискнули идти выше, то ли возвращаются уже с вершины. Мы коротко кивнули друг другу. Обычных для таких случаев разговоров, типа: «Как вы? Дошли?» – «Дошли!» – «С Горой!» – «Спасибо! Вам успеха!» не было. Слова с губ уносило ветром.
Еще пятьдесят метров… Всё! Седловина!
И что?! Ветер в Седловине не только не стих, кажется, он стал дуть с удвоенной силой. Ощущение было, как у самолета в аэродинамической трубе. Впереди несколько групп, подобно овцебыкам в метель, сбились в круг, закрывая друг друга от ветра. Я попробовал положить рюкзак и лечь за него, но мне тут же накидало полную морду лица снега. Кот нечаянно обронил перчатку, слава Богу, поймал её, но пока она летала, ветер забил её снегом под завязку.
– Что делать будем?!! – орал я, чтобы перекричать ветер.
Кот пожал плечами. А что делать, что делать?.. Надо найти, где можно пересидеть, отдохнуть, попить чайку, набраться сил…
– Давай вернёмся в ту нишу?!! – предложил я.
Очевидно, Игорь услышал только «Давай вернёмся!», и шарахнулся от меня:
– Нет!!! – замотал он головой. – Я назад не пойду!!!
Волна ярости поднялась во мне, но и тут же улеглась обратно, сменившись отчаяньем. «А кто буквально позавчера говорил, что главное – это вовремя вернуться?» Я смотрел на Игоря и понимал, что в нём сейчас бурлит азарт охотника, что он не вернётся в каменную нишу даже, чтобы пересидеть. Потому что сама мысль о том, чтобы вернуться, для него неприемлема… Ещё бы! Если он вернётся, то можно представить, что тогда будет говорить Полковник? Но я же не в полном смысле предлагал вернуться? Только пересидеть! Или всё-таки в полном?..
– На хрен мы с тобой сюда пришли?! – выкрикнул я, махнул рукой и, развернувшись, пошёл к нише.
Найти в ней место без ветра мне не удалось. Я отвернулся от ветра спиной, достал термос и стал пить прямо из горлышка, чай давно остыл. Напившись, я выглянул из-за камней, и увидел, как Игорь вышел на подъём. Всё. Он ушёл. И мне, откровенно говоря, стало легче.
До этого я ещё сомневался… Я ещё думал… А может… А стоит... Конечно, было страшно! Я хорошо помнил, как в 13-м году при спуске с Западной Вершины одного товарища из группы Полковника сорвало ветром вниз. Прокатившись 300 метров, он крепко приложился головой о камни и потерял сознание. Месяц потом лежал в больнице с сотрясением. Слава Богу, что остался жив.
Я закрутил термос, сунул его в рюкзак, вытряхнул из рукавиц набившийся снег, поднялся… и пошёл назад. Право вернуться у меня никто не отнимал.
Как-то Лёшка Монастырный – один из тех, кто привёл меня в горы, – рассказывал, как он повернул с Косой Полки, ноги замерзли, апрель месяц, наверху -25. Его товарищ по восхождению, большой альпинист (без Эвереста у него 6 вершин мира плюс много чего ещё), Лёшкин друг и мой хороший знакомый, Володя Пушкарёв, тогда сказал ему: «Теперь тебе всё время будет сниться, как ты поворачиваешь…» Мне сегодня не снится, нет. Но, вернувшись, я об этом думаю постоянно. Но это я сейчас думаю, тогда я просто шёл назад.
Бредя в одиночестве по Косой полке, я вспоминал, как когда-то, совсем ещё молодым, так же ходил по снежной ослепительно сверкающей под мартовским солнцем пустыне на полевых работах в Западной Сибири. При этом яркость света была такая, что казалось, она преобразовывается у меня в голове в беспрерывный гул. Очки, кстати, я поменял еще в нише, в обычных уже почти ничего не видел – слеп. Я брёл около часа, пока почти вслепую не добрался до разворота с Косой полки. Там тусовался народ, и там туда-сюда мотались снегоходы. Местные парни, используя фактор непогоды, рубили деньги. Спуск вниз на снегоходе с этого разворота стоил 5000 рублей. Оплата по факту доставки – денег же ни у кого с собой нет, кто же думал, что вокруг будет такая свистопляска?
– Не… за пятерку я бы не поехал, даже если бы она у меня была…
Я повернулся, рядом стоял большой, очень большой парень в какой-то совершенно несуразной одежде. Даже кошки у него были примотаны скотчем.
– Тогда пошли вместе, – предложил я. – Вместе веселее.
– Пошли!
Мы познакомились. Его зовут Рома, ему 25. Он уже прошёл Казбек, был несколько раз на Эльбрусе. Дальше уехать не может, нет денег. Нет денег даже на элементарное снаряжение. Но он очень любит горы! Любит и ходит в них. Один. Потому что вместе с кем-нибудь для него дорого.
– … я всё делаю по дешёвке… – мы сидели с подветренной стороны брошенного вездехода, до площадки 4800 оставалось метров сто (по вертикали! по дальности это метров 700), – где договорюсь – меня тут на подъемниках все знаю и пускают, – где пролезу… Не могу без гор! Сегодня не дошёл до вершины. Поздно вышел. Проспал. А ты?
– Я второй раз здесь. Первый стоял на горе в 14-м. Сегодня не дошёл… Сдуло, – я засмеялся и тут же закашлялся.
– Бывает! Ветер сильный…
– Сильный. Пошли?
– Не… я посижу ещё, ты иди.
– Не замерзнешь?
– Я?!!!
Я понял, что сморозил глупость. С этим парнем ничего не случится. Этот парень свой в горах. Я поднялся и побрел вниз. Снова один. И шёл еще около получаса.
На площадке 4800 стоял снегоход. Водитель сидел верхом и подгазовывал.
– Вниз возишь?! – выкрикнул я, подойдя ближе.
– Жду! Вызвали. Кому-то плохо на Горе стало …
– Сегодня многим нехорошо… – я присел рядом со снегоходом прямо на снег.
– А тебе вниз?
– Я бы не отказался…
– Два рубля! – рубанул он. Интересно, он что, цен не знает? А потом понял, его ещё не приняли в «мафию».
– Согласен!
– Я сейчас отвезу вон тех… – к нам, прихрамывая, ковыляла пара, – и за тобой! Десять минут! Подождёшь?
– Подожду.
– Кошки только сними!
А сам, усадив прямо в кошках ту самую пару, рванул вниз.
– Десять минут… – ворчал я, – ага… щас!
И тут я вспомнил, что не сделал сегодня ещё ни одного кадра.
Я достал из рюкзака фотоаппарат и сделал четыре щелчка вслепую. Что получится, то получится. Спрятав фотоаппарат, я взялся за гамаши и кошки…
Вы когда-нибудь пробовали насквозь промёрзшими руками расстегнуть ремешок от часов? Нет? Не пробуйте. Неприятно.
Все те десять минут (реально десять! не наврал джигит) я, ломая ногти, ковырялся с замками и застежками. В тепле это было бы минутным делом. Когда приехал мой спаситель, у меня оставалась не снятой только одна кошка – правая.
– Помоги! Не получается …
Снегоходчик глянул на мою руку и выругался: «Ай, шайтан!», рука была постностью покрыта коркой льда. На самом деле ничего страшного, температура была уже выше нуля, поэтому по-настоящему обморозиться было невозможно, но набегающий поток ветра был столь силён, что облеплял снежной крупой руку и не давал этой «перчатке» из снега таять. Водитель присел и начал расстёгивать крепление кошки.
– Держись! – крикнул он, когда я наконец-то уселся к нему сзади. Я обхватил его, но он дёрнулся: – Что ты как… Держись за ручки сзади! Я рулить буду…
И с этими словами он врубил полный газ, и мы помчались вниз.
На Горе на меня накатывало, что сегодня могу остаться в горах, но, кажется, я просто паниковал, по-настоящему бояться нужно было именно этой поездки. Снег был сырой и скользкий, снегоход на спусках вело юзом, и чтобы избежать опрокидывания, мой водитель выкручивал газ на полный... Мы неслись вниз, подлетая на кочках, как на трамплинах, объезжая на виражах туристов в тумане, обгоняя снегоходы, которые еле-еле крались по Горе. Мы неслись, а я тихо молился (на восхождении не молился!). Домчались минут за десять, а то и меньше. На не сгибающихся от усталости и адреналина ногах, я доковылял до контейнера, дёрнул дверь, и ввалился внутрь. Со света внутри ничего не было видно, и я стянул очки. Коля сидел на своей лежанке и внимательно разглядывал меня, как чудесное явление:
– Это тебя сейчас примчали?
Я утвердительно кивнул и протопал к своему спальному месту, под подушкой у меня лежал «кошелёк». Я достал его, но дрожащими руками не смог раскрыть и отсчитать деньги, и отдал «кошелёк» Коле:
– Достань три рубля, – хрипло попросил я.
Коля отсчитал три тысячи, я взял и пошёл расплачиваться.
– Я думал, что обосрусь… – протягивая деньги, сказал я, – но не обосрался… Спасибо! Здесь не два, здесь три рубля.
– Сыпасыба! – улыбнулся водитель, завёл снегоход и умчался наверх.
– Пошли пить чай.
Я повернулся, Коля стоял рядом.
– Говорю, пошли чай пить. Не дошёл?
– Не-а… – мотнул я головой и пошёл переодеваться.
Первым делом я достал мобильник, он у меня лежал в третьем слое курток, под пуховым жилетом, под легкой пуховой курткой, под виндстопером. Достал и обалдело на него уставился. На экране осталась надпись, что-то вроде: «Температура значительно ниже нормы, отключите мобильный телефон». Это какая-такая температура была там у меня наверху ниже нормы? Проклятый ветер…
Пока переодевался, пил чай, сушился, вернулась группа Полковника и Рустам с Кариной. Все они до вершины дошли.
– Понимаешь… я иду… а у меня слёзы! – рассказывал Рустам, пока Карина собирала свой рюкзак в контейнере – ребята решили спускаться сразу, не ночуя. – Нет, не плачу! Просто ветер и солнце! И осталось совсем чуть-чуть! А меня сдувает, доска за спиной парусит… Спасибо твоему ремню, – я Рустаму еще вчера отдал свой ремень, чтобы он закрепил ботинки на сноуборде, – спасибо твоему ремню, ботинки не елозят… Ну, думаю, и чего? Осталось всего сто метров! Может уже забрался?.. Может, можно считать, что уже взошёл! И тут вдруг кто-то хлоп-хлоп по плечу. Поворачиваюсь, а это Кот! Молодец, говорит, Рустам! Ты, говорит, герой! И я… Не знаю, откуда у меня взялись силы, прямо взбежал на Гору…
Да, такое там бывает…
– Ты съехал? – Коля помогал снять рюкзак Рустаму.
– Да! Прямо с вершины! Потом от седла шёл пешком. Сдувало пару раз. Прямо вниз! Я ледоколом…
- Ледорубом...
- Что? Да, ледорубом цеплялся, а потом, как Скалы увидел, встал и уже до конца ехал! Но не я один там такой! – Рустам крутился от возбуждения, как волчок. – Там еще было двое!
– Валерий Павлович, а вы взошли? – Карина внимательно смотрела на меня, она уже собрала рюкзак и вышла к выходу.
– Нет, – грустно улыбнулся я.
– Жаль, – вздохнула она.
Кажется, я разочаровал девочку. Мы с ней вели замечательные, не побоюсь этого слова, интеллектуальные беседы… О вере. О мироздании. О религии. Она мусульманка, а я христианин. Нам это не помешало. Люди всегда могут понять друг друга. Если они люди. Девушке всего 28 лет, но она очень умная и грамотная девочка. Умная и целеустремлённая. И на Гору взошла.
Полковник, проходя мимо, поинтересовался:
– Сильно устал?
Я неопределённо пожал плечами… Он продолжил:
– Сегодня была плохая погода для восхождения. Я не припомню такую…
– Я и не взошёл.
– Игорь сказал, ты дошёл до Седловины…
– Вы его встретили?
– Да… мы уже спускались, он шёл навстречу…
– На второй косой?
– На второй косой… уже перед привершинном плато.
Время четвёртый час. Обычно, самые последние возвращаются часов в пять. Где же ты, Кот?
Я уже обпился чаю с вареньем, пересушил все вещи, и даже упаковал их в рюкзак. Коля тоже упаковался. В наш контейнер заселили семь человек, целую команду из Белоруссии. Карина и Рустем уехали на снегоходе вниз, на станцию «Мир», наша кресельная канатка уже не работала, она у нас капризная и функционирует только до четырёх.
– Пойду Коту пива куплю, – собрался я, – а то уже третий чайник ставлю, а его всё время выпивают… Ты есть не хочешь?
– Пока нет, – помотал головой Коля.
Я сходил, купил две бутылки «5642», есть там такое фирменное пиво с отметкой Эльбруса, и оставил их на лежанке Кота.
Половина пятого, Кота нет…
Чтобы как-то скоротать время, пошёл в кафе. Шурпы у них не было. И я заказал фасолевого супа.
«Если Кот до шести не вернётся, надо будет что-то делать… Вопрос: что? Для начала, наверное, надо проехаться на снегоходе, посмотреть, может, где сидит без сил».
Тропу на Гору мне было хорошо видно из кафе, но она уже как час была пуста. Все уже сходили и вернулись. Или просто вернулись, как я. И Коля. И как еще почти двести человек.
«Если на снегоходе не найду, – вернулся к размышлениям я, – надо будет идти к Полковнику…»
Кто-то появился на тропе, я пригляделся… Нет… Не Кот.
«А потом будем поднимать МЧС. Вот тебе и “хеликоптер нихт”…» - я вздохнул и…
И тут из-за холма появилась долговязая ковыляющая фигура Кота.
«Зараза! Кошачая зараза! Вот же сволочь…»
– Мне три, три! супа, – на бегу перезаказал я, и выскочил из кафе.
На улице, дожидаясь Кота, стоял Николай, держа над глазами руку козырьком:
– Идет Котяра! – повернувшись ко мне, он радостно улыбнулся.
– Сволочь… – бормотал я. – Вот, сволочь…
– Ты куда подевался?!! – заорал я ему. – Все уже давно пришли! Ты один где-то шляешься…
– А я спал… – Кот стоял живой и невредимый, улыбаясь, как именинник. Кажется, щёки только поморозил. – На Скалах… Решил: дай-ка посижу чайку попью, и заснул. Сколько сейчас?.. А вы чё подумали?!
Эпилог
На следующий день мы спустились с Горы. С нами спускалась часть группы Полковника во главе с Игорем Вениаминовичем. Кот на радостях предложил ему распить оставшуюся бутылку пива, но Горошков отказался, сославшись, что ему еще рулить. Боюсь, что руль тут был не при чём. Не получилось им восстановить отношения. Не получилось… Жаль! До слёз жаль…
Внизу нас встретил верный Хусейн и отвёз к какой-то ещё одной родственнице Зухры, та предложила нам однокомнатную хрущёвку, где мы наконец-то добрались до горячего душа.
Только после пяти суток холода, отсутствия элементарных удобств и горячей воды, начинаешь ценить блага цивилизации!
Между делом я разослал всем смски со своими, в этот раз, весьма скромными достижениями.
Лёшка Монастырный откликнулся почти сразу: «Привет! Хорошо, что вернулся с Горы здоровый!», а спустя минут пять добавил: «И живой».
А на следующий день мы пошли на Поляну Нарзанов за форелью.
Сидя в кафе на Поляне Нарзанов и наслаждаясь вкусом только что выловленной своими руками форели, трудно было представить, что только два дня назад мы, задыхаясь и превозмогая себя, шли к вершине Эльбруса, а нам то в лицо, то в спину дул непрекращающийся ни на секунду штормовой ветер, больно швыряясь в нас скатавшимися в градины снегом, пытаясь порывами сбросить нас с Косой полки. Это было моё третье восхождение, и я уже привык к мысли о том, что легких восхождений не бывает. Всегда трудно, всегда через колено, всегда, наступив на горло, всегда! И третье такое же.
«Хорошо, что вернулся с Горы здоровый! И живой».
ИТОГИ
Меня спрашивают: «Как съездил? Удовлетворён?» «Нет!» - Отвечаю я. Восхождения не получилось, какое уж тут удовлетворение…
Что же мне помешало?
Тут можно назвать десяток причин… А если подумать, то ещё больше.
Это и размолвка Кота с Полковником, из-за которой наша группа неподготовленно занималась вопросами быта: обустройство жилья, организация питания - сама. Но с другой стороны, это же хорошо! Теперь я знаю все ходы и выходы для организации восхождения на Эльбрус.
И отвратительная погода, которая преследовала нас все дни на высокогорной базе, и особенно в день восхождения. А за три дня до нашего восхождения президент клуба «7 Вершин» Александр Абрамов писал:
«Пишу отчет о блиц-восхождении команды под руководством Александра Абрамова. 18 июля команда из пяти участников прибыла в Минеральные Воды. 19-го июля мы поднялись на приют «Леапрус». Погода была ужасная. Лил дождь и грохотал гром. Еле добрались до приюта. После обеда наняли ратрак и поднялись на Скалы Пастухова. 4600м. Для акклиматизации побыли недолго на Скалах, под снегом и шквальным ветром начали спуск до Приюта Одиннадцати, где и провели снежно-ледовые занятия. Ночью, в ужасную погоду, выехали на ратраке на 5100 м. И оттуда, в условиях видимости максимум 10 метров, ветре 40 км/час и снеге начали подъем. Поставили дополнительно 50 вешек. Они нас спасли на спуске. Шли до вершины 6 часов. Только мастерство и опыт гидов, Андрея Березина и Сани Мелкого, позволили нам найти путь на вершину и живыми спуститься с горы.
Это было одно из самых экстремальных восхождений в моей жизни. Но хорошая работа гидов гарантировала полную уверенность и безопасность. На вершине мы провели 5 минут (10 прекрасных минут – по версии Андрея Березина). Затем был долгий спуск в пурге. В этот день на гору сходило, вероятно, человек 20. Все остальные повернули вниз. Сейчас на Эльбрусе плохая погода. И все команды ждут улучшения. А моя команда сегодня уже улетела домой. Вот такой блиц!»
Писал человек, который организовал уже десяток экспедиций на Эверест, у него самого семь восхождений на высшую точку планеты. И, вот, поди же… «Это было одно из самых экстремальных восхождений в моей жизни». Правда, 23-го его индонезийская команда в полном составе поднялась на вершину, хотя погода была тоже не сахар..
Помешало и то, что вдруг повернул Коля. Безусловно, он имел на это право. У нас у всех есть право вернуться. «Мне показалось, что так меня предупреждают…» – потом говорил он про сломанную палку. Может быть. Но, может быть, если бы мы шли втроем, все получилось бы по-другому.
И если бы Кот понял меня на Седловине правильно, и если бы стал меня уговаривать, то, очень может быть, я бы стоял на вершине рядом с ним.
Очень возможно, что если бы Юля поехала с нами, я бы тоже поднялся, хотя бы ради того чтобы поддержать её.
Наконец, виноватым можно назначить снаряжение. Мне всё время казалось, что у меня мерзнут пальцы рук и ног.
Можно назвать много причин. Но я знаю одну. Основную. Сиречь главную.
На Гору я ехал без должной мотивации. Ведь я уже стоял на ней. Чего упираться? «Поеду – прогуляюсь, - говорил я. – Потренируюсь». Прогулялся. Потренировался. Хороший урок на будущее. В этот раз было много уроков. Осталось грамотно сделать работу над ошибками…
Да… Ботинки я в этот раз продам. Обязательно продам! Чтобы купить другие, тёплые. Чтобы вернуться. Потому что пока стоят горы, у нас всегда есть право вернуться… Да, Коля?
3 августа 2016 года
